7.III. Кошмарный сон. Попал под стрельбу. Потом тихий.

Куда-то идем. В Москву, кажется, — там Г. А. Рачинский,

Шестов, Н. С. Бутова. И какой-то педераст. Продают

белые хлебы. Я выбрал 3 хлеба, они как большие рыбы.

«Сколько?» — спрашиваю. «По рублю». У меня колун в

руках. А я взял топор у ларечника и замахнулся на

торговку. Она говорит: за все 50 к[опеек]. Тут вот и

вынул ларечник из ее корзинки эти 3 хлеба и подал мне.

(Всего денег у меня было полтора рубля).

Революция распустила чернь.

Прочитал сегодня много газет. И немного успокоился.

Даст Бог, уложится, устроится. Самую последнюю соци-

альную революцию произведут отходники. Их труд самый

черный: чем чернее труд тем больше прав на свободы.

8.III. Государственная] Дума была в подчинении царя и

бюрократии жульнической, а теперь Государственная]

430 Дума в подчинении С[овета] Р[абочих] Депутатов] и

недалеких людей. Тогда было рабство и теперь тоже. Но

теперь рабство худшее. Арестовали царя. Какой-то авто-

мобиль разъезжает по городу и стреляет в народ.

Только вера в силу народа русского, давшего Толстого

и Достоевского спасает меня от полного отчаяния. Ничего

не могу писать.

9.III. Видел во сне: едем по морю. «Я буду сиять по

небесным полям!» Я заглянул себе через глаза и увидал,

как сзади меня по небу плывут тонкие тающие облака и

думаю: «как это можно сиять по небесному полю!» Лодка

наша быстра. Огромное белое м[г]лубчатое [?] облако там

вдали — это гроза. Лодка летит. И я думаю: вот никогда

не поехал бы на лодке по морю. Море блистает под

солнцем.

Измученный душой и телом я ничего не могу писать.

Я только читаю газеты. Почему хоронить на дворцовой

площ[ади]? Хамы лезут обязательно, ч[то]б[ы] на Двор-

цовой. И ничем не вдолбишь. Уж Горький говорил и его

не послушали.

10.III. Зацвела ты моя Русь алыми маками. Вижу тебя

убранной невестой.

Госпожа великая Россия. Надо ко всему быть готову.

А главное к смерти. Я словно умер. И вот теперь начинаю

новую жизнь. И это не один я и так не только со мной.

Могут завоевать немцы. Но уж это не будет так страшно.

Главное, надо быть ко всему готову.

Зашаталась Россия.

Нельзя было город св. Петра переделывать в Петроград.

Нельзя было отрекаться от Петра. И вот силы оставили.

Какая насмешка выход моей книги 23.II. Книга называется

«Среди мурья».

10.III. Был Ив[ан] Александрович]. После всяких разго-

воров сел писать. Как будто немного оживаю. Ведь я

умер, повторяю, и вот опять родился и учусь говорить,

смотреть.

12.III. Приходил Пришвин. Он так же смущен.

13.III. Может быть, опасность обуздает чернь.

14.III. Русский народ еще не дорос до свобод. До таких.

В Мариинск[ом] театр[е] 12.III перед началом спек-

такля] хор спел стихи некоего Пальмина, муз[ыка] Че-

репнина.

431 Не плачьте над трупами павших борцов,

Погибших с оружьем в руках,

Не пойте над ними надгробных стихов,

Слезо й не сквернит е их прах .

Хотят сохранить памятники!

Был M. М. Пришвин. Увлекающаяся борода.

15.III. «Помазанника народ [?] смазал» — гогочут.

16.III. Битва под Пришвиным. После моего крика мне

стало необыкновенно легко — эта легкость пустота. Темь

ровная.

Вырезал из «Речи» статью «Паразиты революции». Ну,

до чего все сиволапо.

17.III. Была Кругликова. Говорит, бегут с фронта. Добра

не будет.

18.III. Был Ив[ан] Александрович].

19.III . Видел Финляндский полк, которым так пугали нас.

Арестовали Тернавцева. Сегодня такая радостная солнечная

весна.

21.III. 5 ч[асов] д[ня]. «Я тебя ненавижу. Дрянь. Всем

сердцем тебя ненавижу». Был Р. В. Щванов-Разумник],

Пет[ров]-Вод[кин], Пришвин. Вчера городовой на митинге

в [1 нрзб.]: «Я иду на фронт, не все мы такие, зачем же

на детей позор. Я могу быть убит». «Когда будешь убит,

тогда и говори».

