4.III. Герасим-грачевник. Вся ночь прошла в думе о судьбе

России. Атеистично-безбожно. Голоса не слышу ни с

сердцем, ни с душою. Или такие дела делают[ся] людьми

железными? А потом голос услышат... Когда узнал о

отречении, все представил себе. Одинокость и сиротли-

вость. Все торжествующее не по мне. Отверженность я

не могу позабыть. И вот думал и думал о человеческой

жестокой жизни, о рве Львовом. «Ты на мне ездил, теперь

я на тебе покатаюсь!» Из вчерашних сообщений остано-

вило: Сухомлинов и преображенцы. Я благословил всю

победу России, но я не с победителями], я не надену

краен [ого] банта, не пойду к Думе. Сегодня не выходил

на волю. Я не могу быть с победителями, п[отому] ч[то]

они торжествуют. Легкомыслия много и безжалостности.

Был Ф. К. Сологуб. Сегодня собрание у Горького: осно-

вывают Министерство] Изящных Искусств. Должно быть,

ни Солог[уб], ни я туда не попадем. И опять тревога о

России. Головы пустые, а таких много, чего сварганят?

Одолели меня посетители. Получил первое письмо от

Сергея.

428 5111. Я будто в Москве. Остановился у н. С. Бутовой.

Жду С. П. И вижу Виктор пришел. Там моя кровать, а

он на диване. В это время входит Н. С. Я говорю: это

мой брат, пришел ночевать. А самому очень неловко;

Н. С. его совсем не знает. А вот уже и утро. Я нарочно

иду куда-то через комнаты, чтобы не дожидаться чего. И

оттуда обратно и на улицу. Иду по Садовой. Против

Николы Ковыльского два городовых и околодочный (лет-

нее время в белом). Думаю: городовых уничтожили, а

они стоят. И становлюсь с ними. Тут народ пошел и меня

оттеснили. Какая-то барышня потянула меня за руку, по-

казывает в трубочку свернутый диплом. Я ничего не могу

разобрать, не вижу. К фонарю. Не понимаю. «Я кончила

балетную школу», — говорит барышня. Догоняю С. П.

А меня догнали мальчик и девочка. «Мы дети Шрейбера

Як[ова] С[амойловича] и Фр[иды] Лазаревны]». Думаю:

вот удивится С. П.: девочка беленькая, мальчик чернень-

кий, Встречаю П. Н. Прокопова с серебряными погонами,

особенно серебряными. Он ночевал тоже у Ч. С. Бутовой.

Иду дальше, у дома Н. С. что-то выносят и я помогаю.

А когда вхожу в дом, приходит келейник Андр[ониева]

мон[астыря] Миша принес ветчины и хлеба: «Тут кормить

не соглашаются!»

II). Я надел как маску картину н. С. Гончаровой и

китай[скую] куртку, поднял воротник черный и пополз

на четвереньках. С. П. говорит: «Потушите огонь!» Не-

сколько раз повторила. Я в корзине, а вижу все. Элект-

ричество не горит, но светло. В дверь стучат. Я хочу

зажечь электричество. А оно остановлено, не зажигается.

Сегодня вышли все газеты. Ходил по острову. Всех не

мог купить. Трамвайный путь расчистили. К флагам при-

выкли. И красные ленточки загрязнились. Мне кажется,

что встретил все тех же людей. А мы как за границей

живем. Сейчас политика все, а какая в нас политика.

Подумал: когда кончится война, переехать в Париж. Стоял

сегодня в хвосте за газетами. Небывалая вещь — газетный

хвост. И опять думаю: Иванушки-дурачки чего наделали,

сумеют ли доделать?

6.III. Видел во сне кладбище. Это д[олжно] б[ыть] потому

что вчера встретил два гроба, несли на Смоленское: один

с венком, красн[ые] ленты, другой с фуражкой солдатской.

429 Приходил Тиняков с покаянной. Приходил старш[ий] двор-

ник, приносил постановление. Он сказал, что у нас в доме

все идет дружно, только интеллигенция против. «Кто же

это?» «А вот сам хозяин и еще Успенск[ий?]» Вот она

какая интеллигенция! Тут я кое-что понял. «Отчего же

против?» «На счет земли несогласны. И монархисты. А

не понимают того, что около всегда как пиявки присасы-

ваются около главного». Вот оно что.

У слабых людей события последних дней и потрясения

и неустроенность и будущее может просто душу сломить.

Надо силу воли, духа. Претерпевший до конца спасется.

Около Исаакия поравнялась [?] кучка народа, человек до

100 с красными флагами и другой флаг «Да здрав[ствует]

С.-Д. рабоч[ая] партия», «Земля и воля». Идет еврей без

шапки и выкрикивает: «Товарищи присоединяйтесь. Долой

буржуазию! Шапки долой!» Поют: «Отречемся от старого

мира» (Царь вампир из тебя тянет жилы, царь вампир

пьет народную кровь). Мальчишка глазеет. Рядом идет с

ружьем солдат: «Сказано шапки снимать, сними шапку!»

Тут стояли два господина, приподняли шапки. И когда

демонстрация отошла один сказал другому: «Пойдем!»

Был Пришвин. Очень трогательно, что в Москве 3-го

был красный звон на Ив[ане] Вел[иком]. 15 звонарей.

Нет, я не политик. И я подумал: уехать отсюда, ну в

Москву что ли, только не быть тут.