Вопрос 20. Теория валентности. Соотношение семантической и синтаксической валентностей глагола

 Способность предиката принимать предметные сущности, открывать места на актанты, называется “управлением”, “порождающей способностью”, “сочетаемостью”, “местностью”, а чаще всего “валентностью”.

Термин “валентность” заимствован в лингвистике из химии для обозначения сочетательных способностей языковых единиц. Причем, валентности могут принадлежать слову в целом, что значит в любой его

форме, т.е. слову как лексеме, а могут характеризовать отдельные формы слова.

Существуют три точки зрения по поводу использования этого термина. Ряд лингвистов применяют его только, чтобы передать потенциальные сочетательные свойства единицы в плане языка. Другие

пользуются им для обозначения  актуализованной сочетательной способности единицы, таким образом, перенося его в сферу речи. Третьи считают, что этот термин может быть применен для обозначения сочетательных способностей лингвистических единиц в плане, как языка, так и речи.

 

Свое начало в лингвистике термин “валентность” ведет от работ знаменитого французского лингвиста, представителя структурального направления Л. Теньера. Эта идея легла в основу и теории валентностей (в американской терминологии – грамматики зависимостей) Херингера, и создала предпосылки для формулирования падежной, или ролевой, грамматики Ч. Филлмора.

Согласно теории Л. Теньера валентные свойства приписываются только глаголу. На основании способности глаголов объединяться с различным количеством актантов он разбил глаголы на подгруппы: авалентные (нульместные), моно-, или одновалентные, ди-, или двухвалентные, три-, или трехвалентные и четырехвалентные. Так, глагол remind  своим  лексическим  значением  ориентирует  на  трех  актантов: (1) кто напоминает, (2) что/кого напоминает и (3) кому напоминает. Существование глаголов с большим числом семантических валентностей считается маловероятным. Такое разбиение глаголов в зависимости от числа открываемых мест является семантически значимым, т.к. авалентные глаголы, “глобально выражающие некое событие” [Кацнельсон, 1972: 60], не способны выражать ни свойств, ни отношений, одновалентные глаголы выражают состояния, процессы и действия, заключенные в самом субъекте; глаголы с большим, чем одно, валентностным местом способны также выражать отношения.

Процедура выделения двухвалентных глаголов применительно к английскому языку разработана Г.Г. Сильницким. Они характеризуются либо направленностью на объект (прямое дополнение), либо на обстоятельство места. Первую группу составляют глаголы с общим значением действия, а вторую – глаголы со значением движения. Трехвалентные глаголы представляют значительно более сложное явление. Также был выделен еще один подкласс глаголов, получивших название “амбивалентные” (ambivalent), чья валентность может быть описана в терминах двух или более различных схем сочетаемости. Например, глагол to kill, с одной стороны, можно рассматривать как глагол, который передает действие, дающее результат (operative verb), т.к. воздействует на “cтрадающее лицо”, называемое “Пациенс” (patient). Однако с другой стороны, его можно отнести к группе так называемых фактитивных глаголов, т.е. глаголов, обозначающих процесс или событие, где причина вызывает  следствие.  Таким  образом,  валентность  глагола  kill  может быть представлена следующими двумя схемами: 1) Affect (agent, patient) (operative); 2) Produce (cause, effect) (factitive).

В лингвистической литературе предлагались различные способы определения количества валентности глагола. Первый способ – семантический   (Ю.Д.   Апресян,   Е.В.   Падучева,   А.А.   Холодович,

 

С.Е. Яхонтов).  Число  и  характер  участников  ситуации  определяется толкованием предиката. Второй подход можно определить как семантико-синтаксический. Во внимание принимается не только лексикографическое толкование лексемы, но и ее текстовые употребления, т.е. синтаксические реализации. Это позволяет учитывать тот факт, что отсутствие изоморфизма между планом содержания и планом выражения приводит к несовпадению количества семантических и синтаксических актантов, а также к “рассогласованию” семантической и синтаксической функции одного и того же элемента. Третий подход, наиболее четко сформулированный  В.А.  Успенским,  можно  назвать  синтаксическим. Он замечает, что можно отталкиваться от актантов синтаксических, то есть рассматривать употребление лексемы в языке, ее синтаксические окружения, находить в них управляемые лексемой слова и считать их обозначениями семантических актантов, участников ситуации. Четвертый подход, деривационный, сформулированный И.Б. Долининой, заключается в том, что если какой-то партиципант (участник ситуации) является факультативным в основной синтаксической структуре, образованной глаголом в залогово-немаркированной форме и являющейся “зеркальным” отражением семантической структуры по количеству семантических и синтаксических актантов и по совпадению их функций (агенс – подлежащее, патиенс – прямое дополнение и т.д.), а в производной структуре он является обязательным, то он также должен входить в число обязательных семантических валентностей данной глагольной лексемы. В качестве рабочей процедуры выделения обязательных, облигаторных, партиципантов семантической валентности глагола, предлагался также тест диалога, суть которого заключается в том, что на вопрос, относящийся к семантически обязательному партиципанту, говорящий не может ответить “Не знаю”.