22.III. Едва дожил до Б[ожьего] В[оскресения]. Вчера был

мороз, сегодня все потекло. 1604 год. «Самое первое

несчастие от того, что у меня ребенок. А второе личное,

что я живу в такое время».

23.III. Сегодня месяц революции. Похороны. Сейчас на

углу 14 л[инии] какой-то самозванский милиционер полез

в дом. Собралась толпа. «Голову ему снять!» Все-таки

повели. Вчера ломовой: «Я не подданный, ч[то]б[ы] день

и ночь работать». Видел сон: живем в [1 нрзб.] над домом.

Добронравова мать и Л[еонид] М[ихайлович]. Пение «Ве-

личит душа моя господа» и французская колядка [?] —

процессия.

24.III. Были Николай Алекс., Иванов, [1 нрзб.], Бурцев,

[2 нрзб.]. Опять хвосты, опять нет хлеба.

25.III. Сон: у Бож[ьей] Мат[ери] венчик из чистого снега.

Выдвинул ящик и вытянул ногу, на конце туфля.

26.III. Вчера был Ф[едор] Ив[анович]. Сегодня на почте

в заказн[ом] письм[е] какой-то мальчик с пачкой зак[азных]

432 писем уступал одиночным письмам. Редкое явление. К

удивлению всеобщему хвосты хлебные подавляющие. Го-

ворят, хлеба не будет.

Был Вяч[еслав] Яковлевич] Шишков. Добрая душа.

Предлага[л] денег и муки обещал. Такая редкость!

27.III. Нашествие. Сначала Ив[ан] Александрович],

потом Купреянов, потом Слон, а за ним Форш.

О, Господи, какая у меня тревога. Лег и лежал с

открытыми глазами.

28.III. На минуту посветлело. П[етер]бург чистят. Тревога

только [?] схватывает. Будь один, как-нибудь. И не о себе

у меня дума.

29.III. Был Унковский. Приехал из Румынии. Разные на

фронте. Много равнодушия. [1 нрзб.] при [1 нрзб.]. По-

езд — матрос, к[оторый] убил врага [?]. Опечаленный

взгляд на будущее.

30.III. Заходил Добронравов. Этот бодр и уверен.

31.III. Прих[одил] Ив[ан] Александрович] Рязан[овский].

Был сильный дождь этой ночью.

1.IV. Столько вчера проклятий и слез. В глазах стало

черно. Ну, на службе помирилась. Были с Пришвиным в

Синоде.

2.IV. 1 день Пасхи. У нас были только Романовы. А мы

ходили к Воробьевым соседям. Вернулись рано. Газет нет.

Печатники, толкуют, решили праздновать.

3.IV. Видел во сне Катерину (сестру С. П.), она обирает

билетики, что хочу, то и спрошу. Я спросил, кем я был?

И получил ответ: родился я в 1561 году, из Скандинавии,

а имя мое Сергей.

Вчера думал, почему носят в кресле, носили бы в Лодке.

Так как газет нет: всякие слухи. Немец идет на Москву.

Эвакуируют Минск. Целое нашествие у нас в доме Л. Ис.,

К Бурлюк, Л. Ас., Блок, Алек. Ник. Г., Унковск[ий],

Ф[едор] Щванович]. Кончилось все слезами и проклятиями

и о смерти, о смерти, как всегда.

4.IV. Приходил Тиняков [1 нрзб.]. Потом Бурлюк Ник. и

поехал с С. П. к Л. Д. Кузне[цо]вой. Приходил С. С.

Прокофьев. Играл Мимолетное. Заехал [?] М. Мих., [2

нрзб.]. Вечером пошел к Ф. Ив. Такая [1 нрзб.]. Идет

дождь. Вышли вечерние газеты. Беспокоит, как-то С. П.

едет с фарфорового завода.

433 5.IV. Был Α. M. Коноплян[цев] в защитном цвете. Романов

[?] и Пришвин.

6.IV. Умер А. Д. Нюренберг. Был Разумник. Пишу в

Литературный] Ф[онд] прошение. [1 нрзб.] Приходил про-

щаться M. М. Пришвин.

7.IV. Был на похоронах Нюренберга. Видел во сне Б. В.

Савинкова]. [3 нрзб.]. Сейчас сижу и смотрю в стену —

жить нечем. Думал, глядя на покойника: как ему теперь

легко, успокоился.

