Uaytkhed_A_N_-_Priklyuchenia_idey_-2009

Раздел IX. Это обсуждение требует иллюстративного экскурса к истокам распространенных в обществе среди человеческих существ привычек поведения и привычек интерпретации. Возникает некая идея из предшествующего установления способов человеческого функционирования, соответствующих ему. В начале своего воплощения в человеческой истории такая идея таится в полумраке сознания, нечеткая и невыраженная. Историку последующих времен она раскрывается в смутном росте чувства важности для тех форм функционирования племени, которые смутно ведут к ее выделению. Но вскоре происходит инверсия. Способы функционирования интерпретируются пытливыми умами племени. Поведенческие модели в добавление к своей собственной присущей им значимости для племенной жизни принимают на себя роль аппарата выражения. Они соединяются с интеллектуальными конструкциями. Поведенческие модели и переплетенные с ними эмоциивызываютпредставлениеоконструкции.Инаоборот,представление о конструкции служит побуждением, направляющим в сторону видов поведения. Таким образом церемонии со своим выходом эмоций становятся способом выражения идей, а идеи становятся интерпретацией церемоний. Таков баланс первоначального порождения соединения идеи с аппаратом выражения.

Сцепление идеи с ее выражением описывалось выше как интерпретация. Это понятие интерпретации нуждается в некотором анализе. Две поведенческих модели взаимно интерпретируют друг друга только тогда, когда осуществляется какой-то общий фактор опыта при реализации любой из этих моделей. Этот общий фактор составляет основу для перехода от одной модели к другой. Каждая модель интерпретирует другую как выражающую этот общий фактор. Здесь поведенческая модель является лишь иной фразой для вида опыта. Таким образом, принятие в этом смысле некоего мифа является одной поведенческой моделью, а племенной танец или церемониальный ритуал – другой.

Раздел X. Однако, в конце концов, мы хотим только истины в самом ее неприкрытом виде. Окончательное достижение наших целей требует чего-то большего, чем вульгарные замены или тонкие и изысканные уловки. Истина, выраженная обиняками, никогда не сможет удовлетворить нас. Наши цели ищут своего оправдания в простом фактическом положении дел. Все остальное есть

301

дополнение, хотя, может быть, и важное, к этому обоснованию. В стороне от голой правды наша жизнь разлагается на благоухание намеков и предположений.

Голая правда, которой мы добиваемся, есть сообразное соответствие ясной и отчетливой видимости реальности. В человеческом опыте ясная и отчетливая видимость – это прежде всего чувственноевосприятие.Голаяправда,необходимаячувственному восприятию, является истиной первого типа, частично уже обсуждавшейся в разделе V настоящей главы. В этом разделе было высказано положение о том, что схватывание чувственного данного как видимого объекта, определяющего область, требует для этого схватывания субъектной формы, которая, в свою очередь, требует этого чувственного данного как фактор. Мы «зеленым» образом наслаждаемся зеленой листвой весны, мы наслаждаемся заходом солнца в силу эмоционального паттерна, включающего в свои элементы цвет и контрасты видения. Это и делает искусство возможным, это и придает великолепие воспринятой нами природе. Ибо если субъектная форма восприятия не будет сообразна объективным sensa, тогда и ценности объекта перцепции будут зависеть от произвола других компонентов в этом опыте. Например, в интуиции множественности трех или четырех объектов число само по себе не навязывает никакой субъектной формы. Оно есть просто условие, регулирующее какую-то модель действительных компонентов. Абстрагируясь от этих компонентов, троичность сама по себе не может диктовать никакой субъектной формы для своего постижения. Однако зеленый цвет может диктовать такую форму. И в этом заключается различие между sensa и абстрактными математическими формами.

Постоянные значения, коими наделяют нас чувственные восприятия, даже тогда, когда они дисгармонируют с другими эмоциями, существуют только благодаря тому, что сами по себе sensa облекаются в субъектную форму их физических cхватываний.

