Литература

1. Баксанский, О. Е. Виртуальная реальность и виртуализация реальности /О. Е. Баксанский // Концепция виртуальных миров и научное познание - СПб.: РХГИ, 2000. - 320 с.

2. Turner, M. The Literary Mind: The Origins of Thought and Language / M. Turner. - NY; Oxford, 1996.

 

 

В.Н. Карпухина

(Барнаул, karpukhina@filo.asu.ru)

ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ПРЕДИКАТОВ РЕЧЕВОГО ДЕЙСТВИЯ В ТЕКСТЕ: КОГНИТИВНЫЙ АСПЕКТ

 

Интерпретация текста с точки зрения когнитивного подхода дает возможность во многих случаях объяснить, почему окружающая человека реальная действительность отразилась в тексте определенным образом. В понятия «когниция» и «когнитивный» вкладываются достаточно разные смыслы [Найссер 1981; Демьянков 1995; Кубрякова 1997]. Нам представляется наиболее приемлемым традиционное понимание когниции как процесса познания человеком мира и себя самого [Кубрякова 1997, с.81-83]. В качестве одного из вариантов когнитивной структуры текста может быть смоделирован текстовой фрейм, представляющий собой систему текстовых пропозиций, непосредственно связанных с пресуппозитивными смыслами текста. Основными элементами пропозициональной структуры текста являются предикаты, которые встроены в тексте в референциальную систему координат пространства, времени и персональности. Дейктическая триада координат пространства, времени и персональности является когнитивной универсалией текстовой структуры. Пространственный, временной и персональный дейксис структурирует всю когнитивную ткань текста, выявляя изоморфизм чувственного и языкового опыта.

 Дейктический центр восприятия мира (Origo) «я – здесь - сейчас», организующий указательное поле языка, наиболее отчетливо был выявлен К. Бюлером [Бюлер 1993, с.116]. Дж. Лайонз, основываясь на бюлеровской концепции, полагает, что «понятие «дейксиса» …вводится для описания «ориентационных» свойств языка, связанных с местом и временем произнесения высказывания» [Лайонз 1978, с.291]. Когнитивная триада координат в данном случае оказывается напрямую связанной с координатами речевого действия субъекта. С точки зрения А. Вежбицкой, предикат речевого действия say ‘говорить’, как и упомянутая выше когнитивная триада координат, относится к «семантическим примитивам», или семантическим универсалиям по крайней мере двух языков – русского и английского [Вежбицкая 1997, с.331].  Предикаты речевого действия многими исследователями осмысляются как особая группа предикатов [см.: Остин 1986, с.94; Вежбицкая 1997, с.397-398 и др.]. Они представляют собой некий Когнитивный Тип [Эко 2006, с.102]. С нашей точки зрения,  данные предикаты в когнитивном плане структурируют текст, в который они входят, поскольку именно за счет предикатов речевого действия интерпретатором определяется ориентировка персонажей в пространстве и времени и взаимоотношения персонажей текста друг с другом. Совершение персонажем текста речевого действия вполне определенно соотносится с пространственными и временными координатами речевого акта: «Жизнь …обнаруживает себя только там, где просматривается грань между внутренней системой и внешней средой. …Реальное биологическое пространство имеет две стороны; и когда мы говорим, мы сознаем его двойственность. Собеседники, связанные общностью речи, перемещаются по внутреннему кругу, противостоящему миру вовне. …Человек, таким образом, находится между двух фронтов пространства, из которых один обращен внутрь, а другой – наружу, что соответствует его собственной обращенности назад и вперед. Крест реальности окружает нас всегда и везде» [Розеншток-Хюсси 1994, с.57]. Если совместить пространственно-временную направленность основных предикатов речевого действия в английском языке и «крест реальности», предложенный О.Розенштоком-Хюсси, получается следующая схема:

                                                          внутрь

                                                           talk

                                                              ↑

назад                ←                                            →        вперед

             tell                                                                                say                    

                                                             ↓

                                                         вовне

                                                         speak

Схема 1. Пространственно-временная направленность предикатов речевого действия в английском языке

Размещение английских предикатов речевого действия talk – tell – say – speak ‘разговаривать – рассказывать – говорить – высказывать(ся)’ на данной схеме именно таким образом обусловлено следующими факторами. Все перечисленные предикаты могут быть переведены на русский язык с помощью предиката говорить, который в словарных статьях обозначен в качестве наиболее общего (гиперонимического) эквивалента данных предикатов [Новый англо-русский словарь 2001]. Однако для каждого из предикатов речевого действия характерен свой набор семантических признаков (наличие/отсутствие адресата, направленность речевой деятельности, ожидаемый результат и т.п.).