8.IV. Нет таких могил, ч[то]б[ы] живых клали, а то бы

лег. Вчера были Зоя Вл., Пет[р] Николаевич] Прок[опов],

[1 нрзб.], Сахн., Романов. А сегодня Ив[ан] Александро-

вич] и Виктор христосовались.

9.IV. Прибираю комнату. Ужасная слабость.

I0.IV. Был Турка. «Денег столько, сколько подымешь. А

земли столько, сколько обежишь!» Вчера была демонстра-

ция с черными флагами. [1 нрзб.]. Публика в панике —

какой-то десант вышел из Либавы.

I1.IV. Приехал Ив[ан] Сергеевич] Сокол[ов-Микитов].

Очень обрадовал. Был Сологуб.

12, 75, 14, 15.IV. Разговоры о Ленине. Забыли и Сов[ет]

р[абочих] и к[рестьянских] депутатов] и уже не боятся.

Был Ив[ан] Александрович] Ряз[ановский] и Р. В. Иванов-

Разумник].

18.IV. Смута все время была. Вечер[ом] заходили Клюев

и Сокол[ов]. Опять были слезы и раздражения по злой

памяти.

19.IV. Сон: мертвых хоронят так: на нос мокрую тряпку

и больше ничего, а едят они черный хлеб с молоком.

Случай: выбрали головой, он растерялся и две головы у

него оказалось — одна городская, другая собственная

[1 нрзб.] городск[ая]: воду пьют, улицы поливают. Были

О. М. Пер[сиц], Ал. М. Коноп[лянцев], Ив[ан] Алексан-

дрович] и Соколов[-Микитов].

19.IV Опять тревожное время. Опять бронированные]

автом[обили] и с ружьями. На Невск[ом] демонстрация.

Долой Милюкова! Какие-то голодранцы кричат со своим

грязнокрасным флагом.

21.IV. Россия гибнет от того, что не держат слова. Ска-

зал — сделай. Сколько обмана сколько путаницы. Опять

слезы и раздражение.

22.IV. 20—21 опять демонстрации, которые и закончились

434 убийствами. Был Ив. Алек., Сок[олов-Микитов], Срез-

невский].

23.IV. Сегодня 2 месяца рус[ской] револ[юции]. Читая

газеты как-то проникаешь в ту страшную ложь, к[отор]ой

люди опутывают себя. Нигде нет такой лжи, к[а]к в газете.

Видел во сне Вильгельма. Как подходят к нему [1 нрзб.]

и когда идут то [1 нрзб.] плечом касаются плеча подхо-

дящего. Сегодня объявление главнокомандующего] о воен-

ной опасности Петербурга.

24.IV. 25.IV. Вчера был Ив[ан] Сергеевич]. Видел во сне

сегодня девочку, пристала отнимает у меня узел. Я не

выдержал закричал. А она мне говорит: я пить стала и

путаться и воровать. Я ей свой адрес дал поговорить с

ней. А потом подумал, зачем это я — она меня ограбит.

И сейчас же подумал, да это сон.

Совесть моя болит: вспоминаю свое бурное.

Сегодня меня из трамвая [1 нрзб.], кричали: Так их надо

на живо[дерню] тащить!

25.IV. Пролетарии] всех стран соединяйтесь!] — Приле-

тайте со всех стран!

29.IV. Был [у] В. Н. Фиг[нер]. Со сборником «Гусляром».

Стара очень она, трудно ей. Думал о нашей жизни: России

удел страдание. Захотели свергнуть, захотели счастья. И

за то, может, получат в десятеро муку.

30.IV. Был Б. В. Савинков. Как постарел! Вечером

прих[одила] А. Н. Чеботарев [екая]. И был крик и шум и

гам.

2 мая. Сегодня были [1 нрзб.] и Пр. Сем. Сегодня опять

из-за пустяков проклятия и слезы кровавые.

3 мая. Новое министерство вырабатывается.

4 мая. Были Щантелеймон] Сергеевич] Романов и А. Вас.,

читали «Новую жизнь». Ночью болело сердце.

5 —"— С утра крики и муки. К России: неужели конец?

Посадили свиней за стол, загадили стол. Нет, и не спасут

и самые благородцейшие министры.

Возвращался я поздно вечером домой. Сумерки белой

ночи. Фонари кое-где зажгли. Шел я скорыми шагами,

торопился: по слепоте своей наткнулся на какую-то [1 нрзб.]