Раздел XI. Нам следует выяснить, сообразен ли зеленый луг, каким он предстает перед нами весной, случающимся событиям внутри самой области луга, и более конкретно – внутри областей травинок. Есть ли у нас какие-то основания для веры в то, что эти события действительно таковы в этих областях, каковыми наши чувства воспринимают эти области? Прежде всего, подобная со-

302

образность не может возникнуть из необходимости природы. Это доказывают обманывающие нас восприятия. Двойное видение, образы, возникающие благодаря отражению и преломлению света, говорят о том, что видимость областей может не иметь ничего общего с тем, что происходит в этих областях. Видимости, в конце концов, находятся под контролем функционирующего «животного» тела. Эти функционирования и события в современных областях исходят из общего прошлого, относящегося к тому и к другому. Поэтому уместно спрашивать, не настроены ли друг на друга «животное» тело и внешние области так, что при нормальных обстоятельствах видимости сообразны природным условиям, находящимся внутри этих областей.

Достижение такой сообразности содействовало бы совершенствованию природы в отношении высочайших типов ее животной жизни. Но для этого нет никакой необходимости. Здесь, очевидно, имеет место неудача, взаимопроникновение и лишь частичная регуляция. Однако нам следует спросить, не заключает ли природа внутри себя тенденцию к гармонии, некий Эрос, влекущий ее к совершенству. Эту проблему нельзя было обсуждать, не пройдя предварительно по узкой площадке истинностного отношения.

Глава XVII Красота

Раздел I. Красота есть взаимное приспособление нескольких факторов в случае опыта. Таким образом, в первичном смысле красота – это свойство, которое находит свое проявление в реальных случаях, но можно сказать и наоборот: красота – это свойство, к которому иногда могут быть причастны подобные случаи. Существуют градации в красоте и в типах красоты.

«Адаптация»подразумеваетцель.Красотаможетбытьопределена только тогда, когда проанализирована цель «адаптации». Эта цель двойственна. Во-первых, это отсутствие взаимных запретов среди различных схватываний, так что напряженность субъектной формы, которая естественно и должным образом, или, одним словом, сообразно, возникает из объективного содержания различных схватываний, не мешает друг другу. Если эта форма обеспечена,

303

возникает меньшая форма красоты – отсутствие болезненного столкновения, отсутствие вульгарности. Во-вторых, возникает главная форма красоты. Эта форма предполагает первую форму и добавляет к ней то условие, что соединение в одном синтезе различных схватываний вводит новые контрасты объективного содержания с объективным содержанием. Эти контрасты вводят новые соответствующие интенсивности чувствований, естественные для каждого из них, вызывая тем самым интенсивности соответствующего чувствования в первоначальных составных чувствованиях. Таким образом, части способствуют возникновению грандиозного чувствования целого, а целое способствует интенсивности чувствования частей. Так, субъектные формы этих схватываний сообща и серьезно взаимодействуют в моделируемых контрастах. Иными словами, совершенство красоты определяется как совершенство гармонии, и совершенство гармонии определяется в границах совершенства субъектной формы в деталях и в окончательном синтезе. Так, совершенство субъектной формы определяется

вграницах «силы». В том смысле, который мы в нее вкладываем, сила имеет два фактора, а именно: разнообразие деталей с эффективнымконтрастом,чтоестьмассивность,иинтенсивностькактаковая, что есть сравнительная величина, не связанная с качественным разнообразием. Однако максимум интенсивности как таковой

вконечном счете зависит от массивности.

Раздел II. Для того чтобы понять это определение красоты, необходимо помнить о трех доктринах, принадлежащих метафизической системе, в терминах которой в этих главах истолковывается мир. Эти три доктрины соответственно касаются взаимоотношений между а) объективным содержанием схватывания и субъектной формой схватывания, б) субъектными формами различных схватываний в некоторых обстоятельствах и в) субъектными формами схватывания и спонтанностью, связанной с субъективной целью в ситуации схватывания. Доктрины эти взаимосвязаны, но каждая из них вводит принцип, который не раскрывается двумя другими. Нам следует теперь разъяснить их.

