Мацумото "Психология и культура"

Предисловие ко второму изданию

МЕСТО КУЛЬТУРЫ В РАЗВИТИИ НАУКИ ПСИХОЛОГИИ

После того как всего лишь несколько лет назад было опубликовано первое издание Culture and Psychology, значение знаний о культуре и ее многообразии более не дебатируется ни в одной из областей психологии. Теперь культура намного чаще трактуется исследователями как важная переменная, практикующие психологи, от психотерапевтов до специалистов, занимающихся консультированием крупных организаций, хорошо сознают ее влияние на человеческое поведение. Преподаватели еще шире освещают культуру в своих лекциях, Поскольку увеличивается как поток посвященной ей научной информации, так и многообразие мышления, мировоззрения и происхождения все более многонационального студенчества. Количество кросс-культурных курсов, предлагаемых психологическими факультетами, продолжает расти. Эта тенденция наблюдается сегодня по всему миру.

В прошлое десятилетие мы стали свидетелями настоящего взрыва новых исследований, которые включают в себя культуру. Многие из этих исследований продолжают оставаться кросс-культурными сравнениями разнообразных психологических феноменов, отмечая сходства и различия в человеческом поведении среди разных культур, Однако многие современные исследования выходят за рамки простого документирования различий. начиная поиск их причин. В целом литература по этим вопросам имеет огромное значение для усвоения новых знаний и идей, создания новых схем и развития нового образа мышления.

Действительно, психология — и профилирующая, и кросс-культурная — находится в состоянии эволюции методики, мышления и подходов. Идеи и знания становятся более гибкими и плюралистическими, стремясь охватить изменчивость психологических истин, которые варьируют во времени, пространстве и контексте. Методы и понятия все чаще заимствуются из других дисциплин, а исследования, включающие культуру, становятся более усложненными, комплексными и точными, чем в прошлом. Эти изменения обещают дальнейшую эволюцию знаний в психологии.

УЛУЧШЕНИЯ, ВНЕСЕННЫЕ В ЭТО ИЗДАНИЕ

Увеличение объема, с тем чтобы обеспечить полный курс в едином тексте

Изменение, на которое читатель в первую очередь обратит внимание, состоит в том, что значительно увеличен объем освещаемого материала, в результате чего книга выросла практически в два раза. Это изменение отражает существенное расширение корпуса литературы во всех сферах психологии и значимость, которую приобрели данные работы.

Синтез информации о культуре и знаний, представленных в профилирующей литературе

Второе важное усовершенствование настоящего издания связано с углубленным синтезом информации из большого корпуса специальной литературы с профилирующими знаниями. Критически изучаемая, литература, которая представлена здесь, побуждает пересмотреть то, как мы понимаем психологию. Тем самым, вы обнаружите в этом издании новые способы рассмотрения, понимания, изучения и/осмысления психологии и человеческого поведения, которые отсутствовали в предыдущем издании.

Включение новых глав и полностью пересмотренная организация материала

Это издание также обогащено следующими изменениями:

• Новая структура книги — с пятью вводными главами, которые выстраивают базовые знания, касающиеся «оснований» культуры, двенадцатью главами, которые охватывают различные содержательные области психологии, и заключительной главой.

• Разделение общей главы по здоровью в первом издании на две главы — одну, посвященную психическому, а другую — физическому здоровью.

• Новая глава по межкультурной коммуникации.

• Новая глава по культуре и личности.

• Новые статистические данные, которые подкрепляют материал о культуре и психологии.

Улучшения в каждой главе

Кроме того, были произведены значительные улучшения отдельных глав. Вот некоторые из основных изменений по главам:

• Глава 1: Была полностью переписана с целью обсуждения кросс-культурной психологии с точки зрения философии науки, начиная с общей перспективы того, что представляет собой психология, роли исследования в психологии и того, как кросс-культурная психология поверяет недостатки знаний, основанных на эмпирических исследованиях.

• Глава 2: Теперь включает новые разделы, посвященные представлениям неспециалистов о культуре; факторам» которые влияют на культуру; связи между культурой, расой, этничностью, национальностью, недееспособностью, сексуальной ориентацией и популярной культуре. Она также включает исчерпывающий обзор определений культуры плюс методику оценки культуры.

• Глава 3: Включает расширенную теоретическую дискуссию о связи между культурой и представлением человека о самом себе, а также новые разделы, рассматривающие теоретические основы позиции Маркуса и Китаямы, альтернативные воззрения и мультикультурные идентичности.

• Глава 4: Дает расширенное обсуждение стереотипов и психологических установок, которые им способствуют. Она также включает новые разделы, посвященные кросс-культурным исследованиям, которые выявляют вклад психологических факторов в этноцентризм; содержанию стереотипов; новому материалу по роли аффекта; а также предубеждениям, дискриминации и «-измам».

• Глава 5: Была улучшена за счет включения нового материала по характеру исследований и истине в психологии, сфокусированного на понятиях валидности, надежности и повторяемости; на том, что значит быть потребителем исследования, и различных видах исследовательских парадигм, существующих в психологии; на понятии эквивалентности, плана и интерпретации полученных данных; на рекомендациях о том, как производить обзор кросс-культурных исследований.

• Глава 6: Включает новый материал, посвященный отношениям между культурой и биологией; узнаванию лиц; принятию решений; творчеству; сознанию; а также IQ, интеллекту, тестированию и вопросам категоризации.

• Глава 7: Была полностью реорганизована, чтобы познакомить читателей с множественными факторами, которые способствуют приобщению к культуре. Она также включает новый материал по привязанности; процессу приобщения к культуре; биологическим основам, установкам, языку и другим факторам, способствующим межнациональным различиям в математических способностях; и развитию культурной идентичности.

• Глава 8: Сейчас включает новый обзор исследований гендерных стереотипов; гендерных различий в других психологических конструктах; и влияния культуры на гендер.

• Глава 9: Теперь содержит новый материал по культуре и концепциям организма; психосоциальным детерминантам здоровья и болезни; ИК и здоровью; культурным несоответствиям и здоровью; расстройствам аппетита; самоубийствам; и культурно-сенситивным лечебным подходам. Она также дает читателям модель культурных влияний на физическое здоровье.

• Глава 10: Реорганизована в виде трех разделов, включающих определения, оценку и лечение. Она включает новый материал по подходам «этик» и «эмик» при определении патологии, соматизацти, культуро-ограниченным синдромам, психиатрическим диагнозам и клинической подготовке.

• Глава 11: Была улучшена за счет включения нового материала по эмоциональной экспрессии и восприятию, включая обсуждение текущих дебатов, касающихся универсальности эмоций, предпосылок эмоций, эмоциональной экспрессии и оценки эмоций.

• Глава 12: Включает новые данные по обсуждению культурного и языкового лексикона, прагматики языка, гипотезе Сепира—Уорфа, билингвизму и ложным представлениям о носителях нескольких языков.

• Глава 13: Включает расширенную дискуссию о природе невербального поведения. Кроме того. содержит новый материал о важности невербального поведения при коммуникации, другим ранее не освещавшимся невербальным моделям поведения и прикладным исследованиям.

• Глава 14: Превратилась в совершенно новую главу, касающуюся межкультурной коммуникации, охватывая определение и компоненты коммуникации, роль культуры в коммуникативном процессе, внутрикультурную и межкультурную коммуникацию и эффективную межкультурную коммуникацию.

• Глава 15: Также стала полностью новой главой, относящейся к культуре и личности, включая кросс-культурные исследования, пятифакторную модель личности и оценку личности.

• Глава 16: Была существенно увеличена и улучшена путем включения новых исследований по внутренним и внешним группам, привлекательности, любви и браку, атрибуции, агрессии и сотрудничеству.

• Глава 17: Реорганизует материал в виде двух обширных тем: организационная культура и работа. Включает новый материал по организационной культуре и климату, оценке организационной культуры, практическому применению знаний об организационной культуре, поведению на работе, принятию решений, ведению . переговоров и международному бизнесу.

• Глава 18: Существенно укрупнена за счет включения большого раздела, посвященного значению кросс-культурных вопросов для профилирующей психологии, разработке модели межкультурного роста и сенситивности и советам для тех, кто хочет заняться кросс-культурной психологией.

Результаты улучшений

Как вы можете видеть из вышеприведенных сведений, второе издание книги «Культура и психология» отражает широту, масштаб, глубину и понимание влияния культуры на человеческое поведение, а также тесные связи между культурой и психологией. Оно было написано с троякой целью: во-первых, преподнести знания и истины в психологии в новом свете, включающем в себя культуру и контекст; во-вторых, отразить эволюцию в мышлении, относящемуся к человеческому поведению в психологии; в-третьих, высветить значимость культуры и ее влияние на людей. Я надеюсь, что вы разделите мой энтузиазм, когда будете читать эту книгу, и проникнитесь ее идеями.

Выражение признательности

В течение ряда лет мне посчастливилось сотрудничать со многими учеными, которые помогли мне сформировать отношение к культуре и психологии. Их слишком много, чтобы упоминать здесь всех индивидуально, но каждому, с кем я работал и публиковался, я адресую коллективное обращение с высокой оценкой его усердия, доброты и дружелюбия, проявлявшихся на протяжении многих лет.

Я также Нахожусь в вечном долгу перед своими нынешними и прежними студентами, лаборантами и специалистами, которые принимали участие в лабораторных исследованиях культуры и эмоций на Психологическом факультете Калифорнийского университета в Сан-Франциско. В частности, я выражаю глубокую благодарность Кристи Кукен, Шарлотте Рацлафф, Ребекке Рей и Сасико Такеучи, которые помогали мне преподавать кросс-культурную психологию в Калифорнийском университете, отдав бессчетные часы усердной работе на этом курсе и шлифовке моих идей в области культуры и психологии. Я также благодарю Суниту Пол и ее рабочую команду, которые очень мне помогли в подготовке библиографических ссылок для этой книги.

Как и ранее, сотрудники редакции Wadsworth/Thomson Learning проделали со мной поразительную работу, в профессиональной и учтивой манере пройдя через все фазы этого переиздания. В частности, мой редактор Марианн Тэфлйнджер в течение многих лет верила в мою работу, и я крайне признателен ей за то доверие, уважение и дружбу, которые она мне предложила. Мне также хотелось бы распространить свою глубочайшую благодарность на тех, кто рецензировал второе издание; Али Бануазизи, профессора психологии культуры Бостонского колледжа; Сузан И. Датч из Государственного колледжа в Уэстфилде; Грейс Галлиано из Государственного университета в Кеннесо; Рона Жаке из колледж-Рикса; Билла Хилла из Государственного колледжа в Кеннесо; Кеннета Кита из университета Сан-Диего; Дженнифер Эйб-Ким из университета Лойолы в Мэримаунте; Ричарда Логана из Висконсинского университета в Грин-Бее; и Катрин Ван Гиффен из Калифорнийского университета в Лонг-Бич.

Мне удалось свести воедино такой большой материал и сделать его всесторонний обзор во многом благодаря любви и поддержке, которые я всегда получал от своей семьи. Благодарю тебя, Саяка, за то, что ты у нас прекрасная дочь; ты — источник огромной гордости и радости, которые наполняют нашу жизнь. И благодарю тебя, Мими, за то, что ты — самая лучшая жена, мать и помощник во всем мире.

Дэвид Мацумото (David Matsumoto)

Введение в кросс-культурную психологию

Все мы постоянно оказывается в гуще все более многообразного мира — во время учебы, на работе, дома, — и непонимание окружающих порой ведет к растерянности и раздражению. Идентификация себя с какой-то группой может порождать в вас чувство протекционизма к группе, к которой вы принадлежите. Многообразие — синоним «различия», и конфликты и непонимание часто возникают именно из-за этих различий.

Трудности, которые встают перед нами при отстаивании культурного многообразия и укреплении межкультурных отношений, заключают в себе и огромные возможности. Если мы можем справиться с этими трудностями и обратить их себе на пользу, значит мы способны реализовать потенциал, таящийся в многообразии и межкультурных отношениях, который приведет к чему-то много большему, чем сумма индивидуальных компонентов, составляющих эту многообразную вселенную.

Именно с этой надеждой была написана настоящая книга — разрешить проблему многообразия и постараться превратить ее в возможность развития. Сделать это нелегко. Для этого требуется, чтобы каждый из нас честно посмотрел на собственную культурную среду и наследие, их заслуги и недостатки. Любой вид честной оценки несет с собой страх, ригоризм и иногда упрямую гордыню. Однако без такой оценки мы не сумеем разрешить проблему многообразия и улучшить межкультурные отношения.

В педагогике эта оценка связана с фундаментальными вопросами о том, чему же сегодня следует учить. Спросить, как культурное многообразие окрашивает природу истин и принципов человеческого поведения, наблюдаемого в учебных аудиториях, значит поставить под вопрос основания существенной части наших знаний о мире и человеческом поведении. Время от времени нам необходимо потрясти эти основания, чтобы проверить, насколько они прочны. Это особенно справедливо в социальных науках, в частности в психологии — науке, специально занимающейся ' ментальными и поведенческими характеристиками людей.

ЧЕМ ЗАНИМАЕТСЯ ПСИХОЛОГИЯ

Ни одна область знаний не оснащена лучше для решения проблемы культурного многообразия, чем психология. И действительно, психология решала и продолжает решать вопрос культуры в отрасли, называемой кросс-культурной психологией (cross-cultural pychology). Чтобы лучше понять, чем занимается кросс-культурная психология, важно сначала как следует уяснить, чем ведает психология в целом.

Задачи психологии

Я считаю, что психология занимается решением двух основных задач. Первая — построение корпуса знаний о людях. Психологи стремятся понять поведение, объяснить его причины и даже спрогнозировать будущее поведение. В достижении этой цели важны два аспекта психологии: проведение психологических исследований и создание теоретических моделей поведения. Исследования и теория идут в психологии рука об руку.

Вторая задача психологии включает в себя Практическое приложение этого корпуса знаний с целью вмешательства в жизнь людей в надежде сделать ее лучше. Преследуя эту цель, психологи выполняют разнообразные важные роли: в качестве терапевтов отдельных людей, семей и групп; советчиков в школах, университетах, церквах и других общественных организациях преподавателей в деловых и производственных организациях; в качестве консультантов полиции, юристов, в судах, спортивных организациях и командах; во множестве других прикладных профессий. Психологи трудятся на передовом рубеже общества, работая непосредственно с людьми, чтобы изменить их жизнь в лучшую сторону.

Основные задачи психологии — создание корпуса знаний о человеческом поведении и практическое приложение этого знания, чтобы сделать жизнь людей лучше.

Две цели психологии — создание корпуса знаний и приложение этого знания — не являются взаимоисключающими. Они находятся в тесной связи. Психологи работают не в вакууме; они берут то, что психология как наука коллективно узнала о человеческом поведении, и используют это знание в качестве базиса для своих практических действий и вмешательств. Это научение первоначально принимает форму академической подготовки терапевтов и консультантов, когда они получают ученые степени в университетах. Но оно продолжается и после того, как формальное обучение закончено, черезнепрерывные образовательные программы индивидуальное приобретение знаний: знакомство с литературой, посещение конференций, вступление в профессиональные организации и участие в их деятельности. Тем самым практические психологи погружены всю жизнь в процесс, который помогает им более эффективно поддерживать людей.

Аналогичным образом психологи, которые проводят исследования и создают теории, должны быть сведущи в практическом и прикладном значении своей работы. Большинство исследователей и теоретиков хорошо знают, что ценность психологической теории и исследования зависит от их практической пользы для общества. Теории часто проверяются на свою валидность не только в научных стенах, и их нередко приходится пересматривать из-за того, что происходит на улицах.

Ценность психологической теории и исследования зависит от их практической пользы для общества.

Таким образом, теория/исследование и приложение/вмешательство — это две задачи психологии. Хотя некоторые психологи предпочитают сосредоточиваться на одной или другой задаче, важно помнить, что психология как коллективное целое стремится выполнить обе. Эти две задачи и тесная связь между ними — важные аспекты психологии в целом. Кросс-культурная психология в силу своих задач имеет для профилирующей психологии особое значение.

НАКОПЛЕНИЕ ЗНАНИЙ И НАУЧНАЯ ИСТИНА

Как же в психологии накапливаются знания? Человеческое поведение находится в центре внимания не только психологии, но и почти всех социальных наук. Оно также является важным элементом во многих других сферах, включая бизнес, коммуникацию, экономику и даже биологию с химией. Хотя каждая из этих дисциплин избирает различный подход и придерживается уникальной точки зрения на человеческое поведение, все они имеют по крайней мере одну общую особенность: опору на формальные, систематические, научные исследования как первичный метод, с помощью которого вырабатывается знание.

Каждая дисциплина следует собственному научному подходу и использует уникальную парадигму и теоретическую базу для понимания и интерпретации данных. Так, психология прочно опирается на научное исследование, проводимое посредством интервью и лабораторных экспериментов, с тем чтобы выработать знание о том, как и почему люди ведут себя определенным образом. Исследование путем наблюдения, изучение отдельных случаев, библиографические поиски, опросы также являются важными исследовательскими инструментами в психологии. Несмотря на различия в подходах, их цели схожи: добыть информацию об индивидах, т. е. выработать знание. Исследователи, проводящие психологические изыскания, часто стараются проинтерпретировать и понять полученные данные на уровне индивида. Эта особенность, среди прочих, отличает психологию от других социально-научных дисциплин, занимающихся человеческим поведением.

Требования к качеству исследований

Все научные дисциплины, по крайней мере в некоторой степени, полагаются на образование и исследования, для приобретения знаний о мире и человеческом поведении. Одна из элементарных основ исследования – изучение. При оценке полученных знаний важно быть уверенным, что исследование, т. е. изучение, проводимое по конкретной теме, — удовлетворяет определенным минимальным стандартам научной строгости. Строгое следование научным принципам позволяет нам «довериться» информации, приобретенной в ходе изучения. Действительно, если методы любого исследования скомпрометированы в такой степени, что полученные в этом исследовании результаты тенденциозны, этим результатам не следует верить, какими бы привлекательными для кого-то они ни были. Только когда методы, используемые в исследовании, удовлетворяют объективным стандартам качества и строгости, можно говорить о том, что полученные данные действительно характеризуют человеческое поведение.

Знания никогда не вырабатываются в одиночном исследовании. Только тогда, когда данные индивидуального исследования последовательно повторяются в других исследованиях, считается, что какой-то результат можно перенести на многих людей. Обобщения включают в себя истины или принципы, профильтрованные путем многочисленных, систематических исследовательских попыток и считающиеся истинными для более крупной группы людей, чем те, которые фактически изучались. В психологическом исследовании неоднократное повторение данных в ряде исследований называют воспроизведением результата, и оно является существенным фактором в поиске истины, касающейся человеческого поведения.

Каждый человек, серьезно изучающий человеческое поведение, будь то в психологии или в любой другой области социальной науки, должен уметь самостоятельно оценивать базис психологического знания — истины и принципы, которых коллективно придерживается область психологии. Исследование, т. е. индивидуальные изыскания — основное средство, с помощью которого накапливаются знания; таким образом, серьезно мыслящие психологи обязаны понимать процесс исследования и его вклад в знания. Так как изучение это стержень исследования, то важно понять, как процессы изучения проектируются и осуществляются и как их методологические параметры влияют на генерирование фактов, которые становятся психологическим знанием. Нам не следует просто принимать на веру истины и принципы психологии; мы должны испытывать определенный здоровый скепсис в отношении этих истин и процессов, путем которых они были выработаны. Этот скептицизм — критическое мышление, если угодно, — находится в сердцевине научного процесса как в психологии, так и в других областях знаний. По этим причинам важно понять, как проводится изучение, связь между исследованием и теорией и между методами, используемыми при изучении, и результатами, которые оно приносит. Эти результаты в своей сумме становятся психологическим знанием.

ПРОЦЕСС ИССЛЕДОВАНИЯ В ПСИХОЛОГИИ ИССЛЕДОВАНИЕ И ТЕОРИЯ

Любое исследование начинается с теории. Теория представляет собой модель человеческого поведения — в сущности, чьи-то догадки относительно того, каковы люди. Просмотр любого учебника по психологии сразу показывает, что эта наука предлагает множество теорий о различных аспектах человеческого поведения — теории эмоций, мышления, интеллекта, языка, развития, альтруизма и т. д.

Гипотезы и допущения

Теория — это организованный и согласованный набор фактов и допущений. Некоторые факты и допущения о людях можно проверить, чтобы посмотреть, верны они или нет; эти проверяемые аспекты теории называют гипотезами. Аспекты теорий, которые остаются непроверенными, составляют допущения этой теории.

Гипотезы проверяют путем изучения. Важной особенностью проверяемой гипотезы является то, что она должна поддаваться верификации; т. е. изучение может показать, что она некорректна, если это действительно так, или что она корректна, если она на самом деле правильна.

Изучение и исследование

Изучение предназначено для проверки специфических гипотез. Как только изучение завершено, оно, при условии своей валидности, либо подтверждает, либо опровергает гипотезы, которые должно проверить. Если изучение проводится не валидно, тогда не имеет значения, подтверждает оно гипотезы или нет, поскольку его результатам нельзя верить. Подтвержденные или опровергнутые гипотезы, в свою очередь, питают теорию, из которой они исходят, либо подкрепляя ее, либо требуя ее пересмотра.

Теории в психологии представляют собой набор фактов, организованных определенным образом, с целью создания моделей человеческого поведения. Исследование — это процесс, посредством которого подтверждаются или опровергаются индивидуальные факты, которые образуют теорию. Тем самым исследование — это один из строительных кирпичиков теорий, а теории составляют то, что мы называем психологическим знанием, истинной или принципом.

СВЯЗЬ МЕЖДУ МЕТОДАМИ И ЗНАНИЕМ

Поскольку исследования вносят вклад в то, что нам известно как истины, мы должны признать, что истина очень зависит от того, как проводится изучение. Все исследования проводятся в специфических условиях, с определенными методологическими параметрами, которые выбирает исследователь. Например, исследователи принимают решения, касающиеся типа, числа и характеристик участников; характера и типа инструментов, материалов или тестов; и процедур, посредством которых участники будут работать с инструментами и подвергаться проверкам, приносящим данные. Исследователи также принимают решения о том, как манипулировать данными и анализировать их. Как только результат получен, они определяют, как его следует интерпретировать на основании гипотез. Эти многочисленные параметры любого исследования изображены на рис. 1.3. Как говорилось ранее, весь процесс начинается и заканчивается гипотезами, а они, в свою очередь, питают модели человеческого поведения (теории).

Как вы можете видеть из рис. 1.3, научное исследование — это не процесс, который происходит в вакууме при отсутствии контакта с людьми; наоборот, он сильно зависит от сознательных и намеренных решений, принимаемых человеком или людьми, проводящими исследование. Люди управляют даже теориями и гипотезами, и потому на последние влияет конкретный образ мышления их создателей. Принимаемые решения, касающиеся того, как изучение будет проведено, формируют базу для параметров и условий, при которых проводится исследование. Поскольку данные о людях собирают внутри этой общей схемы, знания, вырабатываемые исследованием, ограничены искусственными параметрами; т. е. параметры любого исследования определяют пределы знаний, вырабатываемых в этом процессе изучения.

Знания, вырабатываемые исследованием, ограничены его искусственными параметрами; т. е. параметры любого исследования определяют пределы знаний, вырабатываемых в этом процессе изучения.

Например, если исследователи просят участников оценить какой-то двусмысленный стимул и выбрать из перечня, содержащего десять пунктов, оценку этого стимула, исследовали получат данные о восприятии, которые ограничены десятью предложенными вариантами. Используя ту же самую методологию, исследователь может затем изучить, как подобные восприятия связаны с другими феноменами или как восприятия, отраженные в этих вариантах, отличаются друг от друга в разных культурных или гендерных группах. Может быть потрачено значительное время и усилия на проведение подобного изучения и выработку сложных теоретических основ, касающихся того, как и почему такие восприятия имеют место и сохраняются. О чем часто забывают, так это о том, что сама природа данных, извлеченных из этого ряда изысканий, зависит прежде всего от способа получения данных. К примеру, вполне может статься, что восприятия, о которых сообщили участники исследования, были просто наилучшими альтернативами, выбранными из ограниченного перечня в десять пунктов. Хотя не исключено, что выбор участников был близок к их восприятиям, может быть также верно и то, что этот выбор имеет с фактическими восприятиями совсем мало общего. Участники могли выбрать наименее ошибочный вариант из предложенных, но не обязательно тот, который соответствует их фактическому восприятию. Если бы участникам позволили сообщить обо всем, что пришло им на ум в отношении стимула, не ограничивая форму, они могли бы представить совершенно иные данные. Или же, если бы им предложили другие варианты ответа, они могли бы выбрать нечто иное. Данные, полученные в любом исследовательском проекте, зависят от методов, выбранных исследователем, и личной предрасположенности ученых, которые планируют и проводят эти исследования.

Если исследователь меняет какой-то методологический параметр, то это изменение может повлечь за собой изменение в результатах. К примеру, изменение характера проводимых тестов или времени дня, в которое они осуществляются, или способа анализа данных может привести к изменениям в результатах, даже когда изучается тот же самый вопрос. Изменения в характеристиках участников также могут привести к изменениям результатов. Эта последняя связь является основной базой для кросс-культурных исследований в психологии.

КРОСС-КУЛЬТУРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ И ПСИХОЛОГИЯ

Характер выборок

В большинстве исследований человеческого поведения, проводимых в США, в качестве участников используют студентов американских колледжей или университетов. Причины этого главным образом прагматические, факультетам необходимо проводить исследования как для собственных целей, так и для области в целом, и наиболее доступной совокупностью участников часто являются университетские студенты-добровольцы. Другая причина того, почему большинство американских психологических исследований задействуют студентов американских университетов: отсутствие интереса к вопросам многообразия и его влияния на теорию и исследования и, если быть откровенным, некоторые из политических последствий осуществления подобных исследований. В результате большая часть информации и исследований основана на изучении испытуемых, являющихся студентами американских колледжей или университетов, или выборок, из них состоящих.

В подобных исследованиях нет ничего ошибочного, и результаты, полученные на основании таких выборок, несомненно, верны для этих выборок. Эти результаты могут быть повторены и с использованием других методологий. Одним словом, многие результаты могут выдержать проверки на научную строгость, которые сделают их приемлемыми в качестве истины или принципа, относящегося к человеческому поведению. Однако базовый вопрос по-прежнему остается: истинно ли для всех людей, независимо от гендера, расы, этничности, культуры, класса или образа жизни, то, что мы понимаем под истиной или принципом относительно человеческого поведения, которые мы вывели нашим «традиционным» или привычным способом? Опять же, этот вопрос имеет особое значение, когда вы оцениваете характер выборок, как правило, включаемых в психологическое исследование.

Кросс-культурные исследования и философия науки

Кросс-культурное исследование ставит вопросы о психологических истинах и принципах, изучая и проверяя их на людях из различной культурной среды. В кросс-культурных исследованиях эти вопросы решают очень просто – включая в них представителей более чем одной культуры и затем сравнивая данные, полученные для разных культурных групп. Этот исследовательский подход связан прежде всего с изучением того, как наши знания о людях из одной культуры и их поведении могут быть верны или не верны для людей из другой культуры.

Кросс-культурные исследования можно понять применительно к профилирующей академической психологии как вопрос философии науки. Этот термин относится к логике, лежащей в основе методов, используемых при проведении исследования и выработке знаний в психологии. Как объяснялось выше, знание зависит от того, подтверждает или опровергает исследование гипотезы; исследование, в свою очередь, предполагает методологию, нацеленную на сбор данных, которые могут опровергнуть или подтвердить гипотезы. Методы включают в себя множество специальных параметров, один из которых относится к решениям о числе и типе участников исследования. Кросс-культурные исследования предполагают включение людей из различной культурной среды — специфический вид изменения в одном из методологических параметров.

В чем же тогда разница между кросс-культурным исследованием и любым другим видом исследования, которое меняет какой-то изучаемый параметр? Если мы рассмотрим кросс-культурное исследование с точки зрения философии науки, другие изыскания, которые меняют иные исследуемые параметры — напримеруспецифические тесты и используемые единицы измерения или процедуры, с помощью которых собирают данные, — также поднимают важные вопросы относительно возможности обобщения результатов. Изменения могут также иметь место в других характеристиках участников, нежели их/культурная среда, таких как класс, возраст, гендер или место жительства. Все эти виды изменений важны для философии, стоящей за психологической наукой. Но значение изучения и его результаты разнятся, если оно сравнивает разные культуры, а не разные способы измерения какой-то переменной. Это различие относится к тому, что можно считать кросс-культурным подходом.

Кросс-культурный подход

Кросс-культурный подход или точка зрения, которую кросс-культурное исследование привносит в профилирующую психологию, выходит далеко за рамки простых методологических изменений в изысканиях, проводимых для проверки гипотез, связанных с истиной и знанием. Это способ понимания истины и принципов, касающихся человеческого поведения, внутри глобального, кросс-культурного воззрения.

Кросс-культурные исследования не только проверяют сходства и различия в поведении, тем самым объясняя наши знания о людях; они также проверяют возможные недостатки наших традиционных знаний путем изучения людей из различных культур. В своем наиболее узком виде кросс-культурные исследования просто включают участников из различных культурных сред и проверяют возможные различия между этими разнящимися группами участников. Однако в своем наиболее широком виде кросс-культурный подход относится к пониманию истины и психологических принципов либо как универсальных (верных для всех людей, представляющих все культуры), либо как культуро-специфических (верных для некоторых людей, представляющих некоторые культуры).

Конечно, некоторые истины должны быть верны для всех; мы называем их универсалиями. Тем не менее в мире и человеческом поведении есть много такого, что верно для одной культуры, но не для других. Следовательно, вполне может быть, что пусть даже какой-то результат воспроизводится в исследованиях, включающих испытуемых из данной культуры и общества, он не верен для другой культуры или общества, и наоборот. В этом смысле некоторые истины и принципы не абсолютны; фактически, они культурно относительны и культурно ограничены. И ограничены нашими методами и культурой не только результаты нашего исследования, но и сами стандарты наблюдения, которыми мы пользуемся при оценке научной строгости и качества исследования, также ограничены культурными основами, внутри которых существует наша наука (Pe-Pua 1989).

Особенности кросс-культурной психологии

В США психология сегментирована на специфические тематические области — например, клиническую, социальную, онтогенетическую (развития), личностную и т. д. Кросс-культурная же психология и кросс-культурные подходы не являются темоспецифическими. Исследователей интересует широкий круг феноменов, связанных, с человеческим поведением — от восприятия до языка, о воспитания детей до психопатологии. Кросс-культурных психологов и кросс-культурные исследования можно встретить в любой специальной области или дисциплине внутри психологии. Следовательно кросс-культурный подход отличает с традиционного или профилирующего подхода» объект интереса, а проверка недостатков знани путем изучения того, приложимы ли эти знания представителям различных культур и получены ли они на основании наблюдения за ними. Подход, не тема, — вот что важно в кросс-культурной психологии.

Отношение к кросс-культурным исследованиям: история и современность

В течение многих лет кросс-культурные исследования по-настоящему не воспринимались к серьезная и активная отрасль психологии. Скорее, их считали доменом тех немногих психологов, которые проявляли эзотерический интерес к культуре, далекий от забот профилирующей психологии, или занимались этническими меньшинствами.

В последние несколько лет кросскультурн исследования в психологии приобрели популярность. Нет сомнений, что многое в этой популярности обязано текущему вниманию к культурному многообразию и межгрупповым отношениям, а также ко все большей разнородности населения. Множащиеся проблемы и напряжение в межкультурных отношениях и растущее признание недостатков психологической литературы также способствуют осознанию необходимости в кросс-культурном подходе.

Однако в гораздо более широком смысле растущий интерес к кросс-культурной психологии является нормальным и здоровым развитием, ставящим под сомнение природу истин и принципов, накопленных к настоящему времени, и изыскивающим возможности дать еще более точную картину поведения для людей из различных культурных сред. По мере того как психология становится более зрелой и поднимаются подобные вопросы, многие ученые и писатели начинают признавать, что многое (но не все) в исследованиях и литературе, что когда-то считалось универсальным для всех людей, в действительности культуро-ограниченно. Ширящаяся значимость и признание кросс-культурных подходов в социальных науках, и в психологии в частности, является реакцией на это осознание. Кросс-культурное исследование и образование оказывают сильное влияние на наше понимание истин и принципов, касающихся человеческого поведения.

Восходящий и нисходящий подходы

В кросс-культурной психологической литературе особенно эффективны и продуктивны два подхода к проведению исследования. В одном, называемом восходящим подходом, исследователи начинают с выбора объекта психологического интереса, наблюдаемого при изучении определенной культуры, а затем изучают его во многих других культурах, с тем чтобы исследовать и усовершенствовать теории, относящиеся к нему. Во втором, называемом нисходящим подходом, исследователи обычно начинают с теории о поведении и включают аспекты культуры в проверку ее недостатков и расширение домена. Оба подхода с большим успехом использовались в кросс-культурной психологии и внесли значительный вклад в наше понимание поведения в разных культурах.

Необходимость кросс-культурного подхода

Большой объем информации о людях был уже накоплен и без учета дополнительных знаний, полученных с использованием кросс-культурного подхода. Действительно, огромный корпус информации в социальных науках считается истинным среди американских ученых, преподавателей и студентов. Исчерпывающий характер большинства учебников по социальным наукам и насыщенность большинства учебных программ свидетельствует о том, что изучающим их приходится усваивать очень многое. Почему же тогда необходимо, можете вы спросить, выходить за рамки информации, существующей в настоящее время?

Ответ на этот вопрос заключен в понимании двойного влияния кросс-культурной психологии на профилирующую: во-первых, на психологические знания и теории и, во-вторых, на принципы применения. Включение кросс-культурных вопросов в наше понимание человеческого поведения означает постановку нескольких элементарных, но крайне важных вопросов как об истинах, прививаемых сегодня в учебных аудиториях, так и о том, как они используются при вмешательстве в жизнь людей. С этими вопросами лучше всего справляется кросс-культурный подход.

ВЛИЯНИЕ КРОСС-КУЛЬТУРНОЙ ПСИХОЛОГИИ: ПРИНЯТИЕ МЕЖКУЛЬТУРНОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

История кросс-культурной психологии

Вот уже в течение многих лет кросс-культурная психология является активной отраслью психологии и привносит много занимательной и важной новой информации в психологические знания.

Исследования, сравнивающие представителей разных культур, начались фактически 100 лет назад. В 1972 г. была основана Международная ассоциация кросс-культурной психологии. Ее ведущий журнал, Journal of Cross-Cultural Psychology, существует с 1970 г., и в нем опубликовано множество оригинальных научных статей, документирующих сходства и различия между культурами. По мере того как данная область дает все более полные, опирающиеся на широкую базу определения культуры (см. главу 2), психологические исследования культурного многообразия становятся сегодня более многочисленными, чем когда-либо раньше, охватывая все психологические темы и появляясь как в профилирующих, так и в специальных академических журналах. Влияние этого роста кросс-культурных исследований на профилирующую психологию огромен и связан с обеими задачами, описанными ранее, — выработкой знаний и приложением этих знаний.

«КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» В ПСИХОЛОГИИ

Несмотря на обилие знаний, уже накопленных в профилирующей психологии, крайне важно включить кросс-культурный подход в нашу информационную и образовательную базу. Нам необходимо изучить, приложима ли информация, которая усвоена нами (или будет усвоена), ко всем представителям всех культур или только к некоторым людям из некоторых культур. Философия науки предполагает, что мы обязаны задавать эти вопросы о научном процессе и природе истин, касающихся человеческого поведения, которые мы усвоили или усвоим в будущем.

Почему же важно задавать эти вопросы и отвечать на них? Очевидно, что знания, выработанные в психологии, должны быть точными и описывать всех людей, а не только представителей определенной культуры (или расы, этничности, национальности, гендера или сексуальной ориентации). В течение многих лет студенты и преподаватели психологии получали информацию, собранную в исследованиях, которую они проверяли на то, действительно ли она приложима к ним самим. Преподаватели психологии могут усвоить и понять теорию и исследование, которое ее подтверждает, и затем обучить этой теории других; аналогичным образом, студенты могут усвоить и запомнить эти теории и факты. Но одно то, что люди способны научить чему-то и усвоить что-то, не означает, что это «что-то» описывает всех людей; и студенты вместе с их наставниками мучаются этим вопросом многие годы.

Культурная психология

Психология как наука имеет определенные обязательства — перед своими преподавателями, студентами, практикующими специалистами и особенно перед всеми людьми, чью жизнь затрагивают ее знания, выработать точные знаний которые характеризуют их и приложимы к ним. Кросс-культурные исследования играют важную роль, помогая психологам выработать эти точные знания для всех, поскольку проверяют, верно ли, что нечто, справедливое для одних, остается справедливым и для других. Если это справедливо для других, тогда мы знаем, что какие бы данные ни были собраны в исследованиях и какие бы теории или модели человеческого поведения ни были подтверждены этими данными, и те и другие точно описывают множество людей. Однако если данные этих исследований показывают, что истина относительна (верна для некоторых, но не обязательно в той же мере для других), тогда необходимо предположить, что нам необходимо изменить свои теории, адаптировать свои модели и знания, с тем чтобы они могли включать в себя эти различия среди людей.

Это нелегкая задача для данной науки. Как вы увидите на протяжении всей книги и почти в любом современном источнике по психологии, культурное многообразие в результатах и культурные различия в исследованиях широко распространены и обычны для всех областей психологии. Эти различия вынуждают психологов посмотреть внимательным взглядом на свои теории и во многих случаях произвести ревизию, иногда серьезную, того, как мы осмысляем многие аспекты поведения. Как следствие, многие психологи рассматривают эволюционирующую кросс-культурную психологию как отрасль культурной психологии, когда культуру включают как необходимый и важный ингредиент в профилирующую психологию.

В культурной психологии культурные сходства и различия в поведении (в мышлении, чувствах, установках, мнениях, мотивациях и т. д.) — это часть профилирующих теорий, а не только интересные побочные теории, созданные людьми, интересующимися исключительно культурой. В некоторых случаях для включения культуры как стандартной части любой концептуальной модели может потребоваться лишь незначительно изменить оригинальную теорию; в большинстве случаев, однако инкорпорация культуры требует фундаментальных и порою глубочайших видоизменений в сущности этих теорий.

Переход от кросс-культурной к культурной психологии

Включение культуры в профилирующую психологию, кроме того, — лишь часть общей картины движения в сторону культурной психологии. Многое в культурной психологии как науке является продуктом традиционного американского и европейского образа мышления, касающегося психики и науки. Весь научный процесс и его производные – теории и модели, которые подытоживают наше понимание человеческого поведения, — сами ограничены и урезаны культурным контекстом, в котором они возникли и существуют. Эти теории и процедуры, используемые для их проверки, могут быть или не быть релевантны людям в других культурах. Некоторые авторы даже утверждают, что движение в сторону культурной психологии должно быть в действительности шагом в направлении многокулыпурной психологии — психологии, вмещающей в себя уникальные психологии множества культур по всему миру, которые могут и не ассимилироваться некой единой психологией. Независимо от того, приемлема или нет эта позиция, нынешняя профилирующая психология, определенно должна двигаться в этом направлении, изыскивая пути передачи знаний другим психологическим подходам в иных культурах и получения знаний от них.

Переход от кросс-культурной к культурной психологии предполагает базовые изменения в понимании психологами многих аспектов человеческого поведения. Сейчас мы находимся в сердцевине этой эволюции в знаниях, делающей нынешнее время для психологии крайне интригующим.

ВЛИЯНИЕ НА НАШУ ЖИЗНЬ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ С ОКРУЖАЮЩИМИ

Психология как наука обязана гарантировать, что ее знания точны и приложимы ко всем людям из любой среды не только по причинам, связанным с философией науки, но также в силу второй задачи психологии — позитивно влиять на жизнь людей. Психологи используют корпус накопленных ими знаний для вмешательства в жизнь людей. Исследования и теории в психологии не пылятся на библиотечных полках; скорее, знания формируют базу, опираясь на которую многие психологи вмешиваются в жизнь людей в качестве советчиков, терапевтов, консультантов и исполнителей многих других ролей. Психологические теории хороши настолько, насколько они приложимы к людям в реальной жизни. А поскольку мы прикасаемся к жизни людей, то должны понимать ее правильным образом.

Когда мы все чаще и чаще вступаем в контакт с людьми из разных культурных сред, становится все более важно узнать об универсальности и культурной специфичности наших истин, т. е. представлений, которых мы придерживаемся относительно людей и их сущности. Еще более важно то, что нам необходимо использовать эти универсалии и специфику для формулировки направляющих принципов, которые можно использовать как ресурсы в наших отношениях с окружающими. Игнорирование подобных ресурсов сделает нас негибкими в своей способности контактировать с людьми, окружающими нас в динамичном, постоянно меняющемся мире.

Постановка вопросов

Однако содержательная сторона, которая продуцируется в кросс-культурной психологии, — это только половина общей картины. Одним из основных вкладов межкультурных подходов в практическую психологию является процесс, который они питают, ставя свои вопросы. В сердцевине кросс-культурной психологии находятся такие вопросы, как: «Верно ли то, что нам известно, для всех людей, независимо от их культурного происхождения? Если нет, то в чем состоят различия? В каком контексте имеют место различия и почему? Что именно в культуре вызывает подобные различия? Какие внекультурные факторы, например, социоэкономический класс, наследие или среда, могут способствовать этим различиям?»

Процесс постановки этих и других важных вопросов о человеческом поведении — центральный для кросс-культурной психологии. Выработка этих вопросов, доля скептицизма и вопрошающий поисковый характер кросс-культурного подхода сообща определяют его процесс. И этот процесс еще более важен, чем содержание. Действительно, чтобы эффективно действовать в межкультурных ситуациях в повседневной жизни, невозможно изучить все, что было выявлено о различных вопросах психологии, охватывающих все культуры мира. Следовательно, разумнее изучить процесс постановки этих вопросов, который определяет кросс-культурный подход, поскольку именно этот процесс мы можем прикладывать ко всем областям своей жизни.

Этот процесс относится в равной мере как к критическому мышлению, так и ко всему остальному. Фактически, кросс-культурные подходы к психологии можно понять как расширение критического мышления. Совершенствование своих навыков мышления в такой манере поможет в повседневной жизни, особенно во все более многокультурном мире.

ЦЕЛЬ ЭТОЙ КНИГИ

Погружаясь в кросс-культурные исследования и психологию, мы должны понять, что это не панацея от всех бед, не какая-то утопия человеческих знаний. Изучение культуры автоматически не устраняет культурные конфликты. Но изучение культуры и психологии должно дать нам лучший базис, чтобы 1) понять культурные различии, 2) уважать и оценить их, 3) проникнуться ими, когда они имеют место. Возлюбить эти различия или принять их — это уже совершенно иной вопрос.

Несколько слов о том, что вы, как я надеюсь, почерпнете из этой книги. Бросая вызов традиции, я не собираюсь умалять ее значимость или важность той работы, которая породила эти знания; поступить так — значило бы продемонстрировать отсутствие чуткости, которому не должно быть места в нашей академической работе. Скорее, я стараюсь поднять вопросы о традиционном, профилирующем знании человеческого поведения. Я хочу понять, применимо ли к людям из любой культурной среды то, что мы знаем об организациях, развитии, личности, эмоциях, коммуникации и многих других аспектах человеческого поведения. Я хочу подвергнуть сомнению традицию путем поиска ответов на эти вопросы в кросс-культурной литературе. И если исследование показывает, что люди отличаются от того, что обычно принято думать, я хочу найти более совершенные способы понимания этих различий, чем те, которые доступны сегодня. Я хочу привнести элемент эволюции в науку и знания, которые имеют место в настоящий момент.

Я предлагаю вам эту книгу в качестве средства понимания, оценки, уважения и ощущения культурного многообразия и его влияния на человеческое поведение. В этой книге не должно быть чего-то правильного или ошибочного, положительного или отрицательного. Когда мы изучаем других людей и пытаемся охватить культурное многообразие, то основная трудность заключена в нас самих.

ГЛОССАРИЙ

Воспроизведение — согласующийся результат, который получен в серии исследований, включающих различные методологии или выборки.

Восходящий подход — метод, когда исследователи начинают с выбора объекта психологического интереса, наблюдаемого при изучении определенной культуры, а затем изучают его во многих других культурах, с тем чтобы исследовать и усовершенствовать относящиеся к нему теории.

Гипотеза — проверяемый прогноз или догадка, обычно выводимые из теории, которые могут быть либо подтверждены, либо опровергнуты эмпирическим путем.

Допущение — компонент теории, который нельзя проверить эмпирически.

Кросс-культурное исследование — любой вид исследования человеческого поведения, который сравнивает специфическое поведение в двух или более культурах. Этот подход касается главным образом проверки возможных недостатков знаний, полученных по одной культуре, путем изучения представителей других культур.

Культурная психология — профилирующая психология, в которой культура является одним из основных аспектов.

Культуро-специфический — результат исследования, считающийся истинным для некоторых представителей одних культур, но не других.

Кросс-культурный подход — точка зрения при понимании истины и принципов, касающихся человеческого поведения в разных культурах.

Нисходящий подход – метод, когда психологи начинают работу с теории о поведении и включают аспекты культуры в проверку ее недостатков и расширение домена.

Обобщение — результат исследования, который считается верным для группы людей, более крупной, чем те, которые были фактически представлены в исследовании или исследованиях, принесших этот результат.

Теория — предлагаемая модель человеческого поведения.

Универсальный — результат исследования, считающийся верным для всех представителей всех культур.

Философия науки – необходимость оценки истин и принципов относительно параметров, в соответствии с которыми эти истины были получены.

Понимание и определение культуры

ПОЧЕМУ ВАЖНО ДАТЬ ОПРЕДЕЛЕНИЕ КУЛЬТУРЕ?

Сегодня в психологии, как теоретической, так и прикладной, а также в других социально-научных дисциплинах модно говорить о культуре. Как я упомянул в предыдущей главе, культура быстро становится одним из наиболее важных и насущных вопросов, с которыми в настоящее время сталкиваются психологи. К сожалению, однако, многие неспециалисты, да и ученые, используют слова культура, раса и этничность так, будто они представляют собой тождественные термины, обозначающие одни и те же понятия. Вдобавок люди часто употребляют слово культура для описания представителей различных национальностей. Но относятся ли все эти термины к одному и тому же понятию? Хотя нет сомнений, что эти слова и понятия частично перекрывают друг друга, между ними существуют серьезные различия. Признание этих различий необходимо для более четкого и полного понимания кросс-культурных исследований и их влияния на психологические знания.

Прежде чем приступить к изучению культурных влияний на поведение, важно и полезно обсудить следующий вопрос: что означает слово культура. Различия, наблюдаемые в исследованиях и теориях в тех или иных психологических дисциплинах, часто связаны с различиями в использовании культуры не только как теоретического или поясняющего понятия, но и как эмпирического конструкта. Определение, данное исследователем культуры, будь оно эксплицитным или имплицитным, в конечном счете сказывается на том, как он оценивает влияние культуры на жизнь людей; мои собственные взгляды не исключение. Тем самым, представляя в этой книге кросс-культурный материал, я должен сделать наглядными собственные субъективные взгляды и определения, касающиеся слова культура.

Таким образом, значительная часть этой главы посвящена определению культуры. Сначала я рассмотрю, как термин культура используется в повседневной речи, и оценю сферу жизни, к которой он действительно относится. После изучения некоторых прежних определений культуры я дам этому понятию определение, которое будет использоваться в этой книге. Я противопоставлю это определение культуры понятиям расы, этничности и национальности и покажу, что именно культура придает значимость этим терминам, особенно в связи с пониманием психологических аналогий и различий между этими социальными конструктами. Я также покажу, что конструкты гендера, сексуальной ориентации и недееспособности можно понять в терминах культуры, как она здесь определена. Далее в этой главе я рассмотрю то, как психологи пытаются оценить аспекты культуры в своих исследованиях, и мы увидим, что эти оценочные приемы значат для теории и эмпирической работы. Наконец, я обращусь к тому, как культура, наряду с другими факторами, влияет на психологию.

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ТЕРМИНА КУЛЬТУРА В ПОВСЕДНЕВНОЙ РЕЧИ

ОБЫЧНОЕ УПОТРЕБЛЕНИЕ СЛОВА КУЛЬТУРА

В повседневной речи и дискуссиях мы используем слово культура во множестве различных значений. Как упоминалось ранее, иногда мы употребляем это слово в смысле расы, национальности или этничности. Например, мы часто говорим, что афроамериканцы происходят из афроамериканской культуры, а китайские американцы — из китайской, Но, кроме того, мы используем слово культура для характеристики направлений в музыке и искусстве, кухни и одежды, ритуалов, традиций и материального наследия. Одним словом, мы используем это слово для обозначения множества различных вещей: физических и биологических особенностей, поведения, музыки, танцев и других видов деятельности.

Общие категории использования термина культура

Кребер и Клукхольн, а позже Берри, Пуртинга, Сегалл и Дасен описали шесть общих категорий, в которых обсуждается культура:

• Дескриптивное использование делает акцент на различных видах деятельности или поведения, связанных с культурой.

• Исторические определения относятся к наследию и традициям, связанным с группой людей.

• Нормативное использование описывает правила и нормы, которые связаны

• Психологические описания делают упор на научение, решение проблем и другие поведенческие подходы, относящиеся к культуре.

• Структурные определения акцентируют внимание на общественных и организационных элементах культуры.

• Генетические описания касаются происхождения культуры.

Эти категории показывают, что мы используем понятие и термин культура для описания и объяснения широкого круга деятельности, моделей поведения, событий и структур в нашей жизни.

О чем мы говорим, когда произносим слово культура

Используемое описанным образом, понятие культура становится все более модным в последние несколько лет; мы говорим о культурном разнообразии, культурном плюрализме и мультикультурности в различных областях жизни, включая школу и производство. Однако также важно признать, что слово культура может иметь в других культурах разные значения или акценты. К примеру, если вы говорите о культуре в Японии, японец может подумать прежде всего о составлении букетов или чайной церемонии, а не об аспектах культуры, которые мы обычно связываем с этим словом. Аналогичным образом при изучении вопроса культуры в этой книге важно помнить, что этот взгляд на культуру — всего лишь один из взглядов и что в других культурах могут существовать иные точки зрения. Мы не должны забывать, что и наше исследование культуры и то, как мы понимаем культурные влияния на поведение в концептуальном плане (в том числе и в этой книге), проистекают из определенного взгляда на культуру — того, который коренится в западном мышлении и науке.

Поскольку мы используем понятие культуры для характеристики очень многих сторон жизни, неудивительно, что оно вызывает столько недоразумений и двусмысленных толкований. Мы можем лучше понять сложную природу культуры, если взглянем на все аспекты жизни, связанные со словом культура.

АСПЕКТЫ ЖИЗНИ, ЗАТРАГИВАЕМЫЕ КУЛЬТУРОЙ

Понятие культура имеет столько различных значений потому, что затрагивает множество аспектов жизни. В ранней работе Мердок, Форд и Хадсон описали 79 различных аспектов жизни, к которым культура имеет то или иное отношение. Бэрри разбил этот перечень на восемь широких категорий, которые были также выделены Берри и его коллегами:

Общие характеристики.

Пища и одежда.

Жилье и технология.

Экономика и транспорт.

Индивидуальная и семейная деятельность.

Местные сообщества и правительство.

Социальное обеспечение, религия и наука.

Сексуальная жизнь и жизненный цикл.

Столь широкие категории ясно показывают, что культура — это сложное понятие, коренящееся в многочисленных аспектах человеческой жизни. Некоторые аспекты предполагают материальные объекты, такие как пища и одежда; другие относятся к общественным и структурным сущностям, таким как организация власти и структура социума; третьи касаются индивидуального поведения, воспроизводства или организованной деятельности, такой как религия и наука.

Культуру в ее подлинном и широком смысле нельзя охватить одним взглядом — ни в этой книге, ни в университетском курсе, ни в какой-либо программе обучения. Хотя я попытаюсь дать вам возможность лучше понять, что такое культура и как она влияет на нашу жизнь, мы должны начать с признания того, что культуру отличает колоссальная широта, масштаб и объем. Культуру невозможно уместить на нескольких страницах книги или в рамках университетской четверти или семестра. Культура, во всем своем богатстве и сложности, огромна.

КОНЦЕПЦИИ КУЛЬТУРЫ СРЕДИ НЕСПЕЦИАЛИСТОВ

То, как люди понимают и описывают культуру в своей повседневной жизни, отражает это богатство и сложность. В одном недавнем исследовании мы попросили 340 студентов последнего курса университета определить слово культура; назвать и описать культуру, наиболее значимую для них; перечислить некоторые установки, представления, мнения или виды деятельности, которые характеризуют эту культуру; назвать и описать другие известные им культуры. Все ответы мы закодировали по наиболее базовым элементам, и изучение результатов показало, что ответы варьировались примерно в такой же степени, как и сами индивидуальные участники опроса. Закодированные элементы были затем разбиты на следующие категории более высокого порядка.

Представления Характеристики Комбинации Различия Образование Среда

Проявления Семья История Увлечения Идентичность Люди

Раса Религия Правила Аналогии Подгруппы

Когда участники определяли слово культура, они наиболее часто использовали категорию «Проявления», за которой следовали «История» и «Представления». Но когда студенты называли культуру, наиболее для них важную, то чаще всего использовали категорию «Раса». При описании установок, представлений, мнений или видов деятельности, присущих их культуре, они наиболее часто использовали категории «Представления», «Проявления», «Религия» и «Семья». Описывая другие культуры, участники отдавали наибольшее предпочтение «Расе».

Эти результаты предполагают, что люди понимают культуру как многогранный конструкт, охватывающий очень многие, если не все, аспекты жизни. Интересно, что в качестве распространенного ярлыка для культуры используется раса. Хотя нет сомнений, что раса и культура в значительной мере накладываются друг на друга, совсем не обязательно, что эти понятия тождественны.

КУЛЬТУРА КАК АБСТРАКЦИЯ

Культура относится к столь многим граням жизни, но ее саму нельзя увидеть, пощупать, услышать или попробовать на вкус. То, что является для нас конкретным и поддается наблюдению, не культура как таковая, а различия в человеческом поведении: поступки, мысли, ритуалы, традиции и тому подобное. Мы видим манифестации культуры, но никогда не видим саму культуру.

Например, посмотрите на культурные различия в приветствиях, которыми обмениваются люди. В западной культуре мы привыкли пожимать другому человеку руку при встрече, и рукопожатие стало для многих из нас ритуальным и автоматическим действием. Однако представители других культур приветствуют людей по-разному. Например, в некоторых культурах люди приветствуют друг друга легким наклоном головы. В других культурах этот наклон сопровождается сложением перед собой рук наподобие молитвы. В каких-то культурах практикуется поклон в пояс с опусканием лица так, что его становится не видно. В некоторых культурах ограничиваются быстрым взглядом и подъемом бровей. Мы можем наблюдать эти действия и манифестации культуры, и мы заключаем, что в основе этих многообразных моделей поведения лежат культурные различия — поведение различно потому, что различна культура. Культура используется в качестве пояснительного понятия для описания того, почему мы видим различия в таком поведении, как приветствие.

То, что является для нас конкретным и поддается наблюдению, не культура как таковая, а различия в человеческом поведении — поступки, мысли, ритуалы, традиции и тому подобное. Мы видим манифестации культуры, но никогда не видим саму культуру.

В этом смысле культура — понятие абстрактное. Мы вводим понятие культуры для описания аналогий между индивидами, принадлежащими к какой-то группе, и различий между группами. Мы используем понятие культуры в качестве пояснительного конструкта, помогающего понять и распределить по категориям эти внутригрупповые аналогии и межгрупповые различия. Это теоретическая или концептуальная данность, которая облегчает нам понимание того, почему мы делаем то, что делаем, и объясняет различия в поведении групп людей. В качестве абстрактного понятия культура — это ярлык.

ЦИКЛИЧЕСКИЙ И ДИНАМИЧЕСКИЙ ХАРАКТЕР КУЛЬТУРЫ

Циклические воздействия

Подобно тому как аналогии внутри групп и различия между группами дают начало культуре в качестве абстрактного понятия, это абстрактное понятие, в свою очередь, питает модели поведения, подкрепляя наше понимание аналогий и различий. Культура, как бы мы к ней ни подходили, помогает подкреплять, распространять и усиливать поведенческие аналогии и различия, которые ее и порождают, создавая цикл взаимообмена между фактическими моделями поведения и нашим теоретическим пониманием их как культуры.

Эта взаимосвязь помогает объяснить, почему нас учат выполнению множества вещей, просто потому, что «так их всегда делали и именно так их следует делать». Научение тому, как нужно вести себя за столом, соблюдая определенный этикет, принимая определенную пищу, пользуясь определенными столовыми приборами, в определенном порядке, просто потому, что «так следует поступать», — всего лишь один из множества примеров того, как абстрактное понятие культуры направляет поведение. Разумеется, совершение этих действий еще больше подкрепляет данные аспекты культуры. Именно подобным образом между описаниями культуры и фактического поведения создается тесная, близкая связь. Хотя на протяжении всей этой книги может создаваться впечатление, что культура — абстрактное, теоретическое понятие, которое возвышается над людьми и таинственным образом влияет на наше поведение, это не так. Будучи пояснительным понятием, созданным людьми, культура тесно связана с поведением.

По этой причине изменение поведения обязательно вызывает изменения в культуре. Поскольку культура — это понятие, которое мы создали, чтобы помочь себе объяснить фактическое поведение, несоответствие между поведением и культурой вызывает напряжение в этой связи, которое часто ведет к изменению в культуре. Следовательно, по мере того как ваше поведение меняется в течение вашей жизни, какими бы незначительными ни были перемены, они могут быть связаны с изменениями в культуре, происходящими внутри вас и среди представителей того же поколения. Различия в поведении между молодым и старым поколениями, несомненно, сигнализирует о различиях в основополагающей культуре этих двух групп и способствует тому, что мы называем «разрывом между поколениями».

Динамическое напряжение

Фактически, всегда существует определенная степень несоответствия между поведением, предписываемым культурой, и абстрактным понятием культуры. То есть никогда не бывает соответствия «один к одному» в поведении, предписываемом основополагающей культурой, и реальным поведением людей. Вместо этого всегда наличествует определенная степень несоответствия, какой бы малой она ни была, между поведением и культурой, несмотря на их тесную и близкую связь. Тем самым всегда присутствует динамическое напряжение. В этом смысле даже в качестве абстрактного понятия или принципа культура никогда не является статичной данностью. Она всегда динамична и изменчива, существуя внутри напряженной связи с фактическим поведением, которое она должна объяснять и предписывать.

Степень напряжения между культурой как основополагающим конструктом и поведением, которое она предписывает, может быть важным аспектом самой культуры. Некоторые культуры можно охарактеризовать как имеющие высокую степень напряжения, тогда как другим присуще относительно меньшее напряжение. Это различие в степени напряжения чаще всего связывают с разграничением между напряженными и свободными обществами, сделанным Пелто.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ КУЛЬТУРЫ

Прежние определения культуры

За прошедшие сто с лишним лет многие ученые представили свои определения культуры. Хотя у этих определений много общего, они имеют и некоторые важные различия. К примеру, больше века тому назад Тайлор определил культуру как все способности и привычки, усвоенные членами общества. Линтон назвал культуру социальным наследием. Кребер и Клукхольн определили культуру как паттерны поведения, усвоенного и переданного посредством символов, и паттерны, обеспечивающие это поведение, которые составляют особые достижения человеческих групп, включая их воплощение в артефактах.Ронер определил культуру как совокупность эквивалентных и взаимодополняющих усвоенных значений, сохраняемых популяцией людей или идентифицируемыми сегментами популяции, и передаваемых из поколения в поколение. Триандис противопоставил объективные аспекты культуры, такие как орудия труда, субъективным аспектам, таким как слова, общие представления, установки, нормы, роли и ценности. Это разграничение также соотносится с предложенным Кребером и Клукхольном понятием эксплицитной и имплицитной культуры; мы вернемся к данному разграничению чуть позже. Яхода утверждает, что культура — это описательный термин, который охватывает не только правила и значения, но также поведение. Некоторые теоретики описали культуру в терминах личности, а другие — как общие символьные системы, выходящие за рамки индивидов. Берри, Пуртинга, Сегалл и Дасен определяют культуру просто как единый образ жизни группы людей.

Определение Пуртинга: культура как система ограничений

Несколько лет назад Пуртинга предложил интересное новое определение культуры. Отмечая огромный диапазон возможных моделей поведения, которые человек может демонстрировать в любой ситуации, и то, что фактически используемое поведение, как правило, ограничено Пуртинга пытается провести грань между различными источниками ограничителей человеческой поведения: внешними или внутренними, дальним! или ближними. Механизмы, ведущие к внутренним ограничениям и происходящие из дальних источников, включают в себя генетическую передачу механизмы, ведущие к внутренним ограничения» и происходящие из ближних источников, предполагают культурную передачу. Аналогичным образом, механизмы внешнего сдерживания из дальни источников включают в себя экологический, социоэкономический и исторический контексты поведения; механизмы внешнего сдерживания из ближних источников предполагают ситуативный контекст. На этом теоретическом фоне Пуртинга определяет культуру как «проявленную в общих ограничив лях, которые сужают поведенческий репертуар, доступный членам определенной социокультурной группы, иначе, нежели в случае индивидов, принадлежащих к какой-то другой группе»

Классификация определений культуры

Как показывает этот краткий обзор, делалось множество попыток определить и описать культуру, количество которых, возможно, равно числу теоретиков культуры и тех, кто ее изучает. Несколько лет назад Судин, Хутшемекерс и Ван де Вийвер проанализировали 128 определений культуры с целью выявления общих показателей. Их анализ обнаружил пять семантических показателей, в соответствии с которыми можно классифицировать определения. Однако эти исследователи утверждают, что, вместо объединения всех пяти признаков в единое, слитное определение культуры, изучающие культуру вольны выделять специфические показатели, чтобы высветить определенные вопросы, которые у них могут возникнуть относительно человеческого поведения.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ КУЛЬТУРЫ В ЭТОЙ КНИГЕ

Учитывая огромный масштаб культуры, подход, который я избрал в изучении литературы, когда осуществлял нашу собственную исследовательскую программу, касающуюся межкультурных вопросов, и писал эту книгу, таков: принять определение культуры, которое наиболее подходит для понимания влияния культуры на индивидов при различных уровнях анализа. Даже несмотря на эти параметры (возможно, ограничения являются более правильным словом), понятию культуры довольно трудно дать формальное определение. Я определяю культуру как динамическую систему правил, эксплицитных и имплицитных, установленных группами с целью обеспечить свое выживание, включая установки, ценности, представления, нормы и модели поведения, общие для группы, но реализуемые различным образом каждым специфическим объединением внутри группы, передаваемые из поколения в поколение, относительно устойчивые, но способные изменяться во времени. Давайте рассмотрим некоторые ключевые компоненты этого определения.

Динамическая

Культура, как абстрактное понятие, описывает средние, господствующие тенденции; она не может описывать все модели поведения всех людей в какой бы то ни было группе. Тем самым, всегда будет существовать определенная степень несоответствия, пусть небольшого, между поведением и культурой. Это несоответствие создает динамическое напряжение, о котором говорилось ранее. В этом смысле культура не статична. Она всегда динамична и изменчива, существуя внутри напряженных отношений с фактическим поведением, которое она должна объяснять и предсказывать. По сути, эта степень напряжения может быть важным аспектом самой культуры. Некоторые культуры могут характеризоваться высокой степенью напряжения, тогда как другие — относительно меньшей.

Система правил

Культура не отражает какую-то одну модель поведения, правило, установку или ценность. Она относится ко всей системе этих конструктов. В этом смысле, как отметил Триандис, культура подобна синдрому, включая совокупность независимых, но взаимосвязанных психологических компонентов. Однако я предпочитаю использовать метафору «система», а не «синдром». Синдром предполагает какой-то стрежневой элемент с проявлениями, как это происходит в случае патогенной болезни с ее симптоматологией, тогда как система сфокусирована на функциональных, рабочих связях между различными компонентами.

Группы и объединения

Культура существует на многих уровнях — между индивидами внутри групп и между группами внутри какой-то большей группы (например, промышленной корпорации). Следовательно, это определение культуры применимо на многих уровнях анализа. Когда оно прилагается к группе индивидов, специфические индивиды внутри группы образуют некоторое объединение. Вероятно, это наиболее распространенное употребление. Но другие уровни анализа также возможны. Например, крупная корпорация часто состоит из многочисленных отделов или подразделений. Компании как целому будет присуща система правил: официальная политика компании (эксплицитные правила) плюс неофициальный способ осуществления дел (имплицитные правила), — которые составляют организационную культуру этой компании.

Обеспечить свое выживание

Системы правил, которые составляют культуру, существуют, главным образом, для обеспечения выживания группы. Эти правила также позволяют объединениям внутри группы сосуществовать друг с другом, обеспечивая основу социального порядка вместо потенциального хаоса вседозволенности. Они также позволяют группам и объединениям соразмерять потребности выживания группы с желаниями и нуждами объединения, принимая во внимание более широкий социальный контекст и наличные ресурсы. Это понятие связано с приведенным ранее определением Пуртинги, касающимся ограничителей поведения.

Установки, ценности, представления, нормы и модели поведения

Мое определение культуры не имеет отношения к орудиям труда, жилью, домашней утвари или другим физическим объектам, хотя они также важные артефакты культуры. Оно не относится к физическим или непременно наблюдаемым атрибутам, таким как цвет кожи, особенности лица и тому подобное. Оно не относится к гражданству или жизненному пространству внутри какой-то области или региона. Скорее, оно касается идей, установок, ценностей, представлений — содержания психики каждого индивида, живущего в этой культуре. Эти аспекты культуры существуют не только в психике людей, но и как социальное сознание, возвышающееся над индивидами и выходящее за их границы. Общие модели поведения действительно наблюдаемы и часто представлены в ритуалах или распространенных, автоматических паттернах поведения, которые возникают в силу общих культурных ценностей и поведенческих норм. Эти элементы коллективно составляют субъективные аспекты культуры, в противовес объективным аспектам (обсуждаются дальше в этой главе). Не стараясь принизить значимость объективных элементов культуры, мы считаем субъективные элементы более важными для нашего понимания влияния культуры на поведение.

Общие для группы

Общность относится к тому, в какой степени индивиды внутри конкретной группы разделяю одну и ту же ценность, установку, представление норму или модель поведения. Не имеется в вид; непременно общность в физическом смысле; скорее, эта общность относится к психологической общности какого-то атрибута у представителе культуры.

Реализуемые различным образом каждым специфическим объединением

Как отмечалось ранее, культура описывает средние господствующие тенденции группы объединений она не описывает в точности все аспекты поведения для всех объединений в группе. Отдельные объединения являются носителями ценностей представлений, моделей поведения этой культуры и т. д. в различной степени; они демонстрируют индивидуальные различия в своей приверженности или конформности культуре. Признание индивидуальных различий в культуре формирует одну из основ понимания недостатков стереотипов и также связано с классификацией напряженных и свободных обществ, предложенной Пелто.

Передаваемые из поколение в поколение относительно устойчивые

Модные течения, которые приходят и уходят, несмотря на то что у них есть собственная жизнь и их разделяют многие люди в одно и то же время не обязательно рассматривать как культуру в смысле, используемом здесь. Культура — это система правил, которые прочны, относительно устойчивы во времени и, следовательно, особенно важны для содействия объединениям внутри группы. Ключевые аспекты системы правил передаются поколения из в поколение. (Такое различие между культурой и популярной культурой обсуждается далее в этой главе.)

Но способные изменяться во времени

Несмотря на относительную устойчивость культуры, она никогда не бывает статичной. Как говорилось ранее, культура — это динамическая данность всегда находящаяся в напряженных отношениях с поведением, установками, ценностями и нормами, которые она должна описывать. Объединения изменяются со временем, а поскольку культура существует во взаимных отношениях со своими компонентами, напряжение создает возможность для того, чтобы сама культура могла меняться со временем. Изменения неизбежны, когда система, описываемая культурой, более в точности не характеризует господствующую среднюю тенденцию группы.

Резюме

Это определение культуры подобно многим прежним определениям, особенно в плане общности психологических атрибутов и характеристик, а также передачи культурных элементов от поколения к поколению. Оно отличается от прежних определений главным образом по своему более широкому пониманию объединений внутри групп — не только групп индивидов, но также групп, состоящих из групп. Тем самым, оно дает нам возможность понять культуру в социальных структурах и обществах с множественными уровнями, такими как индивиды внутри семьи, семьи внутри общин, общины в регионах и регионы в странах; или индивиды внутри подразделения, подразделение внутри отдела, отделы внутри организаций и организации внутри международного общества. Культуру можно описывать на всех этих уровнях анализа, относящего к индивидам, группам и социальным структурам.

Это определение культуры «размыто» в том смысле, что оно не устанавливает каких-то жестких правил для определения того, что такое культура или кто принадлежит к культуре. Культура — это социопсихологический конструкт, разделение людьми таких психологических феноменов, как ценности, установки, представления и поведение. Определяет членов одной и той же культуры то, являются ли для них общими эти психологические феномены. Отличает представителей одной культуры от другой отсутствие этих общих феноменов.

КАКИЕ ВИДЫ ФАКТОРОВ ВЛИЯЮТ НА КУЛЬТУРУ?

Факторы выживания

Культуры помогают обеспечить выживание групп и индивидов, соизмеряя потребности индивидов и групп с ресурсами, доступными для удовлетворения этих потребностей. Это правило обычно верно, говорим ли мы о примитивных культурах с малыми ресурсами и ограниченной технологией, или о современных, урбанизированных культурах, которые существуют сегодня во многих странах мира. Учитывая необходимость выживания, культуры помогают выбирать поведение, установки, ценности и мнения, которые могут оптимизировать пользование ресурсами для удовлетворения потребностей выживания. Таким образом, как предположил Пуртинга, из многих тысяч возможных моделей поведения, присутствующих в человеческом репертуаре, культуры помогают сфокусировать поведение и внимание людей на нескольких ограниченных альтернативах, с тем чтобы максимизировать их эффективность с учетом имеющихся ресурсов и среды.

Ресурсы и изобилие

На акт выбора поведения влияют несколько факторов. Например, среда, в которой существует культура, будет влиять на характер такой культуры. Земля, лишенная природных ресурсов, может пробудить коллективную работу и общинный дух среди представителей культуры, а также способствовать взаимоотношениям с другими группами, обладающими обильными ресурсами, с тем чтобы выжить. Эти потребности и отношения вызовут появление определенных психологических характеристик и атрибутов, которые дополняют коллективную работу, общинный дух и взаимозависимость. Однако на земле с обильными ресурсами общество испытывало бы меньшую потребность в таких ценностях и установках, и они были бы менее важны в его культуре.

Культура связана с изобилием. Было показано, что изобилие соотносится не только с культурным показателем, известным как индивидуализм, но и с национальными характеристиками эмоциональности, Когда общества становятся более богатыми, они скорее способны получить ресурсы, меньше полагаясь на других, что благоприятствует этим видам психологических характеристик.

Плотность населения

На культуру влияет и плотность населения. Обществам с повышенной плотностью населения может требоваться больший социальный порядок, с тем чтобы эффективно функционировать. Эти общества может отличать иерархия и групповщина, с соответствующими психологическими атрибутами, в большей степени, чем общества с относительно меньшей плотностью населения.

Технология

На культуру влияет и технология. К примеру, коммуникационные технологии (такие, как использование сотовых телефонов и электронная почта) несут с собой собственную печать коммуникационной культуры, в которой правила, связанные с интеракциями и межличностным общением, по-видимому, меняются довольно быстро. Широкое использование компьютеров принесло с собой возможность работать независимо, уменьшая опору на других при выполнении работы и потребность взаимодействия с коллегами. Эти виды изменений обладают потенциалом, вызывающим изменения в психологическом функционировании и поведении, которые, в свою очередь, ведут к изменениям в культуре.

Климат

Климат — еще один фактор, который сказывается на культуре. Группы, которые живут вблизи экватора, в жарком, влажном и тропическом климате, будут демонстрировать образ жизни, который сильно отличается от того, который свойственен группам, населяющим умеренные или арктические зоны, с сезонными изменениями и резкими перепадами погоды. Различия в климате Отразятся на одежде, которую носят люди; пище, которую они употребляют; системах хранения пищевых запасов; здоровье (инфекционные и паразитические заболевания, как правило, более распространены в жарком климате); и на многих других гранях жизни. Люди, живущие в жарком климате, могут быть более сонливыми и в большей степени организовывать свою повседневную деятельность вблизи укрытий и навесов, согласуя ее с изменениями температуры, имеющими место в течение дня. Люди, которые обитают около полюсов, будут организовывать свою жизнь в соответствии с доступным солнечным светом. Скорее всего, все эти факторы повлияют на установки, представления и поведение людей, а следовательно, и на их культуру.

КУЛЬТУРА КАК ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ И СОЦИАЛЬНЫЙ КОНСТРУКТ

Мы часто говорим о культуре группы, как будто она является единым, унитарным понятием, в равной степени применимым ко всем членам группы. К примеру, когда мы рассуждаем о ближневосточной культуре, то обычно предполагаем, что все люди с корнями на Ближнем Востоке относительно гомогенны в отношении своих психологических характеристик или поведения. Это допущение также превалирует в кросс-культурных исследованиях. Когда в исследовании сравнивают жителей Соединенных Штатов, Бразилии и Пуэрто-Рико, молчаливо предполагается, что индивиды внутри групп относительно гомогенны. (Я освещу этот вопрос более полно в главе 5.) Разумеется, на определенном уровне культура релевантна всем членам группы, которые составляют эту культуру. Но определение культуры, принятое в этой книге, предполагает нечто большее, чем единое, унитарное понятие, лишенное межиндивидуальной гибкости. Определение культуры, используемое здесь, предполагает, что культура — в такой же мере индивидуальный, психологический конструкт, как и социальный. В какой-то степени культура существует и в каждом из нас индивидуально, и как глобальный, социальный конструкт.

Индивидуальные различия в культуре можно наблюдать среди людей в той мере, в какой они принимают и разделяют установки, ценности, представления и поведение, которые, в силу согласия, составляют их культуру. Если вы ведете себя в соответствии с этими общими ценностями или моделями поведения, тогда эта культура в вас присутствует; если вы не разделяете эти ценности или модели поведения, то вы не являетесь частью этой культуры.

Хотя нормы любой культуры должны быть релевантны всем людям внутри этой культуры, также верно, что эти нормы относятся к различным людям в различной степени. Именно это поразительное присутствие культуры в антропологии и социологии, как макропонятия, и в психологии — как индивидуального конструкта, и делает понимание культуры трудным, но чарующим. Наша неспособность в прошлом признать индивидуальные различия в конструктах и понятиях культуры, без сомнения, способствовала созданию и сохранению стереотипов. Стереотипы — это распространение нами общих положений о культуре группы людей на всех индивидов внутри этой группы. (В главе 4 этот вопрос обсуждается более подробно.) Стереотипы часто содержат зерно истины. Но они столь же часто ошибочны, поскольку не все индивиды внутри группы могут в одинаковой степени разделять ее культурные ценности и нормы.

КУЛЬТУРА И ЛИЧНОСТЬ

Тот факт, что внутри культуры бывают индивидуальные различия, поднимает вопросы относительно различия между культурой и личностью. Если культура существует как психологический феномен и если разные люди являются ее носителями в различной степени, тогда не говорим ли мы в действительности о личности, а не о культуре? То, что я определил культуру как социопсихологический феномен, размывает различия между культурой и личностью. Многие черты личности следует признать социопсихологическими. Отношение к культуре как к абстрактному феномену, не основанному на физических характеристиках или национальной принадлежности, способствует этой неопределенности, точно так же как и представление о том, что культура может быть различной для разных людей.

Отличия культуры от черт личности

Тем не менее существуют важные различия между нашим определением культуры и тем, что традиционно принимают за личность. Во-первых, культура — это конгломерат атрибутов, которые разделяются с другими членами культурной группы. Хотя могут быть индивидуальные различия в том, в какой степени члены культурной группы являются носителями атрибутов, большинство членов группы все-таки разделяют каждый данный атрибут. Это не обязательно истинно для черт личности, которые, по определению, относятся к индивидуальным различиям в чертах между людьми, а не к различиям в том, в какой степени разделен атрибут.

Устойчивость и непрерывность

Второй важный аспект культуры — устойчивость, как она определена преемственностью образования и передачей культурных ценностей и моделей поведения от поколения к поколению. Родители, большие семьи и сверстники служат в качестве агентов социализации и приобщения к культуре между поколениями, обеспечивая передачу ритуалов, обычаев, представлений и норм молодому поколению во многом таким же образом, каким им научались ранее. Школы, профессии, правительственные учреждения, законы и т. д. выступают в качестве институциональных агентов в приобщении к культуре и выполняют ту же роль, ведущую к аналогичным результатам, что и человеческие агенты. Соответственно, культура сохраняет во времени значительную согласованность (несмотря на неизменно присутствующее напряжение между культурой и поведением). Подобная непрерывность не обязательно верна для черт личности. Личность обычно описывается с точки зрения черт или атрибутов индивидов в пределах их жизненного срока.

Культура как макропонятие

Последнее различие между культурой и личностью связано с идеей, что культура — это макропонятие, социальный феномен. Как говорилось ранее, культура существует не только в каждом отдельном человеке, но и как социальный феномен, ярлык, изображающий запрограммированные паттерны жизни, которые мы усвоили и к которым привыкли. Как социальный ярлык, культура живет собственной жизнью, подкрепляя модели поведения, на которые она влияет. Это поведение затем обратно питает социальный ярлык культуры, в результате чего ярлык также получает подкрепление. Тем самым культура обладает циклической природой, связывая свои свойства как социального ярлыка с индивидуальным поведением своих членов. Понятия личности имеют мало общего как с навешиванием социальных ярлыков, так и с циклической природой социального ярлыка (хотя можно сказать, что ярлык личности может иметь циклы индивидуальных моделей поведения).

КУЛЬТУРА И МНОГООБРАЗИЕ

Я дал функциональное определение культуры: оно базируется на функционировании психологических процессов, а не на социальных категориях или конструктах. С учетом этого определения я полагаю, что многие категории и описания людей можно рассматривать как культурные группы. Эти категории включают в себя не только те, что обычно соотносят с культурой, например расу, этничность и национальность, но и другие, обычно не связываемые с культурой, например гендер, сексуальную ориентацию и недееспособность. Люди, принадлежащие к этим группам, схожи не только в смысле определяющей характеристики, такой как их гендер, сексуальная ориентация или раса; мне кажется, что члены этих социальных групп также разделяют между собой нечто иное — культуру — и что их основополагающая культура служит одной из наиболее важных особенностей этих индивидов. Культура делает их уникальными и многообразными, особенно в связи с их психологией.

Культура и раса

Раса — это не культура, хотя многие люди используют эти термины взаимозаменяемо. Два человека, принадлежащие к одной и той же расе, могут быть очень похожи или очень непохожи по своим культурным наклонностям и своему фактическому поведению, мыслям и чувствам. Верно, что многие люди, имеющие одинаковое расовое наследие, могут проходить одинаковые процессы социализации и тем самым приобщаться к культуре схожим образом. Когда мы говорим о латиноамериканской, афроамериканской или азиатской культуре, наши концепции этих групп могут быть вполне точны. Но при этом также верно, что не всегда должно иметь место абсолютное соответствие между расой и культурой. Если вы от рождения представитель определенной расы, это вовсе не означает, что вы принимаете культуру, стереотипную для этой расы. Культура, в отличие от расы, — это усвоенное поведение.

Определение расы

Хотя мы используем термин раса так, как будто знаем, что под ним подразумеваем, в действительности вокруг него ведутся бурные споры. Многие современные ученые полагают, что существуют три основные расы — европеоиды, монголоиды и негроиды, — но последние исследования происхождения рас обнаружили 37 различных рас. Хотя дилетанты, как правило, определяя расу, руководствуются цветом кожи, волосами и другими физическими характеристиками, большинство антропологов пользуются генной частотностью в популяции.

Многие современные ученые полагают, что существуют три основные расы — европеоиды, монголоиды и негроиды, — но последние исследования происхождения рас обнаружили 37 различных рас.

Независимо от того, какими биологическими или физическими характеристиками пользуется человек для определения расы, само понятие расы далеко не столь однозначно, как казалось ранее. Некоторые авторы полагают, что различия между расами в лучшем случае произвольны и сомнительны. Даже исследования генетических систем, включая группы крови, белки в плазме крови и ферменты, указывают на значительно большее количество внутри-, чем межгрупповых вариаций, свидетельствуя, что расово определенные группы на самом деле имеют больше сходств, чем различий.

Споры ведутся даже о происхождении рас. Господствующие теории постулируют некоего общего предка, появившегося в Африке 200 тысяч лет назад, чьи потомки мигрировали в другие части мира. Данные в пользу этих теорий приходят из физической антропологии и археологии. Однако другие теории и явно противоречащие первым суммы данных позволяют предположить, что люди могли существовать во многих регионах мира уже 2 миллиона лет назад, и что между регионами происходил процесс смешения.

Раса как социальный конструкт

Сегодня многие психологи и другие ученые, занимающиеся социальными науками, согласились бы, что раса является больше социальной конструкцией, нежели биологической сущностью. Хиршфилд, к примеру, полагает, что люди обладают естественной склонностью создавать категории, особенно такие, которые относятся к человеческим характеристикам (см. также обсуждение стереотипов в главе 4). Поскольку в этом процессе формирования категорий часто используют легко идентифицируемые физические характеристики, «раса» становится центральным понятием этих популярных теорий и тем самым получает когнитивный и социальный смысл и значимость.

Раса как социальная конструкция поднимает и ряд других проблем. Категориальные границы между социально сконструированными расами не определены и варьируют в зависимости от социального контекста. А поскольку раса — это социальная конструкция, люди в различных обществах и культурах различаются по своим определениям расы. В некоторых культурах раса — это некий континуум, вытянутый вдоль измерительной шкалы, а не категориальная или номинальная данность. Многие бразильцы считают, что раса не наследуется и варьирует в зависимости от экономической или географической мобильности. В некоторых культурах социоэкономическая мобильность связана с изменениями в физических свойствах, таких как цвет кожи и структура волос.

Я согласен со многими другими авторами, что исследование психологических различий между расами имеет небольшой научный и практический смысл без ясного понимания основополагающих причин наблюдаемых сходств и различий. Эти причины будут обязательно включать культуру, как она определена в этой книге, поскольку культура как функциональный психологический феномен обусловливает то, что психологически значимо и важно для различных рас, определена ли раса как биологическая сущность или социальная категория. Культура — вот что наполняет расу содержанием и что следует рассматривать психологам.

Культура и этичность

Этничность — еще один термин, который используется взаимозаменяемо с расой и культурой, как правило, говорят о группах, характеризуемых общей национальностью, географическим происхождением, культурой или языком. Понятие этничности берет свое начало от греческого слова этнос, означавшего людей одного народа или племени.

Психологи обычно используют этничность как категорию для описания различий между людьми — например, сообщая об этнических различиях в стилях научения, эмоциях или воспитании детей. Однако когда этничность используется только как категория, результат может оказаться скорее деструктивным, чем конструктивным. Хотя информация об этнических различиях в широком спектре психологических феноменов и может быть полезной, сама по себе она не объясняет природу связи между этничностью и психологией. Какие именно переменные, относящиеся к этничности, отвечают за психологические различия между индивидами и группами индивидов? Использование этничности (или, если угодно, расы) как категориального дескриптора мало помогает в разрешении этого важного вопроса. Говоря простым языком, одно знание этничности (расы или национальности) человека мало объясняет психологические результаты в когнитивной способности, эмоциях, мотивации или здоровье.

Ключевые аспекты этничности

Учитывая недостатки этничности как категориального дескриптора, психологи должны выйти за рамки простого использования этнических ярлыков при объяснении индивидуальных и групповых различий в психологии. Финни выделил три ключевых аспекта этничности, которые заслуживают дополнительного внимания: культурные нормы и ценности; сила, рельефность и значение этнической идентичности; и установки, связанные со статусом меньшинства. Конечно, я согласен с акцентом на культуру как на основополагающий детерминант психологического функционирования. Культура делает этногрупповые различия значимыми, и психологи, чтобы понять и описать этничность, должны сосредоточивать на ней свое внимание, а также на двух других аспектах, выделенных Финни.

Культура и национальность

Термин национальность в своем строжайшем значении относится к стране, из которой происходит человек. К примеру, людей различной этничности в Соединенных Штатах называют просто американцами. Аналогичным образом, человек из Франции — это француз, а из Японии — японец. Национальность — это еще одна переменная группирования, которую часто используют взаимозаменяемо с культурой. Например, часто говорят о французской, немецкой, китайской и даже американской культуре. То есть в нашем языке мы часто приравниваем национальность к культуре.

Наиболее очевидно проявляется это в кросс-культурных исследованиях. Во многих из них исследователи часто получают данные из выборок в различных странах. Когда они обнаруживают различия между выборками, то интерпретируют эти различия как функцию культуры, а не страны. То есть исследователи часто предполагают, что культура составляет основу страны.

Возможно, это не такое уж ошибочное предположение. Определенно, различные страны и национальности связаны с различными культурами, как мы их понимаем. И этот метод понимания культуры и проведения исследования занимает свое место в истории кросс-культурной психологии. Но подобная практика имеет и свою долю проблем. Национальность как таковая — это не культура. К примеру, если человек из Франции, это не всегда означает, что он будет вести себя в соответствии с тем, что мы считаем доминирующей французской культурой или с нашими стереотипами французского народа. Так же как культура не обязательно соответствует расе или расовым стереотипам, она не всегда согласуется с национальностью или гражданством. Паспорт человека не обязательно определяет культурные ценности.

Уравнивание национальности с культурой также проблематично в том, что оно игнорирует возможность множественных и равнозначных культур, сосуществующих внутри нации. Предположить, что любой человек из Соединенных Штатов — носитель ценностей, установок и мнений «доминирующей» американской культуры (что бы под ней ни понимали), значит игнорировать множественные культуры, которые существуют внутри этой страны. Подобная многокультурность, вероятно, существует во многих странах.

Опять же, как и в случае расы и этничности, важно в отношении национальности применительно к психологии не гражданство как таковое, а основополагающие культурные установки и ценности, которые влияют на индивидуальную и групповую психологию. Психологам надлежит выйти за границы описания национальных различий и наименования их культурой, с тем чтобы изучить, какие аспекты функциональной психологической культуры способствуют национальным различиям в различных областях психологического функционирования.

Культура и гендер

Как будет говориться более подробно в главе 8, психологи проводят значимые разграничения между терминами пол и гендер. Пол относится к биологическим и физиологическим различиям между мужчинами и женщинами, среди которых наиболее явные анатомические различия в репродуктивной системе мужчин и женщин. Соответственно, термин половые роли используется для описания поведения и паттернов активности, которые могут быть присущи мужчинам и женщинам и при этом прямо связаны с их биологическими различиями и процессом воспроизведения (например, кормление грудью). Напротив, гендер относится к поведению или паттернам активности, которые общество или культура считают адекватными для мужчин и женщин. Эти паттерны поведения могут быть или не быть связаны с полом и половыми ролями. Тендерная роль относится к тому, в какой степени человек усваивает гендеро-специфическое и адекватное поведение, предписываемое его культурой.

Описание и понимание психологических гендерных различий, тем самым, требует, чтобы мы вышли за пределы биологических, анатомических или психологических различий между мужчинами и женщинами. Гендерные различия возникают из-за различий в психологических культурах, прививаемых мужчинам и женщинам. Значит, гендерные различия — это культурные различия, и можно сказать, что мужчины и женщины принадлежат к разным культурам. Разумеется, они могут также принадлежать к какой-то большей культуре (такой, как национальная культура), а их гендерные культуры могут сосуществовать внутри этой большей культуры. Вот еще один пример того, как культура может быть понята на множественных уровнях анализа, как предполагает это определение культуры, представленное ранее в этой главе.

Культура и недееспособность

Недееспособные лица отличаются от дееспособных в том, что для них характерен определенный вид физического нарушения их органов чувств, конечностей или других частей тела. Хотя неспециалисты, как правило, считают, что основное отличие недееспособных людей в их физических нарушениях, растущий корпус работ по психологии обнаруживает также важные социопсихологические характеристики недееспособности. Разумеется, недееспособные люди разделяют те же чувства, образ мысли и мотивации, что и все остальные. Однако, помимо этого, они также разделяют определенный уникальный образ мышления и чувствования, который может быть обусловлен их нарушением. Поскольку они обладают определенными уникальными психологическими установками, мнениями, представлениями, моделями поведения, нормами и ценностями, они разделяют общую культуру.

В последние годы некоторые авторы начали писать о культуре недееспособности. Эти работы освещают уникальные психологические и социокультурные характеристики этой группы людей, еще раз направляя наше внимание на более полную картину человека, помогающую понять психологические характеристики недееспособных лиц. Рассматриваемые под таким углом, психологические исследования, участниками которых являются недееспособные люди, можно считать еще одним примером кросс-культурных исследований, так как они предполагают сравнения не только наличия или отсутствия нарушения, но и более важных условий культуры.

Культура и сексуальная ориентация

Люди устанавливают различные сексуальные отношения с окружающими, и тип людей, с которыми они завязывают подобные отношения, составляет значимый аспект их сексуальной ориентации. Мы часто смотрим на эти отношения как на единственную или основную определяющую характеристику сексуальной ориентации человека. Но одним из самых важных аспектов любой сексуальной ориентации — будь то гетеро- или гомо-, моно-или бисексуальная — являются конкретные психологические аспекты или характеристики, которые разделяются каждой ориентацией и уникальны для нее. Эти отличительные психологические характеристики могут в действительности быть культурными, как определено в этой главе. Фактически, понимание общих психологических атрибутов людей, разделяющих одну и ту же сексуальную ориентацию, как культурных (например, культура геев) стало в последние годы не только модным, но и хорошо принимаемым в психологии.

Резюме

Красной нитью, проходящей через все обсуждения в этом разделе, является то, что людей часто группируют на основе общих характеристик, которые зачастую видимы или легко идентифицируемы каким-то иным образом (раса, этничность, национальность, пол, недееспособность или сексуальная ориентация). Хотя у этого классифицирования или группирования могут быть или не быть объективные основы, нам нельзя забывать, что они являются важными социальными конструктами и категориями. Мы используем эти группирования в качестве ментальных категорий, как проделал это Хиршфилд в случае с расой. Однако возникают проблемы, когда мы рассматриваем эти ментальные категории как конечные точки, а не как ворота, ведущие к важным социопсихологическим — т. е. культурным — различиям (и сходствам) среди категорий. Необходимо признать, что одной из наиболее значительных особенностей каждой из этих социальных категорий является ее основополагающая культура — такой уникальный набор общих атрибутов, который влияет на психологию ее представителей.

Является ли культура единственной основополагающей особенностью этих социальных групп? Конечно, нет. Может существовать масса других факторов, личных и социальных, психологических и биологических, врожденных и средовых, которые воздействуют на психологию и поведение индивидов. Культура — это не единственный фактор, хотя, вероятно, она очень важна для понимания отдельных людей. Взаимосвязь между культурой и социальными категориями — такими как раса, национальность, недееспособность или сексуальная ориентация — это задача, которую должны разрешить будущие исследования. Сейчас же важно признать, что культура — один из наиболее важных факторов, которые придают каждой из этих социальных категорий уникальный психологический смысл, и именно культурой стоит заниматься многим психологам.

КУЛЬТУРА И ПОПУЛЯРНАЯ КУЛЬТУРА

Время от времени некоторые модные увлечения, которые приходят и уходят, называют "культурой". В СМИ и бытовых разговорах этот тип культуры также именуют «популярной культурой». Как правило, понятие «популярная культура» относят к течениям в музыке, изобразительном искусстве и моде, которые приобрели популярность среди группы людей.

Конечно, популярная культура и культура, как я ее определил, имеют некоторые сходства — возможно, наиболее важно из них какое-то общее проявление и его ценность в глазах группы людей. Все же имеются и важные различия. Во-первых, популярная культура не обязательно включает в себя разделение широкого спектра психологических атрибутов между различными психологическими доменами. Культура, как она определена в этой главе, включает систему правил, которые охватывают установки, ценности, мнения, представления, нормы и поведение. Популярная культура предполагает особую ценность определенного вида проявлений, но она не обязательно вмещает в себя образ жизни.

Второе важное различие касается передачи культуры через поколения. Популярная культура относится к ценностям или проявлениям, которые появляются и исчезают в пределах нескольких лет как модные увлечения или течения. Однако культура относительно стабильна во времени и даже в поколениях (несмотря на свое динамическое качество и потенциал изменения).

Таким образом, хотя культура и популярная культура имеют ряд сходств, присутствуют и важные различия. Кросс-культурная литература по психологии, и культура, описанная в этой книге, имеют отношение к культуре, а не к популярной культуре (хотя психология популярной культуры — это тема, вполне заслуживающая рассмотрения).

ПАНКУЛЬТУРНЫЕ ПРИНЦИПЫ И КУЛЬТУРО-СПЕЦИФИЧЕСКИЕ РАЗЛИЧИЯ

Этики и эмики

Один из способов концептуализации принципов в кросс-культурных исследованиях — использование понятий этики и эмики. Этики относятся к тем аспектам жизни, которые, по-видимому, согласуются в различных культурах; т. е. этики имеют отношение к универсальным, или панкультурным, истинам или принципам. Напротив, эмики касаются тех аспектов жизни, которые, по-видимому, различны для разных культур; следовательно, эмики относятся к культурно-специфичным истинам или принципам. Эти термины берут свое начало с исследования языка, в котором фонетика соотносилась с аспектами языка и вербальным поведением, присущим разным культурам, а фонемы — с аспектами языка, специфичным для конкретной культуры и языка. Берри был одним из первых, кто использовал эти лингвистические понятия для описания универсальных аспектов поведения в противовес культурно относительным.

Понятия эмик и этик полезны, поскольку указывают на то, что мы можем понимать под истиной. Если мы знаем о человеческом поведении нечто такое, что считаем истинным, и это — этик-черта (т. е. универсальная черта), тогда истина, как мы ее знаем, будет истиной для всех, независимо от культуры. Но если то, что мы знаем о человеческом поведении и рассматриваем как истину, является эмик-чертой (т. е. культуро-специфической), тогда то, что мы рассматриваем как истину, не обязательно считается таковой представителем другой культуры. Фактически, эти истины могут быть совершенно различными. В этом смысле истина может быть относительной, а не абсолютной. Это определение истины должно заставить всех нас пересмотреть то, что мы принимаем за истину.

Кросс-культурные исследования дают множество примеров эмиков и этиков. И действительно, одна из основных задач исследования культур — точно определить, какие аспекты человеческого поведения являются эмик-, а какие этик-чертами. Один из фундаментальных и важных моментов, которые следует помнить при изучении культурных различий у людей и среди культурных групп, — наличие этиков и эмиков.

Больше ли эмиков, чем этиков?

Большинство кросс-культурных психологов согласятся, что эмиков столько же, если не больше, сколько и этиков. То есть люди различных культур действительно различаются по большинству аспектов человеческого поведения. В некотором смысле это неудивительно. Каждая культура эволюционирует собственным характерным образом, с тем чтобы наиболее эффективно «управлять» поведением людей для обеспечения их выживания. Выбранные варианты будут разниться в зависимости от плотности населения, доступности ресурсов, изобилия и других факторов. Поскольку все культуры должны удовлетворять различные потребности в физическом и социальном окружении, постольку каждая из культур будет развиваться различными путями, чтобы насытить эти потребности. Этот выбор выражается в виде эмик-аспектов людьми внутри этой культуры.

Тем не менее среди представителей разных культур, вероятно, имеется больше сходств, чем нам кажется, особенно на уровне намерений и доброй воли. Эти схожие основополагающие конструкты могут иметь множество поведенческих манифестаций, которые мы наблюдаем в повседневной жизни и на которых мы, следовательно, сосредоточиваемся, когда идет речь о культуре и многообразии.

«Универсальность и относительность» versus «природа и воспитание»

Этики и эмики относятся к напряжению между универсальными и культуро-специфическими истинами, относящимися к миру. Часто эти конструкты обсуждаются в терминах универсальности либо культурной относительности. Некоторые люди могут также предположить, что эти полюса охватываются вопросом «природа либо воспитание». Природа относится к влиянию биологии и генетического наследия, тогда как воспитание — к влиянию среды и научения на происхождение психологических черт. По-моему, однако, уравнивание природы с универсальностью проблематично по той же причине, что психологические черты, являющиеся универсальными, могут быть таковыми из-за культуро-константного научения, а не из-за биологического предопределения. Поэтому наличие соответствия «один к одному» между биологией и универсальностью не обязательно.

Этик и эмик как полюса человеческого поведения

Независимо от используемой терминологии, важно признать, что эти идеи представляют собой противоположные полюса человеческого поведения: универсальность на одном полюсе, а культурная относительность — на другом. К сожалению, когда мы поляризуем важные понятия, имеет место тенденция избрать подход «или—или» при понимании различий. Наблюдая поведение и пытаясь интерпретировать его, мы часто пытаемся вместить его либо в этик-, либо в эмик-категорию. Сам этот процесс категоризации может быть культурно ограничен; поиск какой-то одной категории, к которой отнесены какие-то модели поведения, может в действительности отражать западный или, скорее, американский образ мысли и уходить своими корнями в придание свойственной индивидуалистической культуре значимости поиску уникальности в себе, поиску, который переносится на другие объекты и события в среде.

Одновременность универсального и культуро-специфического поведения

Другой образ мысли может быть более продуктивным для понимания культурных влияний на человеческое поведение. Вместо определения того, относится ли наблюдаемое нами поведение к этик или эмик, мы можем спросить, каким образом это поведение может быть и этик (или универсальным), и эмик (или культурно относительным) в одно и то же время. Возможно, некоторые составляющие или аспекты этого поведения относятся к этик, а другие — к эмик.

Например, предположим, что вы ведете разговор с представительницей иной культуры. Беседуя с ней, вы замечаете, что она избегает контакта глаз, когда говорит, и не смотрит на вас, когда говорите вы. В тех редких случаях, когда она все-таки смотрит в вашу сторону, ее взгляд быстро перемещается на какой-то другой объект, если ваши глаза встречаются. Со своих культурных позиций, вы можете предположить, что она не испытывает особо позитивных чувств к вам или к интеракции с вами. Вы можете даже почувствовать себя оскорбленным и отказаться от попыток продолжить с ней отношения. Вы можете не испытывать к ней доверия или чувства близости. Но, возможно, она просто происходит из культуры, в которой прямой взгляд не приветствуется или считается признаком высокомерия или неуважения. Быть может, она избегает контакта глаз не из-за каких-либо негативных чувств, а из почтения и вежливости по отношению к вам. Конечно, эти поведенческие различия имеют реальные и практические последствия в повседневной жизни; представьте, что этот сценарий имеет место во время интервью при приеме на работу, в учебной обстановке в начальной школе, при деловых переговорах или даже при посещении вами психотерапевта.

Если вы рассматриваете это поведение с точки зрения полярности этик—эмик, то, без сомнения, придете к заключению, что эти движения глаз должны относиться к культурной эмике; т. е. культурам присущи различные правила, касающиеся уместности рассматривания других во время интеракций с ними. Но давайте зададим себе другой вопрос: имеется ли у этого поведения какой-либо аспект, который можно описать как этик? Ответ на этот вопрос может покоиться в причинах или корнях культурных различий. В описанном здесь примере ваша собеседница хотела продемонстрировать почтение или чувство вежливости к вам. Тем самым она прибегла к движению глаз, которые были продиктованы ее культурной средой в соответствии с базовым желанием быть вежливой. Американцу, желающему быть вежливым, культура предписывает другой паттерн движения глаз — он должен смотреть своему собеседнику прямо в глаза во время разговора и показывать свой интерес и почтение, глядя прямо на него. Различие между представителями этих двух культур состоит только во внешней поведенческой манифестации; лежащая за ней причина в точности та же самая. Таким образом, хотя внешнее поведение, которое мы наблюдаем, можно справедливо отнести к эмик, внутренние атрибуты, стоящие за этим поведением, могут в действительности относиться к этик.

Снова о природе и воспитании

Тот же пример можно использовать, рассматривая аргументы, касающиеся вопроса «природа либо воспитание» — т. е. влияния на поведение биологических и генетических факторов в противовес среде и научению. В прошлом многие люди поляризовали этот аргумент, предположив, что психологические черты должны быть либо одними, либо другими. Возможно, более продуктивно рассматривать относительное влияние биологии и научения при понимании поведения, т. е. биологическую и генетическую предрасположенность к некоторым видам научения и основополагающие физиологические и анатомические корреляты этого научения.

Этики и эмики могут сосуществовать применительно к человеческому поведению. Наше понимание культур и культурных влияний на поведение намного улучшится, если мы избежим тенденции заносить поведение в ту или иную категорию, и вместо этого станем искать то, каким образом любое данное поведение фактически отражает оба напряжения.

ЭТНОЦЕНТРИЗМ И СТЕРЕОТИПЫ

Основы этноцентризма

Существование многих эмиков, или культурных различий, само по себе не проблематично. Однако потенциальные проблемы возникают, когда мы пытаемся интерпретировать смысл, стоящий за этими различиями или продуцирующий их. Поскольку все мы существуем внутри своей собственной культуры с собственной культурной предысторией, мы рассматриваем окружающий мир с учетом этой предыстории. Культура действует как фильтр не только при восприятии объектов, но также при осмыслении и интерпретации событий. Мы можем интерпретировать чье-то поведение с собственных культурных позиций и прийти к какому-то заключению относительно этого поведения, основанному на наших представлениях об адекватном поведении. Наши интерпретации могут быть ошибочными, если поведение, о котором мы судим, следует иной культурной ориентации, нежели наша. В некоторых случаях (чаще, чем мы думаем) мы можем быть очень далеки от истины в своей интерпретации поведения других людей.

Мы не всегда обладаем способностью отделять себя от своей культурной предыстории и предрасположенности, с тем чтобы понять поведение других. Этот тип сопротивления формирует основу этноцентризма — рассматривания и интерпретации поведения окружающих через собственные культурные фильтры. Всем людям следует знать об этой предрасположенности в поиске понимания поведения представителей различных культур.

Стереотипы

Этноцентризм тесно связан с другой важной темой — стереотипами. Стереотипы — это обобщенные установки, представления или мнения относительно людей, которые принадлежат к другим культурам, нежели наша.

Стереотипы могут основываться на фактах, но часто являются комбинациями фактов и вымысла в отношении представителей определенной культурной группы. Стереотипы удобны в придании людям какой-то базы для суждения о выходцах из другой культуры, их оценки и взаимодействия с ними — своего рода контур или общая схема, — но они могут быть очень опасны и вредны, когда люди стойко привержены им и переносят их на всех людей из какой-то культурной среды, забывая о возможно ложной основе стереотипов или об индивидуальных различиях внутри культуры.

Мы часто обнаруживаем, что отличаемся от людей из других культур, либо исследуя их, либо узнавая в процессе повседневного общения и опыта. Открытие нами этих различий может иметь серьезные негативные последствия. Потенциал для неправильного использования растет, когда ценностные дихотомии, такие как хороший/плохой, правильный/ошибочный и высший/низший, прилагаются к поведению других людей, которое отличается от наших ожиданий адекватного поведения. Эмики, этики, этноцентризм и стереотипы — это важные понятия, которые нужно усвоить и запомнить, когда пытаешься понять поведение окружающих. Глава 4 о межгрупповых отношениях посвящена исключительно этим темам. По мере продвижения вперед и лучшего знакомства с культурными сходствами и различиями, вам будет важно выработать определенную идею о потенциальных ловушках, подстерегающих на этом пути. Нет нужды говорить, что преждевременные ценностные суждения и сохранение негибкой этноцентричной установки не способствует прогрессу в этой области.

ПРЕВРАЩЕНИЕ КУЛЬТУРЫ В ИЗМЕРЯЕМЫЙ КОНСТРУКТ

Методы изучения культуры

Одна из трудностей, с которой столкнулась кросс-культурная психология в ходе своей истории, состоит в том, как концептуализировать культуру, превратив ее в теории человеческого поведения, и как измерить ее в исследовании. Изучая культуры, ученые, как правило, избирали один из двух подходов: этнографическое исследование или кросс-культурное сравнение. Этнографическое исследование — это глубинное изучение какой-то одной культуры, которое обычно предполагает погружение исследователя в эту культуру в течение продолжительного периода времени. Кросс-культурные сравнения обычно предполагают произведение выборки индивидов по крайней мере из двух культурных групп, оценку некоторого интересующего поведения в обоих группах и сравнение этого поведения у этих групп. Этнографические исследования распространены в антропологии, психологических кросс-культурных сравнениях и, меньше, в социологии. В последние годы наметилось интересное слияние исследовательских подходов в различных дисциплинах, когда все большее число ученых начинают прибегать к сравнительным (компаративистским) приемам, используемым при погружении в одиночную культуру, а исследователи-компаративисты принимают квалитативные этнографические методы для совершенствования их традиционного квантитативного подхода.

Способы определения и оценки

Одна из основных проблем в кросс-культурных сравнениях — способ того, как ученые определяют и оценивают культуру в своих исследованиях. Большинство исследований операционализируют культуру как страну. Обычно кросс-культурную выборку составляют выборки из США, Японии, Германии, Франции и т, д. Большинство исследований являются в действительности не межгосударственными, а межгородскими (например, Сан-Франциско — Токио — Франкфурт — Париж). Кроме того, многие выборки — это в сущности «удобные» выборки, в том смысле, что у исследователя имеется друг в каком-либо университете в одном из этих городов, который собирает данные для проекта. Поскольку многие исследования проводятся именно так, ученые часто пользуются стереотипом, первым впечатлением или анекдотическими сведениями при интерпретации наблюдаемых различий. Тем самым, несмотря на тот факт, что мышление о культурах прогрессирует устойчивым образом на протяжении лет, со способом, каким исследователи обычно изучают культуру, этого не происходит. Короче говоря, наметилось несоответствие между тем, как теоретики обсуждают культуру и ее влияние на человеческое поведение, и тем, как они на деле изучают ее в исследованиях.

К счастью, разрыв между теорией и методом применительно к культуре быстро сокращается, благодаря подвижкам не только в измерении культуры, но и в ее концептуализации, что делает культуру поддающейся измерению. Нет надобности говорить, что эти подвижки оказывают большое позитивное воздействие не только на кросс-культурные исследования, но и на кросс-культурные теории и модели поведения.

ПРЕВРАЩЕНИЕ КУЛЬТУРЫ ИЗ АБСТРАКТНОГО, РАСПЛЫВЧАТОГО КОНСТРУКТА В СПЕЦИФИЧЕСКИЕ, ЗАКОНЧЕННЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ

Объективные и субъективные элементы культуры

Как говорилось ранее в этой главе, культура во всей ее огромности и сложности — это очень крупный конструкт, который реально описывает многие аспекты жизни людей. Одним из способов, какими ученые пытались подступиться к культуре, стало разбиение ее аспектов на два компонента: объективный и субъективный элементы.

Объективные элементы культуры — это физические манифестации культуры, предметы, которые мы можем фактически увидеть и потрогать, такие как одежда, артефакты, посуда, пища и архитектура. Субъективные элементы культуры — все те аспекты, которые мы не можем увидеть или потрогать, но которые, как мы знаем, существуют, например социальные нормы, обычаи, установки и ценности. Именно субъективными аспектами культуры и интересуются большинство психологов, и именно они наиболее созвучны определению культуры, предложенному ранее в этой главе

Домены и показатели

Кросс-культурные психологи характеризуют субъективные элементы культуры двояким образом: с помощью домена и показателя. Домен относится к специфическим социопсихологическим характеристикам, которые рассматриваются как значимые результаты, продукты или составляющие культуры, включая установки, ценности, представления, мнения, нормы, обычаи и ритуалы. Показатель относится к общим тенденциям, которые влияют на поведение и отражают значимые аспекты культурной вариабельности. На рис. 2.2 подытожено это сжатие культуры, которое превращает ее из крупного, абстрактного, расплывчатого понятия в субъективные домены и показатели.

Наконец, субъективные домены и показатели культуры могут существовать как социально — внутри групп, так и индивидуально — внутри каждого члена культурной группы. Поскольку субъективные домены и показатели культуры могут быть идентифицированы на индивидуальном уровне, постольку их можно измерить в психологическом исследовании. Исследования различных доменов психологии — установок, ценностей, представлений и тому подобное — были обычным занятием психологов в течение многих лет. Реальной трудностью в кросс-культурной психологии являлась, тем самым, идентификация значимых показателей кросс-культурной вариабельности, по которым могут изменяться домены, и выработка психометрически валидных и надежных способов оценки этих показателей внутри доменов.

Если удастся создать подобные оценочные процедуры, то кросс-культурные исследователи сумеют точно специфицировать, что именно в культуре, на их взгляд, влияет на поведение и почему. Они смогут измерить эти показатели и домены в своей работе и непосредственно оценить их вклад в интересующее поведение. Если подобные измерители культуры существуют, тогда мы можем отойти, в определенной степени, от помех, которые стереотипы и анекдотические сведения, опирающиеся на национальные и расовые определения, создают в кросс-культурных исследованиях. Задачей снова является нахождение значимых показателей культурной вариабельности, с помощью которых следует оценивать психологические домены у отдельных людей.

ПОИСК ЗНАЧИМЫХ ПОКАЗАТЕЛЕЙ КУЛЬТУРНОЙ ВАРИАБЕЛЬНОСТИ

Индивидуализм—коллективизм

Многие ученые занимаются поисками значимых показателей культуры и предложили ряд альтернатив. Вероятно, наиболее известным показателем культурной вариабельности стал индивидуализм-коллективизм (ИК). Антропологи, социологи и психологи наравне используют этот показатель для объяснения различий между культурами ИК относится к тому, в какой степени культура пробуждает, питает и удовлетворяет потребности, устремления, желания и ценности автономного и уникального существа в большей мере, чем нужды группы. Представители индивидуалистических культур считают себя независимыми и автономными индивидами, тогда как представители коллективистских культур видят себя прочно связанными с другими людьми. В индивидуалистических культурах личные потребности и цели берут превосходство над нуждами других людей; в коллективистской культуре индивидуальные потребности приносятся в жертву интересам группы.

Другие показатели культурной вариабельности

Было предложено и много других показателей культурной вариабельности. Малдер и позже Хофстеде использовали показатель дистанции власти (ДВ) — степени неравенства во власти между менее и более влиятельными индивидами. Мацумо-то предложил несколько модифицированную версию ДВ, названную дифференциацией статуса (ДС) — то, в какой степени культуры поддерживают различия в статусе у своих представителей.

Хофстеде также предложил показатель избежания неопределенности (ИН) — то, в какой степени культуры развивают институты и ритуалы, призванные справиться с тревогой, которая вызвана неопределенностью и двусмысленностью, и маскулинности (МА) — то, в какой степени культуры поддерживают традиционные гендерные различия среди своих представителей.

Пелто предложил классифицировать культуры по показателю напряженности — т. е. по степени их внутренней гомогенности. Холл полагал, что культуры можно дифференцировать согласно показателю контекстуализации: высококонтекстные культуры способствуют дифференцируемому поведению в соответствие со специфическим контекстом, внутри которого проявляется поведение; низкоконтекстные культуры минимизируют различия в поведении, вызываемые контекстом.

Изучение ИК

Большинство кросс-культурных исследований и теоретизирования по вопросу психологических показателей культуры сосредоточились на показателе индивидуализм—коллективизм. На протяжении многих лет исследования были направлены на его определение, атрибуты, географическое распределение на планете, последствия для межличностных и межгрупповых отношений и применение. Таким образом, ИК можно рассматривать как основной пример попытки идентифицировать значимый показатель культурной вариабельности и выработать приемы измерения его влияния в различных психологических доменах. В то же время важно признать, что эта фокусировка на ИК может отражать предрасположенность американских исследователей, работающих и мыслящих в американской системе и изучающих понятие, столь важное для американской культуры, — индивидуализм, а также его антипод — коллективизм.

Значительный корпус литературы свидетельствует о теоретической релевантности и эмпирической полезности понятия ИК. Такие культурные показатели, как ИК, выгодны для теории и исследований, поскольку их можно использовать для предсказания и интерпретации культурных различий не опираясь на стереотипы, частные сведения или впечатления. Кроме того, имеется согласие в концептуальном понимании ИК среди кросс-культурных исследователей по всему миру. Одно из наиболее известных исследований ИК было проведено Хофстеде, который проанализировал данные анкеты, оценивающей ИК-тенденции среди работников международной корпорации с филиалами более чем в 50 странах. Страны ранжировались согласно тому, в какой степени люди одобряют ИК-ценности. США, Австралия и Великобритания оказались наиболее индивидуалистическими; Колумбия, Венесуэла и Пакистан — самыми коллективистскими.

Теоретические исследования ИК

Триандис, Бонтемпо, Виллареал, Асай и Лукка предполагают, что культурные различия по ИК связаны с различиями в отношениях «Я» — своя (внутренняя) группа в противовес отношениям «Я» — чужая (внешняя) группа. Индивидуалистические культуры, как правило, имеют больше внутренних групп. Поскольку индивидам доступны многочисленные внутренние группы, их члены не слишком привязаны к какой-либо одной внутренней группе. Представители этих культур, как правило, выходят из групп, которые предъявляют к ним слишком высокие требования, и их отношения внутри их групп отмечены высоким уровнем независимости или отчужденностью. В коллективистских культурах, намного больше зависящих от эффективного функционирования групп, преданность члена внутренней группе выше. Коллективисты поддерживают стабильные отношения со своими внутренними группами, чего бы это ни стоило, и демонстрируют высокий уровень независимости с представителями своих групп. Я буду обсуждать эту тему более подробно в главе 16, посвященной социальному поведению.

Триандис, Лунг, Виллареал и Клэк полагают, что ориентация по параметру ИК зависит у отдельных людей как от условий, так и от групп. Они утверждают, что коллективизм следует рассматривать как синдром, связанный с межличностными отношениями, а не как унитарную тенденцию. Результаты последующего исследования ИК-ценностей в США, Японии и Пуэрто-Рико подтверждают эту позицию.

Применение ИК для объяснения культурных различий в поведении Многие исследования демонстрируют полезность ИК при объяснении культурных различий в поведении. Например, ИК использовался для прогнозирования культурных различий в экспрессии, восприятии и предпосылках эмоции Другое исследование использовало И К для изучения культурных различий в самослежении и коммуникации в отношениях членов внутренних и внешних групп в четырех культурах. Подобным же образом исследование Ли и Боустера продемонстрировало различные влияния темпа речи на восприятие надежности говорящего в индивидуалистических и коллективистских культурах.

Георгас прибег к ИК-показателю для объяснения изменений в семейных ценностях в Греции. Он обнаружил, что текущий переход Греции от общества, базирующегося на сельском хозяйстве и торговле и характеризующегося расширенной семейной системой, к индустриальному, ориентированному на услуги обществу «сопровождается отказом от коллективистских ценностей и постепенным принятием ценностей индивидуалистических».

Хэмилтон, Блуменфельд, Ако и Миура сравнили стили научения в классах начальных школ в Америке и Японии. Американские учителя адресовали свои наставления отдельным ученикам как во время занятия со всем классом, так и в моменты их самостоятельной работы. Однако японские учителя постоянно обращались к группе как к коллективу. Даже когда дети работали индивидуально, японские преподаватели постоянно удостоверялись в том, что все они трудятся над одним и тем же заданием.

Лунг использовал ИК для сравнения представителей США и Гонконга в отношении избежания конфликта. Люди, имевшие высокий рейтинг по коллективизму, чаще затевали спор с незнакомым человеком, и Лунг заключил, что обнаруженные культурные различия согласуются с предшествующими концептуализациями ИК.

Эти работы высвечивают важность индивидуализма—коллективизма в концептуализации, прогнозировании и объяснении культурных подобий и различий. Ряд исследователей вышли за рамки простой идентификации понятия ИК в понимании культурных различий — они разработали способы ее измерения.

Измерения параметра ИК

Одна из наиболее известных попыток измерить ИК была проделана Хофстеде в ранее упомянутом исследовании служащих IBM в 50 странах. Его опросник состоял из 126 вопросов, сгруппированных вокруг четырех основных тем: удовлетворенность; восприятие; личные цели и представления; демографические данные. Однако метод измерения ИК, примененный Хофстеде, не был предназначен для получения результатов по индивидам; скорее, единицей анализа была страна. Поэтому его исследование было экологическим, а не индивидуальным анализом культуры. В сравнительном исследовании важно иметь мерило ИК на уровне индивида, поскольку в культурной выборке мы изучаем относительно небольшое количество людей. Рассматривая влияние культуры на индивидуальном уровне, мы можем охарактеризовать психологическую культуру, лежащую в основе выборки в нашем исследовании, и изучить ее влияние на другие аспекты человеческого поведения.

Триандис сделал обзор 20 исследований, которые разработали и опробовали различные шкалы для измерения ИК на индивидуальном уровне. Самая удачная попытка была предпринята Триандисом и его коллегами. Все эти усилия привели к использованию ряда различных шкал в нескольких исследованиях.

Общий показатель коллективизма и шкала INDCOL

Ху, например, разработал шкалу INDCOL для измерения ИК-тенденций индивида в связи с шестью коллективами (супруги, родители и дети, родственники, соседи, друзья, коллеги и одноклассники). Респонденты продемонстрировали свое согласие с утверждениями, описывающими ключевые ИК-понятия — такие как готовность поделиться, принятие решений и сотрудничество, — в отношении каждого выбранного коллектива. Результаты затем, суммировались по пунктам внутри каждого коллектива, а потом по всем коллективам, чтобы разработать Общий показатель коллективизма.

Впоследствии Триандис использовал пункты из INDCOL и еще больше их расширил, добавив сценарии и другие рейтинговые показатели. Триандис использовал пункты из работ Ху и пункты, предложенные коллегами из других культур для оценки ИК. Триандис и его коллеги использовал для оценки ИК пункты из INDCOL и эмик-пункты американского происхождения.

Многомегодный подход: ИКкак культурный синдром

Триандис, Мак-Каскер и Хуи прибегли к многометодному подходу для измерения ИК, который представлял собой эволюцию не только в мышлении относительно ИК, но также в методике. Эти исследователи рассматривали ИК как культурный синдром, который включает ценности, представления, установки и поведение; они трактовали различные психологические домены субъективной культуры как целиком коллективные, а не как независимые аспекты культуры. Их многоме-тодный подход включал в себя рейтинги социального содержания «Я», восприятия гомогенности внутренних и внешних групп, рейтинги установки и ценности, а также восприятия социального поведения как функцию социальной дистанции. Участников классифицировали либо как индивидуалистов, либо как коллективистов на основании результатов, показанных ими в каждом методе. На индивидуальном уровне Триандис называет индивидуализм и коллективизм идиоцентрическими и аллоцентрическими тенденциями соответственно.

Пересмотренные понятия индивидуализма и коллективизма

Совсем недавно Триандис и его коллеги разработали мерила, которые включают пункты, оценивающие пересмотренное понятие индивидуализма и коллективизма, которое они называют горизонтальным и вертикальным индивидуализмом и коллективизмом, отражающими дальнейшее продвижение в концептуальном понимании ИК. В горизонтальном коллективизме люди видят себя членами внутренней группы, в которой все члены равны. В вертикальном коллективизме люди рассматривают себя как членов внутренних групп, которые характеризуются иерархическими и статусными отношениями. В горизонтальном индивидуализме люди автономны и равны. В вертикальном индивидуализме — автономны, но не равны.

В горизонтальном коллективизме люди видят себя членами внутренней группы, в которой все члены равны. В вертикальном коллективизме люди рассматривают себя как членов внутренних групп, которые характеризуются иерархическими и статусными отношениями. В горизонтальном индивидуализме люди автономны и равны. В вертикальном индивидуализме — автономны, но не равны.

Работа других авторов охватывает широкий круг психологических конструктов в их оценке ИК, включая рейтинги установок, ценностей и норм, самовосприятия и независимых и взаимозависимых самоконструктов. Хотя эти работы предлагают исследователям ряд альтернатив для оценки ИК, многометодная система Триандиса и его последние усилия в оценке горизонтального и вертикального ИК являются на сегодняшний день наиболее прогрессивными и продуманными оценочными средствами. Эти мерила оценивают ИК-тенденции в различных психологических доменах, комбинируя их по широкому кругу феноменов и образуя из них единый измерительный прием.

Зависимость ИК от социальных контекстов

Столь же важно суметь оценить ИК-тенденции в различных контекстах, а не только в различных психологических доменах. Не существует единого показателя, который может охватить контекстно-специфические тенденции, в терминах как их концептуальных значений, так и эмпирических приложений. Действительно, как указали Триандис и его коллеги, ИК должен варьировать в различных социальных контекстах. Люди ведут себя по-разному в зависимости от того, с кем они взаимодействуют, и от ситуации, в которой происходит взаимодействие. Человек может отличаться коллективистскими тенденциями дома и с близкими друзьями и индивидуалистическими тенденциями — с незнакомцами или на работе, или наоборот. Если культура поддерживает коллективистские тенденции внутри отношений «Я» — своя группа, маловероятно, что она станет делать то же самое в отношениях «Я» — чужая группа. В таком случае смысл коллективизма, как он определен разграничением внутренняя—внешняя группы, шел бы в разрез с фундаментальным определением коллективизма. Этот взгляд на ИК предполагает большую ценность разработки контекст-специфических показателей по ИК, чем одиночных показателей, не пригодных для различных контекстов. Этот взгляд на ИК также предполагает, что ИК-тенденции на индивидуальном уровне следует понимать как профили ИК-тенденций по различным контекстам, а не как одиночные показатели, которые глобальным образом суммируют ИК-тенденций.

Вопросник межличностной оценки ИК

Мацумото и его коллеги создали измеритель ИКдля использования на индивидуальном уровне, который оценивает контекстно-специфические ИК-тенденций в межличностных ситуациях. Их Вопросник межличностной оценки ИК (ICIAI), включает 25 пунктов, составленных на основе предшествующей работы по ИК, которую проделали Три-андис и его коллеги, Ху, а также Шварц и Бильски.

Пункты описаны в терминах общей ценности (например, подчинение властям, социальная ответственность, жертвенность, лояльность), а не с помощью специфических утверждений, привязанных к одиночным действиям. Универсальные ценности, такие как любовь и безопасность, не включены из-за утверждения Шварца, что эти «зрелые» ценности присущи как индивидуалистам, так и коллективистам. Двадцать пять пунктов представлены применительно к четырем социальным группам интеракций: 1) семья, 2) близкие друзья, 3) коллеги и 4) незнакомцы. Эти четыре группы были отобраны на основании их коллективных различий и предположения, что они максимизируют контекст-специфические различия в поддающемся охвату ряде контекстов. Все эти пункты оценивались дважды, сначала в терминах общих ценностей как руководящих принципов для поведения каждого человека, а затем в терминах частоты фактического поведения (см. врезку «Избранные пункты из Вопросника межличностной оценки индивидуализма—коллективизма»).

Необходимость измерения ИК

ICIAI и приемы многометодной оценки Триандиса и его коллег, описанные ранее, представляют собой значительное продвижение в кросс-культурных исследованиях и нашем понимании влияния культурных показателей вариабельности на человеческое поведение. Способность измерять ИК или любой другой культурный показатель на индивидуальном уровне выгодно по множеству причин. Во-первых, это позволяет нам охарактеризовать природу ИК различных групп и изучить относительную значимость индивидуализма или коллективизма в этих группах. Триандис и его коллеги приложили эти измерители ИК к выборкам в различных культурах и странах по всему миру, и на основании этих данных смогли не только охарактеризовать культуры как относительно индивидуалистические или коллективистские, но также оценить процент населения в каждой из этих культур с преимущественно индивидуалистическими или коллективистскими тенденциями на индивидуальном уровне. Во-вторых, измерение ИК обеспечивает важную методологическую проверку нашего исследования. Используя подобные измерители, исследователям больше не надо предполагать, что группы в их исследованиях являются индивидуалистическими или коллективистскими; они могут продемонстрировать это эмпирически. В-третьих, учитывая индивидуальные различия в ИК внутри выборок, оценки ИК можно использовать как ковариаты в соответствующих анализах. Различия между группами можно проверить, статистически проконтролировав при этом эффекты ИК.

ВЛИЯНИЕ КУЛЬТУРЫ НА ПСИХОЛОГИЮ

Как мы можем понять влияние культуры на психологию? Учитывая разграничения, которые я провел здесь, становится очевидно, что культура — это усвоенные феномены. Новорожденные не обладают культурой (хотя им вполне может быть свойственна биологическая или темпераментная предрасположенность к усвоению определенных культурных тенденций; см. главу 7, посвященную развитию). Когда дети взрослеют, они усваивают специфическое поведение и паттерны активности, адекватные и неадекватные их культуре, и либо принимают, либо отвергают культурные ценности и нравы.

Модель Берри и его коллег

Согласно Берри и его коллегам, модель, описывает то, как культурная практика может влиять на психологию. В этой модели рассматривается три фактора: экологическая среда, социополитический контекст и биология которые одинаково влияют на культурную практику. Эта культурная практика, в свою очередь, воздействует на психологические характеристики и черты. Как справедливо указал Берри, культура не единственный фактор, влияющий на психологию; биология и социополитический контекст также оказывают воздействие на индивидуальную психологию. Я бы предположил, что на психологию, кроме того, влияет и множество других факторов, включая семейные и общинные характеристики, культурную идентичность, изобилие и т. п.

При этом важно помнить, что факторы, помогающие понять культуру и психологию, не статичны или одномерны, В сущности, вся система динамична и взаимосвязана; она питает и подкрепляет саму себя. Как упоминалось ранее в этой главе, имеет место постоянное напряжение между индивидуальным поведением внутри любой культуры и культурными ярлыками, которые используют для его описания. Культурные изменения происходят, когда культурные ярлыки более не описывают большинство индивидов внутри этой культуры; таким образом психологические характеристики также влияют на культуру. В результате система нелинейна, влияния не ограничиваются каким-то одним направлением, она живет собственной жизнью. А жизнь этой системы держится на клее, известном как культура.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Культура — это трудноуловимое, абстрактное понятие, которое в значительной мере образует основу нашего понимания жизни. Это сумма всех усвоенных образов жизни, которые передаются от одного поколения к другому в форме ритуалов, традиций, материального наследия и поведения. Культура — это набор программируемых реакций, которые мы и наши предки усвоили, чтобы приспособиться в повседневной жизни к своей среде и к тем, кто нас окружает. Тем самым, она является своего рода программным обеспечением нашего сознания.

Хотя культура и оказывает важнейшее влияние на нашу жизнь, о ней, вероятно, реже всего вспоминают. Мы не думаем о своей культуре ежедневно и не обязательно ее видим. Мы постоянно наблюдаем вокруг себя манифестации своего и чужого культурного наследия — сходства и различия, — однако нам нелегко осмыслить культуру на социопсихологическом уровне. Поскольку культура невидима, мы обычно прибегаем к другим, чаще наблюдаемым понятиям, с тем чтобы объяснить себе поведение людей и понять его.

Однако сосредоточивая внимание при объяснении культурных различий исключительно на видимых конструктах, таких как раса или национальность, мы замыкаемся на мировоззрении, которое обречено на провал. Ни раса, ни национальность не могут объяснить все богатство понятия, называемого нами культурой. Если мы попытаемся разбить все человеческое поведение на фиксированные категории, то обнаружим, что многое, связанное с жизнью, в них не умещается. Стереотипы и образы не в силах, а возможно, и не должны, охватывать всю сложность культуры как психологического феномена.

Когда люди рассуждают о культуре, часто проявляются две крайности. С одной стороны, некоторые отчаянно ищут культуру — пытаются найти свои корни, наследие и традиции. Другие люди рассматривают культуру как чуждое и неуместное понятие. Для этих индивидов культура — нечто относящиеся к группам, и ее избегают те, кто отвергает идею, что группы могут влиять на их поведение. Это свидетельствует о сильном напряжении между отношениями культура—поведение и ценностями, связанными с понятием культуры.

Независимо от того, что мы думаем о культуре в своей сознательной, повседневной жизни, мы не можем игнорировать тот факт, что многое в нашем поведении погружено в традиции нашей собственной культуры. Многие люди, кто отвергают идею культуры, вероятно, из чувства безопасности, говорят, что их культура не охватывает представления о культурном наследии, а бросает вызов традициям и прошлому. Довольно любопытно, что, бросая вызов культуре и отвергая ее, эти люди в действительности живут своими культурными нравами и ценностями.

Задача понимания культуры и ее влияния на наше поведение нелегка. Помните, что когда бы вы ни оценивали культурные влияния, будь то вашей собственной или иной культуры, вы смотрите на эти влияния через собственные культурные «очки». Существует невидимый фильтр, который постоянно воздействует на то, как мы воспринимаем и оцениваем вещи, независимо от того, сознаем мы это или нет. В данный момент вы читаете этот текст, используя свой фильтр, через который вы оцениваете мои слова. Мы выносим суждения о себе и других, которые отличаются предубежденностью, хотя абсолютно уверены, что не предубеждены в своих суждениях. Например, вы можете считать себя приверженцем взаимозависимости и коллективизма, а не независимости и индивидуализма, и думать что в своем поведении вы учитываете социальные связи в гораздо большей степени, чем ваши сверстники. Однако культура, в которой вы живете, может быть в целом более независимой и индивидуалистической, чем другие культуры. Хотя вы относительно взаимозависимы внутри своей культуры, вы можете по-прежнему быть очень независимы, если вас сравнивать с остальным миром. И при этом вы можете быть абсолютно уверены, что вы взаимозависимы, так как вы не способны увидеть скрытый стандарт собственной культуры относительно стандарта, предлагаемого остальным миром.

Когда вы продолжите чтение этой книги, важно принимать во внимание фактические сведения о том, как культура влияет на поведение. Но следует также сделать паузу и вспомнить, что мы размышляем об этих различиях с точки зрения собственных культурных предубеждений и внутренних скрытых стандартов. Много лет назад Дюркгейм написал: «Воздух не становится менее тяжелым из-за того, что мы не ощущаем его вес». Аналогичным образом вода не менее важна для рыб, несмотря на то что они могут не сознавать ее существование. Культура — это для нас тот же воздух, что и вода — для рыб.

ГЛОССАРИЙ

Аллоцентрические тенденции — коллективистские тенденции на индивидуальном уровне.

Дистанция власти (ДВ) — культурный показатель: степень, в которой культуры пестуют и поддерживают неравенство во власти среди людей.

Дифференциация статуса (ДС) — культурный показатель: степень, в которой культуры поддерживают различия в статусе среди своих представителей.

Домен — специфическая социопсихологическая характеристика субъективных элементов культуры. Как значимые результаты, рассматриваются продукты или составляющие культуры, включая установки, ценности, представления, мнения, нормы, обычаи и ритуалы.

Идиоцентрические тенденции — индивидуалистические тенденции, наблюдаемые на индивидуальном уровне.

Избежание неопределенности (ИН) — культурный показатель: степень, в которой культуры развивают институты и ритуалы, чтобы справиться с тревогой, вызываемой неопределенностью и двусмысленностью.

Индивидуализм—коллективизм (ИК) — показатель, по которому разнятся культуры: степень, в которой культура пробуждает, питает и удовлетворяет потребности, устремления, желания и ценности автономного и уникального «Я» в большей мере, чем нужды группы. В индивидуалистических культурах личные потребности и цели берут верх над потребностями и целями других людей; в коллективистской культуре личные потребности приносятся в жертву интересам группы.

Контекстуализация — культурный показатель: степень, в которой культуры поощряют разнящееся поведение в соответствии со специфическим контекстом, внутри которого поведение имеет место.

Кросс-культурные сравнения — метод исследования, который предполагает выборку индивидов по меньшей мере из двух различных культурных групп, оценивая некоторое интересующее поведение в обеих группах и сравнивая данное поведение у обеих групп.

Культура — набор установок, ценностей, представлений и моделей поведения, разделяемых группой людей, но различных для каждого индивида, которые передаются из поколения в поколение.

Маскулинность — культурный показатель: степень, в которой культуры поддерживают традиционные гендерные различия среди своих представителей.

Напряженность — культурный показатель: степень внутренней гомогенности культуры Объективные элементы культуры — физические проявления культуры; объекты, которые мы фактически видим и осязаем, такие как одежда, артефакты, утварь, пища и архитектура.

Операционализация — способ определения и измерения переменной в исследовании.

Показатель — характеристика субъективных элементов культуры, относящаяся к общим тенденциям, которые влияют на поведение и отражают значимые аспекты культурной вариабельности.

Приобщение к культуре — процесс, в ходе которого люди учатся и усваивают общепринятые в их родной культуре нормы поведения и манеры.

Стереотипы — общие установки, представления или мнения о людях, идентифицируемых с конкретной культурой или принадлежащих к ней.

Субъективные элементы культуры — аспекты культуры, которые мы не можем видеть или осязать, но которые, как мы знаем, существуют, такие как социальные нормы, обычаи, установки и ценности.

Эмики — аспекты жизни, которые, по-видимому, различаются у разных культур; истины или принципы, являющиеся культуро-специфическими.

Этики — аспекты жизни, которые, по-видимому, согласуются в различных культурах; универсальные, или панкультурные, истины или принципы.

Этнографическое исследование — глубинное изучение какой-то конкретной культуры, которое, как правило, предполагает погружение исследователя в эту культуру на продолжительный период времени.

Этноцентризм — рассматривание и интерпретация поведения других людей через собственный культурный фильтр.

Культура и "Я"

Хотя культуру обычно считают системой высокого уровня, она функционирует как на социальном, так и на личностном, индивидуальном уровне. Каждый из нас — проводник культуры, мы незаметно привносим свою психологическую культуру в каждую ситуацию, контекст и интеракцию. Мы несем эту культуру в школу, на работу, используем ее в контактах со своими друзьями и семьей. Она является базовой частью нашего «Я».

Поскольку культура играет столь важную роль в формировании нашего ощущения «Я» и идентичности, она оказывает глубокое влияние на все наше поведение в любых контекстах. Необходимо, чтобы мы вышли за рамки материала предыдущей главы, в которой давалось определение культуре, и исследовали, действительно ли ее роль в формировании нашего ключевого ощущения «Я» доминантна. Тогда мы сможем понять, как ощущение «Я», фундаментально взаимосвязанное с культурой, отражается на наших чувствах, мыслях и мотивациях. Наше ощущение «Я», также известное как Я-концепция или Я-конструкт, — важный ориентир как при понимании нашего собственного поведения, так и при понимании и прогнозировании поведения окружающих.

В этой главе мы исследуем значимость концепции «Я» при объяснении культурных различий в поведении и психологических чертах. Мы рассмотрим несколько примеров различных культурных концепций «Я», выявив их значение для различных аспектов поведения, и сделаем обзор некоторых новейших работ по связям культуры и «Я». Кроме того, обсудим тему бикультурной идентичности, ставшую особенно важной из-за возрастающего в каждом обществе числа людей, которых можно назвать мультикультурными. Многое из того, что описано в этой главе, служит в качестве обрамления материала, представленного в остальной части книги, и тем самым формирует основу для понимания и оценки культурного многообразия.

КУЛЬТУРА И КОНЦЕПЦИЯ «Я»

Я-концепция

Одно из наиболее фундаментальных понятий в социальных науках — Я-концепция (понятие «Я», представление о себе). Возможно, что осознанно мы размышляем о своем «Я» не слишком часто, однако то, как мы понимаем и конструируем свое ощущение «Я», непосредственно связано с тем, как мы понимаем окружающий мир и свои отношения с людьми. Сознаем мы это или нет, но наше представление о себе — необъемлемая и важная часть нашей жизни.

Использование ярлыков

Задумайтесь о некоторых характеристиках собственной личности. Вы можете считать себя оптимистом или пессимистом, экстравертом или инт-ровертом. Мы используем такие ярлыки в качестве удобных и емких описаний.

Предположим, молодая женщина говорит, что она «общительна». Это краткое описание предполагает цепочку скрытых значений. Подобные ярлыки обычно подразумевают, что 1) данный атрибут присущ нам; 2) наши прошлые действия, чувства или мысли тесно связаны с этим атрибутом; и 3) наши будущие действия, планы, чувства или мысли будут контролироваться или направляться этим атрибутом и могут быть более или менее точно предсказаны им. Если кто-то описывает себя как «общительного», мы знаем, что его представление о себе коренится в богатом репертуаре специфической информации, касающейся его собственных действий, мыслей, чувств, мотивов и планов, подтверждаясь и подкрепляясь этим репертуаром. Представление о себе как об «общительном» человеке может быть центральным для самоопределения, получая особый статус основополагающей идентичности.

Определение«Я»

Ощущение «Я» крайне важно и неотъемлемо от определения собственных мыслей, чувств и действий и от того, как мы оцениваем мир, а также себя и других в этом мире, включая наши связи с людьми, местами, объектами и событиями. Одним словом, наше ощущение «Я» находится в сердцевине нашего бытия, бессознательно и автоматически влияя на каждую нашу мысль, действие и чувство. Каждый человек использует эти внутренние атрибуты, которые направляют его мысли и действия в различных социальных ситуациях.

Известный антрополог Клиффорд Герц описал «Я» как:

...ограниченную, уникальную, более или менее интегрированную мотивационную и когнитивную вселенную, динамический центр осознания, эмоции, суждения и действия, организованный в некое характерное целое и противостоящий как другим подобным целым, так и социальной и природной среде.

В индивидуалистической культуре «Я» рассматривается как ограниченная сущность, состоящая из ряда внутренних атрибутов, включая потребности, способности, мотивы и права.

Я-концепция как проводник влияния культуры

Когда люди развиваются внутри определенной культурной среды, последняя формирует, ограничивает и обусловливает их ощущение «Я» таким образом, что Я-концепция «имеет смысл» внутри именно этой культурной среды. Если Я-концепции интегрируют и организуют все наши психологические черты, характеристики и модели поведения, а культура формирует и обусловливает наше ощущение «Я», то мы можем сделать заключение, что культура формирует и косвенным образом обусловливает наше поведение, мысли и чувства через наши Я-концепции.

Влияние культуры на Я-концепции

Культуры отличаются друг от друга, причем разные культуры продуцируют у своих представителей различные Я-концепции, а эти различные Я-концепции, в свою очередь, влияют на все остальные аспекты индивидуального поведения. Иными словами, то, что люди фактически понимают под «Я», заметно отличается в разных культурах. Ощущение «Я», которое мы определяем в нашей преимущественно индивидуалистической культуре, не обязательно тождественно ощущению «Я», определяемому другими культурами, особенно коллективистскими. Эти различия в Я-концепциях вызваны тем, что разные культуры связаны с различными системами норм и существуют внутри различной социальной, экономической и природной среды. Различные требования, которые культуры предъявляют к своим индивидуальным представителям, означают, что люди интегрируют, синтезируют и координируют свой мир различным образом, т. е. имеют фундаментально отличающиеся Я-концепции.

Подобно тому как наше ощущение «Я» оказывает сильное влияние на нашу жизнь, ощущение «Я» людей в других культурах влияет на их жизнь столь же глубоко. Наши Я-концепции могут коренным образом отличаться от тех, которые присущи другой культуре. Однако мы не часто размышляем об этих различиях, поскольку не слишком хорошо осознаем собственное ощущение «Я» и то, насколько сильно оно влияет на наше поведение. «Я» — это важное абстрактное понятие, которое помогает нам многое узнать о собственной психологической организации. Но поскольку это понятие — абстрактное, мы не всегда осознаем его воздействие на нас, не говоря уже о его влиянии на других людей. Мы видим эти различия только в столкновениях, которые происходят, когда встречаются люди с различным ощущением «Я».

Понимание Я-концепций

Указывая на возможность того, что ваша собственная я-концепция может не иметь особого смысла для людей из других культур, я не хочу сказать, что представители других культур, например студенты, изучающие социальную психологию, и тем более эксперты в этой области, не способны уяснить себе идею «Я» как теоретическое понятие в социальной психологии. Напротив, они определенно могут понять и понимают «Я» как теоретический конструкт. Однако природа их понимания сильно отличается от той, которая свойственна нам. Выходцы из другой культурной среды могут усвоить западные концепции «Я» таким же образом, каким многие из нас усваивают идею четырехмерного пространства, — на теоретическом или когнитивном уровне. Из-за отсутствия опытной базы они не проникаются этим пониманием эмоционально.

Индивидуалистический и коллективистский конструкты

Недавно Маркус и Китаяма воспользовались этими идеями для описания двух фундаментально различных ощущений «Я», противопоставив западный или индивидуалистический конструкт «Я» как независимую, обособленную данность составному конструкту «Я», более распространенному в незападных, коллективистских культурах, в которых считается, что индивид неразрывно связан с другими людьми и неотделим от социального контекста. Они показали, как эти непохожие формы «Я» сопряжены с различиями в том, о чем люди думают, что они замечают и чувствуют и что ими движет.

Конечно, невозможно отнести к одной из этих двух категорий все культуры, но мы можем использовать их в качестве примера, чтобы прояснить отношения между культурой, «Я» и психологией. Однако эти категории следует употреблять достаточно гибко, если мы хотим понять разные культуры и, что более важно, разных людей на основе их самобытной природы, вместо того чтобы подгонять их под концептуальные категории, опираясь на одну лишь теорию.

ПРИМЕР РАЗЛИЧНЫХ КУЛЬТУРНЫХ КОНЦЕПЦИЙ «Я»: НЕЗАВИСИМОЕ И ВЗАИМОЗАВИСИМОЕ «Я»

НЕЗАВИСИМЫЙ КОНСТРУКТ «Я»

«Я» в индивидуалистических культурах

В индивидуалистическом обществе стремление выделиться и самоутверждение — это добродетель, о чем свидетельствует американская поговорка: «Скрипучее колесо получает больше смазки». Многим индивидуалистическим культурам свойственна стойкая вера в обособленность индивидов. Нормативной задачей в этих культурах является сохранение независимости индивида как обособленной, самостоятельной сущности.

В индивидуалистическом обществе социализация направлена на то, чтобы человек мог стать уникальной личностью, выразить себя, реализовать и актуализировать внутреннее «Я», добиться своих личных целей. Эти культурные задачи вырабатывались и отбирались на протяжении многовековой истории, способствуя независимости каждого обособленного «Я». Учитывая набор культурных задач, наше ощущение собственной ценности или самооценка принимают вполне определенную форму. Когда люди успешно выполняют эти культурные задачи, они испытывают чувство удовлетворения и, соответственно, повышается их самооценка. При таком независимом конструкте «Я» индивиды сосредоточиваются на личных, внутренних атрибутах: индивидуальной способности, интеллекте, личностных чертах, целях или предпочтениях, — выражая их публично, а также проверяя и подтверждая их путем социального сравнения.

ВЗАИМОЗАВИСИМЫЙ КОНСТРУКТ «Я»

Фундаментальная связанность

Многие незападные коллективистские культуры либо не допускают возможность явной обособленности, либо не приветствуют ее. Эти культуры делают акцент на том, что можно назвать «фундаментальной связанностью человеческих существ». Основная нормативная задача: приспособиться к взаимной зависимости и поддерживать ее. Люди в этих культурах социализируются таким образом, чтобы адаптироваться к установленным отношениям или к группе, к которой они принадлежат, читать мысли друг друга, проявлять солидарность, выполнять и играть назначенные роли, а также принимать участие в подобающей деятельности. Эти культурные задачи вырабатывались и отбирались на протяжении всего существования культуры, способствуя взаимной зависимости «Я» и других.

Учитывая этот конструкт «Я», ценности, удовлетворение и самооценка в таких культурах могут заметно отличаться от тех, которые характерны для запада. Самооценка людей с взаимозависимыми конструктами «Я» может зависеть прежде всего от того, соответствуют ли они релевантным текущим отношениям и являются ли их частью. При этом конструкте «Я» индивиды сосредоточивают внимание на своем статусе взаимной зависимости с другими людьми и стремятся выполнить или даже придумать определенные функции, обязанности и социальные требования. Наиболее характерный аспект сознательного опыта является межсубъектным, коренясь в строго отрегулированных межличностных отношениях.

«Я» в коллективистских культурах

Из-за своей коллективистской природы многие азиатские культуры вырабатывают у своих представителей взаимозависимые конструкты «Я». В этих культурах, если вы привлекаете к себе внимание, то скорее всего будете наказаны: «Торчащий гвоздь должен быть вбит». К примеру, в Японии политическая риторика звучит совершенно иначе, нежели в США. Один бывший вице-премьер Японии как-то сказал, что за свою 30-летнюю карьеру в национальной политике он придавал приоритетное значение межличностным отношениям. Аналогичным образом, бывший японский премьер-министр любил характеризовать свое правление в 1980-х годах словами «политика гармонии».

Внутрикультурные различия

Конечно, внутри той или иной культуры также имеют место значительные вариации независимых и взаимозависимых конструктов «Я». Представителям разных этнических групп внутри культуры, к примеру, могут быть присущи различные тенденции, связанные с независимыми либо взаимозависимыми конструктами. Даже внутри этнических и гендерных групп могут отмечаться и часто имеют место значительные вариации в Я-конструктах. Эти внутрикультурные различия также важны при рассмотрении культурных различий. Далее я опишу общие тенденции, связанные с независимыми и взаимозависимыми Я-конструктами, признавая недостатки этого представления, относящиеся к ситуации внутри групп.

ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ КОГНИТИВНОЙ СПОСОБНОСТИ, МОТИВАЦИИ И ЭМОЦИИ

Различные концепции «Я» в культурах способствуют существенным межкультурным различиям во множестве областей и моделей поведения. В этом разделе я покажу, как два конструкта «Я» влияют на наши мысли, чувства и поведение. Когнитивные, эмоциональные и мотивационные процессы могут заметно варьировать в зависимости от конструкта «Я», присущего культурной группе, и эти вариации имеют большое значение для поведения.

Значение для самовосприятия

От конструкта «Я» напрямую зависит то, как мы воспринимаем самих себя. При независимом конструкте «Я» внутренние атрибуты человека, такие как способности или личностные черты, являются наиболее важной информацией, релевантной «Я». Эти внутренние атрибуты должны быть относительно менее значимыми для людей с взаимозависимым «Я», которые чаще представляют себя участниками определенных социальных отношений (например, «Я» с членами семьи, «Я» со своим приятелем) или внутри специфического контекста («Я» в школе, «Я» на работе).

При независимом конструкте «Я» внутренние атрибуты человека, такие как способности или личностные черты, являются наиболее важной информацией, релевантной «Я».

Описания себя

Ряд исследований подтвердил эти наблюдения. В этих исследованиях испытуемые указывали как можно больше собственных характеристик и, как правило, давали несколько типов ответов. Один тип состоял в абстрактном описании себя, делающим упор на личностных чертах, например: «Я общителен». Другой тип ответов был описанием себя, связанным с определенными ситуациями, например: «Я обычно общителен со своими близкими друзьями».

Согласуясь с нашими знаниями о независимом и взаимозависимом «Я», эти исследования показали, что американские испытуемые, как правило, указывают большее число абстрактных черт, чем азиатские испытуемые. Эти данные подтверждают то, что люди с независимым конструктом «Я» рассматривают свои внутренние атрибуты, например способности или личностные черты, как наиболее значимую информацию, относящуюся к «Я». Внутренние атрибуты относительно менее важны для людей с взаимозависимым «Я», которые чаще мыслят о себе в связи с конкретными социальными отношениями или контекстом.

Внутренние атрибуты относительно менее важны для людей с взаимозависимым «Я», которые чаще мыслят о себе в связи с конкретными социальными отношениями или контекстом.

Разумеется, эти результаты не означают, что американцы знают себя лучше, чем азиаты, или наоборот. Поскольку наиболее значимая информация о себе в случае взаимозависимого «Я» контекстно-специфична, этим индивидам обычно трудно или непривычно описывать себя в абстрактных, неконтекстных выражениях. Люди с взаимозависимым «Я» культуро-ограниченны и определяют себя в связи с контекстом.

Взаимозависимое «Я» и связь с контекстом

Подтверждая этот анализ, Триандис и его коллеги показали, что представители коллективистских культур (например, китайцы, японцы или корейцы) намного чаще указывают социальные категории, отношения и группы, к которым они принадлежат. Действительно, в исследовании, проведенном в Китайской Народной Республике, 80% ответов, в которых участники описывали себя, касались их членства в самых разных группах. Дхаван, Роузман, Найду, Комил-ла и Реттек сообщили о схожих тенденциях самовосприятия, обнаруженных в исследовании, которое сравнивало американцев с жителями северной Индии.

В другом недавнем исследовании, проведенном Бохнером, сравнивались характеристики самовосприятия,которые приводили малазийские, австралийские и британские участники. Ответы были закодированы в соответствие с тем, были ли они идиоцентрически-ми, аллоцентрическими или соотнесением себя с группой, и оценивались согласно тому порядку, в котором давались. Как и предполагалось, малазийцы чаще соотносили себя с группой и реже давали «идиоцентрические» ответы. Это явное свидетельство того, что в данной культуре специфические отношения очень важны для самоопределения. Результаты исследования также указывают, что культурные вариации Я-концепций не столь уж отличаются; т. е. все люди, по-видимому, идентифицируют себя в соответствии как с личностными атрибутами, так и с членством в группе. Более важной для культур является относительная значимость одного из типов соотнесения.

Взаимозависимое «Я» и использование абстрактных категорий

Вышеприведенные исследования предполагают, что людям с взаимозависимым «Я» трудно описать себя в терминах абстрактных внутренних атрибутов; т. е. им кажется искусственным и неестественным использовать абстрактные выражения, например «я общителен», без указания релевантного контекста. Общителен человек или нет, зависит от конкретной ситуации. Если эта интерпретация правильна, тогда, как только указан контекст, взаимозависимые люди не должны испытывать дискомфорт, описывая себя в терминах абстрактных внутренних атрибутов.

Казинс привел доказательства в пользу этого анализа. Он попросил американских и японских респондентов написать, кем они бывают в разнообразных социальных ситуациях (к примеру, дома, в школе или на работе). Эта инструкция, предположительно, должна была помочь респондентам представить себе конкретную социальную ситуацию, включая участвующих в ней людей и то, что с кем происходило.

Как только контекст был специфицирован, японские респонденты действительно указали большее количество абстрактных внутренних атрибутов (к примеру, я трудолюбив, я заслуживаю доверия, я ленив), чем американцы. Американские респонденты, как правило, уточняли свои описания (я более или менее общителен на работе, я иногда оптимистически настроен дома). Они как бы хотели сказать: «Таков я на работе, но не думайте, что я такой везде». В случае этого более контекстного задания американцы могли испытывать замешательство, описывая себя, поскольку их самоопределения, как правило, не обусловливаются или не уточняются специфическими ситуациями.

Значение для социального объяснения

Я-конструкты также служат в качестве когнитивного шаблона для интерпретации поведения других людей. (Этот процесс связан с атрибуцией, о культурных различиях в которой пойдет речь в главе 16.) Люди с независимым «Я» предполагают, что другие также обладают набором относительно стабильных внутренних атрибутов, таких как личностные черты, установки или способности. Как следствие, когда они наблюдают за поступками другого человека, то делают выводы относительно его внутреннего состояния или расположения, которое предположительно стоит за этими поступками и даже вызывает их.

Фундаментальная ошибка атрибуции

Исследования, проводившиеся преимущественно в США, подтверждают эту гипотезу. Например, когда испытуемые читали очерк, поддерживающий кубинского лидера Фиделя Кастро, то решали, что его автор благосклонно настроен по отношению к Кастро. Интересно, что люди приходили к подобным выводам даже в случае явных ситуативных ограничений. Испытуемые в этом исследовании делали вывод об установке в пользу Кастро, даже когда им прямо говорили, что автору поручили написать очерк в поддержку Кастро и что у него не было иного выбора. Испытуемые игнорировали ситуативные ограничения и делали ошибочные заключения об установках автора. Эту склонность делать вывод о расположении деятеля даже при совершенно очевидных ситуативных ограничениях называют фундаментальной ошибкой атрибуции.

Однако фундаментальная ошибка атрибуции может не быть столь явной или грубой у представителей коллективистских культур, которые разделяют общие допущения относительно «Я», сильно отличающиеся от тех, которые присущи людям западной культуры. Этот конструкт допускает, что поступки индивида зависят от ситуативных факторов и обусловлены ими. Такие люди более склонны объяснять действия с точки зрения ситуативных сил, воздействующих на человека, нежели исходя из внутренней предрасположенности.

Исследование Миллера: индусы и американцы объясняют человеческое поведение

Миллер изучил паттерны социального объяснения среди американцев и индусов Индийских и американских респондентов просили описать известного им человека, который поступил либо хорошо, либо плохо по отношению к кому-то. После того как респонденты описывали такого человека, их просили объяснить, почему тот совершил хороший или плохой поступок.

Американские респонденты, как правило, объясняли поведение человека с точки зрения общих черт характера (например: «Она безответственный человек»). Однако индусы давали объяснения, связанные с характером человека, намного реже и предпочитали рассматривать обязанности, социальные роли и другие ситуативные факторы.

Существует ли связь между Я-конструктом и интеллектуальным развитием?

Некоторые авторы предложили объяснение этих результатов, опираясь на теорию Пиаже об интеллектуальном развитии. Пиаже высказал мысль, что люди проходят через различные стадии интеллектуального развития, обычно характеризующегося переходом от «конкретных операций» к высшим стадиям «абстрактного мышления» (подробное обсуждение см. в главе 7). Используя эту теорию в качестве основы, некоторые теоретики предположили, что незападные люди (например, взрослые индийцы в только что описанном исследовании) менее развиты интеллектуально, чем взрослые американцы. Как следствие, индусы использовали ситуативные, конкретные термины, тогда как американцы прибегали в социальных объяснениях к более абстрактным описаниям психологических черт.

Это объяснение отдает этноцентричностью. Всякий раз, когда мы характеризуем другие культуры таким образом, что отводим им низшее положение по сравнению с нашей собственной, нам необходимо проявлять осторожность. Действительно, теория может отражать желание видеть себя в более привлекательном свете. В этом случае нежелание индийцев объяснять социальное поведение в абстрактных терминах, даже если они полностью владеют абстрактной логикой, может быть вызваны различиями в Я-конструкте. Объяснять поведение других людей и свое собственное в абстрактных терминах внутреннего расположения они считают неразумным или неестественным. Однако хотелось бы знать, имеются ли данные, которые исключают различия как функцию когнитивной способности?

К счастью, Миллер собрал Данные по представителям различных социальных классов и людям с разным уровнем образования и показал, что предпочтение индийцами ситуативных объяснений не зависит от этих факторов. То есть очень маловероятно, что ситуативное, контекстно-специфическое мышление, присущее индийцам, обусловлено их неспособностью мыслить абстрактно. Напротив, контекстно-специфические рассуждения, распространенные в Индии, по-видимому, обязаны преимущественно культурному допущению взаимозависимости, которое очень характерно для индийской культуры. В случае взаимозависимого конструкта «Я», наиболее разумным допущением, из которого исходят при объяснении поведения другого человека, будет следующее: это поведение в значительной степени ограничено и обусловлено ситуативными факторами.

Значение для мотивации достижения

В западной литературе по мотивации давно предполагается, что мотивации являются внутренним свойством личности. Мотивы человека, побуждающие его стремиться к успеху, присоединяться к кому-то или доминировать, представляют собой характерные и важные особенности внутреннего «Я» — особенности, которые направляют и питают энергией наблюдаемое поведение. Однако в случае альтернативного, взаимозависимого Я-конструкта социальное поведение направляется ожиданиями окружающих, воспринимаемыми обязательствами перед другими людьми или чувством долга перед значимой группой, к которой человек принадлежит. Этот момент лучше всего иллюстрируется мотивацией достижения.

Мотивацией достижения называют стремление к превосходству. Подобное стремление, в этом широком смысле, имеет довольно большое распространение в разных культурах. Тем не менее в современной литературе стремление к превосходству осмысляют скорее в специфической манере — как присущее индивиду или личности, а не как коренящееся в социальных или межличностных отношениях. В двух классических работах в этой области стремление к превосходству тесно связано с тенденцией индивида «продвигать» себя и активно стремиться к индивидуальному успеху. Фактически, эта идея достижения соответствует независимому конструкту «Я», широко распространенному в западной культуре.

Но в альтернативной, взаимозависимой системе координат к превосходству могут стремиться для того, чтобы осуществить более широкие социальные задачи. Эти социальные формы мотивации достижения больше распространены среди людей с взаимозависимым «Я». Взаимозависимое «Я» связано с важнейшими вопросами, которые сосредоточены вокруг ясного осознания связанности индивида с окружающими. Тем самым, характер мотивации достижения в этих группах заметно отличается от того, который присущ людям с взаимозависимым конструктом «Я».

Формы мотивации достижения

Ян разграничивает две формы мотивации достижения: индивидуально и социально ориентированную. Индивидуально ориентированное достижение обычно обнаруживают в западных культурах, например в США. Индивид стремится к успеху ради своего собственного «Я». В китайском же обществе намного более распространено социально ориентированное достижение. Согласно этой форме мотивации, индивид стремится к успеху ради релевантных окружающих, например ради членов семьи. К примеру, китайский студент может усердно заниматься, чтобы быть принятым в престижный университет и затем устроиться на работу в ведущую компанию. С поведенческой точки зрения, возможно, и нет различий между китайским и американским индивидом, который также стремится к успеху в учебе и на работе. Однако в случае китайцев конечной целью может быть не личная карьера, а задача более коллективистского или взаимозависимого характера. Взаимозависимые цели могут включать в себя упрочение социального положения своей семьи, удовлетворение воспринимаемых ожиданий членов семьи или собственного чувства долга перед родителями, которые пошли на огромные жертвы, чтобы воспитать и поддержать студента. Другими словами, стремление к успеху китайского студента имеет намного более социальные корни и не обязательно отражает его желание обогатить или «продвинуть» собственное «Я».

Мотивация достижения и сыновняя благодарность

В подтверждение этой идеи Бонд оценил различные уровни мотивации среди китайских испытуемых и обнаружил, что китайцы демонстрируют повышенный уровень социально ориентированной мотивации достижения по сравнению с индивидуально ориентированной. Юй сообщил, что степень мотивации достижения в Китае позитивно связана с семейственностью и сыновней благодарностью. Фактически, сыновняя благодарность важный социальный конструкт во многих культурах, находящихся под влиянием конфуцианского и буддистского учения и философии. В подобных коллективистских культурах люди, испытывающие наиболее сильную мотивацию к превосходству, также наиболее серьезно подходят к выполнению своего долга и обязанностей перед членами семьи, особенно перед родителями.

Мотивация достижения и членство

Аналогичное явление было отмечено в Японии. К. Дои) задавал японским студентам 30 вопросов, чтобы оценить тенденцию, связанную со стремлением к превосходству (тенденция к достижению). Дополнительные 30 вопросов оценивали желание заботиться об окружающих и быть объектом их заботы (тенденция к членству).

Результаты показали очень тесную связь между мотивацией достижения и членством — те, кто получил высокие оценки по достижению, также имели высокие оценки по членству. Эти результаты резко контрастируют со многими западными данными, которые свидетельствуют, что эти два показателя мотивации, как правило, не связаны между собой. И китайское, и японское исследования указывают на то, что достижения в этих культурах тесно сопряжены с социальной ориентацией людей на связанность и взаимозависимость их жизни со значимыми окружающими.

Значение для самовозвеличивания и самоэффективности

Начиная с Джеймса, психологи неоднократно демонстрировали то, что, по-видимому, является крайне сильным мотивом иметь позитивное представление о себе. Уже в 4-летнем возрасте американские дети думают, что они лучше, чем большинство окружающих. Уайли обнаружил, что взрослые американцы, как правило, считают себя более интеллектуальными и привлекательными, чем средний человек. В национальном опросе американских студентов Май-ерс установил, что 70% студентов полагают, что их способность лидерства выше средней; 0% считают, что их способность ладить с окружающими ниже средней, а 60% полагают, что их можно отнести к тем 10%, которые обладают этой способностью в наибольшей степени. Данную тенденцию недооценивать общность индивидуальных желательных черт называют эффектом ложной уникальности. По-видимому, в США этот эффект сильнее у мужчин, чем у женщин. Он является одним из явных способов повышения самооценки. Но имеет ли он место среди представителей других культур?

Уже в 4-летнем возрасте американские дети думают, что они лучше, чем большинство окружающих. Взрослые американцы, как правило, считают себя более интеллектуальными и привлекательными, чем средний человек.

Поддержание или возвеличивание «Я» может принимать иную форму у людей с взаимозависимыми конструктами «Я». У них позитивные оценки внутренних атрибутов могут и не быть тесно связаны с общей самооценкой или самоудовлетворением. Их общая самооценка или самоудовлетворение, скорее, вытекают из исполнения ролей, относящихся к взаимозависимости с другими.

Общая самооценка, или удовлетворение собой, внутри взаимозависимой структуры может быть следствием признания того факта, что индивид хорошо выполняет культурные задачи принадлежности, соответствия, участия в подобающей деятельности, содействия другим в достижении их целей, поддержания гармонии и т. д. Она может быть также обусловлена способностью индивида регулировать и координировать свои личные мысли и чувства таким образом, чтобы они способствовали взаимозависимости с окружающими. В случае взаимозависимого «Я», чтобы сохранять чувство самоценности, не обязательно считать себя уникальным или иным, поскольку внутренние атрибуты «Я», способствующие воспринимаемой уникальности индивида, являются менее самоопределяющими. Уникальность, напоминающая торчащий гвоздь, нежелательна, поскольку изолирует человека от важнейших отношений.

Исследование Маркуса и Кигаямы: ложная уникальность в двух культурах

Исследуя культурные вариации в тенденции видеть себя отличным от других, Маркус и Китаяма раздавали студентам японских и американских колледжей вопросники, которые содержали ряд пунктов, связанных с ложной уникальностью. Эти вопросы задавались в следующей форме: какой процент студентов в этом университете имеет более высокие интеллектуальные способности, чем вы? Пункты вопросника относились к одной из трех категорий: способности (интеллектуальные, памяти, атлетические), независимость (независимый, больше придерживаюсь собственного мнения) и взаимозависимость (более отзывчивый, более сердечный).

Наиболее поразительный аспект этих данных — заметная разница между японскими и американскими студентами в их оценках собственной уникальности. Американские студенты полагали, что в среднем только 30% людей превосходят их по различным чертам и способностям. Японские же студенты не продемонстрировали почти никаких признаков ложной уникальности. В большинстве случаев они заявляли, что их превосходит примерно 50% студентов. Вы можете подумать, что эти результаты объясняются тем, что японские студенты предпочитали использовать в качестве ответа среднее значение, равное 50%. Но это не так; вариабельность данных у американцев и японцев была практически идентичной. Этот результат типичен и предсказуем для подобной выборки студентов колледжа, оценивающих себя в ситуации, когда нет необходимости утверждать собственную уникальность.

Значение для социального оттенка эмоции

Эмоции можно разбить на две категории: способствующие независимости «Я» от окружающих и способствующие взаимозависимости с другими людьми. Некоторые эмоции, такие как гордость или чувство превосходства, проявляются, когда вы достигли своих целей или исполнили свои желания или же подтвердили желательные внутренние атрибуты, такие как интеллект и состоятельность. Переживание положительных эмоций обычно является верификацией этих внутренних атрибутов. Аналогичным образом, некоторые негативные эмоции, такие как гнев или фрустрация, появляются преимущественно, когда ваши внутренние атрибуты, например цели или желания, блокируются. В обоих случаях ваши внутренние атрибуты становятся явными и выделяются на фоне релевантного социального контекста. Эти эмоции, как правило, отделяют «Я» от социальных отношений и способствуют воспринимаемой независимости «Я» от данных отношений. Китаяма, Маркус и Мацумото (1995) назвали эти виды эмоций социально выключенными.

Другие позитивные эмоции, такие как дружеские и уважительные чувства, бывают следствием участия в тесных, более или менее общественных отношениях. Стоит их пережить, и они начинают еще больше способствовать этим межличностным узам. Некоторые виды негативных эмоций, например чувство неисполненного долга или вины, действуют схожим образом. Как правило, эти эмоции вызваны неспособностью успешно участвовать во взаимозависимых отношениях или тем, что таким отношениям был нанесен ущерб. Они побуждают индивида наладить эти отношения, возместив нанесенный ущерб или вернув долг, а действия еще более включают и ассимилируют «Я» в отношения и увеличивают воспринимаемую взаимозависимость «Я» с релевантными окружающими. Эти эмоции можно назвать социально включенными.

Все люди переживают оба вида эмоций, но люди с взаимозависимыми я-конструктами могут испытывать их иначе, нежели те, кому присущи независимые конструкты «Я». В случае взаимозависимого «Я» социально включенные эмоции могут быть более интенсивными и интернализован-ными, тогда как люди с независимым «Я» могут переживать более интенсивно и глубоко социально выключенные эмоции.

Значение социального оттенка и локальных эмоций

Хотя многие эмоции широко распространены в разных культурах, некоторые являются уникальными для определенных культур. Подобные культуро-специфические эмоции называют локальными, или индигенными. Несколько антропологических исследований показали, что вышеописанные социально включенные эмоции проявляются в ряде незападных культур в такой степени, которая немыслима на Западе.

Кросс-культурные исследования индигенных эмоций

Луц, изучавший эмоции жителей микронезийского атолла Ифалук, обнаружил, что в этой культуре главенствующей является эмоция, известная как фаго. Согласно Луцу, фаго можно примерно описать как сочетание сострадания, любви и печали. Вероятно, эта эмоция побуждает к действиям по оказанию помощи, а также порождает и укрепляет тесные межличностные отношения. Согласно нашей терминологии, фаго — это ярко выраженная социально включенная эмоция. Противоположная эмоция, кер, описываемая как сочетание счастья и возбуждения, воспринимается как «опасная и социально разрушительная». Жители Ифалук считают кер ярко выраженной социально выключенной эмоцией.

Аналогичный анализ был применен к еще одной незападной культуре. Т. Дои показал, что эмоция амае является стержневой в понимании японской культуры. Амае относится к желанию или ожиданию, что окружающие проявят снисхождение, благосклонность или милость. Согласно Дою, ее прототип можно обнаружить в отношениях мать—младенец, в которых младенец испытывает желание «быть зависимым» от матери, а мать проявляет по отношению к младенцу безусловную заботу и любовь. Этот прототип впоследствии переносится на взрослую форму амае, которая намного более дифференцирована и усложнена и при этом касается неродственных отношений, например трудовых отношений между начальником и подчиненными. Подчиненные могут испытывать амае по отношению к начальнику за его благосклонность и расположение. Ответные чувства со стороны начальника упрочивают и консолидируют узы привязанности между ним и подчиненными. Отсутствие взаимности может приводить к негативным эмоциям с обеих сторон. Как и в случае понятия фаго у жителей Ифалук, эта эмоция в японской культуре, видимо, определяется социальным включением.

Зависимость эмоций от типа культуры

Эти антропологические исследования хорошо согласуются с двумя конструктами «Я», описанными выше. У людей с взаимозависимым Я-конструктом в сознательном опыте проявляются общественные и межсубъектные аспекты «Я»; у людей с независимым «Я» высвечиваются личные и более субъективные аспекты. Сравните рис. 3.2 и 3.3. Поскольку социальный оттенок — это общественный и межсубъектный аспект эмоции, он особенно зрим в эмоциональном опыте представителей незападных, взаимозависимых и коллективистских культур. Напротив, в западных индивидуалистических культурах, которые пестуют независимое «Я», более зримы скорее внутренние, личные аспекты эмоции, такие как позитивные и негативные чувства или настроение. Это утверждение верно даже несмотря на то, что представители индивидуалистических культур признают социальный оттенок различных эмоций.

Значение для ощущения счастья

Счастьем называют наиболее общее, безусловное состояние благополучия. Для описания этого общего позитивного состояния используют такие термины, как расслабленное, приподнятое и умиротворенное. Представление о счастье, определенном таким образом, характерно для людей всех культур. Однако специфические особенности счастья и значение, придаваемое ему, зависят решающим образом от конструкта «Я» как независимого или взаимозависимого. Факты свидетельствуют, что люди испытывают это безусловное чувство благополучия, когда успешно справляются с культурной задачей либо независимости, либо взаимозависимости.

Социальные оттенки счастья

Китаяма, Маркус, Курокава и Негиси просили студентов последнего курса японских и американских колледжей указать, как часто они переживают различные эмоции, включая три вида позитивных эмоций. Некоторые термины, использованные для описания эмоций, носили общий характер, например расслабленное, приподнятое и умиротворенное. Другие имели специфический социальный оттенок, либо социально включенный (например, дружеские чувства, чувство уважения), либо выключенный (гордость, чувство превосходства). Когда изучались корреляции между этими тремя видами эмоций, было отмечено любопытное межкультурное различие.

У американских студентов общие позитивные эмоции ассоциировались преимущественно с социально выключенными эмоциями. То есть чувство «общего благополучия» чаще всего испытывали те, кто переживал эмоции, которые сигнализируют об успехе в культурных задачах независимости (такие социально выключенные эмоции, как гордость). Среди японских студентов этот паттерн был полностью противоположным. Те, кто переживал эмоции, которые сигнализируют об успехе в культурных задачах взаимозависимости (такие социально включенные эмоции, как дружеские чувства), чаще других испытывали чувство «общего благополучия». Точное значение или оттенок «чувства благополучия» формируются посредством культуры и очень тесно связаны с культурными императивами независимости (в США) и взаимозависимости (в Японии).

КРИТИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА КОНЦЕПЦИИ НЕЗАВИСИМОГО И ВЗАИМОЗАВИСИМОГО «Я»

Как говорилось ранее в этой главе, мало кто сомневается в том, что культура влияет на наше ощущение «Я», которое, в свою очередь, сказывается на многих аспектах наших психологических характеристик и поведения. В данной области пользуется большим авторитетом рассматриваемая здесь работа Маркуса и Китаямы. Она дает яркий пример того, как Я-концепции могут отличаться в разных культурах, и закладывает концептуальную схему, внутри которой легче понять влияние культуры на «Я». Подход этих исследователей обладает дополнительным преимуществом, синтезируя и интегрируя широкий спектр данных, полученных в межкультурных исследованиях и связанных с самовосприятием, социальными объяснениями, мотивацией и эмоцией. Интуиция подсказывает, что понятия независимого и взаимозависимого Я-конструктов наполнены смыслом, и это способствует их быстрому признанию как в межкультурной, так и в общей психологии.

Необходимость подтверждения базовых допущений

Научная оценка этой теории — или, если на то пошло, любой теории — должна выходить за рамки простого вопроса, «наполнена» ли она смыслом и имеют ли место результаты, предсказываемые этой теорией. Более трудный, и более необходимый, уровень анализа — изучить допущения, лежащие в основе теории, и предоставить прямые доказательства в поддержку этих допущений. Без такой поддержки невозможно по-настоящему определить, имеют ли место предсказанные результаты (как в случае самовосприятия) в силу теоретического основания (независимое либо взаимозависимое «Я») или же в силу каких-то других факторов. То есть это основание должно подкрепляться самим собой, а не посредством результатов, которые оно предсказывает.

Для подтверждения идеи независимого и взаимозависимого я-конструктов Маркусом и Китаямой были использованы исследования, сравнивающие азиатов и американцев. Однако когда различия между этими группами приписывают разным Я-конструктам, а последние связывают с индивидуализмом и коллективизмом, делаются по меньшей мере два основных допущения: 1) что азиатам присущи взаимозависимые Я-конструкты, тогда как американцам — независимые; и 1) что азиаты — коллективисты, а американцы — индивидуалисты. Без эмпирической проверки того, что эти два допущения валидны, невозможно утверждать, что наблюдаемые различия обусловлены культурной разницей Я-конструктов, а не другими различиями, связанными с географическим положением, социальными классами или питанием. Единственный способ разрешить эти вопросы — изучить их эмпирически.

КАКОЙ КУЛЬТУРЕ КАКИЕ Я-КОНСТРУКТЫ ПРИСУЩИ?

Одним из препятствий на пути исследования первого допущения было отсутствие психометрически валидного и надежного метода измерения Я-конструктов на индивидуальном уровне. К счастью, однако, Сингелис и его коллеги разработали подобное средство измерения и использовали его в двух исследованиях, оценивавших Я-конструкты представителей различных этнических групп в Гавайском университете. В обоих исследованиях они обнаружили, что азиатоамериканцы более взаимозависимы, чем евроамериканцы, в то время как последние более независимы, чем первые. Эти результаты согласуются с утверждениями Маркуса и Китаямы, касающимися различий в Я-конструкте между азиатами и неазиатами, хотя бы среди этнических групп внутри США. Однако в другом исследовании, использовавшем ту же шкалу и проводившемся среди американских и японских граждан, было установлено, что японцы более независимы, чем американцы. Исследования по другим культурным группам также не указывают на какие бы то ни было различия в независимых либо взаимозависимых я-реакциях, ставя под сомнение возможность обобщения этого допущения.

Недавнее исследование Дабула, Бернала и Найта принесло еще одно любопытное отступление от этих результатов. Эти исследователи проводили нерегламентированные интервью, прося мексикано- и англо-американских подростков описать себя с помощью самоидентификаторов. Когда были оценены суммарные показатели, полученные после кодирования ответов, выяснилось, что мексиканоамериканцы описывают себя более аллоцентрично, чем англоамериканцы, тогда как идиоцентрические самоидентификаторы были более значимы для англоамериканцев. Когда же эти показатели были скорректированы с учетом частоты использования, различия исчезли. Эти результаты не только поднимают новые вопросы в отношении валидности вышеуказанного допущения, но также высвечивают возможное влияние на результаты различных методов исследования и анализа данных.

ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ АЗИАТЫ -КОЛЛЕКТИВИСТЫ, А АМЕРИКАНЦЫ-ИНДИВИДУАЛИСТЫ?

Стереотип японского коллективизма

Второе допущение (что азиаты — коллективисты, а американцы — индивидуалисты) тоже связано с серьезными проблемами. Как говорилось в главе 2, сейчас для оценки индивидуалистических и коллективистских тенденций на индивидуальном уровне разработано множество приемов измерения. В последние несколько лет эти измерительные средства используются достаточно широко, и полученные с их помощью результаты не подтверждают стереотип азиатского, в частности японского, коллективизма. Например, когда Мацумото и его коллеги измерили тенденции индивидуализма-коллективизма (ИК), используя свой Вопросник межличностной оценки ИК, то обнаружили, что американцы большие коллективисты, чем японцы. В последующем исследовании Мацумото, Кудо и Такеути показали, что работающие японцы средних лет (средний возраст — 40 лет) большие коллективисты, чем студенты последних курсов японских университетов, а это позволяет предположить, что стереотип японского коллективизма, возможно, был справедлив в прошлом, но вызывает сомнения в наши дни.

Исследования с использованием новых шкал

Картер и Диннел сообщают об аналогичных результатах. Они использовали Шкалу коллективизма Ямагути, Показатель коллективистских ценностей Триандиса, Шкалу Я-конструктов Сингелиса и множество измерителей индивидуальных и коллективных самооценок, работая с американскими и японскими участниками. Вопреки своим ожиданиям, они обнаружили, что коллективизм больше характеризует американцев, чем японцев, и что независимые Я-конструкты скорее относятся к японцам, чем к американцам (в противовес данным Сингелиса по азиато- и евроамериканцам). Картер и Диннел не обнаружили никаких различий между американцами и японцами по коллективной самооценке.

В еще одном исследовании Кашима и его коллеги применили ряд шкал, оценивающих коллективизм и аллоцентризм, к участникам в Австралии, материковых территориях США, на Гавайях, в Японии и Корее. Корейцы и японцы действительно получили более высокие баллы по коллективизму, чем американцы с материка и австралийцы, тогда как последние показали более высокие результаты по шкалам, связанным с предприимчивостью и уверенностью в себе. Эти данные согласуются с предшествующими представлениями о культурных различиях между этими группами. Однако по шкале, измерявшей межличностную связанность, наивысшие баллы получили американские женщины с материка, за которыми следовали австралийки, гавайские женщины, корейские, гавайские и австралийские мужчины и американские мужчины с материка. Совершенно неожиданно японские мужчины и женщины получили на этой шкале наименьшие баллы.

Обзор Тачано и Осака: японский индивидуализм

Недавно Такано и Осака произвели обзор других исследований, сравнивавших американцев и японцев по показателям индивидуализма—коллективизма. Они сообщили, что в двух исследованиях по конформности (послушанию) и пяти анкетных исследованиях не обнаружено никаких различий между выборками из двух этих стран. В двух экспериментальных исследованиях по сотрудничеству и в одном анкетном исследовании было установлено, что японцы большие индивидуалисты, чем американцы. Единственным исследованием, в котором было установлено, что японские респонденты большие коллективисты, чем американцы, остается оригинальное исследование Хофстеде, описанное в главе 2, в котором индивидуализм определялся без коллективистского компонента.

Необходимость одновременной оценки на разных уровнях

Упомянутые нами исследования не дают с легкостью признать валидными два допущения, лежащие в основе концептуальной схемы Маркуса и Кита-ямы, касающейся независимого и взаимозависимого я-конструктов. Кроме исследований, приведенных выше, наиболее важной проверкой этих допущений может быть одновременная оценка тенденций ИК на групповом уровне и я-конструктов на индивидуальном уровне для одних и тех же участников в одном и том же исследовании. Без такой оценки мы не можем уверенно говорить, что на конечные результаты влияют только эти предполагаемые факторы и никакие иные. К сожалению, подобное исследование еще не проводилось.

Резюме

Что же мы в итоге имеем? Я полагаю, что оригинальная концепция независимого и взаимозависимого Я-конструктов, предложенная Маркусом и Китаямой, важна, поскольку она внесла большой вклад в данную область знаний, расширив наши представления о влиянии культуры на «Я», а значит, и на индивидуальное поведение. Я согласен с идеей независимого и взаимозависимого Я-конструктов, но считаю, что ее сторонники обязаны проверить основополагающие допущения. Возможно, что эти виды Я-конструктов действительно существуют, но их фундаментальные основы связаны с чем-то иным, нежели индивидуализм и коллективизм. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы прояснить этот вопрос.

ЗА РАМКАМИ НЕЗАВИСИМОГО И ВЗАИМОЗАВИСИМОГО Я-КОНСТРУКТОВ: ВЗАИМОСВЯЗАННЫЕ И ИЗОЛИРОВАННЫЕ Я-КОНЦЕПЦИИ

Дуальные свойства «Я»

Фактически, понятие независимого и взаимозависимого «Я» имеет много общего с другими дуальными свойствами «Я» и человеческой природы, предлагавшимися на протяжении всей истории психологии, включая союз с другими либо эгоистическое счастье у Фрейда, капитуляцию и автономию у Аньяла, окнофилическую и филобатическую тенденции у Балинта, общность и предприимчивость у Бакана, единение и индивидуальность у Боуэна, привязанность и разлучение у Боулби, индивидуализацию и привязанность у Франца и Уайта, межличностную связанность и самоопределение у Стюарта и Молли, а также товарищеские и индивидуалистические побуждения у Славина и Кригмана.

Самодостаточный и согласованный индивидуализм

Многие теоретики, включая Доя, Кима и Берри, а также Хеласа и Лока, подметили различие между концептуализацией «Я» в доминирующей американской психологии и в других культурах. Сэмпсон определил ощущение «Я» в доминирующих подходах как самодостаточный индивидуализм, противопоставив его тому, что он назвал согласованным индивидуализмом, в котором граница между «Я» и окружающими обозначена менее отчетливо и окружающие являются частью «Я».

Гизингер и Блатт полагают, что американская психология традиционно придавала повышенное значение саморазвитию, ставя автономию, независимость и идентичность выше развития межличностных связей. Однако они также считают, что эволюционное влияние естественного отбора способствует двум базовым подходам в развитии: один предполагает самоопределение как оно описано в доминирующей психологии, а другой сосредоточен на развитии межличностных связей. Они приводят данные из обсервационных исследований, а также из социальной биологии, чтобы подтвердить свои утверждения, что сотрудничество, альтруизм и взаимность — такие же важные аспекты саморазвития, как автономия и индивидуальное определение. Кроме того, они полагают, что эти дуальные процессы развития не являются взаимоисключающими, как их зачастую изображают. Скорее, они фундаментальным и коренным образом переплетены: развитие зрелого чувства «Я» в одном аспекте частично зависит от развития зрелого «Я» в другом.

Взаимосвязанная и изолированная Я-концепции

Ниденталь и Байке развили эти идеи, предположив существование взаимосвязанной и изолированной Я-концепций. В то время как предшествующие теории «Я» разграничивали несколько видов «Я» на уровне личности, мотивации и культуры, взгляд этих исследователей сосредоточен на уровне когнитивного представления. В частности, они полагают, что «некоторые концепции обретают смысл благодаря ментальным связям с концепциями других людей, тогда как другие Я-концепции имеют внутренний или когнитивно изолированный характер». Подобно Гизингеру и Блатту, они предполагают, что эти концепции существуют не как дихотомии, а скорее как взаимосвязанные дуальности. Ссылаясь главным образом на когнитивные структуры, характеризующие эти две тенденции, Ниденталь и Байке считают, что индивиды представляют «Я» одновременно в виде множества более или менее взаимосвязанных структур и что человек может иметь обособленные взаимосвязанную и изолированную Я-концепции в одном и том же домене.

Дуальность аспектов«Я» и влияние культуры

Это современное развитие взглядов на «Я», включающее вопросы связанности в доминирующие концепции автономии и индивидуальности в виде спаянной дуальной системы, имеет множество далеко идущих последствий, способствуя нашему пониманию культуры и «Я». Если эти дуальности сосуществуют, культуры могут делать упор на оба вида Я-конструкта, а не только на один из них. Более того, относительная значимость одного из ощущений «Я» может отличаться в различных контекстах, и культуры также способны влиять на эти относительности. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы изучить одновременную дуальность этих аспектов «Я» в разных контекстах и культурах и дать более ясную картину связей культуры и «Я» и того, как культура влияет на индивидуальное поведение через «Я».

МУЛЬТИКУЛЬТУРНЫЕ ИДЕНТИЧНОСТИ

Термин культурная идентичность относится к психологическому членству индивидов в определенной культуре. Поскольку культура является психологическим конструктом — общей системой правил, — понятно, что люди могут обладать не только какой- то одной культурной идентичностью, но в некоторых случаях двумя или более подобными идентичностями. Эти мультикультурные идентичности становятся все более распространенными в современном мире, когда границы между культурными группами все больше стираются, расширяются коммуникация и интеракции между представителями разных культурных групп и растет число межкультурных браков. Если определять культуру как психологический конструкт, существование мультикультурных идентичностей предполагает наличие множественных психокультурных систем представлений в умах мультикультурных индивидов.

Исследования Ойзерман: мультикультурные инденгичности

Фактически, небольшой, но значимый ряд исследований начал фиксировать существование подобных множественных психологических систем у мультикультурных индивидов. К примеру, Ойзерман провела четыре исследования, в которых тестировались арабские и еврейские студенты в Израиле. Хотя социальные, коллективистские виды идентичности издавна считались центральными для многих культур этого региона, Ойзерман предположила, что данные культуры также включают в себя немало индивидуалистических аспектов, учитывая историю этого региона и влияние Британии. В ее исследовании участники выполняли серию тестов, включая оценки индивидуализма, коллективизма, общественной и частной самофокусировки, а также межгрупповых конфликтов. Во всех четырех исследованиях результаты показывали, что индивидуализм как мировоззрение связан с частными аспектами «Я» и с разграничением «Я» и других, тогда как коллективизм связан с социальной идентичностью, общественными аспектами «Я» и повышенным осознанием межгруппового конфликта. Обе культурные группы характеризовались обоими видами культурных тенденций, а это предполагает, что члены этих групп придерживаются и индивидуалистского и коллективистского мировоззрения в восприятии себя и других.

Еще одно исследование, проведенное Ойзерман и ее коллегами, также подтвердило существование множественных я-концепций. В этом исследовании изучалось влияние множественных, контекстных я-концепций на настойчивость в учебе среди евро- и афроамерикан-ских подростков. Исследователи обнаружили, что различные Я-концепции предопределяли у евро- и афроамериканцев стратегию, связанную с успеваемостью. Но важнее то, что успеваемость в школе, особенно у афро-американских юношей, была обусловлена балансом между различными Я-концепциями, связанными с успеваемостью.

Эффект подтверждения культуры

Другие исследования зафиксировали эффект подтверждения культуры среди мультикультурных индивидов, живущих в мультикультурных обществах. Например, Космицки изучал монокультурных и бикультурных немцев и американцев, которые выставляли оценки, связанные с психологическими чертами-атрибутами, себе, своей родной культурной группе и своей приемной культурной группе. По сравнению с монокультурными индивидами, бикультурные в большей степени идентифицировали себя со своей родной культурой, оценивали ее более позитивно и считали две культуры менее похожими друг на друга. Короче говоря, бикультурные индивиды, по-видимому, придавали даже большее значение традиционным ценностям, связанным с их родной культурой, чем монокультурные индивиды, которые жили в культурах, являющихся для них родными.

Этот любопытный результат надежно подтверждается другими исследованиями. К примеру, Мацумото с коллегами провели исследование, в котором сравнивались оценки коллективистских тенденций в межличностных интеракциях японоамериканцев с аналогичными тенденциями в интеракциях японцев, проживающих у себя на родине. Исследователи установили, что японоамериканцы большие коллективисты, чем японцы, живущие внутри своей родной культуры. Исследование, сравнивавшее американцев корейского происхождения и граждан Кореи по тому же показателю, принесло аналогичные результаты. Социологические исследования иммигрантов в США, включая китайцев, японцев, корейцев и филиппинцев, также показывают, что группы людей, иммигрировавших в США из других стран бассейна Тихого океана, по-видимому, являются более традиционалистскими, чем туземные культуры, из которых они прибыли. Есть данные, что устойчивые культурные традиции, обычаи, наследие и язык сохраняются среди иммигрантов китайского происхождения на всей территории США.

Чем можно объяснить подобные факты? Я бы предположил, что когда группы иммигрантов прибывают в США, они везут с собой культуру своей родной группы, как она существует в то время. Когда они погружаются в мультикультурное общество, стресс мультикультурной жизни в ином мире способствует эффекту подтверждения культуры, зафиксированному Космицки и др. Иммигрантская группа тем самым кристаллизует свое ощущение культуры — той, которую они привезли с собой в то время, — именно эта психологическая культура передается от одного поколения иммигрантов другому. С течением времени сама туземная культура может подвергнуться изменениям, но группа иммигрантов продолжает передавать оригинальную культурную систему, которую они привезли с собой. Через какое-то время, если вы сравните иммигрантскую группу с туземной культурной группой, то обнаружите, что иммигранты фактически придерживаются оригинального культурного стереотипа в большей степени, чем туземная группа, поскольку культура иммигрантов кристаллизовалась, тогда как культура на их родине изменилась. Таким образом, хотя у индивидуальных членов иммигрантских групп часто формируются мультикультурные идентичности, идентичность их родной культуры зачастую отличается продолжительной традицией и наследием.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Культура — это макроуровневый социальный конструкт, идентифицирующий характеристики и атрибуты, которые мы разделяем с другими людьми. Но культура также влияет на и саму глубинную природу нашего бытия. Поскольку культура формирует и окрашивает наш опыт, поведение, установки и чувства, она способствует развитию нашего фундаментального ощущения «Я» — Я-концепции, Я-конструктов и идентичности. Культура воздействует на эти ключевые аспекты нашего ощущения «Я», и мы привносим эти Я-конструкты во все элементы жизни. Будь то на работе, в учебе, во время досуга или общения с другими людьми, мы опираемся на свою культуру и свое культуро-ограниченное ощущение «Я». Эти Я-конструкты помогают нам понять окружающий мир и людей в нем, направляя нас и наши действия, хотя мы это не всегда сознаем.

Поскольку культура влияет на ключевые аспекты «Я», мне казалось необходимым продемонстрировать ее значимость и распространенность, перед тем как рассматривать другие культурные влияния на поведение. Информация, изложенная в этой главе, накладывает отпечаток на все остальные данные, представленные в настоящей книге. Я надеюсь, что вы будете помнить о ней, когда мы продолжим путешествие по страницам книги, с тем чтобы узнать, как культура влияет на поведение.

ГЛОССАРИЙ

Взаимозависимый конструкт «Я»— ощущение «Я», характеризующееся взглядом на «Я» как на ничем не ограниченное, гибкое и зависящее от контекста. Это ощущение «Я» основано на принципе фундаментальной общности людей.

Когнитивный шаблон — логическая основа, которая служит в качестве базиса для понимания себя и других.

Локальные эмоции — эмоции, относительно специфические для определенных культур. Другое название — индигенные эмоции.

Мотивация достижения — стремление к превосходству.

Независимый конструкт «Я» — ощущение «Я», характеризующееся взглядом на себя как на ограниченную сущность, четко отделенную от релевантных окружающих.

Социально включенные эмоции — эмоции, которые ведут к поведению, которое включает и ассимилирует «Я» в социальные отношения, способствуют воспринимаемой взаимозависимости «Я» и других.

Социально выключенные эмоции — эмоции, которые обычно отделяют «Я» от социальных отношений или выключают его из них, способствуя воспринимаемой независимости «Я» от этих отношений.

Сыновняя благодарность — чувство долга и признательности по отношению к членам семьи, особенно к родителям. Это чувство особенно сильно в азиатских и других коллективистских культурах.

Фундаментальная ошибка атрибуции — тенденция объяснять поведение других внутренними причинами, а собственное поведение — ссылаясь на внешние причины.

Эффект ложной уникальности – свойственная отдельным людям тенденция недооценивать распространенность желательных черт и переоценивать их уникальность.

Я-концепция – способ понимания или конструирования своего ощущения «Я» или бытия.

Этноцентризм, стереотипы и предубеждение

Рассматривая культурные различия в мышлении, мнениях, установках и поведении (задача, стоящая перед вами в оставшейся части этой книги), легко поддаться когнитивным и эмоциональным реакциям на материал, начать делать обобщения, сформировать негативные стереотипы в отношении других людей и даже заранее вынести суждение об этих различиях и людях, которым присуще данное поведение, прежде чем вы по-настоящему поймете, что лежит в его основе. Такие процессы и реакции широко распространены в сегодняшнем мире, и для их описания часто используют термины эт-ноцентризм, стереотипы, предубеждение VI дискриминация. К сожалению, эти термины зачастую используют, не имея о них четкого представления, что только усугубляет проблемы, которые они должны прояснять.

Некоторые из сегодняшних наиболее насущных социальных вопросов связаны именно с этими процессами, по мере того как границы между странами и культурами становятся все более проницаемыми в результате развития средств сообщения, технологии и бизнеса. Невозможно взять в руки газету или журнал либо включить программу телевизионных новостей и не увидеть информацию о проблемах, касающихся этноцентризма или расовых и национальных стереотипов. Эти проблемы простираются от международной коммерческой деятельности до насилия и войн, вызванных расовыми и этническими различиями. Данные вопросы обещают стать еще более актуальными в будущем, когда технологический прогресс еще теснее объединит многообразные культуры мира.

Содержательное обсуждение данных тем невозможно без предварительного тщательного их определения. Многие различия во мнении возникают, фактически, не из-за разногласий по поводу значения или важности этих терминов в нашей повседневной жизни, а из-за различий в определениях. Важно иметь эти определения перед собой, по крайней мере в виде «рабочих определений», чтобы использовать их при обсуждении культурных различий, представленных далее в книге.

Определение этноцентризма, стереотипов, предубеждения и дискриминации способствует лучшему пониманию того, как они возникают, сохраняются и могут быть изменены. Нет сомнений, что изменения возможны и без когнитивного осознания и глубокого понимания. Но цель нашей книги — проанализировать процессы, относящиеся к культурным сходствам и различиям, а также понять вклад психологии в эти процессы.

Первая часть главы посвящена этноцентризму, при этом я предполагаю, что этноцентризм — нормальное следствие усвоения обычаев общества и культуры в повседневной жизни. В данном смысле мы все этноцентричны; важным вопросом является то, признаем мы этот факт или нет.

Вторая часть главы посвящена стереотипам — позитивным и негативным, а также стереотипам в отношении своей и чужих групп. Я считаю, что стереотипы, как и этноцентризм, — неизбежное следствие повседневного психологического функционирования. Опять же, вопрос состоит не в том, присущи нам стереотипы или нет, а в том, признаем ли мы их существование и недостатки.

Третья часть главы касается предубеждения, дискриминации и множества «-измов» (таких, как расизм). В то время как этноцентризм и стереотипы являются неизбежными психологическими процессами, предубеждение и дискриминация к таковым не относятся (хотя, как мы увидим дальше, не все авторы придерживаются этого мнения). Мы обсудим характер этих процессов и их развитие.

Наконец, в конце главы рассматривается то, как мы можем избежать предубеждения и дискриминации, имея дело с культурными различиями. Хотя эти темы затрагиваются и в других местах, они, как правило, рассматриваются с социальной или культурной точек зрения. Одна из основных целей этой главы — изучить вклад не только социальных, но и психологических факторов в формирование и поддержание всех этих процессов, а также взаимодействие культуры и психологии.

ЭТНОЦЕНТРИЗМ И МЕЖГРУППОВЫЕ УСТАНОВКИ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ЭТНОЦЕНТРИЗМА

Негативное определение этноцентризма

Этноцентризм — одно из фундаментальных понятий, касающихся межгрупповых отношений. Этот термин часто используется в негативном смысле, определяемый как неспособность подходить к другим людям в иной манере, нежели та, которая продиктована нашей собственной культурной средой. Родственное определение этноцентризма предполагает тенденцию судить людей, принадлежащих к другим группам и обществам или ведущих иной образ жизни, в соответствии с нашей собственной внутренней группой или культурой, часто рассматривая внешние группы как нижестоящие. Поскольку многие люди рассуждают об этноцентризме в подобных негативных терминах, дискуссии зачастую посвящены необходимости «избавления» от него.

Но можно ли в действительности избавиться от этноцентризма? Анализ этой проблемы показывает, что нельзя; становится ясно, что этноцентризм — это нормальная психологическая функция и неизбежная часть нашей жизни. Действительно, хотя это слово часто употребляют таким образом, что оно несет в себе негативные оттенки, эти оттенки вовсе необязательны.

Этноцентризм как функция культурных фильтров

Я определяю этноцентризм как тенденцию оценивать мир с помощью собственных культурных фильтров. Из этого определения и знания того, как мы приобретаем эти фильтры, следует, что буквально каждый человек в мире этноцентричен. То есть каждый усваивает определенную модель поведения и в процессе этого впитывает в себя определенный способ восприятия и интерпретации поведения других людей. Именно подобным образом мы впервые воспринимаем других и интерпретируем их действия, и это является нормальным следствием развития человека в обществе. В этом смысле этноцентризм сам по себе ни плох, ни хорош; он только отражает существующее положение вещей; то, что на всех нас надеты культурные фильтры, когда мы воспринимаем других людей.

ЭТНОЦЕНТРИЗМ КАК НОРМАЛЬНОЕ СЛЕДСТВИЕ СОЦИАЛИЗАЦИИ И ПРИОБЩЕНИЯ К КУЛЬТУРЕ

Приобщение к культуре

Развиваясь, мы усваиваем множество правил того, как следует себя вести. Эти правила формируют основу культуры. Культура состоит из множества правил, касающихся регулирования и контроля нашего поведения через социально допустимые каналы. Например, мы узнаем, что «большие мальчики не плачут» и что «нельзя чесаться в обществе». По мере того как эти правила формируют наше поведение, мы усваиваем, что многие нормы сопряжены с санкциями за их нарушение. К примеру, если мальчик плачет на людях, он может быть высмеян своими друзьями или семьей; его могут прозвать плаксой или как-то иначе.

Пока мы еще совсем маленькие, усвоение нами этих правил должно постоянно подкрепляться. Наши родители, друзья, учителя и другие социализирующие агенты раз за разом напоминают нам о них. Многие из этих правил также передаются и подкрепляются организациями и институтами. Все эти уроки вносят вклад в процесс приобщения к культуре, обсуждаемый в главе 7. Когда мы взрослеем, необходимость напоминания нам об этих правилах уменьшается. Мы начинаем действовать исходя из них, прилагая к этому все меньше и меньше сознательных усилий.

Культура состоит измножества правил, касающихся регулирования и контролирования нашего поведения через социально допустимые каналы.

В подростковый период мы начинаем протестовать против правил. Мы ставим под сомнение власть и правила, которые эта власть нам диктует. Мы начинаем искать новые модели и правила поведения. Мы пытаемся «обрести себя». Этот процесс связан с описанной Эриксоном стадией «идентичность против спутанности ролей» (см. главу 7). Однако по завершении подросткового периода многие люди, по-видимому, возвращаются к своим корням, к моделям и правилам, согласно которым они были воспитаны. Нередко это случается после окончания колледжа или университета, когда человек должен начать трудовую жизнь и заново выучить правила общества. К этому времени мы уже знаем, как нужно вести себя в соответствии с этими правилами. Обычно никому не приходится напоминать нам о правилах, как это делали наши родители, учителя и друзья, когда мы были маленькими. Действительно, став взрослыми, мы не только интернализовали правила поведения, но усвоили их столь хорошо, что можем функционировать в соответствии с ними автоматически, не задумываясь о них слишком часто. Многие из этих правил составляют то, что мы называем культурой: конгломерат усвоенных правил относительно того, как следует себя вести. Поскольку мы разделяем эти правила поведения с другими людьми, постольку мы разделяем с последними определенную культуру.

Формирование ожиданий

Но правила поведения не единственное, что мы усваиваем, когда взрослеем. Мы также научаемся тому, как воспринимать других, как интерпретировать их поведение и как выносить суждения об этом поведении. Поскольку мы разделяем набор правил с определенной группой людей, то формируем ряд ожиданий в отношении моделей поведения, которые люди должны демонстрировать. То есть мы имплицитно усваиваем, что правила, по которым нас воспитали и которые верны для нас, должны быть также верны для других людей, которые обладают тем же самым культурным наследием. Нет необходимости оговаривать это подразумеваемое знание всякий раз, когда мы, будучи взрослыми, действуем в соответствии с ним. Эта ситуация напоминает коммуникацию между двумя компьютерами, которые имеют одинаковую операционную систему и «разговаривают» на одном языке.

Эмоциональные реакции и вызванные ими суждения

Нам присущи не только определенные ожидания относительно поведения людей, но и усвоенные паттерны суждений об этом поведении. Нам свойственны эмоциональные реакции, связанные с этими ожиданиями и суждениями, которые простираются от приятия и удовольствия до возмущения, враждебности и фрустрации. Когда мы общаемся с представителем нашей культурной среды, то используем те же «основные правила». Чего бы ни касались обсуждения и переговоры, они будут отталкиваться от этих основных правил, поскольку мы молчаливо разделяем их с собеседником. Тем самым, когда мы взаимодействуем, имеет место ос-новополагающеМкризнание этих ключевых правил (даже если нам и не нравится конкретное содержание интеракции).

Однако когда мы наблюдаем за людьми, которые нарушают то, что мы считаем «нормальным» или «социально приемлемым», или когда мы общаемся с такими людьми, у нас возникают негативные реакции. Мы раздражаемся, досадуем или негодуем, так как усвоили, что подобное поведение неприемлемо, и с ним у нас стали ассоциироваться негативные эмоции. Конечно, эти типы реакций возникают чаще, когда мы общаемся с людьми из другой культурной среды, поскольку они ведут себя в соответствии с иными основными правилами. Но эти реакции также нередко имеют место, когда мы взаимодействуем с людьми, обладающими с нами общим культурным наследием.

Зачастую наши эмоциональные реакции заставляют нас выносить о других людях те или иные суждения. Когда наблюдаемое нами поведение соответствует тому, что мы обычно ожидаем увидеть в данной ситуации, мы про себя заключаем, что человек является представителем нашей культуры или что он ведет себя социально приемлемым образом. Мы можем посчитать, что этот индивид «успешно» социализировался в нашу культуру; что он «хороший». Но когда наблюдаемое нами поведение не соответствует нашим ожиданиям, мы начинаем сомневаться в человеке. Интерпретируя поведение человека, мы часто заключаем, что он «плохой», или «глупый», или «дурно воспитан». Ситуация оказывается по меньшей мере неопределенной и двусмысленной.

Приобщаясь к культуре, мы не только усваиваем то, как следует поступать, но также научаемся тому, как следует воспринимать и интерпретировать поступки других людей.

Результаты социализации

Зачастую мы выносим суждения о том, что хорошо и плохо, правильно и ошибочно, без дополнительных размышлений. Действительно, зачем еще раз осмыслять эти суждения? Суждения часто коренятся в воспитании, полученном нами в детстве, мы не привыкли выносить другие. Они окрашены нашими эмоциями, которые служат в качестве ориентиров, помогающих нам составить мнение о себе и других.

Таким образом, приобщаясь к культуре, мы не только усваиваем то, как следует поступать, но также научаемся тому, как следует воспринимать и интерпретировать поступки других людей. Наше научение связано с сильными эмоциями приятия или неприятия, с моральными сужениями о хорошем или плохом, правильном или ошибочном, и с суждениями о личности. Эти правила восприятия и интерпретации формируют основу наших собственных «фильтров», которые мы используем, когда оцениваем мир. По мере того как мы все больше приобщаемся к культуре, к этим фильтрам добавляются новые слои. Фильтры имеют «линзы», которые позволяют нам воспринимать мир определенным образом, под определенным углом или в определенном цвете. Когда мы становимся взрослыми, то используем те же фильтры — с тем же устройством или цветовой окраской, — что и другие члены нашей культурной группы. Мы пользуемся этими фильтрами постоянно, так что, становясь взрослыми, едва их замечаем. Они становятся частью нашего «Я», неотделимой и невидимой. Они являются нормальной частью нашей психологической конституции — из-за особенностей нашей социализации и приобщения к культуре. Культура существует в каждом индивиде в виде набора психологических правил, установок и представлений, и эти правила тесно связаны с нашими эмоциями и суждениями о нравственности и личности.

ПРИЗНАНИЕ СОБСТВЕННОГО ЭТНОЦЕНТРИЗМА

Учитывая, что все мы в определенной степени этноцентричны, важно, сознаем мы свой этноцентризм или нет. Некоторые люди отчетливо сознают, что они реагируют на других и на многообразие через фильтры своего образа жизни и культуры. Они понимают, что воспринимают и интерпретируют других и окружающий мир только одним из возможных способов, что существуют другие интерпретации и что их интерпретации могут быть не точны в отношении подлинного намерения окружающих. Другие же люди не сознают, что реагируют на многообразие, пользуясь своими культурными фильтрами; они полагают, что их способ восприятия и интерпретации мира является единственным. Подобные люди не признают ни существования других возможных интерпретаций, ни того, что они сами могут быть не правы. Следовательно, вопрос не в том, существует ли этноцентризм, а в том, признают люди или нет, что они этноцентричны.

Выработка гибкого этноцвнтризма

Важно выработать в себе гибкость при взаимодействии с другими людьми, в то же время принимая свой собственный этноцентризм. В работах нескольких исследователей предлагается ряд способов достижения такой гибкости. Во-первых, важно понять, как наша культура фильтрует реальность, искажая, смещая и окрашивая образы так, что мы видим вещи определенным образом. Во-вторых, важно признать и оценить тот факт, что люди из разной культурной среды имеют различные фильтры, которые вызывают собственные искажения, смещения и окрашивание реальности, и что их версия действительности будет казаться им столь же реальной и валидной, как и наша — нам. В-третьих, хотя знание о нашей собственной культуре и культуре других людей, а также об их влиянии на процесс фильтрации — это необходимое условие обретения гибкости, его недостаточно. Мы должны научиться как-то оценивать эмоции, суждения о нравственности и суждения о личности, которые связаны с нашим этноцентризмом и культурными фильтрами.

Я не говорю, что наши потенциальные негативные реакции не валидны; я имею в виду, что мы должны найти возможность и подняться над этими реакциями, постаравшись узнать о взглядах других людей. В процессе этого нам, возможно, придется пройти интенсивный курс изучения культурных фильтров, присущих другим культурам, и наложить их на собственные фильтры, с тем чтобы мы могли приблизиться к видению мира с позиции, занимаемой другим человеком. Этот процесс прежде всего предполагает научение тому, как «обуздать» свои эмоциональные реакции и моральные суждения хотя бы на короткое время, даже если мы усвоили их настолько хорошо, что они возникают, как правило, автоматически.

Всему этому нужно серьезно учиться, прилагая существенные усилия. Новые фильтры накладываются поверх существующих у нас, а не заменяют их. Наши собственные культурные фильтры стали постоянной и фиксированной частью нас самих (хотя верно и то, что, поскольку они усвоены, мы непрестанно модифицируем их по ходу своей жизни). Мы не избавляемся от собственных фильтров, когда учимся проявлять гибкость, а находим способы вносить в них добавления, чтобы облегчить себе видение мира с разных точек зрения. Мы вовсе не теряем себя в этом процессе, чего обоснованно опасаются многие люди, — скорее, мы приобретаем новые навыки и знания.

Я бы назвал всю эту программу действий гибким этноцентризмом. Важно осознать, что гибкий этноцентризм не означает, что вы должны принять или одобрить другую точку зрения. К примеру, некоторые утверждают, что менталитет преступников сам по себе составляет культуру. Вы можете проявить гибкий этноцентризм, пытаясь понять криминальную культуру; однако принять или одобрить ее — совершенно иной вопрос.

Альтернативой этому процессу обретения гибкости является негибкий этноцентризм. Этот термин относится к традиционному представлению об этноцентризме как о неспособности выйти за рамки собственных культурных фильтров при интерпретации поведения окружающих. Негибкий этноцентризм может корениться в незнании процессов, необходимых для обретения иной культурной точки зрения, или в отказе участвовать в подобном процессе. Важно провести грань между этноцентризмом как общим процессом, характерным для людей всех культур, и гибким или негибким использованием этого этноцентризма в позитивном или негативном ключе.

Как отличить типы этноцентризма

Если вы спросите людей, какой тип этноцентризма им присущ, большинство, вероятно, скажут, что гибкий. Но субъективные суждения людей о себе и собственных способностях также регулируются культурой (как это происходит и при эффекте ложной уникальности, обсуждавшемся в главе 3). Лучшим индикатором того, какой тип этноцентризма присущ человеку, являются фактические интерпретации последним поведения окружающих. Человек, который интерпретирует поведение выходцев из другой культурной среды исключительно с собственной точки зрения, позволяя себе такие оценки, как: «Они ужасны» или «Вот поэтому люди их и ненавидят», реагирует негибко. Тот же, кто интерпретирует поведение с позиции гибкого этноцентризма, скорее всего, даст следующие комментарии: «Их приучили так себя вести» или «Не нам судить, что хорошо, а что плохо».

Когда вы читали этот раздел, то пользовались собственными культурными фильтрами. Большинство людей реагируют в одном из двух ключей. Одни признают эти типы этноцентризма (реакции «гм» и «ага»). Другие подвергают сомнению описанное в этом разделе (реакция «Неужели это правда?»). Как прореагировали вы? Какой тип этноцентризма, как вам кажется, исповедуете вы?

ВЛИЯНИЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ФАКТОРОВ НА ЭТНОЦЕНТРИЗМ И МЕЖГРУППОВЫЕ УСТАНОВКИ

Более тридцати лет назад Кэмпбелл и Левайн предположили, что этноцентризму способствует ряд психологических факторов. (Пользуясь предложенным выше термином, я полагаю, что все исследования, упомянутые в этом разделе, описывали негибкий этноцентризм.) На индивидуальном уровне они указали такие переменные, как внутригрупповую лояльность, этноцентрическую враждебность, авторитаризм, непреклонность, самооценку и степень или частоту контактов с членами внешних групп. Исследователи проверили связь между этими переменными и приобщением к культуре в исследовании американцев, живущих в Гватемале.

Исследование Кампбелла иЛевайна: приобщение к чуждой культуре

Сведения собирались в ходе нерегламентированных интервью, которые охватывали многие аспекты повседневной жизни, а также установки, мнения, представления и модели поведения. Затем Кэмпбелл и Левайн соотнесли все переменные в совокупности с привыканием к гватемальской жизни. Они заключили, что «фактический контакт с гватемальской культурой, особенно если он повышает чувство безопасности индивида внутри новой культуры и ослабляет его верность первичной внутренней группе, оказывает большее влияние на адаптацию к культуре, чем переменные, связанные с установками». Эти данные указывают на важную роль эмоции, «Я» и ценностей в формировании этноцентризма, обсуждавшуюся ранее в этой главе, а также на их роль в придании гибкости собственному этноцентризму.

Исследования Врий и Винкеля: предубеждения полицейских

Однако другие исследования показывают, что встреча с различиями может вести к негативным установкам и эмоциям. К примеру, Врий и Винкель показывали голландским полицейским слайды либо черных (суринамцы), либо белых (голландцы) актеров, которых якобы допрашивали в связи с совершенным преступлением, и спрашивали полицейских об их впечатлениях. Кроме внешности и цвета кожи исследователи манипулировали акцентом, правильностью и манерой речи, чтобы они соответствовали либо суринамским, либо голландским индивидам.

Результаты свидетельствовали, что и манера и правильность речи суринамцев были связаны с более негативными впечатлениями о нервозности, антипатичности и подозрительности. Таким образом, различия способствовали более негативным установкам, чем сходства.

Эксперименты Бохнера и Осако: использование этнических терминов Бохнер и Осако демонстрировали участникам из Японии, Австралии и японцам с Гавайев слайд, на котором была показана либо японская, либо европеоидная пара. Участников просили описать сходства между парами. Затем ответы оценивали в соответствии с наличием или отсутствием этнических или расовых ссылок, включая цвет кожи, расу, внешние группы или физиогномику.

Австралийцы описывали в этнических терминах японцев, но не европеоидов, тогда как японцы описывали в этих терминах европеоидов, но не японцев. Японцы с Гавайев использовали этнические термины в равной мере при описании обеих пар. Эти данные показывают, что люди используют стереотипные этнические термины и этнические ролевые характеристики, когда описывают других, воспринимаемых как членов внешней группы, т. е. тех, кто отличается от них самих. Эти результаты также подтверждают наш анализ этноцентризма.

Люди используют стереотипные этнические термины и этнические ролевые характеристики, когда описывают других, воспринимаемых как членов внешней группы, т. е. тех, кто отличается от них самих.

Антисемитизм в Квебеке

Сильная зависимость этноцентризма и межгрупповых установок от социокультурных факторов была также подтверждена в исследовании антисемитизма в канадской франкоязычной провинции Квебек.

Исследователи провели телефонный опрос 2084 респондентов, 60% которых также заполняли и отсылали обратно по почте вопросник. Англо- и франкоязычным респондентам задавали на их родном языке пять вопросов об их отношении к евреям. Затем ответы соотносились с ответами, полученными от соответствующих выборок в Квебеке по релевантным личностным, политическим или социокультурным переменным.

Франкоязычные канадцы чаще соглашались с негативными характеристиками евреев и реже — с позитивными, чем англоязычные канадцы. Эти различия коррелировали с поддержкой франкоязычными участниками конформизма и не коррелировали с личностными или политическими переменными. Эти данные были истолкованы как показывающие, что квебекцы чаще не доверяют и испытывают неприязнь к людям, непохожим на них, и опасаются, что слишком большая терпимость к различиям может угрожать организованному обществу.

Исследование Ламбера и его коллег

В еще одном исследовании канадцев греческого происхождения спрашивали об их отношении к культуре и сохранению языка; об экономической и культурной безопасности, оценивавшейся в соответствии с экономической ситуацией их собственной семьи, воспринимаемым экономическим положением своей группы, ожидаемым выживанием и воспринимаемым социальным статусом своей группы; о социальной удаленности от семи других канадских этнических групп; об атрибуции черт; и об этноцентризме.

Греко-канадцы явно оценивали собственную группу более позитивно — как трудолюбивую, умную, законопослушную и т. д. Они также предпочитали социальные контакты внутри своей группы отношениям с людьми из других групп. Любопытно, что переменные безопасности, связанные с экономическим и социальным статусом, а также с выживанием группы, позитивно коррелировали с положительными оценками других групп и с близостью на шкалах социальной дистанции. И опять, эти данные высвечивают значимость эмоций, «Я» и ценностей в сохранении этноцентризма и придании ему гибкости.

Резюме

Поскольку об этноцентризме столь часто говорят в негативном ключе, а не как о неизбежном следствии приобщения к культуре и социализации, многим читателям может быть трудно принять посылку, что этноцентризм — это нормальная часть повседневного психологического функционирования. Однако определенная степень этноцентризма неотъемлема от социального порядка и согласия. Без подобных имплицитных позитивных оценок собственной культуры не было бы оснований для того, чтобы соблюдать нормы поведения и законы общества или работать совместно с другими людьми в повседневной жизни. Тем самым, этноцентризм играет важную роль и функцию, помогая объединению общества и культуры. Более серьезный вопрос касается того, как мы можем более гибко использовать свой этноцентризм — тема, к которой мы вернемся в конце этой главы. Но прежде мы обратимся к изучению родственного психологического конструкта, стереотипов.

СТЕРЕОТИПЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ И ТИПЫ СТЕРЕОТИПОВ

Позитивные и негативные стереотипы

Стереотипы — это наши обобщенные представления о группах людей, в частности, об их основополагающих психологических характеристиках или чертах личности. Если руководствоваться обыденной, повседневной речью, то стереотипы «плохи». Но, как и в случае с этноцентризмом, ситуация не столь проста.

Во-первых, стереотипы могут быть и позитивными, и негативными. Вот пример распространенного позитивного стереотипа: азиаты трудолюбивы, являя собой «образцовое меньшинство». Другой позитивный стереотип: немцы энергичны и обладают научным складом ума. Таким образом, хотя многие стереотипы негативны, мы не должны забывать, что они могут быть и позитивными.

Социотипы

Во-вторых, стереотипы могут быть в целом верными или полностью ошибочными. Стереотипы, основанные в определенной степени на «фактическом» наблюдении, называют социотипами. Но стереотипы могут также быть совершенно безосновательными. Поскольку стереотипы могут увековечиваться в отсутствии непосредственного наблюдения за поведением других людей, некоторые стереотипы не имеют фактической связи с группой-объектом. Даже когда мы убеждены, что стереотип основан на непосредственных наблюдениях, нам следует усомниться в валидности этих наблюдений и интерпретаций, основанных на них, ввиду культурных и психологических искажений, присущих этим процессам.

Дуто- и гегеро-стереотипы

Наконец, люди придерживаются стереотипов относительно как собственных, так и других групп. Стереотипы, относящиеся к своей собственной группе, называют аутостереотипами, а относящиеся к другим группам — гетеростереотипами. Фактически, часто имеет место значительное совпадение ауто-стереотипов группы с гетеростереотипами, которых придерживаются другие относительно этой группы.

К примеру, Ивао и Триандис просили японских и американских студентов последнего курса прореагировать на три сценария, описывавших конфликты между индивидами, и оценить стереотипы американцев и японцев. Когда респонденты, представлявшие две разные культуры, интерпретировали эпизод схожим образом, связь между ауто- и гетеростереотипами была сильной; когда они расходились в своих интерпретациях, связь была слабой. Японцы полагали, что они пассивно принимают несоответствия между своим общественным и личным «Я», действуя в соответствии с групповыми нормами, в то время как американцы пытались уменьшить разрыв между своим личным и общественным «Я».

Николе и Мак-Эндрю также сообщают о сходствах между аутостереотипами, которых люди придерживаются в отношении собственной группы, и относящимися к этой группе гетеростереотипами, которым следуют другие люди. Нам не только присущи ауто- и гетеросте-реотипы, но первые столь же изменчивы, как и вторые. Например, в одном исследовании четыре группы студентов — американцы в США, американцы, живущие в Испании, испанцы и малайцы — оценивали свои стереотипы испанских, малазийских и американских студентов колледжей, используя семь биполярных пар прилагательных. Результаты свидетельствовали о единодушном или почти единодушном согласии между четырьмя группами по некоторым стереотипам и о больших расхождениях по другим. Что более важно: вариабельность в аутостереоти-пах была сравнима с вариабельностью в стереотипах, относящихся к другим людям, как внутри групп, так и между ними.

Таким образом, стереотипы могут быть позитивными или негативными, в целом верными или полностью ошибочными и касающимися собственной группы или других групп. Знание не только определения стереотипов, но и различных способов, какими они себя проявляют, важно для понимания их роли в межгрупповых отношениях и для улучшения этих отношений.

СОДЕРЖАНИЕ СТЕРЕОТИПОВ

Исследования с перечнями прилагательных

В ряде исследований, проводившихся на протяжении многих лет, изучалось содержание стереотипов. В одном из самых ранних и наиболее часто цитируемых исследований Кац и Брейли работали со студентами последнего курса Принстонского университета. В этом исследовании студентам давали перечень прилагательных и просили выбрать те, которые, на их взгляд, являются показательными для десяти различных расовых/этнических групп.

За этим исследованием в 1951 году последовало другое в том же университетском городке, а в 1967 году еще одно. Исследователи обнаружили ряд неожиданных изменений, произошедших за эти годы — как в стереотипах, так и в готовности приписывать стереотипные черты различным группам. Другие исследователи провели аналогичные исследования студентов американских университетов, используя схожие методологии.

Эти исследования, и другие им подобные, использовали, возможно, наиболее распространенный подход к оценке стереотипов — предоставляя участникам перечень прилагательных, описывающих психологические черты или характеристики, и прося их выбрать, на их взгляд, наиболее показательные для специфических групп-объектов.

Новые подходы в изучении содержания стереотипов

В последнее время в исследованиях используются более сложные методы и приемы анализа данных, с тем чтобы изучить возможные психологические факторы или показатели, которые стоят за подобными оценками.

Например, Форгас и 0'Дрисколл просили участников, представлявших две культуры, Австралию и Папуа-Новую Гвинею, оценить подобие между 20 парами из разных стран. Эти оценки подобия затем подвергались процедуре многомерного шкалирования, которая сводила оценки к ограниченному числу основных показателей. Исследователи обнаружили, что оценки для обеих культурных групп суммировали три показателя: европейская/неевропейская, коммунизм/капитализм и развитие (слаборазвитая/ развитая). Хотя между двумя группами имели место некоторые различия в относительной значимости каждого из этих показателей, обе группы были схожи в том, что их оценки 20 стран определялись одними и теми же показателями.

Уоки и Чанг набрали китайских и европейских подростков, живущих в Новой Зеландии, и попросили их оценить китайцев и европейцев по 21 паре прилагательных. Перед тем как проводить какой-либо анализ данных, исследователи подвергли оценки факторному анализу, который идентифицирует психологические факторы, лежащие в основе оценок, и сводит оценки к меньшему числу факторов. Из полученных данных было выведено два фактора: трудовая этика и социальный либо индивидуальный контроль. Обе группы выставили китайцам высокие оценки по трудовой этике и средние — по индивидуальному контролю по сравнению с социальным. Обе группы также оценили европейцев менее позитивно по трудовой этике и как использующих скорее индивидуальный, чем социальный контроль.

Эти два последних исследования служат примером более современных подходов к идентификации и изучению содержания стереотипов, которых люди придерживаются в отношении себя и других. Уильяме и Бест использовали схожий подход в своем исследовании гендерных стереотипов, существующих в разных странах и культурах (см. главу 8), сведя 300 прилагательных к трем шкалам, которые намного более удобны и легче поддаются интерпретации. Эти подходы позволяют нам получить лучшее представление о психологической структуре стереотипов в сознании людей и предвещают более совершенные исследования этого вопроса в будущем. Форгас и 0'Дрисколл, к примеру, расширили свои результаты, соотнеся три основных показателя с демографическими переменными, чтобы посмотреть, как структура стереотипов связана с такими факторами, как возраст, пол и социоэкономический статус. Эти подходы способствуют намного более полному пониманию стереотипов, чем те, которые предлагались в литературе раньше.

ФОРМИРОВАНИЕ СТЕРЕОТИПОВ: ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

Стереотипы являются продуктом нормальных, психологических процессов, которые естественным и неизбежным образом ведут к их формированию и сохранению. Следовательно, чтобы понять, как стереотипы создаются и сохраняются, важно обладать базовым пониманием психологических процессов, из которых они произрастают. Эти процессы включают в себя избирательное внимание, оценку, формирование понятий и категоризацию, атрибуции, эмоцию и память. Они обсуждаются на протяжении всей этой книги (например, восприятие и память — в главе 6, эмоция — в главе 11, категоризация цвета — в главе 12, а оценка — в главе 11). Здесь я ограничусь общим представлением этих принципов в части их специфической связи со стереотипами.

Стереотипы базируются на таких психологических процессах, как избирательное внимание, оценка, формирование понятий и категоризация, атрибуция, эмоции и память.

Избирательное внимание

Психологи соглашаются, что количество стимулов, которые воздействуют на наши органы чувств, слишком велико, чтобы мы могли их обработать и осмыслить в своей повседневной жизни. Невозможно прореагировать на все сигналы и стимулы, которые приходят к нам из окружающего мира. Мы выбираем, на какие стимулы откликнуться (к примеру, на слова на этой странице, на голос человека, который с вами разговаривает) и сенсорные модальности или каналы, посредством которых мы реагируем (например, зрение или слух). Этот процесс называют избирательным вниманием. Как правило, избирательное внимание относится к процессу, посредством которого мы фильтруем многие из стимулов, бомбардирующих наши органы чувств, тем самым получая более содержательный, ограниченный набор информации, который мы можем затем обработать. Поскольку наша сенсорная и перцептивная системы обладают ограниченными возможностями, т. е. мы должны изыскать способы ограничения количества информации, которую мы фактически получаем и обрабатываем. Этому селективному процессу присущи определенные искажения. Его хорошо иллюстрирует феномен вечеринки с коктейлем: люди часто могут слышать свое имя, произнесенное в другом конце комнаты на вечеринке, несмотря на то что одновременно раздается множество других звуков.

Оценка

Когда мы наблюдаем какие-то события или общаемся с другими людьми, то постоянно оцениваем эти стимулы. Оценкой называют процесс, посредством которого мы определяем релевантность стимулов с точки зрения их значения для нашей жизни. На основании процесса оценки у нас возникают эмоциональные реакции, а затем мы принимаем решения, касающиеся адекватных поведенческих откликов, которые Лазарус называет копированием. Процесс оценки релевантен стереотипам, поскольку он обеспечивает психологический механизм, посредством которого мы активно воздействуем на входящие стимулы и обрабатываем их с учетом того, насколько они для нас значимы. Формирование понятий и категоризация

В своей повседневной жизни мы сталкиваемся со множеством стимулов — с объектами окружающего мира; с людьми, которых мы встречаем; с тем, что мы слышим или говорим, — и практически невозможно, чтобы мы отследили их все. То есть когда наше сознание создает ментальные образы всех людей, мест, событий, ситуаций и действий, с которыми мы сталкиваемся, невозможно представить все эти стимулы в виде одиночных, независимых блоков информации. Поэтому мы формируем понятия, посредством которых можем мысленно представлять эти события, ситуации, места и людей, так чтобы наше сознание могло с ними работать.

Понятие — это ментальная категория, которую мы используем для классификации событий, объектов, ситуаций, поведения или даже людей согласно тому, что мы воспринимаем как общие свойства.

Мы формируем понятия, с тем чтобы можно было оценивать информацию, принимать решения и действовать соответствующим образом. (Культуры различаются именно по тому, какими могут быть эти общие свойства; этот вопрос обсуждается более полно в главе 6.) Мы пользуемся этими общими свойствами, которые помогают нам при классификации или категоризации — процессе, посредством которого психологические понятия группируются вместе.

Намного легче и эффективнее создать понятия или категории информации, а также оценивать эти категории и действовать исходя из них, чем обрабатывать каждый индивидуальный элемент. В психологии исследование формирования понятий предполагает изучение того, как люди классифицируют или категоризируют события, объекты, ситуации и людей, превращая их в понятия.

Формирование понятий и категоризация дают нам возможность организовать многообразие окружающего нас мира в виде конечного числа категорий. Эти категории, в свою очередь, основываются на частных свойствах объектов, которые мы воспринимаем или считаем подобными в некотором психологически значимом отношении. Например, мы можем объединить все объекты определенного цвета, все типы выражений лица, отражающие какую-то эмоцию, и т. д. Как только подобные понятия сформированы, мы можем подойти к индивидуальному стимулу посредством категории и собрать информацию о нем, основанную на этой категории.

Существует множество теорий относительно того, как происходит формирование понятий. Однако наиболее важно для нашего обсуждения признание существования понятий и их общей полезности в организации окружающего нас мира.

Атрибуция

Одной из распространенных характеристик людей является ощущаемая потребность мысленно объяснить причины событий и поведения. Атрибуцией называют процесс, посредством которого мы делаем выводы о причинах поведения, как нашего собственного, так и других людей. (Этот процесс упоминался в главе 3 и будет обсуждаться более подробно в главе 16.)

Атрибуции выполняют в нашей жизни важные функции. Они позволяют нам организовывать информацию в психологически значимом ключе. Эта психическая организация необходима по крайней мере из-за количества событий, происходящих вокруг нас. Ряд исследований показал, что атрибуции связаны с контролем, и что люди, стремящиеся к контролю, производят атрибуции чаще, чем остальные. Атрибуции также помогают людям упорядочивать новую информацию о мире и устранять несоответствия между новым и старым способами понимания намерений и поведения окружающих.

Эмоция

Эмоции — неотъемлемая и важная часть нашей обычной, повседневной жизни. Эмоции — важные мотиваторы нашего поведения, говорящие нам, что нужно бежать, когда мы боимся, или нападать, когда мы разгневаны. Эмоции — это важные устройства вывода данных (Виск, 1984), по первому требованию говорящие нам, как мы интерпретируем события и ситуации вокруг нас. Эмоции являются также важными межличностными маркерами, информирующими нас о состоянии наших отношений с другими людьми.

Исследования Форгаса и его коллег: роль эмоции в процессе восприятия

В конце XX века Форгас и его коллеги сообщили об интересном и важном направлении исследований, посвященных роли эмоции в процессе восприятия другого человека, межгрупповой дискриминации и стереотипных суждениях. Эти исследования указывают на существование соответствующего настроению искажения в подобных суждениях о других людях.

В одном исследовании, например, Форгас и Мойлан вызывали радостное, печальное или нейтральное настроение у участников, которые затем составляли мнение об азиатах или европеоидах, взаимодействовавших с партнерами той же или другой расы. Участники, испытывавшие радостные чувства, выносили более позитивные суждения об указанных людях; участники, которые были печальны, выносили более негативные суждения. Вдобавок степень влияния настроения на суждение была больше, когда участники оценивали пары, состоявшие из представителей обеих рас.

На основании этих и аналогичных результатов Форгас предположил, что роль эмоции или настроения в этих типах суждений может быть максимальной, когда участники заняты субстантивной обработкой информации, которая требует, чтобы они отбирали, усваивали и интерпретировали новые стимулы и соотносили эту информацию с уже существующими знаниями.

Вытеснение негативной эмоции и позитивные эмоции процесса стереотипиэации

Форгас предполагает, что на стереотипные суждения о других людях, вероятно, менее всего влияют эмоция или настроение, поскольку эти суждения предполагают стратегию прямого доступа — прямое извлечение уже существующей информации. Хотя эта идея еще не проверялась непосредственно, Форгас приводит ряд данных в поддержку этого утверждения. Однако в этих исследованиях не проверялись два момента, относящихся к эмоции, которые, на мой взгляд, важны для процесса стереотипного суждения. Один касается вытеснения негативной эмоции, вызванной несоответствием ожиданий, обусловленных собственными культурными фильтрами, и реальных различий. Второй касается позитивных эмоций процесса стереотипизации, подкрепляющих эти процессы, и ощущения «Я», которое его содержит. Тем самым представляется, что эмоция играет в процессе стереотипизации намного более важную роль, чем та, которую выявляют текущие исследования.

Память

Памятью называют нашу способность припоминать прошлые события, поступки, людей, объекты, ситуации, усвоенные навыки и т. д. Она также имеет отношение к тому, как мы храним подобную информацию. Как правило, психологи различают три подтипа памяти и связанных с ней процессов: сенсорную помять, первичное кодирование связанных с памятью стимулов; кратковременную память, «рабочую» память, которая служит посредником между сенсорной и долговременной памятью; и долговременную память, хранилище информации в течение длительных периодов времени.

Семантическая память является особым типом долговременной памяти для правил, идей и общих понятий о мире, включая других людей; она обычно основывается на обобщениях или образах, связанных с событиями, опытом и усвоенными знаниями. Семантическая память может быть также основана на вербальном знании, передаваемом от одного человека к другому, без какой-либо опоры на фактический опыт или интеракцию с объектом памяти. Она относится к знаниям, которые накоплены за долгий период времени, и постоянно модифицируются или подкрепляются, когда индивид имеет дело с родственными фактами, событиями или опытом. Эти свойства семантической памяти делают ее особенно релевантной нашему пониманию стереотипов.

Стереотипы как категории ментальных понятий

Все психологические процессы, расмотренные нами, взаимодействуют друг с другом, делая стереотипы неизбежным аспектом психологической жизни. Фактически, будучи общими категориями ментальных понятий, стереотипы являются бесценным подспорьем, помогающим нам организовывать информацию о мире. Нам присущи подобные категориальные представления о множестве объектов в мире, и не будь их, мы бы не смогли следить за миром. Категориальные представления о людях принято называть стереотипами.

В качестве особого типа категории стереотипы важны, помогая нам эффективно взаимодействовать с другими людьми в окружающем нас мире или выступая в качестве препятствия такому взаимодействию. Проблема состоит в том, что стереотипы формируются относительно легко, поскольку наше собственное культурное воспитание, культурные фильтры и этноцентризм порождают в нас ряд ожиданий относительно поведения и черт других людей.

Стереотипы и субстантивная обработка

Когда мы наблюдаем людей из иной культурной среды, то часто сталкиваемся с поведением, деятельностью или ситуациями, которые не соответствуют нашим первоначальным ожиданиям, основанным на нашей культуре. Эти наблюдения могут вести к негативным атрибуциям относительно причин подобных событий или скрытых намерений и психологических характеристик наблюдаемых деятелей. Поскольку такие события неожиданны, они часто требуют того, что Форгас называет субстантивной обработкой, представляющей собой тип обработки информации, на которую сильно влияет индуцированная эмоция.

Если эмоция, индуцированная в это время, негативна, будучи естественной реакцией на наше наблюдение за чем-то, выходящим за рамки наших ожиданий, то она будет скорее способствовать негативно окрашенным атрибуциям, относящимся к другому человеку. Подобные негативно окрашенные атрибуции могут сформировать ядро ментального понятия, которое можно затем отнести к целой категории людей. Эта негативная атрибуция окажет также подкрепляющее воздействие на систему ценностей и ожиданий, которая запустила весь процесс. Результатом становится негативный стереотип.

Подкрепление стереотипов

Стоит стереотипам появиться, их легко подкрепить. Наши ожидания меняются в соответствии с нашими стереотипами. Мы можем избирательно направлять внимание на события, которые как будто подтверждают стереотипы, игнорируя, пусть бессознательно, события и ситуации, которые бросают вызов этим стереотипам. Наши негативные атрибуции могут быть проиграны вновь, тем самым подкрепляя негативные стереотипы, сохраняющиеся в качестве категориальных представлений о данной группе людей.

Даже когда мы направляем внимание на события, которые противоречат нашим стереотипным взглядам, то часто прибегаем к уникальным атрибутивным процессам, чтобы убедить себя в том, что наш стереотип верен. Мы можем предположить, что наблюдаемое событие было случайностью или что наблюдаемый человек не был типичным представителем группы, к которой относится стереотип. Подобные выбраковки могут происходить очень быстро, при минимуме сознательного мышления или усилий, и они резистентны к подключению эмоции, имеющему место в это время.

Сохранение Я-концепции

В предположении, что наши процессы внимания, атрибуции и эмоции могут быть искажены, нет ничего нового. Действительно, я подчеркивал этот момент на протяжении первых нескольких глав книги и вернусь к нему в последующих главах. Эти и другие психологические процессы составляют объединенную психологическую систему, которую мы называем своим ощущением «Я» или Я-концепцией. Ключевая идея сводится к следующему: все эти психологические процессы искажены таким образом, что подкрепляют существующую Я-концепцию. Наши эмоции, атрибуции и процессы внимания в равной мере сконструированы так, чтобы помочь нам подкрепить культурные знания, которые мы усвоили за многие годы приобщения к культуре и социализации. Даже содержание наших стереотипов, вероятно, служит подкреплению нашего ощущения «Я»; утверждая эти стереотипы, мы подкрепляем свою Я-концепцию.

Таким образом, стереотипы — это неотъемлемая и важная часть полного набора психологических процессов, которые составляют наше ощущение «Я» и Я-концепт. Они тесно связаны с нашими эмоциями, ценностями и стержневым «Я» и, как таковые, с трудом поддаются изменениям, стоит нам их приобрести. Однако формированию и сохранению стереотипов способствуют и другие факторы.

Наши эмоции, атрибуции и процессы внимания искажены таким образом, что они подкрепляют существующую Я-концепцию. Даже содержание наших стереотипов, вероятно, служит подкреплению нашего ощущения <Я»; утверждая эти стереотипы, мы подкрепляем свою Я-концепцию.

ДРУГИЕ ФАКТОРЫ ФОРМИРОВАНИЯ И СОХРАНЕНИЯ СТЕРЕОТИПОВ

Стереотипы могут происходить из нескольких различных источников. Одним, как мы видели, является этноцентризм. Когда мы наблюдаем за поведением других людей, то воспринимаем это поведение и делаем интерпретации (атрибуции) относительно стоящих за ним причин, основываясь на правилах, которые мы усвоили во время собственного культурного воспитания. Эти интерпретации служат в качестве ментальных категорий, или понятий, которые помогают нам организовывать и ассимилировать информацию о людях. Когда мы развиваемся, то можем избирательно направлять внимание на определенное поведение и даже игнорировать существование противоположных фактов или поведения, подкрепляя ментальные категории, которые мы ранее создали. Эти категории хранятся в виде вербальных ярлыков в долговременной памяти и играют большую роль в том, как мы взаимодействуем с миром. На все эти процессы могут влиять личные предпочтения, культурные факторы и тому подобное, и все они не защищены от ошибок при обработке информации. Из-за циклического характера интеракции между базовыми психологическими процессами и нашим основанным на культуре этноцентризмом эти процессы образуют петлю обратной связи, подкрепляя ошибки, а также создавая и сохраняя ментальные категории людей, которые мы назвали стереотипами.

Навязывание стереотипа

Стереотипы могут также создаваться и увековечиваться лишь за счет коммуникативной передачи вербальных ярлыков из поколения в поколение, без фактического взаимодействия с людьми, являющимися объектом стереотипа. Стереотипы могут создаваться и подкрепляться телевидением, кино, журналами и другими СМИ. Стереотипы могут формироваться через ограниченные контакты с членами группы-объекта или через контакты, основанные на "смещенной" выборке. Тем самым, стереотипы могут быть созданы и подкреплены в человеке на основании очень ограниченных контактов с группой-объектом или при их отсутствии. Сложное взаимодействие этих внешних факторов с нашими собственными культурными и психологическими процессами превращают стереотипы в трудноразрешимую проблему.

Стереотип как продукт наблюдения

Иногда стереотип оказывается продуктом нашего собственного наблюдения за объектом, интерпретируемым нами как негативный. Из-за нашей потребности классифицировать информацию о людях и верифицировать подобные классификации на основании процессов избирательного внимания и памяти, мы часто связываем свои интерпретации с предполагаемыми чертами человека-объекта, переносим эти черты на наблюдаемые, идентифицируемые характеристики этого человека (например, на цвет кожи), а затем делаем обобщенное утверждение, которое можно использовать для описания всех людей, имеющих эту идентифицируемую характеристику. В результате мы начинаем утверждать, что «негров, или японцев, или евреев отличает...» Разумеется, многие стереотипы связаны с группами, чьи определяющие характеристики невидимы — например, юристы или гомосексуалисты, — но эти стереотипы в равной мере ограничены, интенсивны и плохо поддаются изменениям.

Укоренение стереотипов

Будь то позитивные или негативные стереотипы, они, как правило, ограниченны и потенциально дискриминационны. Причина этого в том, что стереотипы как ментальные категории людей имеют свойство жить собственной жизнью. Вместо того чтобы использовать стереотипы в качестве обобщений, т. е. «оптимальных догадок» в отношении какой-то группы людей и которые мы затем уточняем на основании интеракций с конкретными индивидами, мы зачастую используем стереотипы как набор жестких допущений, относящихся ко всем людям этой группы, независимо от индивидуальных различий или свидетельств об обратном. Данные (т. е. фактически наблюдаемое поведение), которые могут ставить стереотип под сомнение, будут «шлифоваться» до такой степени, что их можно будет использовать для поддержки стереотипа. Данные, которые нельзя истолковать по-новому в пользу стереотипа, будут просто отброшены как случайности. Стереотипы, используемые таким образом, укореняются все больше и больше, поскольку весь наш опыт служит подкреплению этого стереотипа, независимо от того, верен он или ошибочен.

Стереотипы присущи даже людям, отличающимся максимальным плюрализмом. Важно то, как мы выходим за их рамки, используя их только в качестве базовых ориентиров при взаимодействии с людьми из другой культурной среды. Будучи ориентирами, стереотипы не высечены в камне, а снабжают нас идеями, впечатлениями и образами людей, которые можно использовать при первой встрече, после чего их можно отбросить или подкрепить в зависимости от подлинного характера интеракции и наблюдаемого поведения.

Существует тонкая грань между использованием обобщения в качестве ориентира и использованием стереотипа для оправдания своего личного взгляда на мир. Оправдание своего взгляда на мир путем жесткого и негибкого использования стереотипов оставляет нам только ограниченный взгляд на мир, его обитателей и события. Оправдание собственного взгляда на мир путем негибкого использования стереотипов также закладывает основу, внутри которой велика вероятность появления предубеждения и дискриминации.

ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ, ДИСКРИМИНАЦИЯ И «-ИЗМЫ»

Хотя этноцентризм и стереотипы являются нормальными и неизбежными следствиями повседневного психологического функционирования и приобщения к культуре общества, они часто формируют основу ограниченных и пагубных паттернов мышления о других людях в мире и подхода к ним. Эти процессы называют предубеждением, дискриминацией и множеством терминов, оканчивающихся на суффикс «-изм».

ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ

Предубеждением называют тенденцию заранее судить о других людях на основании их принадлежности к группе. То есть предубежденные люди мыслят о других людях, руководствуясь исключительно своими стереотипами. Термин предубеждение часто используют для описания тенденции мыслить о других в негативном ключе, основываясь на негативном стереотипе. Но подобно тому как стереотипы могут быть и позитивными и негативными, так и люди могут иметь и позитивные, и негативные предубеждения.

Истоки предубеждения

Хотя этноцентризм и стереотипы это нормальные и неизбежные следствия психологического функционирования, предубеждение не таково. Предубеждение проистекает единственно из неспособности индивида осознать недостатки своего этноцентрического и стереотипного мышления. Те индивиды, которые осознают, что они оперируют стереотипами, что их стереотипы могут быть или не быть точными и что стереотипы никогда не описывают всех членов той или иной группы, бывают предубеждены реже. Те же, кто не признает недостатков своего этноцентрического и стереотипного мышления и даже не осознает существования своего этноцентризма и стереотипов, скорее продемонстрируют предвзятое мышление в отношении себя и других.

Предубеждение проистекает единственно из неспособности индивида осознать недостатки своего этноцентрического и стереотипного мышления.

Компоненты предубеждений

Предубеждение может иметь два компонента: когнитивный (мышление) и аффективный (чувство). Стереотипы образуют основу когнитивного компонента предубеждения — свойственные человеку стереотипные представления, мнения и установки относительно других людей. Аффективный компонент составляют наши личные чувства по отношению к другим группам людей. Эти чувства могут включать в себя гнев, презрение, негодование или же сострадание, симпатию и близость. Хотя когнитивный и аффективный компоненты часто бывают связаны между собой, это совсем не обязательно, и они могут существовать у одного и того же человека независимо друг от друга. То есть человек может испытывать какие-то чувства по отношению к некоторой группе людей, но не быть способным определить стереотип, относящийся к ним; и у человека могут быть стереотипные представления о других, которые оторваны от его чувств.

ДИСКРИМИНАЦИЯ

Большинство специалистов в области социальных наук проводят грань между предубеждением и дискриминацией. Тогда как предубеждение предполагает стереотипные мысли и/или чувства по отношению к группам людей, дискриминацией обычно называют несправедливое обращение с другими людьми, основанное на их принадлежности к группе. То есть разница между предубеждением и дискриминацией — это разница между мышлением/чувством (предубеждение), с одной стороны, и действиями (дискриминация) — с другой.

Типы дискриминации

Подобно стереотипам и предубеждению, дискриминация может включать в себя как предпочтительное или позитивное обращение, так и пренебрежительное или негативное. Например, если человек придерживается позитивных стереотипов относительно группы людей и расположен в их пользу, он может совершать действия, которые фактически поддерживают или возвеличивают индивидуальных членов этой группы исключительно на основании их принадлежности к группе. Конечно, дискриминация зачастую бывает негативной, приводя к несправедливому, менее предпочтительному обращению с другими. Важный вопрос в определении дискриминации касается понятия справедливости и обращения, основанных на членстве в группе.

Связь предубеждений и дискриминации

Хотя предубеждение и дискриминация часто связаны между собой, это совсем не обязательно. Мер-тон (Меггоп, 1968) показал, как предубеждение и дискриминация могут быть связаны друг с другом в любом индивиде. Непредубежденные люди могут прибегать или не прибегать к дискриминации, а те, кто проводит дискриминацию, могут быть или не быть предубеждены.

Предубеждение и дискриминация — это процессы, которые происходят на индивидуальном уровне. Когда схожие процессы происходят на групповом или организационном уровне, их называют различными «-измами» и институциональной дискриминацией.

«-ИЗМЫ» И ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ ДИСКРИМИНАЦИЯ

Расизм, классизм и сексизм — вот лишь несколько примеров из множества предвзятых мыслей и чувств, которых большие группы людей могут таить по отношению к другим группам, основываясь на их биологических, социологических или психологических характеристиках. К конкретной используемой характеристике, как правило, присоединяется суффикс «-изм». Таким образом, расизм — это групповое предвзятое мышление, основанное на расе, классизм — предубеждение, основанное на социальном классе, а сексизм — предубеждение, основанное на половой принадлежности.

Хотя предубеждение может быть и позитивным, и негативным по своему содержанию, «-измы» обычно негативны и уничижительны, используясь для оправдания более низкого статуса характеризуемых людей. В то время как термин предубеждение описывает предпочтительные мысли и чувства, которых придерживается индивид, «-измы» используют для описания предубеждений, которых одна группа людей придерживается относительно другой. Как таковые они обычно составляют системы идей, представлений и мнений, присущих какой-то большой группе людей, и часто вплетаются в социальную и культурную «ткань» этой группы. Тем самым они составляют идеологию и, будучи таковой, могут передаваться из поколения в поколение во многом подобно тому, как передаются другие элементы культуры.

Институциональная дискриминация

Институциональная дискриминация — это дискриминация, которая имеет место на уровне большой группы, общества, организации или института. Это неравные или несправедливые модели поведения или предпочтительное отношение к людям со стороны большой группы или организации исключительно на основании принадлежности к группе. Данные паттерны могут быть или не быть сознательными и преднамеренными. В сводках новостей мы ежедневно встречаемся с сообщениями о подобной институциональной дискриминации, происходящей в системе образования, коммерческих и производственных организациях, правовой и судебной системах, профессиональном спорте.

Исследование Майо и Эссеса

Недавнее исследование, проведенное Майо и Эссесом, проливает свет на интересный аспект этой темы. Эти авторы изучили то, в какой степени информация о политике позитивных действий, например использования квот при приеме в учебные заведения, может способствовать отрицательным представлениям о людях, извлекающих пользу из такой политики. Они предложили участникам вымышленную редакционную статью, описывавшую незнакомую им группу в положительных тонах. В одних экспериментальных условиях статья указывала, что группа извлекла пользу из программы позитивных действий; в других условиях о подобной пользе не говорилось.

В том случае, когда были упомянуты позитивные действия, участники продемонстрировали менее благосклонное отношение к группе. Участники продемонстрировали менее благосклонное отношение даже к иммиграции этой группы и к иммиграции в целом. Эти данные показывают, что нам как психологам и сознательным гражданам мира необходимо собрать как можно больше данных о социальных и психологических последствиях программ и политики, связанных с упоминанием «-измов» или институциональной дискриминации, и стать полностью просвещенными и информированными в этих вопросах.

ИСТОЧНИКИ ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ И ФАКТОРЫ, ЕМУ СПОСОБСТВУЮЩИЕ

Соперничество

В течение многих лет специалисты в области социальных наук интересовались факторами, которые способствуют появлению и сохранению предубеждения и дискриминации. Самые распространенные теории включают в себя вопросы межгруппового конфликта и власти. В целом эти теории предполагают, что соперничество, которое не может не происходить между группами в любом обществе — в борьбе за власть, престиж, статус или материальные ценности, — вызывает предвзятые и дискриминационные мысли, чувства и действия среди тех, кто находится у власти («имущие»), и тех, кто ее лишен («неимущие»). Подобное предубеждение и дискриминация с обеих сторон, но особенно со стороны «имущих», может служить в качестве оправдания эксплуатации «неимущих».

Соперничество между группами — в борьбе за власть, престиж, статус или материальные ценности, — вызывает предвзятые и дискриминационные мысли, чувства и действия и среди тех, кто находится у власти («имущие»), и тех, кто ее лишен («неимущие»).

Так как предубеждение и дискриминация требуют идентифицирующей переменной или характеристики, к которой их можно привязать, в качестве такого маркера часто используют расу, этничность или социальный класс.

ЭВОЛЮЦИОННЫЙ ПОДХОД

Другая гипотеза, которая в последнее время привлекает к себе внимание, состоит в следующем: предубеждение и дискриминация — неизбежные результаты социальной биологии и эволюции. Этот довод предполагает, что чувства по отношению к этничности и расе являются логическим продолжением родственных чувств, т. е. предпочтения родных неродным. Родственные чувства биологически и эволюционно функциональны, повышая вероятность того, что чьи-то гены будут переданы будущим поколениям. Поскольку расовые и этнические группы можно рассматривать как продолжение родства, эти чувства могут предрасполагать людей к более благосклонному поведению по отношению к подобному родству. Если родственные чувства действительно переносятся на этничность и расу, то предубеждение и дискриминация могут на самом деле быть фундаментальными и неизбежными.

Социальные факторы

Называются также и другие факторы, способствующие появлению и сохранению предубеждения и дискриминации. Некоторые теории фокусируют внимание на социальных факторах, предполагая, что общество поощряет идеологическое предубеждение и институциональную дискриминацию с целью навязать более низкий статус некоторым группам. Этот более низкий статус, в свою очередь, подкрепляет идеологическое предубеждение и институциональную дискриминацию, которые сами еще больше подкрепляют этот статус.

Дети, растущие в таких обществах, будь они членами «низшей» или «высшей» группы, приобщаются к культуре, мысля, чувствуя и действуя в этом ключе, который становится частью их собственной операционной культуры, тем самым обеспечивая возобновление этого цикла эксплуатации.

Культурные факторы

Исследование Хэмпела и Крупна высвечивает значимость культурных факторов относительно других социальных и политических факторов при сохранении предвзятых стереотипов. Это исследование оценивало предвзятые установки у трех выборок участников: британцев в Англии; англоязычных южноафриканцев европейского происхождения и южноафриканцев европейского происхождения, говорящих на африкаанс. Оценивались установки по отношению к расовым меньшинствам в Англии (для британской выборки) и по отношению к народу банту в Южной Африке.

Результаты показали, что англоязычные южноафриканцы более похожи по своим установкам на британцев в Англии, чем на южноафриканцев, говорящих на африкаанс, несмотря на то что последняя группа живет в той же самой социальной и политической среде. Два более ранних исследования, в которых участвовали южноафриканские старшеклассники, также подтвердили сильную связь между приверженностью культурным нормам среди англоязычных южноафриканцев и предвзятыми установками, выходящую за рамки существования переменных личности, которые, как считается, способствуют предубеждению.

Аспекты личности и сохранение предубеждений

Другие теории фокусируют внимание на аспектах личности, которые способствуют формированию и сохранению предубеждения и дискриминации. Особенно примечательна работа, посвященная связи между авторитарной личностью и предубеждением. Эта работа показывает, что предвзятые мысли и чувства, а также дискриминационное поведение являются неотъемлемой частью авторитарных личностей, и что люди, обладающие подобной личностью, фактически нуждаются в предвзятых мыслях и чувствах, чтобы эффективно функционировать в своей жизни и в обществе.

Новые исследования показывают более точную связь между авторитаризмом и предубеждением. Веркюйтен и Хагендорн, к примеру, провели два исследования, в которых изучалось взаимодействие самокатегоризации, авторитарной личности, внутри-групповых стереотипов и предвзятых установок. Участников просили посмотреть на себя либо как на уникальных индивидов (условие личной идентичности), либо как на членов более крупной группы (условие национальной идентичности). Они также заполняли вопросник об авторитарной личности, приводили данные о своих стереотипах, относящихся к их собственной группе, и оценивали три разные внешние группы с точки зрения предвзятых установок. Результаты продемонстрировали, что авторитарная личность служила предвестником предвзятых установок, только когда участники фокусировали внимание на своей личной идентичности. Когда участники сосредоточивались на своей национальной идентичности, их внутригрупповые стереотипы служили указателем предвзятых установок, а индивидуальные различия на шкале авторитаризма — нет. Эти данные показывают, что аспекты личности могут быть значимыми, только когда предвзятая мысль соотносится с человеком как индивидом, а не как с членом более крупной группы.

Исследование Жанкар-Барона и Секарана

В последнее время исследователи начинают также изучать основы институционального расизма и дискриминации. К примеру, Жанкар-Барон и Секаран тестировали сотрудников национальной организации, в которой преобладали представители меньшинств. Участники предоставляли данные по воспринимаемому расизму в их организации, благоприятности рабочего климата, воспринимаемой дискриминации со стороны начальства, общей поддержке со стороны начальства, чистоте процедур и внушению определенных идей — степени, в которой ценности сотрудников сочетались с ценностями организации.

Результаты показали, что каждая из последних пяти переменных была значимым указателем институционального расизма. В частности, благоприятный климат негативно коррелировал с расизмом; т. е. более благоприятный климат был связан с пониженным восприятием институционального расизма. Воспринимаемая дискриминация со стороны начальства, напротив, позитивно коррелировала с институциональным расизмом.

Какие же из упомянутых выше факторов ответственны за предубеждение и дискриминацию, как на индивидуальном, так и на групповом уровне? Конечно, следует ответить: каждый из них — межгрупповые конфликты за власть, социобиология, социокультурная история, личность и др. Не существует какой-то одной причины предубеждения и дискриминации — вот почему они стали бедствием столь многих обществ в сегодняшнем мире и почему часто бывает так трудно разобраться в этих вопросах. Тем не менее важно пытаться это делать, особенно когда в оставшейся части этой книги мы продолжим выявлять различия в психологии и поведении, существующие по всему миру.

ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ И ДИСКРИМИНАЦИИ ПРИЗНАНИЕ СОБСТВЕННОГО ЭТНОЦЕНТРИЗМА И СТЕРЕОТИПНОГО МЫШЛЕНИЯ Хотя этноцентризм и стереотипы неизбежны, существует еще одно тонкое, но важное различие между ними и предубеждением с дискриминацией. Пересекают ли люди границу между предвзятым и непредвзятым мышлением, зависит, во-первых, от того, признают ли они собственный этноцентризм и стереотипные мысли. Человек, который не осознает этноцентрического базиса своего мировоззрения, вероятно, не сумеет признать, что возможно и другое мировоззрение. Аналогичным образом, люди, не осознающие стереотипных искажений своих мыслей, установок и мнений, не сумеют признать, что эти установки не способны точно описать всех тех, с кем они контактируют. Без признания своего этноцентризма и стереотипного мышления нельзя выработать эмпатию — научиться сопереживать позиции и мировоззрению другого человека. Аэмпатия, как мы увидим в конце этой книги, единственный ключ к подлинной межкультурной сенситивности.

Без признания своего этноцентризма и стереотипного мышления нельзя выработать эмпатию — научиться сопереживать позиции и мировоззрению другого человека.

Только те, кто понимает, что этноцентризм и стереотипные мысли — это нормальные и неизбежные психологические процессы, способны признать недостатки, свойственные этим процессам. Признание собственного этноцентризма делает возможным признание существования независимого и потенциально отличного этноцентризма у других. Точно так же признание стереотипных установок в собственном мышлении позволяет человеку признать недостатки и ошибочность стереотипов. Тем самым, первым важным шагом в отходе от предубеждения и дискриминации является повышение осознания этноцентризма и стереотипов, их неизбежности и присущих им недостатков.

УСИЛИЯ ПО УМЕНЬШЕНИЮ ПРЕДУБЕЖДЕННОСТИ

Поскольку предвзятые установки основаны на фиксированных и жестких стереотипах, методы отхода от предвзятого мышления обязательно включают в себя вмешательство на уровне этих стереотипов. Если первым шагом будет признание существования стереотипов, то следующим — признание присущих им недостатков.

1. Стереотипы основаны на интерпретациях, которые мы делаем исходя из своих культурных фильтров и среды или из информации, поступающей из внешних источников.

2. Стереотипы часто связаны с идентифицируемыми характеристиками.

3. Стереотипы представляют собой обобщения относительно какой-то группы людей.

Изучив каждый из этих трех пунктов, мы можем изыскать способы более гибкого использования стереотипов.

Наши интерпретации могут быть ошибочными, опираясь на ложную информацию

Наши стереотипы основаны на интерпретациях, которые мы делаем относительно скрытого содержания, психологических характеристик или личностных черт человека. Эти интерпретации основаны на выученных нами культурных правилах, которые применимы к нам самим, и делаются относительно поведения, наблюдаемого через наши культурные фильтры. В некоторых случаях стереотипы могут вообще не основываться на фактах, будучи просто сообщены нам другими людьми или подкреплены СМИ.

Другие люди могут совершать действия, которые мы интерпретируем как грубые или оскорбительные, рассматривая их через собственные культурные фильтры. На самом деле в этих действиях может не быть заложено ничего грубого и оскорбительного с точки зрения другого человека. Более того, наблюдаемое нами поведение может даже не быть тем, которое имеет место фактически, потому что наши культурные фильтры могли исказить наше восприятие этого поведения или потому что мы избирательно направляем внимание на отдельные части последовательности действий, а не на целое. Тем самым, может оказаться, что наше восприятие события и/или интерпретации лежащих в его основе причин неверны. При интеракции с представителями культуры, которая заметно отличается от нашей собственной, возможность ошибиться намного выше, чем при интеракции с носителем своей культуры.

С другой стороны, ваши интерпретации могут быть верны, несмотря на то что вы и другой человек происходите из различной культурной среды. Не исключено, что другой человек стремится быть грубым и нанести оскорбление. Возможно, вы действительно правы в своих восприятиях и интерпретациях — а может быть, и нет. Все дело в том, что мы, в сущности, этого не знаем. Нам лишь известно следующее: мы воспринимаем события и поступки и делаем интерпретации относительно этих событий и поступков, пользуясь своими культурными фильтрами и правилами. Мы можем не знать, полностью ли мы правы в своих восприятиях и интерпретациях (хотя бывают случаи, когда мы более уверены в своих интерпретациях, чем другие люди). Мы обычно считаем, что абсолютно, целиком правы, поскольку интерпретируем мир посредством собственных культурных фильтров. Но сам факт, что мы можем быть не правы, должен делать нас более гибкими в своих допущениях относительно других и их поведения. Когда мы ошибаемся в своих суждениях, цена этого может быть очень высокой, будь то в бизнесе, любви или повседневных отношениях.

Характеристики, которые мы идентифицируем, часто бывают неоправданно избирательны

Создавая стереотипы, мы обычно соотносим свои образы и впечатления с идентифицируемыми характеристиками какой-то группы людей. Нередко эти характеристики носят расовый или этнический характер; например, мы слышим, что афроамериканцы, азиаты или латиноамериканцы такие-то. Но раса и этничность не единственные типы видимых характеристик, для которых у нас имеются стереотипы. Существуют также стереотипы относительно других наблюдаемых, физических характеристик. Так, у нас на слуху стереотипы, относящиеся к блондинам или рыжеволосым. Иногда стереотипы формируются на основе других характеристик, которые идентифицируют какую-то группу людей, например юристов, гомосексуалистов или политиков.

Ограниченность стереотипов

Почему мы определяем свои стереотипы согласно характеристикам, которые идентифицируют группы? Ответ заключен в базовых психологических процессах, родственных формированию понятий и категоризации. Благодаря подобным категориям, нам легче подытожить обилие информации об окружающем нас мире. Действительно, невозможно отследить всю информацию о людях, с которыми мы контактируем. Один из простейших способов группировки или категоризации — воспользоваться наблюдаемыми физическими характеристиками. Так, легко сделать обобщения или создать стереотипы на основании расы, поскольку расовые различия, как правило, видимы и легко устанавливаются. Помимо расы также легко создать стереотипы, основанные на половой принадлежности, социальном классе или профессии. Так у нас возникают стереотипы относительно мужчин и женщин, богатых и бедных, юристов, врачей и многих других групп.

Этот аспект стереотипов высвечивает, насколько они ограничены. Важными элементами стереотипов являются не характеристики, которые мы видим, а аспекты человека, которого мы не можем наблюдать. Различие и многообразие обеспечивает, прежде всего, именно этот невидимый аспект людей. Действительно, различия в поведении вызывает именно культура как социопсихологиче-ский феномен, а не раса, пол, класс или профессия. Различия в поведении вызывают усвоенные паттерны поведения, ритуалы, ценности, установки и мнения. Ни раса, ни пол, ни класс, ни профессия сами по себе не способны вызвать подобные различия; культура же может и делает это. Другие авторы, пишущие об этнических и расовых отношениях, включая Стила, Тейлора, Сауэлла и Штейнберга, выражают ту же самую мысль в ином виде.

Обобщения, относящиеся к группе, могут не описывать каждого индивидуума внутри группы

Стереотипы — это обобщения, относящиеся к группе индивидов, которым присущи общие идентифицируемые характеристики. Оставив в стороне вопрос, верны ли эти обобщения, мы должны также осознать, что внутри любой группы имеются значительные индивидуальные различия. Например, слова, что афроамериканцы, азиаты или латиноамериканцы такие-то и такие-то, даже если это обобщение имеет определенную валидность, не означают, что все до одного афроамериканцы, азиаты или латиноамериканцы, которых вы встречаете, будут именно такими. Как и в случае любого другого аспекта культуры, должны быть индивидуальные различия в том, в какой степени любое описание культуры или группы людей относится к конкретным индивидам внутри этой группы. Некоторые люди действительно будут грубыми и готовыми нанести оскорбление; другие же будут вежливыми и почтительными. Одни окажутся ненадежными и неискренними; другие будут откровенными и заслуживающими полного доверия.

Стереотип, или любое утверждение о группе людей, — это в лучшем случае только суммарная тенденция группы в целом. (В худшем случае он отражает обобщение относительно группы людей, которое не основано на фактах и служит в качестве оправдания дискриминации.) Как и в случае любой суммы, должны быть люди, которым эта сумма соответствует, и те, кому она не соответствует. Хотя групповые тенденции могут существенно разниться, индивиды внутри этих групп могут различаться или быть во всем похожими в зависимости от их индивидуального положения внутри соответствующих групп.

Стереотип, или любое утверждение о группе людей, — это в лучшем случае только суммарная тенденция группы в целом. (В худшем случае он отражает обобщение относительно группы людей, которое не основано на фактах и служит в качестве оправдания дискриминации.)

Нам нужно поставить под сомнение основы групповых стереотипов и обобщения, стоящие за ними. Нам нужно признать индивидуальные различия внутри групп и тот факт, что ни один стереотип не может адекватно описать всех людей внутри определенной группы. Маловероятно, что стереотипы исчезнут. Человеческой природе свойственно вырабатывать руководящие принципы и пользоваться категориями и группами, чтобы сохранить обилие информации о людях, которую мы получаем в своей жизни. Мы не можем игнорировать стереотипы, но способны осознать их потенциальные опасности и использовать их более мудро. Стереотипы следует использовать в качестве руководящих принципов взаимодействия, а не как жесткие и негибкие описательные ярлыки людей. Нам необходимо признать стереотипы действительными или недействительными, а не использовать их с целью самооправдания. Только поняв основы стереотипов, мы можем начать процесс их более совершенного использования.

УСИЛИЯ ПО УМЕНЬШЕНИЮ ДИСКРИМИНАЦИИ

Один из наиболее важных аспектов процесса стереотипного мышления, который способствует дискриминации, это участие в нем эмоций. Как отмечалось ранее, к процессу стереотипного мышления часто оказываются подключенными негативные эмоции, поскольку последние являются вероятными следствиями несоответствий между реальностью и нашими ожиданиями, основанными на культуре. Как предполагает исследование, проведенное Форгасом и его коллегами, эти негативные эмоции могут окрашивать атрибуции, которые люди делают относительно подобных несоответствий и других людей, причастных к ним, и эти негативные атрибуции могут быть именно теми, которые связаны с долговременной памятью. Когда стереотипные установки кристаллизуются, подключение эмоций начинает влиять на этот процесс в меньшей степени (суждения прямого доступа), в то время как позитивные эмоции, которые имеют место благодаря соответствию между воспринимаемой реальностью и сохраняемыми стереотипами, подкрепляют эту систему.

Когда негативные эмоции по отношению к внешним группам и «самообслуживающие» эмоции подкрепляют стереотипные установки (предубеждение), они служат в качестве основных мотиваторов поведения и действия, тем самым формируя базис для дискриминации. Опять же, важное различие между предубеждением и дискриминацией состоит в том, что дискриминация предполагает внешние действия или поведение, направленные против членов внешних групп, тогда как предубеждение предполагает внутренние мысли или чувства. Когда негативные и самообслуживающие эмоции активизируются, вполне может статься, что люди, в силу своей природы, будут регрессировать в своем уровне критического и объективного мышления, возвращаясь к более примитивному когнитивному стилю. Понаблюдайте за маленькими детьми, которые голодны или разгневаны; стоит эмоциям их охватить, как их мышление возвращается к более примитивному уровню — феномен, известный как регрессия. Взрослые ведут себя также. Когда мы оскорблены или разгневаны, нам свойственно возвращаться к более примитивному образу мышления и демонстрировать такие поведенческие реакции, как грубые выпады против людей и несправедливое обращение с ними — короче говоря, предпринимать против других дискриминационные действия.

Контроль эмоций

Одним из наиболее важных способов приложения усилий по уменьшению дискриминации (в дополнение к признанию собственного этноцентризма и стереотипов и к критическому мышлению относительно недостатков этих стереотипов) является научение тому, как контролировать наши эмоции. Нам нужно овладеть способностью регулировать свои негативные эмоции, когда они возникают, а также свои позитивные, подкрепляющие эмоции, когда им брошен вызов. Только научившись регулировать подобные эмоциональные процессы, можем мы выполнять упражнения по критическому мышлению, изучая возможные искажения в наших мыслях, чувствах и действиях и корректируя их соответствующим образом. Без способности регулировать эмоции, подобные мыслительные процессы высшего порядка невозможны. Мы обсудим эти процессы более подробно в последней главе книги.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Одним из первых шагов по совершенствованию нашего понимания межгрупповых отношений является лучшее понимание нами культуры — особенно влияния культуры на базовые психологические процессы, а также формирование и сохранение этноцентризма и стереотипов. Однако совершенствование нашего понимания культуры и его влияний — только первый из множества шагов по этой дороге. Нам необходимо прозондировать собственную культуру, чтобы выяснить причины того, почему те или иные стереотипы продолжают существовать, и то, как их сохранение может идти на благо нашей культуре. Нам необходимо признать существование значительной индивидуальной вариабельности внутри групп и культур, а также недостатки своего культурного этноцентризма и недоброжелательных, ограниченных стереотипов. Признавая групповые и индивидуальные различия, вместо того чтобы их игнорировать, мы обретаем возможность общаться с людьми на общей платформе, вместо того чтобы судить заранее об их действиях, поведении и причинах посредством стереотипов, основанных исключительно на нашей или их платформе.

Изучение культуры показывает важность культурной среды, воспитания и наследия, а также их влияние на наше поведение. Признание вклада культуры в действия, поведение и причины, за ними стоящие, помогает нам понять, уважать и оценивать эти различия, когда мы наблюдаем их в реальной жизни.

Этот материал представлен в первой части книги, с тем чтобы познакомить вас с данными процессами, прежде чем вы займетесь последующими вопросами. Без сомнения, когда вы прочитаете остальную часть книги, то обнаружите много различий и сходств в мыслях, чувствах, действиях и поведении людей. Вы будете изучать этот материал, пользуясь своими этноцентрическими культурными фильтрами и линзами своих стереотипных установок. Можно надеяться, что благодаря материалу, представленному в этой главе, вы сумеете признать собственный этноцентризм и стереотипное мышление при изучении данного материала. Не менее важно вовремя спохватиться, если вы начнете пересекать границу, отделяющую этноцентризм и стереотипы от предубеждения или дискриминации. Можно также надеяться, что вы прибегнете к критическому мышлению относительно некоторых характеристик этих стереотипов и отрегулируете свои эмоциональные реакции.

Несколько исследований, проводившихся на протяжении ряда лет, высветили потенциальный вклад расширенного межкультурного опыта в уменьшение числа негибких этноцентрических установок, фиксированных стереотипов, предубеждения и дискриминации. Многие из этих исследований направляли внимание на межкультурный опыт, приобретенный благодаря путешествиям участников и их проживанию в иных культурах, нежели те, к которым они приобщились. В этом смысле, я надеюсь, что вы сможете подойти к остальному материалу в этой книге как к своего рода межкультурному путешествию в психологию людей из разных культурных сред. Можно рассчитывать, что этот опыт поможет вам повысить уровень своей межкультурной сенситивности.

А что делать, если мы стали жертвами предубеждения и дискриминации? Одно из первых средств противодействия, опирающееся на представленный в этой главе анализ, — увидеть недостатки и источники подобных мыслей, чувств и действий в других людях. К сожалению, чаще всего у нас мало средств борьбы с недостатками мыслей и действий других людей, так как люди меняются только тогда, когда хотят это сделать. Недавние исследования также высветили некоторые атрибутивные процессы, а также психологическое высвобождение как важные механизмы противодействия для членов негативно стереотипируемых групп.

Вопросы этой главы очень трудны из-за своей эмоциональной заряженности. Почти каждый, с кем вы разговариваете, имеет свое мнение, иногда твердое, об этих проблемах. Фактически, эти вопросы столь напряженные, что мы начинаем бояться вступать в то, что могло бы быть здоровой дискуссией, из-за опасения нанести обиду другим людям или обнаружить возможные «искажения» со своей стороны. Хотя на материал, представленный здесь, без сомнения, повлияли мои собственные взгляды, наиболее важный момент состоит в том, что это представление может послужить в качестве трамплина для здоровой дискуссии об этих очень трудных темах.

ГЛОССАРИЙ

Атрибуция — процесс, посредством которого мы делаем выводы о причинах поведения, как нашего собственного, так и других людей.

Аутостереотипы — стереотипы, относящиеся к своей (внутренней) группе.

Гетеростереотипы — стереотипы, относящиеся к чужой (внешней) группе.

Гибкий этноцентризм — этноцентризм, при котором люди могут научиться обуздывать, хотя бы на время, свой этноцентризм, восприятие реальности и реакции на нее, основанные на своих культурных фильтрах, и интерпретировать поведение других со своей точки зрения.

Дискриминация — несправедливое обращение с другими людьми, основанное на их принадлежности к группе.

Избирательное внимание — процесс, посредством которого мы фильтруем многие из стимулов, бомбардирующих наши органы чувств, тем самым получая более содержательный, ограниченный набор информации, который мы можем затем обработать.

Институциональная дискриминация — дискриминация, которая имеет место на уровне больших групп, общества, организации или института.

Категоризация — процесс, посредством которого группируются вместе психологические понятия.

Негибкий этноцентризм — этноцентризм, который характеризуется неспособностью выйти за рамки собственной точки зрения и посмотреть на поведение других с их точки зрения.

Оценка — процесс, посредством которого мы оцениваем релевантность стимулов с точки зрения того, насколько они значимы для нашей жизни.

Понятие — ментальная категория, которой мы пользуемся для классификации событий, объектов, ситуаций, поведения или даже людей согласно тому, что мы воспринимаем как общие свойства.

Предубеждение — тенденция заранее судить о других на основании их принадлежности к группе.

Семантическая память — особый вид долговременной памяти для правил, идей и общих понятий о мире, включая других людей; она обычно основывается на обобщениях или образах, связанных с событиями, опытом и усвоенными знаниями.

Стереотипы — наши обобщенные представления о группах людей, в частности об их основополагающих психологических характеристиках или чертах личности.

Этноцентризм — тенденция оценивать мир с помощью собственных культурных фильтров.

Кросс-культурное исследование

В этой главе рассматриваются специфические вопросы, касающиеся проведения кросс-культурного исследования. Способность читать и понимать кросс-культурные исследования является интегральной частью изучения связей между культурой и психологией. Это умение необходимо для понимания и оценки работ, представленных в книге. Оно потребуется вам и в дальнейшем для проведения своих собственных исследований и для оценки исследований других специалистов.

Важна не одна лишь способность читать и понимать кросс-культурное исследование; вам может потребоваться умение оценить его по достоинству. Чтобы быть активным потребителем научных данных, вам нужно осуществлять обзор исследований критичным (но справедливым и открытым) разумом и взглядом. Вам следует воспринимать информацию или заключения не потому, что преподаватель рассказал вам о них, и не потому, что вы вычитали их в некоем литературном источнике, абстрактном и, возможно, спорном. Вместо того вам нужно научиться пользоваться прямым доступом к литературе, узнавать все об исследовании от теоретических рамок и гипотез через методы сбора и обработки данных до интерпретации результатов, и принимать собственное решение о том, считаете ли вы эти результаты валидными и надежными. Вам требуются критерии для выведения таких суждений, и вам нужно знать, какие вопросы следует ставить, изучая какое-либо исследование.

Эта глава представляет собой набор актуальных вопросов и критериев. Вооружившись ими, вы сможете читать и изучать кросс-культурные исследования критически и систематично. Если некоторые из вас собираются проводить свои собственные исследования, эти же вопросы и критерии могут послужить руководством к работе, чтобы вы могли быть уверены, что ваши исследования дадут валидную и надежную информацию.

В первую очередь я рассмотрю место исследований в получении знаний в области психологии, а также их важность, опишу нашу роль как потребителей результатов исследований и кратко обрисую различные виды исследовательских подходов в психологии. Далее будет представлен краткий обзор типов вопросов и решений, с которыми встречаются многие ученые по ходу проведения исследований проверки гипотез. Затем я в деталях рассмотрю специфические вопросы, связанные с кросс-культурными исследованиями, от теории до интерпретации результатов. Наконец, я обеспечу вас планом, которым вы сможете пользоваться для собственного систематического обзора исследований.

ПРИРОДА ИСТИННОСТИ в психологии И ВАЖНОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЙ

ВАЛИДНОСТЬ, НАДЕЖНОСТЬ И ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ

Как мы говорили в главе 1, психология — это отрасль знаний, опирающаяся на исследования для проверки теорий и порождения знаний. Кросс-культурные психологи, занимающиеся получением сведений о культурных различиях и влиянии их на поведение людей, в этом отношении не отличаются от других ученых. Исследование — основной способ получения достоверных сведений о мире.

Валидность и надежность

Истинность и нормы в психологии появились не просто так. Ученые делают заключение об истинности исследования лишь после того, как результаты исследований пройдут проверку на многочисленные наборы критериев валидности и надежности. Валидность означает степень, в которой открытие, система мер или статистическая величина точна или выражает то, что предназначена выражать. Надежность означает степень, в которой открытие, система мер или статистическая величина является постоянной. Если обнаруженные факты не надежны и не валидны, они не причисляются к достоверным.

Этот набор критериев, которым должны отвечать полученные результаты, относится ко всем исследованиям. Как мы обсудим далее, любое исследование разработано со специальным замыслом, и его методы подобраны так, чтобы достичь определенных целей. Методы, используемые для сбора и обработки данных, сами должны отвечать специфическим критериям валидности и надежности, чтобы данные, полученные в ходе исследования, были приняты научным обществом.

Воспроизводимость

Второй набор критериев, которым должны отвечать данные, относится к множественным исследованиям на одну и ту же тему. Не имеет значения, насколько хорошо проведено единичное исследование, большинство ученых и специалистов не примут его результаты как достоверные или принципиальные, поскольку каждое исследование поведения человека проводится в определенных условиях или в научных рамках, которые ограничивают полученные результаты. Ученым необходима робастность — сила и устойчивость — данных, несмотря на различие методов, используемых для их получения.

Чтобы результаты, исследования поведения человека были признаны истинными, фактически одно и то же исследование требуется провести неоднократно, с различными участниками, в различных условиях, с использованием различных параметров.

Тот принцип, что полученные в результате исследования данные могут быть ограничены его параметрами и условиями, относится ко всем областям психологии. Само существование многочисленных систем измерений для сходных конструкций (например, самооценка, интеллект, личность) предполагает возможность того, что различие методов может повлечь за собой различие полученных данных. Даже статистические процедуры, используемые для анализа данных в рамках исследования, входят в число параметров и условий результата, и результаты могут измениться при изменении этих процедур.

В одном исследовании взаимоотношений между экспрессивным поведением и аффективным переживанием Раш провел эксперимент, поместив добровольцев в три ситуации с употреблением алкоголя и показывая им слайды с карикатурами или мультфильмы. Были задействованы пять различных аналитических процедур, некоторые из них были направлены на анализ данных от субъекта (анализ данных от каждого участника), а другие — на межличностные отношения (отношения между участниками группы). Результаты, полученные с использованием этих методов, отличались друг от друга, и анализ данных от субъекта дал больше признаков связи между экспрессивными действиями и субъективным опытом.

Таким образом, чтобы результаты исследования поведения человека были признаны истинными, фактически одно и то же исследование требуется провести неоднократно, с различными участниками, в различных условиях, с использованием различных параметров. Если исследователь получает тот же результат, несмотря на изменение нескольких параметров исследования, мы можем сказать, что результаты являются надежными — это значит, что они последовательно повторяются во всех экспериментах. Эти эксперименты могут быть проведены тем же исследователем или исследовательской командой, или иными, независимыми исследователями. В любом случае, когда результаты получаются теми же или практически теми же, мы называем неоднократно получаемое открытие воспроизводимым. Лишь тогда, когда полученные данные воспроизведены, студенты и ученые признают, что эти данные несут информацию о поведении человека. Воспроизведенные данные составляют научную и академическую основу «истин». Следовательно, истинность непосредственно зависит от того, как было проведено исследование.

РАЗЛИЧНЫЕ ВИДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ В ПСИХОЛОГИИ

Психологи используют многие виды исследования, различающиеся по подходам и по вопросам, на которые они отвечают. Например, изучение конкретного случая является парадигмой, зачастую используемой в клинических исследованиях, определяющих эффективность терапевтического вмешательства в жизнь определенных людей. Биографическое исследование также обычно занимается изучением определенных людей, зачастую — скончавшихся; в него входят изучение письменных документов, оставленных человеком, или относящихся к нему, беседы с другими людьми, знавшими его, и тому подобное. На другом конце спектра — опрос, который дает возможность узнать у больших групп людей их мнения, убеждения, отношения, касающиеся товаров, кандидатов на политические посты, или широкого круга других вопросов.

Исследования проверки гипотезы

В противоположность этим подходам существует целая ветвь исследований, основанных на проверке гипотезы. Исследования, основанные на этом подходе, направлены на 1) проверку гипотезы, имеющей теоретическую основу, и 2) генерализацию выводов, полученных в результате исследования, на более широкий круг населения. Исследования проверки гипотезы бывают двух видов: те, которые пытаются показать существование взаимосвязи в наборе переменных, и те, которые пытаются выявить причинно-следственные отношения между переменными. Эти два типа исследований не одинаковы, поскольку одна лишь демонстрация корреляции между переменными (например, потребление мороженого и количество смертей от утопления) не обязательно подразумевает, что одно вызывает другое.

На самом деле эту взаимосвязь могут объяснить иные переменные (например, с приходом лета становится теплее, вследствие чего люди едят больше мороженого, а также чаще купаются, что приводит к увеличению количества смертей от утопления).

Сравнительная ценность методов

Хотя имеются разные мнения о ценности различных исследовательских методов, по моему собственному убеждению, все методы имеют одинаковую ценность. Они используют различную методологию, поскольку дают ответ на разные вопросы, касающиеся разных групп людей. Тем не менее они все похожи в том отношении, что являются эмпирическими, т. е. используют методы и процедуры, удовлетворяющие определенные научные стандарты валидности и надежности. Хотя многие люди приравнивают эмпирические исследования к количественным — включающим числа — я считаю, что качественные исследования также могут быть эмпирическими. Важно, использовали ли исследователи методы и процедуры, отвечающие некоторым критериям валидности и надежности.

Каждый подход имеет свои преимущества и недостатки. В целом изучение конкретных случаев и биографическое исследование дают богатую и сложную информацию об интересующих переменных и о жизни изучаемых людей, чего не хватает исследованию проверки гипотезы. С другой стороны, преимущество исследования проверки гипотезы состоит в возможности контролировать посторонние факторы, выделять взаимосвязи между переменными, а также в возможности генерализации на большую группу населения, чего нет у исследования конкретного случая или у биографического исследования.

Большая часть исследований в психологии вообще, и в кросс-культурной психологии в частности, принадлежит к виду исследований проверки гипотезы. В следующем разделе я вкратце опишу, как проводятся подобные исследования, остановившись на сознательных и неосознаваемых решениях, которые принимают исследователи при их разработке.

ПАРАМЕТРЫ И УСЛОВИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОВЕРКИ ГИПОТЕЗЫ

Все исследования проверки гипотезы проводятся в определенных условиях или в определенных параметрах исследования. Это ограничение существует постольку, поскольку невозможно охватить все возможное поведение всех людей в одном исследовании. Таким образом, исследователи вынуждены сужать фокус своего исследования и контролировать посторонние переменные. Подобного рода решения создают условия и параметры исследования, которые, в свою очередь, утверждают его ограничения. Это значит, что параметры и ограничения исследования ограничивают получаемое в ходе его знание.

Если вы спросите исследователей о решениях, которые принимали они, проводя исследования, многие окажутся не осведомлены даже о числе своих решений, поскольку зачастую они являются автоматическими или производимыми по привычке («как обычно это делается» или «как в другом исследовании»). В сущности, психологические исследования и исследователи-психологи имеют собственную культуру. Набирая больший опыт в проведении исследований, особенно в размышлениях о том, как проводить их, люди лучше осознают принимаемые решения. Этот раздел опишет некоторые, но далеко не все, из них.

Если вы спросите исследователей о решениях, которые принимали они, проводя исследования, многие окажутся не осведомлены даже о числе своих решений, поскольку зачастую они являются автоматическими или производимыми по привычке («как обычно это делается» или «как в другом исследовании»).

РЕШЕНИЯ О ПРОВЕРКЕ ТЕОРИИ ИЛИ ГИПОТЕЗЫ

Исследования проверки гипотезы производятся для проверки определенной гипотезы и отвечают на определенные вопросы. Эти гипотезы, в свою очередь, извлекаются из психологических теорий, или моделей поведения. Одним из первых решений, которое принимает специалист, взявшийся за исследование: к какой теории он обращается и какую гипотезу хочет проверить. Например, исследователь может выдвинуть гипотезу, что мальчики в начальной школе лучше, чем девочки, справляются с определенным типом задач, или же гипотезу, что число людей в каком-то регионе (плотность населения) связано с определенными проблемами со здоровьем. Эти гипотезы могут опираться на теории, сформулированные теми же или другими исследователями, — предположим, например, что практика дифференциальной социализации мальчиков и девочек ведет к различным академическим склонностям в школе, или что заболеваемость это функция от числа людей, с которыми контактирует человек.

В общем, исследователи в первую очередь формулируют вопрос, на который хотят найти ответ, а затем разрабатывают исследование, чтобы ответить на него. И наоборот, каждое исследование, по самой своей природе, отвечает на какой-то вопрос. Даже если вы не знаете, с какого вопроса начал исследователь, вы должны быть способны догадаться, каков был этот вопрос, исходя из того, какие действия предприняты в исследовании. Иногда тот вопрос, с которого начинает исследователь, на самом деле не прорабатывается проведенным исследованием. Исследователи могут считать (и рассказывать вам об этом во введении), что их работа отвечает на определенный вопрос или проверяет определенную гипотезу, но более тщательное рассмотрение их методов может выявить, что накопленные данные не совсем точно отвечают предложенным вопросу или гипотезе.

Вопросы, поднятые в исследовании, и его гипотезы должны быть тесно связаны между собой, но иногда эта взаимосвязь не так прочна, как нам хотелось бы. Тем не менее в любом случае исследователи ставят некоторые вопросы, на которые они желают дать ответ. Каковы эти вопросы — вот первое решение, которое принимает исследователь.

РЕШЕНИЯ, СВЯЗАННЫЕ С МЕТОДОЛОГИЕЙ

Среди множества решений, которые должны быть приняты касательно методологии, можно выделить решения, связанные с выбором основного подхода, с выбором участников, определением переменных и выработкой процедур исследования.

Выбор исследовательской парадигмы

Когда исследователи принимают решение, на какой вопрос они желают ответить, им требуется выбрать основной исследовательский подход или исследовательскую парадигму. В психологии используются следующие парадигмы: изучение случаев, лонгитюдный метод, эксперимент, корреляционный анализ и квази-эксперимент.

Исследования в области здравоохранения могут использовать эпидемиологический подход для выявления причин и природы различных заболеваний, а также их исходов. Социологическое исследование может использовать социальные маркеры, чтобы обрисовать социальные изменения и их влияние на людей. Антропология может прибегать к глубокому изучению отдельных культур, когда сами исследователи внедряются в культуру и стараются узнать о ней все (этнографическое исследование). Исследование в области бизнеса и экономики может изучать объем индустрии и ее виды или рассматривать изменения в валовой национальной продукции или другие показатели экономики страны.

Имея такое множество исследовательских парадигм, исследователи должны выбрать такую, которая будет наиболее подходящей для ответа на интересующий их вопрос. Зачастую исследователи не слишком задумываются над выбором подхода, поскольку определенные парадигмы традиционно связаны с определенными вопросами. Тем не менее подход, используемый в проведении конкретного исследования, это решение, принятое исследователем сознательно или по традиции. Это решение, в свою очередь, устанавливает определенные условия и ограничения исследования и информации, получаемой в ходе его. Принятый основной исследовательский подход определяет природу данных, получаемых в результате его методов. Природа этих данных, в свою очередь, влияет на то, в каком виде будут представлены результаты, и на интерпретацию и понимание явления, рассматриваемого данным исследованием.

Единицы анализа

В большинстве психологических исследований, посвященных поведению человека, основной единицей анализа является человек (обычно называемый субъектом или участником). Но разные исследовательские парадигмы используют разные единицы анализа. Международные эпидемиологические исследования порой, например, берут за единицу анализа страну. Отрасли промышленности могут стать единицами анализа в исследовании влияния компаний разного типа на экономику страны. Многие исследования в сфере образования берут за единицу анализа школьный класс. Определение единицы анализа налагает дальнейшие условия на природу данных, получаемых в ходе исследования.

Выборки

Предположим, что единицей анализа выбран человек, как в большинстве психологических исследований. Совершенно очевидно, что невозможно изучать всех людей, к которым нам хотелось бы применить наши открытия и принципы поведения. Таким образом, исследователь должен решить, как ограничить единицы анализа в исследовании контролируемым и реалистическим числом, и как набрать их. Конечная группа единиц, входящих в исследование, обычно называется выборкой, а процедуры, которые используют исследователи, набирая свою выборку, — составлением выборки.

Ограниченность выборок

Для большинства исследований требуется принятие нескольких решений, а не одного для достижения такого количества единиц, с которым молено работать. Например, исследователь может поставить своей целью изучение человеческого поведения. Конечно, невозможно изучить всех людей в мире. Таким образом, американский исследователь может принять решение ограничить свою выборку студентами университетов США, поскольку те наиболее доступны для исследователей, многие из которых проживают на территории университетов, получают от университетов поддержку или работают в них. Но даже в этом случае американский исследователь не может охватить студентов всех университетов США в одном исследовании. Исследователи-психологи часто принимают решение изучать студентов-слушателей вводных курсов психологии в их университете, по той простой причине, что могут предлагать участие в исследовании как альтернативу зачету по своей дисциплине.

Однако лишь небольшое число слушателей курса в какое-то определенное время согласятся стать участниками исследования. Получается, то, что было вопросом, касающимся многих, если не всех людей в мире, превратилось в вопрос для небольшой, специальным образом отобранной выборки, очень ограниченной по своему составу. Большинство исследований, связанных с поведением человека, должны включать в себя подобные виды ограничивающих решений, независимо от избранной единицы анализа. Такие решения, в свою очередь, ставят условия и ограничения получаемой информации и ее окончательной интерпретации.

Определение переменных

В дополнение к решениям насчет выборки исследователи принимают решения, касающиеся измерения интересующих их переменных. Способ, которым исследователи решают измерять что-либо, в конечном счете связан с тем, как они концептуально определяют его. Способ, которым определена переменная, предписывает способ ее измерения. Метод измерения, в свою очередь, ставит ограничения природе информации, получаемой через измерение подобного типа. И наоборот, каждый метод измерения по умолчанию определяет характер измеряемого явления. Это значит, что вы, даже не зная, как исследователь концептуально определяет предмет или явление, должны быть способны вывести это определение из способа, которым оно измеряется. Например, в последние годы исследователи интеллекта расширили свое концептуальное определение, включив в него музыкальные, художественные и другие креативные способности, а также физические, спортивные способности. Изменения в концептуальном определении влекут изменения способов измерения этих аспектов интеллекта.

Операционализация

То, как исследователи концептуально определяют переменную (такую, как интеллект), отражает их понимание этой переменной теоретически и предполагает определенный способ измерения этой переменной. Этот процесс продвижения от концепции к измерению известен как операционализация.

Например, исследователи интеллекта должны дать концептуальное определение тому, что они считают интеллектом. Для примера, в прошлом большинство американских психологов, изучавших интеллект, считали, что интеллект состоит в основном из когнитивных навыков, связанных с вербальными, аналитическими способностями и способностями к решению проблем. Эти исследователи использовали для измерения интеллекта такие методы, как Шкала Интеллекта Векслерадля взрослых (WAIS). В WAIS входят всего 11 различных типов тестов: вербальные, т. е. определение словарного запаса и эрудиции, аналитические — сбор разрезной картинки, и тест, в котором субъект располагает отдельные картинки в таком порядке, чтобы они складывались в историю.

Валидизация

Вопросы валидности и надежности имеют особенную важность для операционализации переменных. Исследователи должны использовать методы измерения, валидность и надежность которых для измерения интересующей их переменной доказана. Зачастую требуется много лет усилий и многие исследования лишь для демонстрации валидности и надежности психологического измерения до того, как становится возможным использование его с уверенностью в исследованиях проверки гипотезы. Многие исследователи тратят большую часть своей жизни, валидизируя методы, чтобы их могли использовать и другие. Валидизация включает исследования, показывающие связь этого метода измерения с прочими аналогичными методами измерения данной конструкции, отсутствие связи с несходными методами измерения; указывающие, как он предсказывает другие конструкции, которые должен предсказывать, и то, насколько сохраняются его результаты, полученные от одних и тех же людей, с ходом времени.

Многие исследователи тратят большую часть своей жизни, валидизируя методы, чтобы их могли использовать и другие.

Специфические задания, опросники и инструменты (подобные WAIS), используемые для измерения переменной, налагают дальнейшие условия и ограничения на характер приобретенной благодаря им информации. Данные, полученные посредством таких методов измерения, можно получить только в результате применения этих методов; другие методы могут дать другие результаты.

Окружение, среда и процедуры

Все исследования проводятся в определенном окружении и в определенной среде, и эти факторы становятся дополнительными условиями исследования. Например, многие исследования в психологии проходят в лабораторной среде. Участники могут получить приглашение в специально разработанную лабораторию или экспериментальную комнату, где экспериментатор излагает цели и процедуры эксперимента. Участники могут смотреть на движущиеся картинки на экране, общаться с компьютером или выполнять задание, но эта среда определяет параметры окружения, в которых собираются данные.

Многие исследования поведения человека основаны на наблюдении; это значит, что проводящие их экспериментаторы фиксируют наблюдения определенных типов поведения в конкретной среде. Эта средой может быть студенческий культурный центр, дом, деревня, универмаг — что угодно. Где бы ни проводилось исследование, среда определяет условия окружения, в которых проходит исследование, и эти условия становятся параметром и ограничением получаемых данных.

Кроме того, исследователи принимают решения о том, какие инструкции дать участникам исследования, в какое время дня проводить эксперимент, какие книги просмотреть, чтобы найти исторические или архивные данные, и т. д. Все эти решения, независимо от вида исследования или единицы анализа, обусловливают дальнейшие условия исследования. О многих решениях о среде, окружении и процедурах исследователи почти не задумываются, и еще меньше думают о них те, кто потребляет результаты исследования. Тем не менее эти решения определяют условия и ограничения, в которых извлекаются данных и формируется знание.

РЕШЕНИЯ ОБ АНАЛИЗЕ ДАННЫХ И ИЗЛОЖЕНИИ РЕЗУЛЬТАТОВ

Произведя исследование и собрав данные, исследователи должны проанализировать эти данные. Основное решение о том, как производить анализ данных, должно быть принято одновременно с первоначальным планом исследования и его методами, а не после сбора данных.

Статистическая обработка

Как правило, необходимость произвести действия с количественными данными в психологическом исследовании приводит в сферу статистики. Статистика используется для обработки данных, благодаря которой можно извлечь из них некоторое значение. Простой подсчет случаев проявления определенного поведения уже является статистической обработкой, так же как и нахождение среднего числа возникновения реакции.

В некоторых исследованиях статистическая обработка может быть довольно сложной, включающей многоступенчатый процесс с результатами различного вида. В исследовательской литературе в изобилии встречаются термины дисперсионный анализ, дискриминантный анализ, множественная регрессия и корреляция. Но независимо от названия и сложности статистических методов, у всех них одна цель: преобразовывать данные, полученные в ходе эксперимента, во что-то, из чего исследователи могут извлечь некоторый смысл.

Выбор статистических методов Исследователи могут проводить анализ полученных данных разными способами. Наиболее распространенные статистические методы, используемые в исследованиях проверки гипотез, можно разбить на два основных типа. Описательные статистические методы суммируют или описывают данные. Примерами описательных методов статистики являются средние значения, стандартное отклонение и плотность распределения. Логические методы статистики позволяют исследователям выводить заключения о возможном существовании различий между группами или условиями, или связи между переменными, в большей популяции. Примером логических методов статистики может служить дисперсионный анализ, Х-квадрат и коэффициент корреляции.

Методы анализа и представление данных

Кроме выбора подходящего статистического метода исследователи принимают решения, как они желают производить обработку данных. Например, они могут разрабатывать различные способы разбивки массивов своих данных — используя все данные или же только часть их. Они могут выбирать способы преобразования данных, например использование разностных оценок вместо сырых, или осуществление математической обработки сырых оценок. Они могут даже принять решение не использовать никаких статистических методов и основывать свои выводы полностью на собственных умозаключениях, построенных на данных. Определенные методы анализа данных ведут к определенному представлению этих данных. Это представление, в свою очередь, влияет на то, какой смысл извлекут из данных исследователи и потребители исследования. Поскольку методы анализа данных влияют на представление данных, они определяют дополнительные условия или ограничения исследования.

РЕШЕНИЯ ОБ ИНТЕРПРЕТАЦИИ РЕЗУЛЬТАТОВ

В любом исследовании, будь оно психологическим, социологическим или антропологическим, исследователи должны вывести заключения на основе своих данных и результатов. Поскольку исследование проверки гипотезы разрабатывается для проверки специфической гипотезы, образованной в русле определенной теории, заключения должны касаться валидности гипотезы и значения этой валидности для теории, в которой была образована данная гипотеза.

Факторы, влияющие на интерпретацию

Хотя интерпретации, выводимые исследователем, зависят от характера полученных результатов, на них также влияет множество других факторов, среди которых ранее полученные результаты, отсутствие результатов, первоисточники и методологические ограничения. Другими заслуживающими упоминания факторами являются квалификация самого исследователя и его воспитание, а также его особенные теоретические предубеждения и пристрастия. Эти условия формируют очередные ограничения результатов исследования.

Любое из множества решений, принимаемых исследователями по ходу разработки своего исследования, устанавливает условия и параметры эксперимента; эти условия и параметры, в свою очередь, выступают в качестве ограничений результатов. Поскольку результат ограничен условиями, в которых он был получен, возможность его генерализации на большую популяцию может быть выявлена лишь при воспроизведении его во множественных экспериментах.

При том что эти параметры и ограничения важны для всех типов исследования, кросс-культурное исследование добавляет к ним множество специфических проблем и вопросов. Следующий раздел, построенный на информации, представленной здесь, опишет некоторые из этих вопросов.

СПЕЦИФИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ, СВЯЗАННЫЕ С КРОСС-КУЛЬТУРНЫМ ИССЛЕДОВАНИЕМ

НЕОБХОДИМОСТЬ РАВНОЦЕННОСТИ

Проведение исследования в различных культурах и сравнение результатов, полученных в одной культуре, с результатами, полученными в другой, требует разрешения ряда специальных вопросов. Насколько важно информированному и критичному читателю понимать некоторые основные вопросы, относящиеся ко всем типам исследования, настолько же важно потребителям кросс-культурного исследования иметь некоторое представление о специальных вопросах, затрагивающих кросс-культурное исследование.

Концепция равноценности

Первой концепцией, имеющей решающее значение в проведении и для оценивания исследования, является равноценность. Равноценность в кросс-культурном исследовании может быть определена как состояние или условия схожести в концептуальном значении и в эмпирическом методе между культурами, что дает возможность сравнивать эти культуры. В буквальном значении, если любой аспект кросс-культурного исследования не совсем равноценен по значению или методу в сравниваемых культурах, сравнение теряет свое значение.

Недостаток равноценности в кросс-культурном исследовании создает известную ситуацию сравнения яблок с апельсинами. Результаты сравнения культур лишь тогда будут нести смысл, если теоретические рамки и гипотезы в этих культурах будут равноценны, равно как и способы сбора данных, управления и анализа. Яблоки в одной культуре можно сравнивать в другой культуре только с яблоками.

Вопрос равноценности относится к каждому из отдельных аспектов проведения исследования, описанных в предыдущем разделе. Человек, внимательно изучающий методологию кросс-культурного исследования, обнаружит, что многие из «специфических» вопросов в кросс-культурном исследовании наделе всего лишь расширение вопросов, относящихся ко всем типам исследования, как, например, концепция равноценности концепции и метода, валидность и надежность измерений являются одинаковыми для всех типов исследования. Однако некоторые вопросы относятся исключительно к проведению исследования в различных культурах и странах — в их числе вопрос о возможности сравнения языка и о переводе, а также вопрос о возможности существования культурных наборов реакций в данных. Этот раздел познакомит вас с подобными вопросами, чтобы лучше подготовить вас к самостоятельному чтению, пониманию и оценке кросс-культурного исследования.

Если любой аспект кросс-культурного исследования не совсем равноценен по значению или методу в сравниваемых культурах, сравнение теряет свое значение.

ХАРАКТЕР ТЕОРИИ И ПРОВЕРЯЕМЫХ ГИПОТЕЗ

Как было замечено выше, исследователи принимают решение о проверке той или иной гипотезы, основываясь на некоторой теоретической модели. Но особенно важно при проведении кросс-культурных работ осознавать, что теории выдвигаются людьми и поэтому ограничены культурной основой, к которой принадлежит их создатель, и испытывают на себе ее влияние. То, что мы думаем о людях, межличностных отношениях, основах характера человека, о роке, удаче, сверхъестественных силах и т. д. — имеет отпечаток нашей культуры. Таким образом, когда психологи создают теории человеческого поведения, важно помнить, что сами по себе основы той культуры, к которой принадлежат они, ограничивают эти теории.

Влияние культуры на теории поведения

На самом деле довольно интересно попытаться понять, как наша собственная культура и наш опыт влияют на наши теории поведения. Например, некоторые утверждают, что мышление людей с докторской степенью, обучавшихся проводить исследования в США или в Европе, может быть ограничено чувством «логического детерминизма» и «рациональности», которое присуще формальным и систематичным образовательным системам. Другие считают, что мы привыкли излагать теории поведения в двухмерном пространстве, на плоскости бумаги, а этот носитель информации влияет на наше восприятие людей и психологии. И можно спорить, что другие люди, не сталкивавшиеся с подобной образовательной системой или не вжимавшие свои представления о мире в двухмерное пространство, могут думать совсем не таким образом. Если это действительно так, то встает вопрос: может ли вообще теория, созданная в рамках западной культуры, нести то же значение для людей, принадлежащих другой культуре? Если теория теряет свое значение, тогда она не является равноценной.

Когда психологи создают теории человеческого поведения, важно помнить, что сами по себе основы той культуры, к которой принадлежат они, ограничивают эти теории.

Подобным образом, исследователи, формулирующие задачи исследования и специфические гипотезы, являются детьми своей культуры и имеют собственные пристрастия и предубеждения. Хороши они или плохи, верны или неверны, сознательны или подсознательны, эти пристрастия и предубеждения влияют на нашу оценку важности вопроса и, следовательно, на то, какие вопросы мы поставим в кросс-культурном исследовании.

Равноценность и неравноценность гипотез

Будет ли гипотеза, проверку которой мы считаем важной, настолько же важна или значима для человека другой культуры? Для примера предположим, что исследователи хотят выявить культурные различия в скорости решения людьми головоломок типа «лабиринт», представляемых им на мониторе компьютера. Будет интересно и уместно провести исследование такого типа в США, Гонконге и во Франции и сравнить результаты участников из этих стран. Но это исследование будет не столь уместно в случае с дописьменными культурами, к одной из которых принадлежат, например, туземцы Новой Гвинеи. Если попросить людей из подобной культуры принять участие в таком исследовании, они могут побояться подойти к хитроумной штуковине (компьютеру).