Предикат to talk ‘разговаривать’ предполагает обязательное наличие реального адресата беседы, чаще всего происходящей во внутреннем, личном пространстве участников разговора [Longman Dictionary ofContemporary English 1992, с.1080, 1011]. Предикат to tell ‘рассказывать’ указывает на определенную временную ретроспекцию и наличие адресата-слушающего. Предикат to speak ‘высказывать(ся)’ ориентирован на «формальный» тип общения [там же, с.1011]: он предполагает наличие не просто адресата, но аудитории. Соответственно, меняется и тип пространства между говорящим и адресатом: «аудитория» отодвигается в область внешнего пространства. Предикат to say ‘говорить/сказать’ противопоставлен перечисленным выше предикатам по признаку наличия реального адресата: to say указывает лишь на то, что некое высказывание «произнесено в настоящий момент» [там же, с.929-930], безотносительно к имеющемуся адресату (данный предикат может быть использован для передачи автокоммуникации в системе Я - Я).

Таким образом, предикаты речевого действия текстовых персонажей как основные звенья когнитивной структуры текста помогают определить пространственно-временную систему координат текста, взаимоотношения персонажей между собой, а также тип коммуникации, в который вступают персонажи. Вместе с когнитивной триадой координат пространства, времени и персональности предикаты речевого действия являются семантической универсалией английского и русского языков и играют центральную роль в построении текстовой структуры с позиций когнитивной лингвистики.

 

 

П.А. Катышев

(Кемерово, katpa@rambler.ru)

ПРОБЛЕМНОЕ ПОЛЕ РИТОРИЧЕСКОЙ ГЕРМЕНЕВТИКИ

 

Отмечая актуальность современной риторической доктрины, стремящейся учесть все многообразие представлений об условиях, причинах и следствиях эффективной коммуникации, необходимо признать, что еще не достигнут тот «синтез синтезов», ради которого стало вновь отстраиваться многовековое здание риторики. Важным моментом в возведении этого здания выступает разработка риторической герменевтики – теоретико-прикладной дисциплины о речемыслительной деятельности и речевом поведении коммуниканта-реципиента.

Проблематика современной риторической герменевтики формируется при осмыслении и моделировании таких составляющих речевой коммуникации, как перцепция и интеракция, на основании чего можно говорить о двух дополняющих друг друга герменевтических направлениях, условно называемых в докладе «перцептивным» и «интерактивным». Каждое из них относится к феномену (взаимо)понимания как к гарантии осуществимости и – у́же – успешности общения, а потому рассматривает деятельностно-поведенческую сторону коммуникативного события в качестве среды и способа протекания воздействия, а язык – как средство «расширения» (т.е. изменения) сознания индивида (А. А. Потебня), а также «чистейший и тончайший medium социального общения» (В. Н. Волошинов).

Очевидны и приоритеты каждого из указанных направлений риторической герменевтики. Перцептивное направление своей теоретико-оптимизационной программой ориентировано на выявление, описание и культивирование навыков, связанных с процедурами восприятия и понимания высказывания, трактуемого в качестве повода для адекватной (в оптимуме – социально благополучной и значимой) речемыслительной деятельности реципиента. Интерактивное направление сосредоточено на формах реактивного речевого поведения, выступающих факторами взаимо- и самопонимания.

Основу риторического учения о деятельности понимания составляет идея о специфичной речемыслительной активности коммуниканта-реципиента, а именно – о распредмечивании субъективной составляющей воспринимаемого высказывания, т.е. об осознании и освоении его замысла, цели, мотивов, стратегий, тактик и приемов реализации. Примечательно, что уже в античности предметом особой заботы становятся социально одобряемые формы перцептивной активности, свидетельством чему служит предложенная стоиками дискурсивная стратегия, направленная на самоограничение ближайшей коммуникативной целью (интенциональной рамкой) воспринимаемого высказывания. Ср.: «Не говори себе ничего, кроме того, что содержится в предшествующих представлениях. Тебе передают, что такой-то плохо о тебе отзывается. Но ведь о том, что благодаря этому ты терпишь вред, – тебе никто не сообщает… Итак, оставайся постоянно в пределах первых представлений, ничего не примышляя к ним сам от себя, и с тобой ничего не будет» (Марк Аврелий). Современное состояние проблемы, касающейся разработки процедур социально значимой перцепции речевых актов, высказываний и типов дискурса в целом, наиболее четко демонстрируется моделями прагматического и макростратегического понимания Т. ван Дейка и В. Кинча, типологией понимания, предложенной Г. И. Богиным, учением об инференции, развиваемым в отечественном языкознании В. З. Демьянковым, Е. С. Кубряковой, а также самостоятельным направлением неориторикириторической критикой, имеющей дело с рациональной оценкой воздействующего потенциала продуктов речемыслительной деятельности как отдельного человека, так и определенного речевого сообщества. Так, по мнению В. В. Смолененковой, деятельность субъекта риторической критики тесно связана с обсуждением того, насколько воплощение высказывания оправдывает коммуникативное событие (шире – социальный, культурно-исторический фон) и одновременно оправдывается ими; при этом позиция критика утверждается с опорой на критерии эффекта, этичности, правды, художественности и соответствия этнически сформированному образу прекрасной речи.