а) Стало ясно, что всякий качественный фактор во Вселенной является прежде всего характерным качеством субъектной формы, так что бесконечное разнообразие качеств включает в себя возможность бесконечного разнообразия субъектных форм, иллю-

304

стрирующих эти качества. Это не означает, что субъектные формы, иллюстрирующие различные качества, равным образом выделены человеческим сознанием. Сознание – это изменчивый неопределенный элемент, неопределенно же мерцающий на поверхности опыта. Но именно из этой части упомянутого учения вытекает, что качественное содержание схватываемого объекта входит в состав качеств, иллюстрируемых в субъектной форме этого схватывания. Таков общий принцип, лежащий в основе 1) учения о конформных175 чувствованиях, составляющих первичную фазу события, 2) учения о качественных оценках, формирующих активность ментального полюса и 3) учения об оценках, связанных с первоначальной природой Бога, обозначенного здесь как эрос Вселенной. Отсюда вытекает, что субъектная форма схватывания частично детерминирована качественным элементом в объективном содержании этого схватывания. Это фактически первоначальная структура. Как мы постоянно повторяли выше, это и делает искусство возможным. Фактор принудительного детерминизма во Вселенной также зависит от этого принципа.

Эта доктрина конформности относится только к качественной стороне содержания объективно данного. Из того, что субъектная форма соответствует объективно данному, следует – при более общей установке – два исключения. Оба исключения возникают тогда, когда абстрагирование достигает своего крайнего предела. Предельность абстрагирования от всех качественных элементов низводит модель к простой математической форме, например, к троичности или такому абстрактному соотношению конфигурации чисел, как квадратичность числа четыре. Эти формы по самой своей природе не могут определять субъектной формы. Так, скажем, нет никакой квадратичности эмоций. Следовательно, за исключением непрямой формы, такой как качественное чувствование гладкости шара, угловатости квадрата, амплитуды объема – доктрина конформности не относится к математической модели. Здесь чистая математика в ее строжайшем современном смысле ставится под вопрос.

Понятие актуального события, т.е. индивидуальной актуальности, снова может быть представлено в абстрагировании от любого качественного или математического компонента, которые в каком-то смысле осуществлены в их сущности либо как объ-

305

ективно данное, либо в качестве субъектных форм, либо в виде отношений между схватываниями. Отдельная актуальность также может быть абстрагирована от способа первоначального ее показа, так что в последней фазе опыта она представлена176 как простое «оно». Только качественные компоненты актуальности, содержащиеся в данных, могут перейти в субъектную форму. Единственная актуальность, вовлеченная в субъектную форму, есть непосредственное событие в процессе самоформирования. Субъектная форма есть тот непосредственный субъект в определенном состоянии субъектного чувствования. В том смысле, в каком на актуальность можно указать как на простое «оно» для объективного схватывания – в этом смысле «оно» не входит в субъектную форму такого схватывания.

б) Вторая доктрина выражает единство непосредственного события в процессе формирования. Субъектные формы суть простые добавления к тому единственному факту, коим является субъектное чувствование одного события. Существует определенное распределение среди различных схватываний в силу того факта, что каждая часть всеобщего объективно данного диктует ее соответствующее качественное воспроизведение в субъектной форме. Поскольку идентичные качества встречаются в различных объективных данных, постольку действенность этого качества в субъектной форме должна диктоваться процессом интеграции, а также совместимостью с другими ощущениями качественности. Таким образом, распределенность субъектной формы среди отдельных схватываний соотносится в первую очередь с соответственными источниками субъектной формы, извлеченной из различных компонентов целостного объективно данного.

в)Третьядоктринавыражаетзаконченнуюавтономиюпроцесса. Этот процесс синтеза субъектных форм, выделенных сходным образом, не обоснован предшествующим фактом данных. Ибо эти данные в своих собственных отдельных природах не несут никакого регулятивного принципа для своего синтеза. Этот регулятивный принцип происходит из нового единства, налагаемого на него новым творением в процессе формирования. Таким образом, непосредственное событие из спонтанности своей собственной сущности должно представить недостающее определение для синтеза субъектной формы. Следовательно, будущее Вселенной, хотя и об-

306

условленное имманентностью ее прошлого, ожидает для полного определения спонтанности новых индивидуальных событий, когда придет их черед или когда настанет срок им проявить себя.

Раздел III. Теперь нужно провести различие между двумя значениями понятия красоты. Существует первичное значение, на которое мы указали в разделе I этой главы. Это красота, выразившаяся в актуальных событиях, которые являются абсолютно реальными вещами во Вселенной. Но при анализе события какаято часть его объективного содержания может быть обозначена как Прекрасное в силу ее соответствующего вклада в совершенство субъектной формы полного события. Этот вторичный смысл термина «красота» должен быть рассмотрен более тщательно в качестве определения термина «прекрасное». Красота, реализованная

вкаком-либо случае, зависит как от объективного содержания, из которого возникает это случайное событие, так и от спонтанности этого события. Объективное содержание бывает «прекрасным» в силу красоты, что должна быть осуществлена в этом событии при благоприятном содействии ее спонтанности. Таким же образом любая часть объективного содержания бывает «прекрасной» в еще более опосредованном смысле, подверженном легким колебаниям

взначении. Она может быть прекрасной благодаря красоте, что должна быть осуществлена за счет благоприятного соединения с другими данными при благоприятном проявлении спонтанности в момент ее схватывания. Но подобная крайняя удача – это идеал не для нашего мира. Под термином «прекрасное» мы обычно предполагаем нечто вроде объективного окружения, которое может быть предположено в этом определенном общем социальном круге, и некую спонтанность, которую можно ожидать в воспринимающих событиях. Мы можем думать о художниках, об образованных людях нашего мира или о человеческих скопищах в данном городе в данноевремя.Однакововсехсвоихсмыслах«прекрасное»означает внутреннюю способность к постоянному выявлению красоты, функционирующей в качестве некоей данности в воспринимающем событии. Если красота приписывается какому-нибудь компоненту чего-то данного, она имеет вторичный смысл.

Раздел IV. В изначальном определении красоты было молчаливо введено понятие «совершенства». «Совершенство» субъектной формы означает отсутствие в нем сложных чувствований, которые

307

взаимно подавляют друг друга, так что ни одно не обретает присущей ему силы. Однако существуют два значения такого «подавления», которые следует тщательно различать, коль скоро одно из них есть умаление совершенства. Полное подавление – это пример конечности субъектной формы. Он не умаляет «совершенства». В таком случае существует «совершенство» со своим образом, т.е. со своим типом конечности с такими-то и такими-то исключениями. Однако в этом случае полностью подавленный компонент субъектного чувствования не является в собственном смысле компонентом субъектной формы. Он есть попросту то, что должно было быть компонентом при других условиях. Ощущение подавления будет обозначено термином «анестезия».

Другое значение подавления, значение, которое служит умалению совершенства, вызывает истинное и деятельное присутствие обоих компонентов чувствования. В этом случае возникает третье чувство взаимного разрушения, так что ни одному, ни другому, ни обоим компонентам чувств не удается достичь той силы, что по праву принадлежит постижению данных, из которых оно вырастает. Это чувство зла в самом общем смысле, т.е. физического страдания или ментального зла, такого как скорбь, ужас, отвращение. Этот тип подавления будет обозначен как «эстетическое разрушение». Эстетическое разрушение является позитивным компонентом в субъектной форме, и оно несовместимо с совершенством. Субъектный опыт эстетического разрушения будет обозначен как «дисгармонирующее чувствование». Подобное чувство является фактором субъектной формы воспринимающего момента. Чем интенсивней «дисгармонирующее чувствование», тем дальше мы уходим от совершенства. Комплекс данных становится «объективным диссонансом», когда в таком-то и таком-то восприятии оно обычно вызывает дисгармонирующее чувствование.