Или предположите, что исследователи решили изучать культурные различия с позиции умения разрешать проблемные ситуации в Соединенных Штатах и среди африканских племен. Одним из возможных методов будет предоставление испытуемым из обеих культур устройства, которым нужно манипулировать определенным образом, чтобы получить награду — например, деньги. Американцы, скорее всего, будут способны понять условия этой задачи и успешно справиться с ней. Однако люди из африканского племени, вероятно, сочтут такую задачу совершенно бессмысленной, устройство — устрашающим, а деньги — не заслуживающими внимания! Напротив, если предлагаемой задачей будет выслеживание зверя по запаху и следам, африканцы вполне могут принять ее. Но представьте себе американцев, выполняющих эту задачу!

Резюме

Поскольку любое исследование проверки гипотезы рассматривает гипотезы, рожденные в русле теорий, ограниченных культурой, основной заботой кросс-культурного исследования является проверка равноценности значения общей теоретической базы, а также значимости и важности выдвинутых специфических гипотез. Если этой равноценности для культур, участвующих в исследовании, нет, тогда полученные в них данные не поддаются сравнению, поскольку означают разные вещи. Однако если теоретическая база и гипотезы равноценны для культур, то исследование, в котором принимают участие эти культуры, может быть уместным и имеющим научное значение.

ПРОБЛЕМЫ МЕТОДОЛОГИИ КРОСС-КУЛЬТУРНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

В числе множества методологических проблем кросс-культурного исследования можно указать относящиеся к виду исследования, определению культуры, составлению выборки, определению переменных, языковым барьерам и исследовательским процедурам. ВИД ИССЛЕДОВАНИЯ

Сравнение культур

Наиболее распространенным видом кросс-культурного исследования проверки гипотезы является сравнение двух или более культур по какой-то интересующей психологической переменной. Такие исследования в основном ищут различия по этой переменной между культурами, участвующими в эксперименте, причем зачастую выдвигается гипотеза, что одна культура наберет больше баллов по этой переменной, чем другая. Хотя подобные исследования лишь показывают существование различий между культурами, они важны для психологической литературы, потому что испытывают установленные ограничения знания, полученного в основном направлении психологических разработок; а также помогают расширить наше теоретическое и концептуальное мышление.

Причины возникновения различий

Другой вид кросс-культурного исследования проверки гипотезы устанавливает причину возникновения культурных различий. Эти исследования не только ищут различия между культурами по избранным переменным, но и проводят измерения других переменных, которые, по их мнению, могут быть связаны с установленными различиями. Такие типы исследования можно сравнить с очисткой луковицы — слой за слоем, пока не останется ничего. Культура рассматривается при этом следующим образом.

В нашем подходе культура является общим названием, словом, объединяющим все виды различий поведения между культурными группами, но само по себе это слово не несет никакой объяснительной ценности. Описание межгрупповых различий в поведении, например в прохождении теста, между культурами не раскрывает природу этих различий. Это одна из основных задач кросс-культурной психологии —раскрывать кросс-культурные различия, т. е. объяснять эти различия посредством специфичных предшествующих переменных, пока в конце концов они не исчезнут, а с ними — и отличия культуры. В нашем подходе культура — это концепция без сути. С методологической точки зрения культурой можно считать широкий набор зачастую слабо связанных независимых переменных.

Эти исследователи предполагают, что культура как неспецифическая переменная должна быть заменена более специфическими переменными для более достоверного объяснения культурных различий. Такие переменные, называемые средовыми переменными, должны измеряться для определения степени, в которой они могут статистически объяснять культурные различия. Заключения о природе культурных различий могут затем включить в себя сведения о степени ответственности за них средовых переменных. Если средовая переменная, содержащаяся в любом исследовании, не объясняет все различия между культурами, тогда другие средовые переменные должны быть вовлечены в последующие исследования для объяснения не раскрытых пока различий между культурами, пока не будут объяснены все различия.

Экологический анализ и анализ уровня культуры

Хотя кросс-культурные исследования проверки гипотезы по большей части в качестве единицы анализа используют отдельных участников, некоторые исследования берут за единицу анализа страну или культуру. Данные могут быть получены от людей, принадлежащих этим культурам, но они зачастую являются суммарными или усредненными для каждой культуры, и эти средние значения используются как базис для каждой культуры. К этому виду исследования принадлежат экологический анализ и анализ уровня культуры.

Примерами анализа экологического уровня могут служить исследования культурных ценностей, проведенные более чем в 50 культурах, исследование и другие связи между индивидуализмом—коллективизмом и частотой сердечных приступов в восьми культурах, изучение Мацумото и Флетчер взаимосвязи между четырьмя культурными аспектами и распространенностью шести заболеваний, а также проведенное Мацумото исследование связи между культурными аспектами и отношением к эмоциям в 15 культурах.

Существуют важные различия в интерпретациях, основанных на базе исследования экологического или индивидуального уровня. Взаимосвязь между культурной переменной и избранной переменной (например, индивидуализм и частота сердечно-сосудистых заболеваний) на экологическом уровне не обязательно означает, что такая взаимосвязь существует на индивидуальном уровне. Эта взаимосвязь может существовать или не существовать на индивидуальном уровне в рамках изучаемых культур, а если существует, то может быть как прямой, так и обратной.

Кросс-культурное вэлидизирующее исследование

Заслуживают упоминания еще два вида исследования, не относящиеся к исследованиям проверки гипотезы. Первый вид можно назвать кросс-культурным валидизирующим исследованием. Эти исследования определяют, применимо ли, значимо и, следовательно, равноценно ли для другой культуры ранее созданное измерение психологической конструкции. Такие исследования не испытывают специфическую гипотезу о культурных различиях; напротив, они проверяют равноценность психологических измерений и тестов, которые могут использоваться в другом кросс-культурном сравнительном исследовании.

Хотя эти виды исследования не так распространены, как кросс-культурное исследование проверки гипотезы, они служат важной цели в получении сведений о кросс-культурной применимости многих методологических техник, используемых в исследовании.

Этнографическое исследование

Второй вид исследования известен как этнографическое. Подобные исследования проводятся в основном антропологами, но также и некоторыми кросс-культурными психологами. Значительную часть этой работы исследователи проводят, посещая людей, являющихся объектом их интереса и изучения, а зачастую и живут среди них. Внедрившись в культуру на продолжительный отрезок времени, эти исследователи в первую очередь узнают обычаи, ритуалы, традиции, верования и способ жизни представителей той культуры, с которой они столкнулись. Сравнения с другими культурами производятся на основе собственного знания и опыта исследователей, а также на основе имеющихся у них сведений о собственной и других культурах. Этот подход напоминает изучение конкретного случая, только единицей анализа выступает культура. Он разделяет многие преимущества изучения конкретного случая, включая богатство и сложность получаемых данных, а вместе с тем и недостатки в отношении возможности генерализации. Этнографические исследования вносят важный вклад в эту область, дополняя существующие исследования проверки гипотезы специфическими психологическими переменными.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ ИНТЕРЕСУЮЩЕЙ КУЛЬТУРЫ

Страна и культура

Когда кросс-культурные исследователи проводят эксперимент, они могут принять решение о сборе данных, например в США, Германии, Японии и Индии. Это значит, что они собирают данные из разных стран. Однако, используя свои исследовательские методы, организаторы исследования часто принимают допущение, что понятие «страна» равнозначно понятию «культура». Между тем большинство ученых в кросс-культурной области определяют культуру как общий конгломерат отношений, ценностей, поведения и убеждений, передаваемых от поколения к поколению посредством языка. Данное определение культуры субъективно, а не объективно, и является социопсихологическим, а не биологическим.

Несмотря на это определение культуры, у кросс-культурных исследователей наблюдается недостаток адекватных способов измерения этой «общности» психологических отличительных черт в исследованиях. Вместо них исследователи опираются на те свойства людей, которые проще измерять — обычно на расу (например, черные или белые), этничность (например, испаноамериканцы и афроамериканцы) или национальность (например, американец, японец, немец, бразилец). Хотя, конечно, существует область пересечения культуры и иных социальных построений, опора на подобные построения может быть проблематичной.

Использование расовых признаков

Как было сказано в главе 2, многие авторы указывали на неадекватность использования расового признака как объединяющей переменной в сравнительном исследовании. Цукерман, например, наблюдал, что внутри расовых групп возможны большие колебания, чем между ними, по таким признакам, как цвет кожи, тип и цвет волос, цвет глаз, телосложение, форма и размер черепа, черты лица и группа крови. Затем он перешел к анализу кросс-культурных различий по темпераменту, уровню преступности и личностным особенностям, и предположил, что в пределах групп существует значительно больше различий, чем между ними, и по этим переменным.

Цукерман пришел к заключению, что вместо того чтобы преодолевать разрыв между людьми, психологические исследования, использующие самораспределение участников по расовым группам, могут на самом деле разрушать стремление сблизить народы, позволяя открытиям, полученным посредством подобных исследований, укреплять расизм. Сводя культуру к расе, такие действия способствуют стереотипическим убеждениям и взглядам на людей.

Способы разграничения культур

Ученые уже пытались разработать способы непосредственного разграничения культур на индивидуальном и психологическом уровнях. С развитием этих новых методологий у исследователей исчезла необходимость полагаться насамораспределенйе участников по расе, этничности или национальности. Выделяя культуру как социопсихологическую переменную, исследователи могут эмпирическим образом убедиться, что группы в их исследованиях различаются по предполагаемой культурной переменной, и могут продвигаться дальше в определении степени, в которой эти переменные влияют на различия между группами. Однако кросс-культурные исследователи, прибегающие к этим методам, все еще скорее исключение, нежели правило.

Большая часть таких исследований, проведенных до настоящего времени и представленных в этой книге, если не все они, определяли культуру по расе, этничности или национальности. Тем не менее мы не можем и не должны категорично отвергать эти исследования или их результаты. Они предоставляют нам ценную информацию о возможных культурных различиях, поскольку культурные различия отчасти предопределяют деление на страны. Эти исследования предупреждают об известных нам ограничениях и предоставляют сведения, считающиеся истинными в основных научных кругах. Таким образом, нам необходимо знакомиться с этими исследованиями, но относиться к ним следует со вниманием по причине разрыва между нашим определением культуры и определением культуры, используемым в исследовании. Когда мы проводим исследование, используя эти категории для классификации людей, мы должны быть очень осторожны, заранее описав предполагаемую взаимосвязь между этими категориями и основной культурой.

Выбор культур

Кроме вопроса о выделении культуры, исследователи должны решить, какие культуры включить в исследование. Как правило, кросс-культурные исследователи выбирали культуры, основываясь на удобстве для изучения, а не на разрешении теоретических, эмпирических или практических вопросов. В настоящее время уровень развития технологии позволяет провести исследование практически везде. Однако со снижением трудности подобного выбора исследователям становится все труднее совершать свой выбор мудро, основываясь на действительных причинах, а не на удобстве. Таким образом, выбор, какие культуры включать в исследование и сравнивать, становится еще одним параметром оценивания кросс-культурного исследования.

УЧАСТНИКИ ИССЛЕДОВАНИЯ

Адекватность выборки

Обычно допускается, что группа людей, принимающая участие в кросс-культурном исследовании (выборка), является достаточно репрезентативной для своей культуры. Например, в простейшем виде кросс-культурного исследования исследователи делают выборку из одной культуры, собирают данные и сравнивают их с полученными в другой культуре, или с имеющимися величинами. Предположим, что исследователь собрал выборку из 50 американцев для участия в кросс-культурном исследовании. Будут ли эти 50 человек репрезентативно представлять американскую культуру? Если они набраны в Беверли-Хиллз в Калифорнии, предоставят ли они те же данные, что и 50 американцев из нью-йоркского Бронкса? Или 50 жителей из городка Уичито, штат Канзас? Если все 50 человек европейского происхождения, будут ли они «адекватной» выборкой? Если нет, то в какой пропорции должны быть включены в выборку люди разного расового и этнического происхождения? Если выборка должна на 25% состоять из афроамериканцев, имеет ли значение то, какие афроамериканцы будут в нее включены? Какой критерий можно использовать для определения репрезентативности выборки из 50 человек для американской культуры? Что, в любом случае, является «американской» культурой?

Вопросы бесконечны, на них непросто найти ответ, и они относятся к любой выборке участников в любой культуре. Кросс-культурным психологам следует уделять особенное внимание проблемам составления выборки при разработке своего исследования. Помимо неспособности (в большинстве случаев) измерения культуры на субъективном уровне, в кросс-культурных исследованиях слишком часто просто принимается допущение, что участники являются адекватными представителями своей культуры, какой бы она ни была. Это нереалистичное и неприемлемое допущение гомогенности членов группы может служить лишь для создания стереотипических представлений и интерпретаций, основанных на результатах исследования. То есть при обнаружении различий, психологи считают их «культурными», поскольку допускают, что выборки репрезентативно представляют культуру. На самом деле различия, обнаруженные при проведении исследования в США, Японии, Бразилии и Мексике, могут быть теми же при проведении исследования в Миннеаполисе, Лос-Анджелесе, Майами и Ньюарке!

Внекультурная демографическая равноценность

Другой вопрос, касающийся выборки в кросс-культурном исследовании, звучит так: являются ли выборки равноценными по всем другим параметрам, кроме культурного, так, чтобы сравнение их было сравнением культур, а не чего-либо еще. Чтобы исследование было методологически правильным, психологи должны убедиться, что сравниваемые ими выборки каким-то образом равноценны по внекультурным переменным. Если же они не равноценны по демографической переменной или переменной иного типа, тогда эти переменные, по которым они не равноценны, будут служить тупиком для исследования.

Например, исследователь может сравнивать две группы испытуемых из двух различных культур, совпадающих по возрасту, образованию и религии, но отличающихся по социально-экономическому статусу. Если будут обнаружены различия между двумя этими выборками, останется неясным, то ли различия относятся к скрытым культурным различиям между двумя выборками, то ли к различиям по социально-экономическому статусу. Социально-экономический статус смешается с культурой. Убедиться в том, что кросс-культурные выборки равноценны, нелегко.

Чтобы исследование было методологически правильным, исследователи должны убедиться, что сравниваемые ими выборки являются каким-то образом равноценными по внекультурным переменным.

В качестве другого примера представьте себе сравнение данных выборки, состоящей из 50 американцев из Лос-Анджелеса, с данными выборки из 50 представителей дописьменной культуры из племени фо, Новая Гвинея. Очевидно, что американцы и члены племени фо имеют совершенно разные исходные данные: разные социоэкономические классы, разные уровни образования, различный социальный опыт, различные технологии и т. д. Как вы можете узнать, что обнаруженные в результате исследования различия будут вызваны культурным, а не иным фактором? Понятно, что сравнивать данные выборки респондентов из огромного многонационального мегаполиса с данными, полученными от представителей дописьменного племени, весьма ограниченного в контактах, чрезвычайно сложно. Получим ли мы подобные различия при сравнении различных социоэкономических классов в пределах Соединенных Штатов?

Культурные и внекультурные факторы

Хотя приведенный выше пример, возможно, кажется неестественным, вопрос остается в силе для более тонких различий между выборками в кросс-культурном исследовании. Как вы определите равноценность между выборкой из Лос-Анджелеса и выборками из Парижа, Вены и Сингапура? Кросс-культурным исследователям необходимо установить некоторую основу равноценности своих выборок, чтобы культурное сравнение обрело смысл. Но зачастую выборки отличаются по многим и культурным и внекультурным факторам. Например, в одном исследовании психологи сравнивали отношение к мимическому выражению эмоций, взяв в качестве выборки студентов университетов в США и в Индии. Между этими двумя группами существуют не только основные культурные различия, но также и религиозные, социоэкономические и лингвистические. Где заканчиваются факторы культуры и начинаются внекультурные факторы? Во многих случаях различия по этим внекультурным, демографическим свойствам сложно вплетены в культуру и не могут быть исключены из исследования, либо контролироваться им.

Вследствие этого вопрос на самом деле состоит не в том, отличаются ли культурные группы по внекультурным демографическим свойствам, но в том, осведомлены ли об этих различиях исследователи. Когда по избранным переменным наблюдаются различия, исследователи, не имеющие представления о внекультурных демографических факторах, обычно допускают, что наблюдаемые различия имеют культурную основу — что может быть неверно. Но исследователи, осведомленные о демографических различиях, представят в своей работе данные об особенностях своей выборки, проведут некоторые формальные статистические тесты для определения влияния этих особенностей на интересующую переменную и выведут интерпретацию, учитывая обнаруженное ими. Как потребители кросс-культурного исследования, мы должны знать о подобных альтернативных интерпретациях данных, даже если о них не знают сами исследователи.

КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ И ЭМПИРИЧЕСКОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПЕРЕМЕННЫХ

Будет ли концептуальное значение переменных и тот способ, которым они измеряются, равноценным в культурах, вовлеченных в исследование? Различные культуры могут по-разному концептуально определять конструкцию и/или по-разному измерять ее. Из того, что нечто носит одно и то же название в двух или более культурах, не следует, что оно имеет одно и то же значение или что его можно измерять одним и тем же образом. Если понятие имеет разное значение для людей из разных культур или если оно измеряется различными способами в разных культурах, то сравнения бессмысленны. Следовательно, кросс-культурные исследователи должны четко осознавать проблему равноценности в отношении своих концептуальных определений и эмпирической опе-рационализации переменных.

Кросс-культурные исследования интеллекта

Эту проблему могут иллюстрировать споры о кросс-культурных исследованиях интеллекта. Как описывалось выше в этой главе, многие исследователи из Соединенных Штатов в прошлом считали интеллект состоящим в основном из вербальных и аналитических способностей критического мышления. Тесты, оценивающие эти способности, были широко распространены в подобных исследованиях. Возможно, это определение вполне подходило для США, но в другой культуре могли быть совершенно иные представления о том, что представляет собой интеллект. Так, в одной культуре признаками интеллекта считаются великодушие и искренность.

Если мы предложим выборке людей из этой культуры шкалу Векслера и сравним полученные данные с данными американцев, на самом ли деле мы получим кросс-культурные различия в интеллекте? Другая культура может считать признаком интеллекта умение придерживаться мягких, бесконфликтных взаимоотношений. Третья культура показателем интеллекта может признавать креативность и артистические способности. Будет ли сравнение данных, полученных по шкале Векслера у представителей этих культур, кросс-культурным сравнением интеллекта? Конечно, исследователей может интересовать измерение специфических свойств; проблема возникает тогда, когда мы интерпретируем их как определяющие понятие "интеллект", что не для всех является истинным.

Даже если исследователь может установить равноценность в концептуальном определении переменной, эмпирическая операционализация остается под вопросом. Предположим, например, что две культуры действительно понимают под интеллектом вербальные и аналитические способности, те самые, для измерения которых предназначена шкала Векслера. А теперь рассмотрим подробнее, как именно WAIS измеряет интеллект в этом понимании. Если в тесте содержатся вопросы об американских президентах, можем ли мы использовать в своем исследовании этот тест? Справедливо ли будет предлагать испытуемым из Франции этот тест для измерения их интеллекта?

Что касается тестов способностей (например, тестов на интеллект и профпригодность), некоторые авторы считают их изначально неравноценными в разных культурах. Гринфилд, например, доказывает, что такие конструкции, как интеллект и когнитивные способности, всегда являются символическими продуктами культуры. В таком случае для валидности этих конструкций и их тестов требуется определенная культурная структура. Поскольку эта структура не универсальна, кросс-культурное сравнение интеллекта и других способностей бессмысленно. Однако существует противоположная точка зрения, согласно которой концепции интеллекта и других способностей распространяются на все культуры и поэтому возможно их сравнение в исследовательских целях.

Исследование Пэна и его коллег: равноценность конструкций и качественная оценка

Подобные вопросы могут возникнуть в отношении равноценности конструкций и качественной оценки. Пэн и его коллеги, например, доказывали, что распространенные методы качественной оценки, такие как предоставление участникам исследования списка ценностей и просьба оценить их или проранжировать в порядке важности, могут терять свою валидность в других культурах. Они предположили, что такие методы могут быть недействительными из-за культурных различий в понимании определенных пунктов в списке ценностей, и по той причине, что некоторые суждения о ценностях могут быть основаны в большей степени на внутренних социальных сравнениях, чем на прямом выведении из личной, индивидуальной системы ценностей.

Чтобы изучить эту возможность, исследователи опробовали четыре различных метода изучения ценностей: традиционное ранжирование, оценивание, шкальное определение социальных установок и метод оценки поведенческого сценария. Единственным методом, оказавшимся достаточно валидным, был метод оценки поведенческого сценария, наименее традиционный из всех применявшихся.

Использование статистических методов Вопросы, касающиеся равноценности конструкций и систем измерения переменных, затрагивают не только однофакторные системы, но простираются и на те, которые требуют измерения многих позиций и подсчета баллов по нескольким шкалам. Если исследователь, например, использует измерение 50 пунктов, оценивающихся по пяти различным шкалам, возникает вопрос, каждый ли из 50 пунктов равноценно представляет данную конструкцию во всех включенных в исследование культурах и являются ли шкалы равноценными для всех культур?

Статистический метод, называемый факторным анализом, часто используется для извлечения шкальных оценок из большего объема измеряемых позиций. Подобные результаты факторного анализа во всех изучаемых культурах могут быть одним способом оценки степени равноценности в них, по крайней мере систем измерений, имеющих шкальную структуру.

Кросс-культурная валидность намерений

Простым способом иллюстрации проблем, связанных с равноценностью концептуальных определений и эмпирических методов, будет аналогия с кросс-культурным исследованием температуры. Скажем, мы заинтересованы в проведении такого исследования между двумя культурами, А и В. Сначала возникает вопрос; существует ли в обеих культурах понятие температуры и означает ли оно одно и то же и в той и в другой культуре? Если нет, тогда неуместно продолжать подобное исследование (хотя остается возможность проведения иного исследования). Если да, тогда возникает вопрос измерения температуры. Если в культуре А температура измеряется по шкале Цельсия, а в культуре В — по шкале Фаренгейта, то очевидно, что эти способы измерения не поддаются прямому сравнению. Задачей исследователей в таком случае будет нахождение способа измерения температуры, равноценного для обеих культур, а затем сравнение полученных этим способом данных.

По предположению Пуртинга, когда система измерений имеет высокую внутреннюю валидность во всех участвующих в исследовании культурах (т. е. имеет одинаковое значение во всех культурах) и когда измеряемая конструкция относится к психологической сфере, сходной или одинаковой во всех культурах (например, сочетание цветов или шкала высоты звука), в основном, обоснованное сравнение возможно. Когда измеряются недоступные прямому наблюдению психологические особенности и установки, сравнение возможно, пока равнозначны концептуальное определение этой психологической сферы и установившаяся система измерений в ней для всех участвующих в исследовании культур. Любые другие ситуации исследования препятствуют обоснованному сравнению культур.

Когда измеряются недоступные прямому наблюдению психологические особенности и установки, сравнение возможно, только пока равнозначны концептуальное определение этой психологической сферы и у становившаяся система измерений в ней для всех участвующих в исследовании культур.

Кросс-культурные исследователи обязаны демонстрировать кросс-культурную валидность своих измерений на уровне позиций и шкал, чтобы установить их равноценность для сравнения. Исследователям нужно критично относиться к возможным культурным различиям в концептуальных определениях различных интересующих переменных в кросс-культурном исследовании; но также исследователи должны детально проверить сами методы, которыми они пользуются для измерения этих переменных, вплоть до точного звучания отдельных пунктов в тестах. Культурные различия и в концептуальном определении переменных, и в их измерении очень распространены, и мы должны быть осведомлены о возможности их появления. Из всех вопросов, касающихся кросс-культурной равноценности, эти, относящиеся к валидности и надежности концептуального значения и методологической операционализации переменных, возможно, являются наиболее критическими для любого кросс-культурного исследования.

ПРОБЛЕМЫ ЯЗЫКА И ПЕРЕВОДА

Обратный перевод

Очередной проблемой в кросс-культурном исследовании является лингвистическая равноценность протоколов исследования. Если вы, например, желаете сравнить ответы на анкету, полученные в американской выборке, с полученными данными в выборке жителей Пекина, вам нужно иметь и английскую, и китайскую версии анкеты. Как вы установите равноценность этих версий? Для определения равноценности протоколов исследования кросс-культурные исследователи часто прибегают к процедуре, известной как обратный перевод.

В чем заключается обратный перевод? Протокол составляется на одном языке, переводится на другой язык, а затем другой человек переводит этот протокол на язык оригинала. Если версия, полученная в результате обратного перевода, идентична оригиналу, то версии на обоих языках считаются равноценными. Если же нет, процедура повторяется до тех пор, пока версия обратного перевода не станет идентичной оригиналу.

В основе этой процедуры лежит концепция, что конечный продукт должен быть эквивалентом исходной версии, существующим на другом языке. Этот процесс служит для децентровки языка-оригинала, убирая все специфичные для культуры понятия языка-оригинала. Посредством этого процесса специфичные для культуры значения и их побочные оттенки постепенно уходят из протоколов исследования, так что оставшийся текст получается наиболее близким лингвистическим эквивалентом обоих языков. Будучи лингвистическими эквивалентами, протоколы, успешно прошедшие обратный перевод, доступны сравнению в кросс-культурном исследовании проверки гипотезы.

Проблема лингвистической неравноценности

Но даже в том случае, если слова, используемые в обоих языках, одинаковы, нет гарантии того, что эти слова имеют в точности то же значение, с теми же нюансами, в обеих культурах. Успешный обратный перевод предоставляет исследователям протоколы, являющиеся наиболее близкими лингвистическими эквивалентами двух или более различных языков. Однако они могут быть не совсем точными. Переводя английское слово ап§ег, например, мы можем найти его лингвистический эквивалент в русском языке или на суахили. Но будет ли он иметь те же оттенки значения, ту же силу и интерпретацию на этих языках, как и на английском? Для большинства слов чрезвычайно сложно подобрать точные эквиваленты перевода.

Такие тонкие различия существуют всегда и неизбежны при проведении кросс-культурного исследования. Кросс-культурным исследователям нужно иметь представление о проблемах языковой эквивалентности, чтобы не спутать языковые различия с культурными, которые они желают найти. Достижение «абсолютной» эквивалентности между двумя языками невозможно, и этот факт нужно учитывать при оценке кросс-культурного исследования. Проницательный исследователь или потребитель исследования должен уметь включать подобные тонкие влияния в свою интерпретацию данных.

ОКРУЖЕНИЕ, СРЕДА И ПРОЦЕДУРЫ

Проблема равноценности также распространяется и на окружение, среду и процедуры, используемые для сбора данных в различных культурах. Во многих университетах США студенты, которые стали слушателями вводных курсов психологии, часто приглашаются для участия в исследованиях, и получают зачет за участие. Студенты из США, как правило, относятся к участию в исследовании как к части своего академического обучения, и многие имеют большой опыт в качестве субъекта исследования.

В других странах другие традиции. В некоторых странах преподаватели просто собирают данные у своих студентов или требуют от них участия в деятельности исследовательской лаборатории. В некоторых странах студенты могут считать участие в международном исследовании скорее привилегией, чем повседневной работой или требованием преподавателя. Таким образом, ожидания и опыт участников исследования могут различаться.

Все решения, принимаемые исследователями в любом другом типе исследования, также относятся и к кросс-культурному. Но эти решения могут означать разные вещи в разных странах. Естественные или лабораторные условия, день или ночь, опрос или наблюдение — все эти решения могут иметь разное значение в разных культурах. Кросс-культурные исследователи сталкиваются с этими различиями в своей работе и должны устанавливать процедуры, окружение и среду, равноценные во всех сравниваемых культурах. По той же причине потребители исследования должны знать об этих возможных различиях при оценке кросс-культурного исследования.

ПРОБЛЕМЫ АНАЛИЗА И ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ДАННЫХ КРОСС-КУЛЬТУРНОГО СРАВНЕНИЯ

Хотя основные проблемы, касающиеся равноценности в кросс-культурном исследовании, являются методологическими, не свободны от подобных влияний и проблемы данных и анализа данных. В действительности, один из наиболее важных вопросов, о котором должны знать исследователи и потребители исследования, это возможность существования культурных наборов реакций.

Культурные наборы реакций

Культурные наборы реакций — это тенденции представителей данной культуры использовать для ответа определенные участки шкалы. Наборы реакций относятся к кросс-культурным сведениям, а не обязательно к методам проведения исследования. Если существуют культурные наборы реакций, то любые различия, обнаруженные между культурами, могут отражать эти тенденции, а не существующие различия по измеряемому исследователем признаку.

Например, предположим, что участники исследования из США и Кореи получили инструкцию оценить интенсивность определенных стимулов по 7-балльной шкале. При рассмотрении данных исследователь может обнаружить, что американцы, как правило, используют баллы 6 или 7, а корейцы — 4 или 5. Исследователь может интерпретировать это обнаружение таким образом, что американцы более чувствительны к данному стимулу, нежели корейцы. Но что, если корейцы все оценивают ниже, чем американцы, а не только этот стимул? Что, если они воспринимают интенсивность этого стимула как значительную, но имеют культурную тенденцию использовать нижнюю часть шкалы?

Культурные наборы реакций могут проявляться различными путями. Представители коллективистских культур могут не решаться использовать предельные значения шкалы, что соответствует культурному желанию «не выделяться». Представители других культурных групп могут быть более расположены к использованию предельных значений. Бахман и 0'Малли, например, обнаружили доказательства существования стиля предельных реакций у афроамериканцев, а другие исследователи нашли свидетельства подобного стиля у испанцев.

В той степени, в которой эти культурные различия происходят от различного использования альтернативных ответов в опросниках или интервью, они влияют на неравноценность данных, усложняя проведение обоснованного сравнения. К счастью, статистические методы позволяют исследователям определить влияние культурных наборов реакций на массив данных и при его наличии внести поправку. Исследователи и потребители исследования должны знать о существовании культурных наборов реакции и о статистических техниках, посредством которых можно управлять ими.

Другие проблемы, возникающие в связи с анализом да иных

При нахождении культурных различий по интересующим переменным исследователи часто используют логические методы статистики, такие как х-квадрат или дисперсионный анализ. Эти методы сопоставляют различия, наблюдаемые между группами, с различиями, которые могут объясняться случайностью, а затем подсчитывают вероятность случайного получения данных различий.

Если вероятность случайного получения таких результатов чрезвычайно низка (менее 5%), то исследователи делают вывод, что результаты не случайны, т. е. отражают существующие различия между культурными группами, из которых были взяты выборки. Это «доказательство от обратного» является логической основой проверки гипотезы и статистических выводов.

Однако только то, что различия между групповыми тенденциями (как, например, различия средних величин) статистически значимы, не показывает степень различия между группами. На самом деле средние величины в группе могут быть статистически различными даже при том, что имеется значительное совпадение баллов, набранных людьми из разных групп. Чтобы доказать робастность значимых различий между культурами, исследователи должны перейти от логических методов статистики к другим, известным как оценки эффективного объема). В числе статистических оценок этого типа находятся R2,n,w и d. Несмотря на различия в деталях, все они предоставляют опытному читателю некоторые сведения об отношении межгрупповых различий к внутригрупповым вариациям на индивидуальном уровне. Без них экспериментаторы и потребители исследования часто попадают в ловушку, интерпретируя значимые различия между группами как различия между всеми представителями соответствующих групп. Используя же эти оценки, экспериментаторы и потребители исследования могут получить представление о степени, в которой межгрупповые культурные различия действительно отражают людей, прошедших тестирование, что позволяет разбить оковы стереотипических интерпретаций, основанных на обнаружении групповых различий.

ВЛИЯНИЕ КУЛЬТУРЫ НА ИНТЕРПРЕТАЦИЮ РЕЗУЛЬТАТОВ

При интерпретации результатов, полученных в ходе кросс-культурного исследования, обычно встает целый ряд вопросов. Среди них особенно важны следующие: выбор причинно-следственной или корреляционной интерпретации, роль предубеждений исследователя и его оценок, а также обращение с неравноценными данными.

Причинно-следственная и корреляционная интерпретации

В кросс-культурных исследованиях проверки гипотезы с культурными группами часто обращаются как с независимыми переменными, тем самым превращая эти исследования в форму квази-эксперимента. Однако следует помнить, что данные, полученные в результате подобных исследований, по своему характеру будут корреляционными и что выведенные из них заключения могут быть лишь заключениями о корреляции. Например, если исследователь сравнивает данные по социальным суждениям из Соединенных Штатов и из Японии и обнаруживает, что американцы набирают значительно больше баллов по пониманию задачи, любая интерпретация этих данных будет ограничена связью между представителями культурных групп (американской или японской) и набранными баллами. Причинно-следственные заключения (например, что американское происхождение ведет к повышению баллов по пониманию задачи) неоправданны. Чтобы обосновать утверждения о причине, исследователю необходимо 1) создать условия эксперимента (культурные группы) и 2) помещать людей в эти условия случайным образом. Подобные экспериментальные условия не могут применяться в тех исследованиях, где одной из основных переменных выбрана культурная группа. Предполагать причинно-следственную связь между культурной принадлежностью и интересующей переменной не разумнее, чем искать ее с цветом волос или ростом.

Другим видом неверной интерпретации, которую часто допускают кросс-культурные исследователи, является предположение о существовании специфических причин возникновения культурных различий, даже если эти причины никогда не измерялись в исследовании. Например, исследователь может предположить, что причиной значимых различий между американцами и японцами, обнаруженных в предыдущем примере, служит разница в степени индивидуализма и коллективизма этих двух культур. До тех пор пока исследователи не измерят индивидуализм и коллективизм, не обнаружат различия двух групп по этому признаку и не покажут, что именно оно объясняет различия культурных групп по социальным суждениям, интерпретация, согласно которой конструкция индивидуализм—коллективизм отвечает за групповые различия, необоснованна. Подобные интерпретации о причине возникновения различий между культурными группами часто появляются в кросс-культурных исследовательских статьях, но они должны приниматься лишь как предложение изучить возможную переменную в последующих разработках. Проблема возникает, когда исследователи и потребители исследования принимают допущение о существовании связи между культурами и средовой переменной, и о том, что контекстная переменная на самом деле объясняет культурные различия. Я считаю, что для обоснованности подобных интерпретаций эти типы средовых переменных должны напрямую измеряться в кросс-культурном исследовании.

Роль предубеждений исследователя

Культура может влиять не только на формулировку вопросов в кросс-культурном исследовании, но и на способ интерпретации полученных результатов. Большинство исследователей неизбежно интерпретируют полученные данные, пропуская их через собственные культурные фильтры, и эти предубеждения и пристрастия могут в различной степени влиять на интерпретации.

Например, если средняя реакция американцев по шкале оценок имеет показатель 6,0, а средняя реакция китайцев из Гонконга — 4,0, то одной интерпретацией может быть то, что американцы попросту оцениваются выше по этой шкале. Другая интерпретация может заключаться в том, что китайцы подавляют свои реакции. Распространен последний тип интерпретации, особенно если в исследование включена выборка из азиатов. Но откуда мы знаем, что китайцы подавляют свои реакции? Что, если американцы преувеличиваю свои реакции, а реакции китайцев на самом дел более «правильные»? А если мы проведем исследование по всему миру и обнаружим, что средним по миру является показатель 3,0, что доказывает завышение своих реакций как китайцами, так и американцами? Другими словами, интерпретация согласно которой китайцы подавляют свои реакции, основана на подразумеваемом допущении, что данные американцев «правильные». Я сам выводил подобного рода этноцентрическую интерпретацию результатов в исследовании суждений американцев и японцев об интенсивности мимического выражения эмоций, не особо задумываясь с других возможностях. В позднейшем исследовании мы смогли доказать, что на самом деле американцы имели завышенные оценки интенсивности мимического выражения, а не японцы — заниженные.

Кросс-культурная литература полна примерами, подобными этому. Каждый раз, когда исследователь производит качественную оценку или интерпретацию результатов, всегда существует вероятность, что эта интерпретация связана культурными предрассудками. Хорошо или плохо, правильно или неправильно, подавляют или преувеличивают, важно или неважно — все это интерпретации ценности, которые могут быть допущены в кросс-культурном исследовании. Они могут отражать ценностную ориентацию исследователей в той же степени, что и культуру включенных в исследование выборок. Как исследователи мы делаем эти оценки лишь потому, что привыкли смотреть на мир определенным образом, но не должны придавать им дополнительных значений, тем более с недоброжелательными намерениями. Как потребители исследования мы можем соглашаться с подобными интерпретациями, если они соответствуют нашему пониманию и видению мира, причем часто это происходит бессознательно и автоматически.

Неравноценные данные

Несмотря на все попытки достичь равноценности теории, гипотезы, метода и управления данными, кросс-культурное исследование неизбежно неравноценно. Невозможно провести такое кросс-культурное исследование, которое будет и концептуально, и эмпирически означать в точности то же самое для всех культур, принимающих в нем участие. То, к чему приходят в конечном счете кросс-культурные исследователи, это лучшая аппроксимация ближайших эквивалентов в рамках теории и метода исследования.

Невозможно провести такое кросс-культурное исследование, которое будет и концептуально, и эмпирически означать в точности то же самое для всех культур, принимающих в нем участие.

Таким образом, исследователи часто сталкиваются с проблемой обращения с неравноценными данными. Пуртинга обрисовывает четыре различных способа решения проблемы неравноценности кросс-культурных данных.

1. Исключить сравнение. Наиболее традиционный способ решения этой проблемы — отказ исследователя от проведения сравнения по причине его бессмысленности.

2. Уменьшить неравноценность данных. Многие исследователи пытаются вычленить равноценные и неравноценные части своих методов, а затем проводить сравнение только по равноценным частям. Например, если исследователь использует опросник из 20 пунктов для измерения тревоги в двух культурах и находит свидетельство неравноценности, заключающейся в опроснике, он может проверить на равноценность каждый из 20 пунктов и пересчитать результаты, используя лишь те пункты, равноценность которых подтверждена. Сравнение будет основываться на пересчитанных пунктах.

3. Интерпретировать неравноценность. Третья стратегия такова: исследователь интерпретирует неравноценность как важную часть информации, касающейся культурных различий.

4. Игнорировать неравноценность. К сожалению, многие кросс-культурные исследователи просто игнорируют эту проблему, крепко держась за убеждение в инвариантности шкалы в изучаемых культурах, несмотря на недостаток доказательств в пользу своего убеждения.

То, как исследователи подходят к интерпретации полученных данных при наличии неравноценности, зависит от их опыта и предубеждений и от характера данных и результатов. Из-за недостатка равноценности в большинстве кросс-культурных исследований исследователи часто сталкиваются с некоторой размытостью понятий при интерпретации своих результатов. Культура сама по себе — сложный феномен, ни белый, ни черный, но изобилующим оттенками серого цвета. Лишь объективный и опытный исследователь может обращаться с этими серыми, переходными зонами, создавая логичную, валидную и надежную интерпретацию, подтвержденную данными. И лишь проницательный потребитель исследования может спокойно оценить собственным умом интерпретации данных и не быть полностью захваченным аргументами исследователей.

РУКОВОДСТВО ПО РЕЦЕНЗИРОВАНИЮ КРОСС-КУЛЬТУРНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Студенты, профессорско-преподавательский состав и исследователи являются потребителями исследований. Всем нам необходимо уметь находить исследовательские статьи, публикуемые в научных журналах по психологии, знакомиться с ними, понимать и оценивать их. Нам требуются эти навыки для того, чтобы знать литературу по своему вопросу, понимать состояние научного знания в интересующей нас области, составлять документы, планировать исследование и обучать.

В этом разделе я предлагаю вам способ систематичного рецензирования кросс-культурного исследования. Сводный лист, был создан для выделения наиболее важных проблем, которые обсуждались в этой главе. Проблемы выражены в форме вопросов, относящихся к любой из исследовательских статей, с которыми вы знакомитесь и которые рецензируете по требованию учебной программы для своего исследовательского проекта или ради интереса. Это руководство следует применять в отношении кросс-культурных исследований проверки гипотезы; оно может быть не столь подходящим для этнографических и валидизирующих исследований. Обращаясь к каждому из этих вопросов (более детально описанных ниже), вы можете просто обводить в кружок «да», «нет» или «не знаю».

Сделайте копию этого сводного листа и используйте ее при проведении литературных обзоров и рецензировании статей. Помните, ваша цель: самостоятельно оценить достоинства отдельных исследований в отношении их потенциального влияния на истину и знания в области психологии.

Теория и гипотезы

Ранее в этой главе мы говорили, что все теории создаются на определенной культурной основе. Следовательно, теории и гипотезы, созданные в их русле, ограничены своей культурной основой. В вопросах 1 и 2 поднимается проблема равноценности теории и гипотез для всех культур, принимающих участие в исследовании. Чтобы дать свою оценку, вам необходимо отрешиться и попытаться концептуально понять теоретическую основу, представленную во введении статьи — ее логику, посылки и допущения, — а затем определить культурную основу, в которой эти посылки и допущения будут содержать истину (или не будут).

Методы

В вопросе 3 спрашивается, обеспечивает ли вид исследования, выбранный исследователями, подходящий способ проверки их гипотез. Любым из понятий, описанных в гипотезе, можно манипулировать в исследовании таким образом, что 1) гипотеза может быть искажена и 2) если она не искажена, конкурирующую гипотезу можно исключить.

Вопросы 4,5 и 6 направлены на проблему адекватности и равноценности выборок по внекультурным демографическим переменным.

Вопросы 7 и 8 адресуются к концептуальному и эмпирическому определению переменных. Проблемы кросс-культурной валидности могут адресовать к другому исследованию, ссылка на которое должна быть приведена.

Вопрос 9 также связан с концептуальным и эмпирическим определением переменных. Во многих культурах вопросы об абстрактных психологических конструкциях не имеют большого смысла (обратитесь, для примера, к тому месту в главе 3, где говорится о «Я-конструктах»). В этих культурах вопросы о психологических свойствах и особенностях имеют значение лишь при обеспечении специфического контекста (когда вы дома, с друзьями в общественном месте, на работе). Если в исследовании принимают участие культуры подобного рода, тогда психологические данные обретут значение лишь в том случае, если их системы измерения в достаточной степени контекстуализованы.

Вопросы 10 и 11 относятся к проблеме равноценности между культурами окружения, среды и процедур исследования.

В вопросе 12 спрашивается, постарались ли исследователи установить лингвистическую эквивалентность своих протоколов посредством процедур обратного перевода.

Данные и анализ данных

В вопросе 13 поднимается проблема равноценности системы измерения, предоставленной участникам, для всех культур в данном исследовании. Даже в том случае, если изучаемые понятия равноценны, различные шкалы могут иметь различное значение для разных культур. Представители одной культуры, например, могут не колебаться при использовании 7-балльной шкалы для оценки своего отношения. Представителям другой культуры, однако, подобные шкалы могут быть незнакомы. Непривычные к такому способу упорядочивания своих ответов, они могут предпочитать ему беседу. При существовании подобных различий данные могут быть неравноценными.

Вопросы 14 и 15 относятся к проблеме наборов культурных реакций.