Риторическое учение о формах реактивного речевого поведения обращает внимание не только на зависимость дискурсивных поступков реципиента от типа/типов коммуникативного воздействия, но и наконвенции, вовлекающие адресата в режим оптимального взаимодействия. Иными словами, риторическая герменевтика культивирует феномен обусловленности оптимального речевого поведения адресата целями речевого воздействия. В частности, фатическое воздействие, направленное на установление, прекращение и поддержание контакта, предлагает качественному реципиенту, настроенному на кооперативный тон, соблюдение максим вежливости (Дж. Лич), ориентации на адресанта типа «Проявляй заинтересованность» (И. Атватер), «Не перебивай» (И. Атватер, У. Фикс), «Избегай возражений» (Д. Карнеги, У. Фикс, Д. Эган), обратимости сообщения типа «Дайте партнеру по общению все те шансы в разговоре, которые вы хотели бы иметь для себя» (П. Поленц), «Проявляйте заинтересованность друг в друге» (И. Атватер, В. В. Богданов), «Поддерживайте контакт с собеседником» (В. З. Демьянков, Т. Д. Чхетиани). Информирующий и убеждающий типы воздействия настраивают реципиента на внимательное, терпеливое, беспристрастное, вдумчивое отношение к сообщению (У. Фикс, Д. Эган), что отвечает условиям лучшего усвоения содержания воспринимаемой речи – содержания, неизвестного адресату (при информировании) и усиленного доводами (при убеждении). Социально одобряемое суггестивное воздействие ориентировано на создание эмоционального фона, благоприятного для общения, поэтому коммуниканту-реципиенту следует с почтением относиться к собеседнику, восхищаться им и т.д., т.е. придерживаться максим харизмы и унисона (В. З. Демьянков, П. Поленц, К. Ф. Седов, У. Фикс, В. П. Шейнов).

 

 

В.В. Квач

(Новосибирск, kvach_vera@mail.ru)

ОБ ИССЛЕДОВАНИИ ПОНИМАНИЯ В УНИВЕРСАЛЬНОЙ ЗНАКОВОЙ СИСТЕМЕ – ЕСТЕСТВЕННОМ ЯЗЫКЕ

 

Такие категории, как понимание, непонимание, толкование, взаимосогласие, самопонимание, мироистолкование - явления, несомненно, языковые, в то же время являются предметом изучения философии, герменевтики, социологии, психологии.  Будучи предметом изучения нескольких наук, они становятся в то же время остроактуальными проблемами современного мира. Современный немецкий философ-герменевт Г.-Г. Гадамер (1900 – 2002) пишет: «Общий язык разыгрывается между говорящими – они постепенно «сыгрываются» и могут начать договариваться, а потому и тогда, когда различные  «взгляды» непримиримо противоречат друг другу, нельзя отрицать возможность договориться между собой» (1, с.14). Наконец, инстинкт самосохранения побуждает человечество развиваться через умение  договариваться. Становится актуальной «герменевтическая задача… поисков общего языка» (1, с.14) в значении понимания содержания коммуникативных процессов. Важнейшей проблемой современного образования является потребность в целенаправленном обучении пониманию, осмыслению воспринимаемой информации, выраженной, например, письменной речью. Это побуждает к поиску более эффек­тивных методических путей, разработке технологий языкового образования. По мнению Гадамера,  Гегель считал, «расплавить» и «одушевить» окаменелые рассудочные формы труднее, чем вообще впервые возвыситься до всеобщей мысли, что было подвигом греков» (1, с.227-228). Задачу  герме­нев­тики  философ видит в прояснении  чуда по­нимания, «а чудо заключается в не том, что души таинственно общаются между со­бой, а в том, что они причастны к общему для них смыслу» (1, с.73). Обозначилась как остроактуальная  проблема дру­гопонимания (возможно, термин введен Ю.В. Сенько), другие, связанные с самим человеком. Даже возникновение многозначности  в самом по­нятии понимание говорит о длительно­сти поисков его определения. Так, у академика М.Л. Львова находим семь определений термина «понимание» с моделированием пошаговости, по выражению автора, его достижения (2, с.128-130). Например, ака­демик Ю.В. Сенько пишет по этому поводу: «Полифункциональность понимания об­наруживается и в том, что оно на практике выступает как способ, процесс, результат, итог, образ и деятельность, отно­шение к миру и даже как способ бытия человека в мире» (3, с.37).

