Государство и религия

Но оставалась еще одна область израильской общественной жизни, где страсти по-прежнему были накалены. Это касалось взаимоотношений государственных и религиозных институтов. Как уже говорилось, свобода вероисповедания провозглашалась не только в резолюции ООН о разделе Палестины, но и в израильской Декларации независимости. Для обеспечения соблюдения этого принципа правительство воспользовалось принятой в Центральной и Восточной Европе практикой: оно учредило Министерство по делам религий со специальными департаментами для еврейской, христианской, мусульманской и друзской общин. Министерство брало на себя заботу о защите святых мест и даже субсидировало содержание общинных синагог и молелен, а также утверждало назначения среди духовенства и религиозных судей. Самым большим и многоплановым по характеру деятельности был, естественно, еврейский департамент. Он занимался вопросами религиозной жизни в поселениях репатриантов, содержанием и строительством синагог и иешив, выпуском рекомендаций для религиозных судов и организацией выборов в Верховный раввинат и региональные религиозные советы. В функции еврейского департамента также входило сотрудничество с раввинатом в контроле над кашрутом, а с 1953 г. он стал выплачивать жалование практически всем официальным духовным лицам (такая же практика существовала и в департаментах по делам других религий).

Однако привилегии еврейского религиозного истеблишмента гарантировались не столько административным устройством, сколько политическим давлением. Министерство по делам религий. Верховный раввинат, религиозные суды и даже местные религиозные советы полностью контролировались раз личными религиозными партиями, тщательно следящими за всеми аспектами еврейской религиозной жизни в Израиле. Вначале таких партий было четыре: Мизрахи, Хапоэль хамизрахи, Агуддат Исраэль и Поалей агуддат Исраэль. Первые две партии, как указывалось, поддерживали, сионистское движение, две последние являлись его противниками. Но так или иначе, руководство обоими блоками оставалось в руках выходцев из Европы даже после волны репатриации евреев из стран Востока.

Мизрахи была самой старой и самой крупной из религиозных партий. Она состояла в основном из представителей городского среднего класса восточноевропейского еврейства, не проявляла особого интереса к экономическим вопросам, и ее центральный комитет не выработал определенной социальной программы. Поэтому она, как правило, была готова поддержать Мапай в обмен на уступки в религиозных вопросах. Вплоть до 1974 г. Мизрахи входила во все коалиционные правительства Израиля. Хапоэль хамизрахи со своей несколько более динамичной программой развития сельскохозяйственных поселений и (несоциалистических) профсоюзов испытывала еще меньше трудностей в совместной деятельности с Мапай. В 1955 г. Мизрахи и Хапоэль хамизрахи участвовали в выборах общим списком, который набрал 9 процентов голо сов и получил 11 мест в Кнессете. В 1956 г. обе фракции официально объединились в Национальную религиозную партию (Мафдал).

С другой стороны, Агуддат Исраэль всегда оставалась значительно более консервативной и более агрессивной в своей ортодоксальности, чем обе фракции Мизрахи. Ее подход к политике был начисто лишен какого бы то ни было халуцианского идеализма, и главную свою задачу она видела в сохранении устоев еврейской религии и традиций и в заботе о религиозном образовании. Мы уже говорили о том, что в период мандата Агуддат Исраэль решительно отказалась войти в Кнессет Исраэль (см. т. 2. с. 68). Ее вынужденное решение участвовать в израильской политической жизни после 1948 г. было принято в основном из желания получить те преимущества, которые давал государственный протекционизм. В целом же фундаменталистский характер этой партии оставался без изменений. Ее "дочернее движение", Поалей агуддат Исраэль, относилось несколько более терпимо к светской активности. К 1955 г. оно основало 15 сельских поселений и сельскохозяйственную школу, а его члены иногда участвовали в профсоюзной деятельности (не связанной с Хистадрутом). Тем не менее, они по- прежнему, посылали своих детей в школы Агуддат Исраэль и следовали ее выборной платформе. В конечном итоге, не без труда преодолев электоральный барьер, Агуддат Исраэль и Поалей агуддат Исраэль, так же, как обе фракции Мизрахи, объединили свои списки на выборах 1955 г. и год спустя слились в Религиозный фронт Торы. Это новое объединение было обязано своим влиянием не столько парламентскому представительству (6 мандатов в Кнессете третьего созыва), сколько преданности и организованности своих сторонников, особенно в Иерусалиме.

В 1949 г. эти четыре религиозные партии также составили временную коалицию для участия в вы борах в Кнесет первого созыва. Тогда они все вместе набрали 12 процентов голосов, а в 1955 г. — 13,8 процента. Это еще не давало им большого влияния, но все же религиозные партии стали фактором, с которым нельзя было не считаться. Более того, ограниченность политических амбиций ортодоксов делала их удобным партнером по коалиции. Они были готовы оказать поддержку рабочим партиям при условии, что те, в свою очередь, удовлетворят их — исключительно религиозные — требования. Со своей стороны, Мапай считала такие условия более приемлемыми, чем компромисс с правыми партия ми, чьи экономические воззрения противоречили самой сути социалистического сионизма и во многих случаях представляли собой реальную угрозу социалистическому протекционизму. Нет сомнения в том, что выбор ортодоксов в качестве коалиционных партнеров способствовал поразительной стабильности доминирующего положения Мапай.

Этот "брак по расчету" между социалистами и ортодоксами оказывал влияние на различные сферы израильской общественной жизни в большей степе ни, чем это было в период мандата. Муниципальные законы о соблюдении святости субботы10 были введены во всех крупных еврейских городах, кроме Хайфы. Магазины, театры, учреждения и общественный транспорт в этот день не работали. По всей стране по субботам и еврейским религиозным праздникам функционировали только жизненно важные службы. По молчаливому соглашению между правительством и религиозными кругами импорт некашерного мяса был практически запрещен (этот запрет не распространялся на христианское население страны). Под давлением ортодоксов в 1954 г. Кнесет принял также закон, позволяющий городским советам запрещать выращивание свиней и торговлю продуктами из свинины. Ортодоксы сыграли ключевую роль в торпедировании проекта конституции. Раввинские суды, функционировавшие в период мандата, не только были сохранены в рамках политики соблюдения status quo накануне создания государства, но получили позднее еще более широкие полномочия в соответствии с Законом о юрисдикции раввинских судов 1953 г., распространив свою власть на всех еврейских жителей государства независимо от их отношения к религии. Архаичность раввинского судопроизводства стала постоянным раздражающим фактором для светского населения Израиля. Так, например, раввинаты не заключают браки без доказательства еврейского происхождения жениха и невесты, не дают развода жене, муж которой пропал без вести" и т.п. Несмотря на протесты светского большинства, коалиция Мапай неоднократно уступала давлению ортодоксов. И только когда вставал вопрос о характере самого государства в будущем, напряжение между религиозными и светскими партиями достигало критической точки и неоднократно приводило к сокрушительным правительственным кризисам.

Первая такая конфронтация произошла в конце 1949 г. в связи с вопросом о религиозном образовании в лагерях репатриантов. Выше мы указывали, что в течение всего периода мандата действовала раздельная система образования, допускавшая существование не связанных друг с другом сетей школ, подчиненных Хистадруту, движению Общих сионистов и движению Мизрахи (см. т. 1, с. 304). Не прошло и года с момента провозглашения государства, как этот анахронизм обрел новую жизнь в Законе об обязательном образовании, благодаря которому межпартийная конкурентная борьба за умы школьников лишь обострилась. Именно эта конкуренция поставила под угрозу правительственную коалицию. Ортодоксы, считавшие воспитание детей евреев — выходцев из Йемена, приверженных традиции, исключительно своей прерогативой, требовали, чтобы по прибытии в лагеря для репатриантов эти дети даже не сталкивались с запутанной проблемой вы бора между школами различной ориентации. Мапай, как и следовало ожидать, капитулировала: дети йеменских евреев автоматически зачислялись в школы Мизрахи. Но эта договоренность просуществовала только до февраля 1951 г., когда разразился новый кризис вокруг школьного образования в маабарбт — временных барачных поселках, сменивших палаточные лагеря. Для светской общественности житель такого поселка был не растерянным и беспомощным иммигрантом, а новым израильтянином. Следовательно, независимо от этнической принадлежности, ему должна быть пре доставлена возможность свободного выбора системы школьного образования для своих детей. Другими словами, практика выбора образования, существовавшая в первых лагерях для репатриантов, не должна продолжаться в маабарот.