барышню и еще осторожнее стал. Вижу перед мной какая-

то груда и не подумал еще, как груда эта повернула и я

наткнул[ся]: это был замухрыстый солдат, шинель внакид

435 и с ним шинелью прикрывал он девочку лет двенадцати:

солдат переходил на ту сторону к баням. И меня это

страшно ударило и я шел, опять натыкаясь на встречного,

я очень скоро шел. И забыть не мог эту груду: плюгащий

и совсем как стебель девочку прикрытую шинелью.

6.V. Партиям не нужна никакая правда, им нужно, чтобы

показать правоту партии: потому так и много лжи.

8 мая. Была О. М. Персиц (деньги), Клюев с режиссер[ом?]

и Ник[олай] [2 нрзб.].

9 мая. Вешний Никола отдарил нас. Были Шишков и

Коноплянцев.

Под Николу по всей России прошел ураган снежный.

12.V. Вчера был 3. И. Грж[ебин] (купил автомобиль) и

д[октор] Срезнев[ский]. Последние дни из-за собраний

рел[игиозно]-фил[ософских] очень повышенное [?] состо-

яние.

16 вт[орник], 17 ср[еда] Левин, 18 чет[верг], 19 пят[ница]

Ланг, 20 (суб[бота]) захворала С. П. Холецистит. Все эти

дни в тревоге и заботах. А что бывает на святой Руси —

смутно на душе за нее и больно.

23.V. Взяли билеты на 30 — 105 р. 30 к. Встала С. П.

21-го прих[одил] Ив. Сер. Соколов[-Микитов].

25.V. Заем свободы. Бедно очень. А призывы как-то без-

душны. Народ говорит ишь, нарядились! Положим, Са-

винков сказал: какой же тут народ, тут фабричные. А

Розанов говорит: Россия в руках псевдонимов и солдаты

и народ темный. Само правительство под арестом.

27.V. Были у В. В. Розанова. [1 нрзб.].

29. V. Погасло электричество в канун отъезда.

30. V. Сегодня в 5.40 едем.

— Слава Богу.

— Давно пора.

Крестятся и целуются.

— Благодарю тебя, создатель, что ты не дал погибнуть

моей родине! — стар[ый] ген[ерал].

Городовой переоделся в бабье платье, забыл, что с усами.

Рвачев.

Бабы: штурмана поймали!

Да здравств[ует] рус[ская] революция и зацветет наше

будущ[ее] республиканское] правительство] аки сирень

в мае!

436 Забастов[щик] [?] не в платьи ходит, а в [1 нрзб.]

попасть нельзя (ребенок).

Солдат: подождите бабы мас[ло] будет дешевле.

Ба[ба]: бабье ждать не могут.

Есть только тов[а]ришши и кулаки; а ни господ ни

мужиков. К слову десять слов приложат бабы. На лыко

мыкают лен коноплю отращенный гребень. С селедки во

рту одеревенеет. Накладет трупы кучею. Куда-то в Думу

пихают гордо. А как же немцы придут? Господь не

допустит. Там хлопает, тут хлопает — над головой летит.

Я недостоин жить на свете. Я убил человека. Я перепил

и буду пить — просит в тюрьму опять посадить.

«Погреб провалился» — к покойни[ку] (сон).

[9 нрзб.]

Баба: Эх, как хорошо и наш брат на муфтабили катается!

28.III.

Из Москвы пришли (пешком) два полка (600 в[ерст]

сделали в одну ночь.) 1.III.

Вокруг солнца круги были, мужчина говорит никогда

не бывало такого I.III.

Бабы, кричащие ура всякому и по всякому понимаемому

2. III.

надо становиться на работу

не слушайте офицеров ура!

Идет барыня, а мальчишка кричит: растрёпа. 3.III.

Стрелять бы в них холостыми.

Надпись на трактире в Новом переулке Мариинск[ого]

дворца:

«В виду свободы объявляю: мой трактир свободен для

всех солдатов. Солдаты, приходите, кушайте, пейте бес-

платно, а также желающие из публики. Да здравствует

свобода!»

В Москве над головой Пушки[на] красный флаг 4.III.

у нас ухитрились в задницу коня на Знам[енской]

площ[ади] (в памят[ник] Александру III) вставить красный

флаг.

Зацвела наша Россеюшка! замечание о разукрашивании]

крас[ными] флаг[ами].