Из подобного рассуждения вытекает, что при определении красоты мы проглядели некоторое различие. Субъектные чувства, относящиесякэмоциональномуопытуэстетическогоразрушения, должны быть исключены или, скорее, как мы увидим, отнесены к классу, требующему специального обсуждения. «Совершенство» в собственном смысле слова требует исключения чувств такого рода. В нашем дальнейшем размышлении мы обнаружим, что обычно случаются несовершенные события, нежели события,

308

реализовавшие некий данный тип совершенства. Фактически есть более высокие и более низкие степени совершенства, и несовершенство, стремящееся к более высоким типам, находится выше низких степеней совершенства. Наивысшие материальные чувственные наслаждения остаются все еще типами красоты. Прогресс основывается на опыте дисгармонического чувствования. Социальная значимость свободы заключается в порождении ею дисгармонии. Есть совершенства выше совершенств. Всякая реализация конечна, и нет совершенства, которое было бы бесконечным единством всех совершенств. Совершенства различных типов находятся между собой в дисгармонии. Таким образом, дисгармония, которая сама в себе несет зло и разрушение, вносит в красоту ощущение быстрого сдвига цели от привычного устаревшего совершенства к какому-либо другому идеалу, сохраняющему еще свежесть и новизну. Так, ценность дисгармонии – это дань достоинствам несовершенства.

Раздел V. Взгляд на древнегреческую цивилизацию должен проиллюстрировать ценность дисгармонии. Народ177 вышел на путь прогресса под влиянием великого идеала совершенства. Этот идеал имел огромное преимущество перед теми идеалами, которые были созданы окрестными цивилизациями. Он был действенен и реализован в цивилизации, выразившей себя в такой красоте человеческой жизни, которая не была превзойдена ни до нее, ни после. Искусство этой цивилизации, ее теоретические знания, способы жизни, ее литература, философские школы, ее религиозные обряды – все было предназначено, чтобы выразить каждый аспект этого великолепного идеала. Совершенство было достигнуто, но вместе с этим достижением увяло вдохновение. Свежесть постепенно исчезла, когда одно и то же повторялось в каждом последующем поколении. Обучение и вкус к учености заместили приключенческий пыл. На смену эллинизму пришла эллинистическая эпоха, где гений был задушен перепевами одного и того же. Мы можем представить себе судьбу средиземноморской цивилизации, если бы ее миновали вторжения варваров и возникновение двух новых религий – христианства и магометанства: две тысячи лет безжизненного повторения греческих форм искусства, греческих школ философии, стоической, эпикурейской, аристотелевской, неоплатонической, оперирующих пусты-

309

ми формулами. Конвенциональная история; стабилизированное управление с освященным древностью ритуалом, совершающимся по чину установленного благочестия; лишенная глубины литература; наука, увязнувшая в деталях, развиваемых на почве выводов из бесспорных вопросов; тонкость чувств, лишенных жизненной силы и стойкости.

Эта картина не плод фантазии. Несмотря на все бури, нечто подобное действительно произошло с Византийской империей и тянулось тысячу лет. И несмотря на посягательства новой религии – буддизма, несмотря на вторжения татар, нечто подобное происходило и в обширной китайской империи на протяжении тысяч лет. Китайцы и греки, те и другие, достигли определенного совершенства цивилизации, и каждая из них достойна восхищения. Но даже и совершенство не может вынести скуки бесконечного повторения. Чтобы выстоять и сохранить весь свой первоначальный пыл, цивилизации нужно нечто большее, чем ученье. Для нее важен дух новых начинаний, т.е. поиск совершенства.

Раздел VI. В этом выводе нет ничего удивительного. Спонтанность, самобытность решения относится к сущности всякого происходящего события. Это высшее выражение индивидуальности; ее соответственная субъектная форма – это свобода наслаждения, вытекающая из наслаждения свободой. Свежесть, энергия, исключительная интенсивность порождаются ею. В ряду событий, через которые проходит личность, устремляясь к идеалу совершенства, всматриваясь в конечную цель, восхождение дает возбуждение более острое, чем долгое пребывание на стадии уже достигнутого, когда все главные вариации уже исчерпаны. Таким образом, мудрость советует мудрость: не продолжайте постоянно работать над одним и тем же типом совершенства. Любое событие в обществе событий, или более конкретно – каждое событие в обществе личностей стремится к своей щепоти соли, обнаруживая некий контраст между видимостью, порожденной действиями ментального полюса, и унаследованными реальностями физического полюса. Когда спонтанность находится на самом низком уровне, т.е. практически не существует, конечный знак ее действий заключается в сновании вперед и назад между какими-либо альтернативами. Такова причина, объясняющая громадное значение распространения волн в физической природе.

310