Возмущенный религиозный блок предупредил, что в случае если этот подход будет реализован, его члены выйдут из коалиционного правительства. На этот раз Мапай была непреклонна. Тогда ортодоксы выполнили свою угрозу, коалиция распалась, и Бен Гурион немедленно заявил об отставке своего кабинета. Изнуренный неблагодарной задачей управления государством в коалиции с клерикалами, премьер-министр ухватился за возможность проведения новых выборов. Оба лагеря — религиозный и светский — мобилизовали всех своих сторонников и во всеоружии включились в предвыборную кампанию избрания Кнессета второго созыва. Конечно, и другие проблемы, причем экономические в не меньшей степени, чем религиозные, находились в центре внимания во время этой напряженной, полной взаимных нападок кампании. Но ни одна из их не вызвала такого яростного накала страстей как вопрос пресловутой "kulturkampf. Из-за него надежды Мапай стать партией абсолютного большинства не оправдались. Коалиционные переговоры с Общими сионистами зашли в тупик по причине разногласий экономического характера. Таким образом, к своему великому огорчению, Бен Гурион осознал, что ему придется вновь иметь дело с религиозными кругами. В конце концов, в октябре 1951 г. после длительной торговли стороны пришли к своеобразному соглашению. В соответствии с его условиями, социалисты получили поддержку ортодоксов в отмене злополучной раздельной системы образования. В свою очередь, Мапай согласилась на то, чтобы религиозные и светские школы имели одинаковый статус внутри официальной государственной системы образования. После дальнейших полуторагодовых межпартийных дискуссий это соглашение было закреплено Законом о государственном образовании 1953 г.

Этот закон предусматривал создание новых учебных заведений двух типов: государственных и государственных религиозных школ. В школах обоих типов общеобразовательным дисциплинам отводи лось 75 процентов учебного времени, но в государственных религиозных школах остающиеся 25 про центов времени были целиком посвящены религиозным предметам. Более того, всюду, где того потребуют две трети родителей учеников, правительство обязывалось гарантировать равный статус "признанным школам". Это был эвфемизм для обозначения автономной системы школьного образования Агуддат Исраэль, которая продолжала существовать и теперь могла даже пользоваться финансовой поддержкой муниципалитетов. В результате, к 1955 г. в "признанных школах" Агуддат Исраэль обучалось 17 тысяч учеников. Их образование оставалось строго ортодоксальным и не отвечало критериям ни одной светской школы.

Закон о воинской повинности, поданный на рассмотрение Кнессета в 1952 г., также содержал уступки религиозным кругам. Прежний закон, принятый в 1949 г., предусматривал призыв девушек на годичную воинскую службу. Однако, поскольку раввины утверждали, что армейская служба может нарушить моральные устои ортодоксального общества, девушек из религиозных семей, как правило, не призы вали в армию. И хотя поправки к этому закону увеличили срок службы и для юношей, и для девушек, статус религиозных девушек остался без изменений. Даже так называемая "национальная служба" (т.е. работа в школах, больницах, домах престарелых и т.п.), предусмотренная законом 1952 г. для девушек из ортодоксальных семей как замена армейской службы, на практике не стала для них обязательной.