267 От «разницы» к тому, что называет сосед «окопаться»:

«окопаться» (вроде официального «забронироваться») зна-

чит иметь в руках всевозможные удостоверения на каждый

и всякий случай.

— Вот, — говорит сосед, — как повезло Д.: окопался!

Напечатал он рассказ, гонорар продуктами, ждет из ре-

дакции получить, а его в Уголовный розыск, в хозяйст-

венном отделе выдали, ну, сушеные грибы, крупы немно-

го — расписался, недоволен: обещали-то и икру и масло

и сахару и даже вино! — а ему говорят — «вам, как

младшему агенту!» Теперь он может удостоверение взять!

А вам я советую в Горохре.

(«Горохр» — это городская охрана).

— Да у меня и так много.

— Нет, в Горохре это солиднее: мало ли, обыск —

И уж дальше идет невещественное: ему мерещатся

везде чекисты,

— Сегодня встретил на Невском Α.: в чеке служит!

— Не может быть.

— Я вас уверяю.

И начинаются всякие догадки и предположения, почему

этот несчастный А. служит или должен служить в чеке.

Я пробую возражать, но ничего не помогает, хуже. И мне

становится неловко; мне кажется, что он и меня подозре-

вает или завтра придет ему в голову такая же подозри-

тельная мысль. И я ничего не говорю, только слушаю.

Наконец наступает последнее, после чего он уйдет, я

знаю: это мои игрушки — «которые я должен продать».

— Если американцам, — говорит он, прикидывая в

уме, и называет огромную сумму: эта сумма началась с

тысячи, дошла до миллиона...

— Нет, если вы дрожите над таким сокровищем, вы

не так нуждаетесь, как все мы!

*

— — — и я начинаю раздумывать — я верю в

американцев! Да, конечно, в конце-то концов придется —

и я могу расстаться с моими игрушками — и получу

миллион! Но кто мне его даст? кто это купит? кому

нужны? в музей? Но ведь игрушек-то нет никаких, по-

268 Нимаете!? а есть пыльные сучки, веточки, палочки, лос-

кутки и мои рассказы о них: когда я говорю, они при-

нимают такой вид, какой мне хочется — и все видят! —

и коловертыша и кикимору и кощу и ауку и скриплика

и,.. — ну, всю эту серебряную живую стену. А сними я

их со стены, и без меня никто не разберет, где и кто —

кто коловертыш, кто коща, аука, скриплик: они без ме-

ня — — они только со мной живут, ишь, глядят! усатые,

носатые, трехрукие, одноногие — — —

— ну, не отдам, не отдам!

Купит американец! Но это то же, что и знаменитая

коллекция печатей нашего соседа!

И мне вспоминается этот чудак, про которого говорят,

как и про меня, что он не так уж нуждается, если не

может расстаться со своей «знаменитой» коллекцией! А

скажу вам, как и про свои игрушки, все мы, кто его знает

поближе, соседи — и ни для кого из нас не тайна, что

вся эта знаменитая коллекция, все эти печати — фаль-

шивые! И как мои игрушки существуют, потому что я,

так и эти печати, потому что есть еще на белом свете

такой чудак, есть вера его в их неподдельность.

Да, я могу расстаться с моими игрушками! И неужто

найдется такой американец? И мое слово проникнет? И

глаз увидит там, где ничего нет? И вот — миллион. А

тот чудак — —? Тут дело безнадежное: какого надо

дурака найти! чтобы поверил в чужую веру и фальшивое

принял за подлинное! Да и не расстанется он со своей

«знаменитой» коллекцией: ведь она для него в конце его

дней, в его покинутости, во всеобщем труде безрадостной

жизни, в его ненужности (ну, кому нужна теперь сфра-

гистика!) для него она — единственное утешение, и про

всё это все мы знаем, знал и сам профессор Марков, и

не можем не верить его верою — и какое надо черствое

сердце, какую замухрысчатую душу! — и только не знает

про это и никогда не узнать «благожелателю».

XIV

БЛАГОДЕТЕЛЬ

«Благодетель» это совсем не то, что «благожелатель»

или «советчик».

269 «Благодетель», все равно как и почему, но это всегда

реальное, осязаемое, «благожелатель» же — нечто при-

зрачное и может быть очень живым и обольстительным,

как сон.

«Благожелатель» всегда о тебе знает больше, чем ты

сам о себе знаешь, он вообще все знает: а имеет он

гораздо больше, чем сколько тебе отмеривает. (Пример

из сегодняшнего: когда он говорит, что на такую-то сумму

можно прожить сносно, это значит, что сам он проживает

куда больше!) Как нечто призрачное, «благожелатель»

безответственен: он всегда почтет долгом сказать, что

где-то есть дешевая квартира, но никогда не скажет, где

именно, а просто «есть» или сошлется на своих знакомых,

которые знают. И при этом «благожелатель» неуязвим:

ведь советуя, он желает добра, и разве шевельнется язык

сказать — «замолчи»!

«Благожелатель» — это человек, которому, в сущности,

до тебя никакого дела нет, но совсем не безразличен: он

всегда осуждает тебя.

*

«Благожелателей» за эти годы я мало встречал, разве

что этот несчастный сосед — —

За эти годы много я видел настоящего добра от лю-

дей — без суда и осуждения, без никаких требований,

бескорыстно! Имена порастерялись, но чувство я сохранил

и это чувство слилось у меня в слове «Россия» — Россия!

пусть самая неожиданная и кавардачная! — и мне всегда

больно, когда огулом осуждают все русское. Я вспоминаю

добро, какое я видел от людей за эти годы, и это такое

острое чувство моей памяти!

Люди делали добро — их как будто кто посылал ко

мне в тягчайшую самую пору, или я сам шел куда-нибудь

и уж не ждал, но там-то меня ждали. И все это я помню,

сливая мою память в чувстве слова «Россия».

И не только за эти годы — в эти годы только особенно

ярко и остро! — а и в мирные годы за всю мою жизнь

много я видел доброго от человека. И коли уж вспоминать,

скажу, бывали и «смехи», но без этого никак не обойдешь-

ся — не «протиснешься» в жизни.

Это еще до войны и революции: дал мне один добрый