376 Ковских «письмовручительств» подканцелярист Петр Ча-

совников, «принимают пищу» в корыте (всё корыто про-

долбили!).

Как привезли их в Петергоф — «к пришествию в

Петергоф Его Императорского Величества» — да как

раскрыли клетку, все диву дались.

— Что за вороны!

— Ну, и вороны!

— Красные вороны! — сказал солдат Горохов.

Так и окрестили.

Птичник Шталь учил-кликал:

— Der Papagei.

Но ни садовые подмастерья, ни сама птица не откли-

кались: птице понравилось русское прозвище.

Так и рапортовали (репортовали).

Это было еще в 1720-м году, когда верховодил кн.

Алексей Михайлович Черкаский, а в подручных ходил

при нем Борис Неронов.

А теперь обермаршал «его графское сиятельство и

ордена святого Андрея кавалер» фон-Левенвольд, а под

ним Антон Антонович Кормедон — «красная ворона».

Так прозвали Антона Антоновича все садовники до

Петра Шапошника и старосты Матвея Гиллера.

Да и сам Антон Антонович любит щегольнуть русским

словом:

— Ich bin russische красная ворона!

*

На всякое садовое «доношение», «ведение» и «проме-

морию» Антон Антонович кладет резолюцию.

Все равно — о еловых кольях, и тычье гороховом; о

досках для делания столов и скамеек (скамеяк) в сады и

по рощам; о лейках для поливки (поливанья) овощей и

фруктов, о колесах под роспуски и одноколок (аднаколак),

на которых песок, черную землю возят, также навоз и

прочая; о олове, говяжьем сале, нашатыре, деревянном

377 Масле и для починки леек (леяк); о висячих замках большой

руки и малой (такой размер); о дубовых кадках (катках)

для держания воды в оранжереях (ранжереях); о починке

чулана, в котором будут сидеть «подорожники»; о желез-

ном скребке для чистки (чиски) в клетках, о потошниках

(поташниках) для ловления птиц; о пробной лопатке и

кирке — все равно, так пропишет, будто не птичник, не

сад, не огород, не роща, а вся Россия в его воле и власти,

и всякое дело, чтобы немедленно —

Антон Кормедон

Да, много бывало чудес на Руси и каркать о ее погибели,

только воздух портить!

Это я не вам, это я старикам петровским огородникам

солдатам Замараеву да Русинову.

На Конецком огороде, что за Казачею, вон они при-

грелись на солнышке, вспоминают крутое Петровское

время —

когда были настоящие комисары:

— Обер-комисар Ульян Акимович Синявин!

— Комисар Федор Акимович Синявин!

— Комисар Семен Михайлович Павлов!

— Комисар Степан Карпович Карпов!

— Комисар Федор Феодорович Шатилов!

— Светлейший Римского и Российского госу-

дарств и главный генерал и кавалер Александр Данилович

Меншиков!

— Генерал-майор, лейбгвардии майор Дмитреев-

Мемонов Иван Ильич!

Настоящие комисары, не эти:

— Поручик Алешутин? майор Коробанов? Петр

Мошков... разве что полковник Андрей Иванович Брунц?

Но главное-то — эта «красная ворона», она им вот

где — Антон Кормедон.

— Погубит, мерзавец!

Ну, ничего — от огородного духу ой как спится! —

поворчат старички и задремлют на своем «прилежном

смотрении».

А сад разросся до невозможности и все растет, овощи

378 Поспевают, птицы топчутся, несут яйца, работа идет —

в Конторе Садовых дел и в Валдместерской (б. Лесных

дел) пишутся донесения.

А пишут, как говорят. Читай, как написано, русскому

языку научишься — русскому произношению. К ЗВЕЗДАМ

— памяти А. А. Блока —

Бедный Александр Александрович!

Покинуть так рано землю, никогда уж не видеть ни

весен, ни лета, ни милой осени и любимых белоснежных

зим —

и звезд не видеть — сестер манящих — как только

они нам светят!

Не видеть земли, без «музыки» — это такая последняя

беда, и от этой беды не уйти —

а если вовсе и не беда, а первое великое счастье?

Но почему же для вас так рано?

Это я, еще бедующий здесь вместе с веснами и лю-

бимыми вьюгами и моей серебряной звездой, это я стучу

в затворенную дверь, не могу и никак не свыкнуться с

этим вашим — счастьем.

В то утро — а какая была ночь — Лирова ночь!, какой

рвущий ветер и дождь —

ветер — —

сам щечавый зверь содрогнулся б!

ветер — до — сердца!

в суровое августовское утро, когда, покорные судьбе, в

скотском вагоне, как скот убойный, мы подъезжали к

границе, оставляя русскую землю, дух ваш переходил

тесную огненную грань жизни, и вы навсегда покинули

землю.

И еще огонек погас на русской земле.

*

А в день похорон, когда вашу «Трудовую книжку» с

пометкой: