Сцена 5

ТАТЬЯНА сидит за столом, рядом ЛАРИСА. По другую сторону ТОЛЯ, костыли возле него прислонены к стене. ВАЛЕНТИН сидит на табуретке у дальней стены.

ТАТЬЯНА: Что случилось, Толя? (всхлипывает)

ТОЛЯ: Ничего страшного, мам.

ТАТЬЯНА: Что у тебя с ногой?

ТОЛЯ: Нет ее. Отмерзла.

ТАТЬЯНА: Как отмерзла? Когда отмерзла? Весна ведь…

ЛАРИСА: Он в карауле стоял. Ему кто-то ботинок промочил. Он на ветру весь день в мокром ботинке на карауле стоял. Так бывает – если сильный ветер и отсыревшая одежда, да еще неподвижность – так бывает, что обморожение при - 10. А потом инфекция через пузырь лопнувший попала и пошла влажная гангрена. Организм не справился. А при этом только ампутация. Он так Наде рассказал. (тишина)

ВАЛЕНТИН: Как весь день в карауле? В карауле нельзя стоять больше 2х часов! Потом положено 4 часа отдыха – можно в караульном помещении ботинок высушить! Толя? Что ты молчишь, Толя?

ТОЛЯ: За сутки по 2 часа отстаиваешь 8 часов. В караульном топят так себе.

ВАЛЕНТИН: Топят так себе…а язык? Язык у тебя есть??? Как можно терпеть до обморожения?!

ТОЛЯ: Можно.

ВАЛЕНТИН: Ты мне скажи, скажи правду – кто это с тобой сделал?

ТОЛЯ: Никто. Я сам.

ВАЛЕНТИН: Ботинок, ботинок кто промочил? Какого черта ты его не высушил?

ТОЛЯ: Не высушил. Не мог.

ТАТЬЯНА: (срывается со стула, отбивается от ЛАРИСЫ, подбегает к сыну, обнимает) Отстань, Валентин! Не трогай ребенка! Хватит уже! Ты уже сделал все, что мог! Я говорила тебе – посмотри, что там у него с учебой, посмотри… Говорила!!!

ЛАРИСА: Я пока поеду. Его Надя на вокзале встретила. Он хотел добираться сам. Она его едва уговорила дождаться меня. Я поеду. Звони, Тань. (встает и уходит).

Какое-то время все молчат. Потом ВАЛЕНТИН встает со стула, поднимает ТАТЬЯНУ за плечи, садит за стол, подхватывает на руки сына и уносит в комнату. По пути задевают костыли, прислоненные к стенке, они с сухим треском валятся на пол. ТАТЬЯНА вскакивает следом, но ВАЛЕНТИН выталкивает ее мягко, но уверенно из двери комнаты и закрывает дверь изнутри. Татьяна стучит, кричит, потом вбегает в кухню, валится на пол спиной к стене. Берет на колени костыль.

Сцена 6

Горит только настольная лампа. ТОЛЯ сидит на кровати, привалившись к спинке, ВАЛЕНТИН ходит по комнате, мнет руками лицо. ТОЛЯ молча наблюдает. Валентин подсаживается к Толе на кровать.

ВАЛЕНТИН: Толя. Послушай. Объясни мне, что происходит.

ТОЛЯ: Зачем?

ВАЛЕНТИН: Я твой отец.

ТОЛЯ: Почему ты не спишь? Уже половина двенадцатого. Тебе завтра на работу.

ВАЛЕНТИН: Толя, я твой отец. Я хочу поговорить с тобой.

ТОЛЯ: Верю-верю каждому зверю. А тебе ежу – погожу.

ВАЛЕНТИН: Я боялся этого разговора. Но сейчас уже не боюсь. Ты уж прости. Ты можешь пытаться отбиваться, но сейчас уже все равно – мы заперты в комнате и ты отсюда от меня не сбежишь. (пауза)

ТОЛЯ: С какого момента ты хочешь услышать историю?

ВАЛЕНТИН: Это правда гангрена?

ТОЛЯ: Да, в сумке есть заключение из военного госпиталя.

ВАЛЕНТИН: Нет, не то. Почему ты бросил университет?

ТОЛЯ: Хотел пойти в армию.

ВАЛЕНТИН: Зачем?

ТОЛЯ: Потому что мама этого не хотела. Потому что это было мое личное решение.

ВАЛЕНТИН: Я думал, поступить на теоретическую физику было твое решение.

ТОЛЯ: Нет. Это было коллективное решение моей матери и школьных учителей. Я искал то, что могу захотеть и сделать сам. Тем более служба – для настоящих мужчин.

ВАЛЕНТИН: Ну да. (молчат) А теперь?

ТОЛЯ: Что теперь?

ВАЛЕНТИН: Теперь ты чего хочешь?

ТОЛЯ: А что я вообще теперь могу хотеть? Я инвалид. Я вернулся домой. К матери.

ВАЛЕНТИН: Учись, Толя. Получи профессию. Знаешь, какие сейчас делают протезы?

ТОЛЯ: Да кому я нужен со своим протезом?

ВАЛЕНТИН: Ларискиной дочери, Наде? (пауза)

ТОЛЯ: Думаешь, нужен?

ВАЛЕНТИН: Думаю, она тебе не нужна. Просто противопоказана. Тебе просто противопоказаны любые жалеющие тебя люди. Слышишь? Ты не инвалид. Ты человек, потерявший ногу.

ТОЛЯ: По глупости.

ВАЛЕНТИН: Не по глупости. В войне за независимость личности. И после такой жертвы нельзя сдаваться в плен, иначе она была напрасной – личность не состоялась. Ты меня слышишь, Толя?

ТОЛЯ откидывается на подушки, сползает, кладет руку себе на лоб, прикрывая глаза.

ВАЛЕНТИН: Я совершил очень большую ошибку. Я не боролся за свою независимость и ценность своей личности в семье. Я думал, возможность наблюдать за тобой – хоть из-за плеча этой хищной матери – стоит того, чтобы остаться в семье. Лучше бы я ушел. Тогда она вынуждена была бы работать. Возможно, даже получила бы образование. Стала бы человеком. И не цеплялась бы так за тебя. Я купил право наблюдать за тобой со стороны за твою свободу. Все это случилось из-за меня.

Знаешь (достает из кармана сверток), это подарок моего отца. Мой отец был обувщиком. Он шил обувь… он подарил мне в детстве цыганскую иглу, чтобы я мог проводить с ним время, сшивая куски кожи. Я знаешь, когда было особенно тяжело, доставал эту иглу и думал, что надо сшивать брак. Что бы не происходило. Только это было слишком сложно. Я стал сбегать, стал задерживаться на работе. Иногда после работы заходил куда-нибудь, в кино или в бар. А игла оказалась тупая. Понимаешь, нельзя сшить тупой иглой то, что само друг к другу не льнет… Мне нужен развод. И тебе он нужен. Ты должен вырваться от этих плачущих женщин. Слышишь, Анатолий? Толя?

ТОЛЯ: (тихо) Кажется, у меня жар.

ВАЛЕНТИН быстро подходит, касается руки ТОЛИ, потом касается грудной клетки, кричит в дверь.

ВАЛЕНТИН: Таня! Таня, вызывай скорую! Быстро! (слышится копошение за дверью, ВАЛЕНТИН идет к двери, распахивает ее и уходит в полоску света).