Хоть подзатыльника бы дали! — замечание старухи, когда

отпусти[ли] городов[ых].

437 Когда выносили кресло из Синода, было такое чувство,

как при выносе покойника 5.III.

В государ[ственной] думе под разорванным портретом

Государя сидели солдаты и котелок варился.

Арестованные городовые помещ[енные] в Земщине собра-

ли между собой по подписке 215 р. на нужды революции.

Полицейские, обстреливающ[ие] Исаакиевскую площадь,

получали по 100 р. суточных.

III

1917 г. с. Берестовец

1 июня. Судя по проектам и письменным распоряжениям

можно было ждать лучшего. Правда во отделение] наше

никто не вошел, но ехать под постоянной угрозой — с

дубастаньем в окна с криками, думалось иногда, лучше,

пожалуй и без таких удобств, а попросту, как бывало в

III классе. На крыше солдаты, как клюватые птицы —

топ, дробь, крик и мат. Когда мы возвращались из Берлина,

я боялся загадывать, я только думал на сейчас, так и

прошлые ночи. Но тогда мы возвращались из Германии

арестованные, а теперь — на родине среди свободного

народа. Полем было ехать хорошо, несмотря на ветер —

птицы по-прежнему поют и земля зеленеет. Поле чистое,

как было, словно ничего и не произошло. На селе про-

езжали мимо собрания, агитатор разъяснял, что надо го-

ворить не буржуа, а буржуаз.

Рассказывают, поп, перепуганный переворотом — первого

будут громить попа — собрал народ и все, что досужие

люди насочинили — и правду и неправду — сдабривал

еще и собственными бурсацкими анекдотами, под конец

речи своей сообщил и о Кшесинской, о ее дворце. Сказать

балерина, — не понятно. Сказал: «певичка». А певицр

превратилась у слушателей в теличку, для к[оторой] дворе,;

построен. И пошла эта «теличка» по селу гулять.

Заявление от учителей и учительниц: кто не вступит

в союз, того исключать из учителей.

На селе выступил солдат из П[етер]бурга — тут все из

Петербурга — (это было в самом начале переворота) —

слово закончил он словом историческим «долой царя, да

здравствует самодержавие ! »

438 Замечание мудрого человека: «равноправие женщинам

дано, пока бунт не кончится».

Про реквизиции хлеба некоторые заявляли: «дайте нам

царя, дадим и хлеба». (Да, по пути мне показалось, что

поля пустоваты).

2 июня. Видел во сне Пришвина, очень расстроенного

чем-то, будто у нас он, на острове.

«Харьков, 29 мая 1917. В селе Гребенникове, Сумского

уезда крестьянин Гриценко во время молебна разбил икону

Николая Чудотворца. Крестьяне постановили удалить на

поселение Гриценко и доставили его в тюрьму. Сумский

уездный комитет, по настоянию благочинного и других

священников, вынес постановление, что Гриценко должен

умереть голодной смертью. Постановление приведено в

исполнение. Ему не дали пищи, и Гриценко умер в страш-

ных мучениях».

Сижу и слушаю пение и как-то не верится: все врозь. И

должно быть, не замечают.

3 июня. Видел во сне, будто где-то около нашего дома

пожар. И я подумал: стоило мне только выйти, как беда

случилась. Этим сон заканчивался, что я бегу из каких-то

рядов где лавки все заперты. А до этого видел Виктора

голого, почему-то его подвязывали к какой-то трапеции

и он кружился, как мельница. А еще раньше, будто у нас

в доме сидим обедаем. Прислуга объясняет, почему запоз-

дала с обедом. С. П. очень рассердилась, она сразу запихала

себе в рот целого цыпленка и рукой помогает, вот —

давится.

Бараны прошли — пыль, как дым

Пó ý-ли-це мá-стá-вой

1-я фигура кадрили. Вспоминаю, поет один голос тонкий

и от этого голоса тоска собачья.

4 июня. Видел две церкви московские рядом стоят —

одна Троица с огромным иконостасом. Сергей мне сказал:

называется улей. А другая Духовская. В церковь зашел я

вместе с Чехониным, вид которого совсем, как у Реми.

Потом попал в какую-то длинную прихожую. Зачем-то

надо мне видеть Копельмана. Слышу разговор литераторов

хвастливый и самоуверенный. И очутился я тогда в саду

в Сыромятниках, хожу по «той стороне» около яблони

чудесной.

439 Все шло ладно и сегодня оборвалось из-за какой-то пер-

ламутровой пластинки, которая переложена в карточную

коробочку.

Мне показалось вчера, что Н[аташа] при посторонних

стесняется за меня. Я отвечая на вопрос, ко мне обра-

щенный «как я поживаю», не сразу ответил, заинтересо-

ванный выражением лица Н[аташи] и почувствовал, что

ей неловко за меня.

5. VI. Жду с нетерпением возвращения из Борзны. Боюсь,

что там расстроится что-нибудь и начнется какая-нибудь

история и конец моим занятиям.

6. VI. Видел во сне так много людей. Видел Виктора, он

будто сидит на камушке в солдатской шинели, а эполеты

у него: два перекрещивающихся шнурка, на конце которых,

свисая с плеч, маленькие орлы черные, под которыми

красивые лоскутики, а шапка германская без козырька.

Нос необыкновенно заостренный, как у Гоголя, а смеется,

как Свирид (очень глупо). Я узнаю как-то, что он не в

9 армии, а в 8-ой, и там и тут был офицером.

— Что же ты теперь делаешь?

— Солдат кормлю, — и улыбается, как Свирид.

А я думаю: ишь, ведь, как, поваром сделался!

Мы сходим в зал к П. Е. Щеголев[у], с нами и Виктор.

И вижу В. А. Жданова: он такой же, только поседел, но

совсем такой же. С ним здоровается Виктор, хотя он его

никогда и не видел, целует. И я поцеловался (и когда

целовал, подумал: надо при встрече после долгих лет

целоваться подольше). В. А. и смотрит на меня удивленно

и головой качает:

— Как вы изменились! Как напоминаете мне одного

моего приват-доцента, и тут, знаете, в щеках у вас.

Я вижу в столовой стоит Люб[овь] Ник[олаевна] Чер-

нова [?].

— А это кто? — спрашивает В. А.

— А это, — я говорю, — сестра вашей жены.

И думаю, что же это он не признает ее. Неужели он

спутал Л. Н. и С. П.

— Ах, как напоминаете мне моего приват-доцента, —

все качает головой В. А.

Мы в какой-то длинной комнате, у нас такой нет, и я

знаю, что это не наша квартира. Входит В. В. Розанов.

440 — Покажи мне, пожалуйста, из 10-ой армии человека.

— Да кого я вам покажу В. В.?

— Ну, скорей, скорей. Дело такое важное, я здесь и

напишу. А я думаю, кого же ему показать: Виктора:

ничего он от него не добьется! Ив[ан] Сергеевич] —

слова не выжмешь.

А Розанов очень волнуется. И я понимаю, что что-то

очень важное происходит, и свидетельство военного для

него необходимо.

Мы занимаем огромную квартиру и живем не одни: у

нас есть верх, куда ведет лестница из коридора, а внизу

кухня. Квартира наша напоминает церковь. Я говорю

нашему швейцару Димитрию:

— Зачем зря горит электричество.

А он мне тихонько:

— Дм[итрий] Пет[рович] Сем[енов]-Тянь-Шаньский мне

сказал, чтоб я жег побольше, а то Ив. Алек. Семенов и

так ничего не платит.

— Да, позвольте, — говорю, — ведь квартира-то моя.

И подымаюсь наверх. Тут появляется Над[ежда] Никола-

евна] Ждан[ова] и Добронравов.

— Вам Добронравов больше всех из писателей нра-

вится? — говорит Н[адежда] Ник[олаевна].

— Да, — я не нахожу, что ответить, — он хорошо

поет.

И вынимаю ноты: частью написано красными, а ос-

тальное черными чернилами.

— Пожалуйста, обратите внимание на это. Это мой

брат привез с войны.

Добронравов поправил пенс[н]е.

— Это марш 13-го года.

И сели мы чай пить. С. П. разливает. Вдруг мне показалось,

что с ней что-то плохо. Я бросил[ся] вниз с лестницы:

лестница и коридор, как в бане, с потолка течет. И скорей

в комнаты налево. И вижу Николая Ремизова, он сидит

у стола.

Я очень удивился, что вернулся так рано.

— Иди; говорю — наверх, там дамы.

А он как-то безнадежно:

— Давно этим не занимаюсь, — и пошел наверх.

Я вышел к Ив. Сер. Сокол[ову-Микитову] он через улицу

живет, вижу, на нем венгерка надета. Он со мной пойдет,