С чего начинается понимание? Гадамер пишет: «Понимание начинается с того, что нечто обращается к нам и нас задевает» (1, с.81). Это может быть событие, любое явление действительности, мысль, взгляд незнакомого человека.

Как начинается понимание? Осознавая понимание как прерогативу процесса мышления, осмысления самого бытия, обратимся к мнению философа М.К. Мамардашвили. Относи­тельно возникновения мысли как таковой Мамардашвили писал: «Первый акт мысли – это фактически выделение чего - то, о чем вообще можно мыслить и осмысление мыслить..» (4, с.47). Итак, первый акт мысли – выделение каких – либо объектов. В герменевтике текст предлагается понимать через выделение и сопоставление целого и частей. Так, Гадамер пишет: «Целое надлежит понимать на осно­ва­нии отдельного, а отдель­ное – на основании целого» (1, с.72).  К процессу понимания от­носится и следующая мысль Гадамера: «Так движение понимания постоянно пере­ходит от целого к части и от части к целому» (1, с.72). Сразу же по поводу целого и части, возможности понимания целого через часть, а часть через целое возникает извечный философский вопрос, что считать целым, что ча­стью и как отличить одно от другого.

Знания из философии, психологии, социологии, физиологии позволяют сделать вывод о том, что любое целое является таковым, то есть целым для себя и являясь одновременно частью для следующего целого, будучи на предшествующей, наиболее слитной формы лишь частью. Примеров много. Так, предложение является целым для себя и в то же время частью следующего целого - текста. Слово – целое для себя и часть для предложения, так далее. Однако все части в целом, например, в предложении взаимосвязаны, находятся во взаимозависимости. Слово в данном случае не часть речи, не член предложения, слово – часть мысли, а по утверждению И.М. Сеченова, объект мысли. Человек – целое для себя, но часть семьи. Семья – целое, но часть общества, народа, либо народности, и т.д.

Следовательно, понимание как про­цесс происходит следующим образом. Из исходного, более слитного целого сначала вы­де­ляется часть. Так, в тексте это  могут быть  предложе­ния, либо их  совокупность, от­нося­щаяся к теме, либо главной мысли, признаки пред­метов, явлений, как указывалось выше, и т. д. Далее следует процесс сопоставления час­тей с целым и между собой с целью постижения самого смысла, заключенного в тексте. Кроме того, процесс выделения и сопоставления может быть многоступенчатым, так как целых и соподчиненных частей, содержащихся в нем (которые в свою очередь бу­дут являться для последующих ступеней целым), например, в художественном тексте, может быть множество. Понятно также, что существует иерархия целых и частей, со­подчиненных и объединенных между собой одним - смыслом. И это при условии, по­вторимся, если текст рассматривать  «связной системой знаков или образов, обладаю­щих смыслом».

Что является мерилом, критерием правильности понимания? Ответ на­ходим у Гадамера: «Взаимосогласие отдельного и целого - всякий раз критерий пра­вильности понимания» (1, с.72). Таким образом, если взаимосогласие между выделив­шейся частью и предшествую­щим целым достигнуто (при условии, что и то в свою очередь тоже взаимосогласова­лось со своим, более слитным предшественником), то понимание как про­цесс в данном, конкретном случае за­вершился успехом. Следовательно, взаимосогласие отдельного и целого вообще является критерием правильности, например, понимания. Иными словами, взаимосогласие является одним из основополагающих условиий бытия. Примеров, подтверждающих справедливость данной мысли, можно привести необычайно много. Допустим, понимание смысла/мысли одним человеком взаимосогласуется с пониманием группы, класса, детей данного возраста, внутреннего психического состояния человека, семьи, общества, бытия вообще. Для обучения грамоте, например, чтению, данный вывод значим следующим. Если возьмем в качестве первоначальной, стартовой единицы обучения высказывание, например: «Я люблю вас всех». Предложим детям, выделить из него все части (объекты) мысли. Затем дети на основании вопросов наставника объяснят свое понимание каждой части мысли через привлечение своего личностного, жизненного опыта. Если дети согласуют свое понимание каждой части мысли с пониманием других участников полилога (многоголосья), установят отношения между частями мысли, придут к взаимосогласию понимания всей мысли, то процесс понимания на данном этапе завершился успехом.

    Таким образом, использование мыслей, окаменелых рассудочных форм в качестве первоначальных единиц, обучение их пониманию является крайне важным для обучения пониманию вообще, например, в восприятии речевого высказывания, в том числе всего читаемого, то есть для формирования читателя/понимателя.