298 В. М. Алпатов

ч атление этюдов, не имеющих общего значения». Однако все его работы, даже посвященные очень конкретным вопросам, тесно связаны с общими проблемами лингвистики, отражают четкую и продуманную концепцию, пусть не во всех пунктах изложенную. Свои теоретические положения Е. Курилович всегда подкреплял анализом фактического материала (не выходя, правда, почти никогда за пределы индоевропейских языков). Мно­гие его идеи продолжают сохранять актуальность.

Роман якобсон

Роман (Роман Осипович) Якобсон (1896—1982) был одним из круп­нейших лингвистов XX в. Уроженец России, он работал в различных странах, прежде всего в Чехословакии и США. В ранний период своей долгой деятельности он был одним из ведущих представителей Праж­ского лингвистического кружка, позднее в его трудах отразился новый этап развития структурализма, выявившийся после Второй мировой войны.

Р. О. Якобсон родился в Москве и жил здесь до 1920 г. Он окончил гимназию при Лазаревском институте восточных языков, а затем Мос­ковский университет, где его учителями были видные представители фортунатовской школы: Д. Н. Ушаков, Н. Н. Дурново, М. Н. Петерсон. В студенческие годы он дружил с Н. Ф. Яковлевым, бывшим несколько старше, и со своим ровесником Г. О. Винокуром. Впоследствии при всех уточнениях и видоизменениях своих концепций Р. Якобсон подчер­кивал принадлежность к Московской школе. Особо он выделял в связи с этим идеи Ф. Ф. Фортунатова о том, что язык — орудие для мышления и что «не только язык зависит от мышления, но и мышление, в свою очередь, зависит от языка». Интересы начинающего ученого не ограни­чивались лингвистикой. Вместе с Н. Ф. Яковлевым он занимался поле­выми исследованиями фольклора и этнографией. Много он уже в те годы сделал в области изучения поэтического языка. В 1916 г. Р. О. Якобсон стал одним из основателей Общества по изучению поэтического языка (ОПОЯЗ), где сотрудничал с Е. Д. Поливановым и начинавшими свою деятельность видными литературоведами Б. М. Эйхенбаумом, Ю. Н. Ты­няновым, В. Б. Шкловским. В связи с исследованиями по поэтике он сблизился с крупнейшими русскими поэтами той эпохи В. В. Маяков­ским и В. В. Хлебниковым. Первые его публикации в основном посвяще­ны поэтике.

В 1920 г. Р. Якобсон уехал в Чехословакию, где прожил почти два десятилетия; до 30-х гг. он продолжал сохранять тесные связи со свои­ми друзьями — литературоведами и лингвистами, оставшимися в СССР. В то же время он установил научные контакты с чешскими структура­листами и с Н. Трубецким; переписка Н. Трубецкого и Р. Якобсона, ныне опубликованная, показывает, как концепции двух крупных уче­ных развивались и менялись под влиянием друг друга. Р. Якобсон стал одним из основателей Пражского лингвистического кружка и одним из авторов его программных «Тезисов», рассматривавшихся выше. Его научные работы чехословацкого периода в основном посвящены фоно­логии, в том числе диахронной, структурной морфологии, теории языко­вых контактов и союзов, а также поэтическому языку. Особую извест-

300 В. М. Алпатов

н ость получила его большая статья «К общему учению о падеже», издан­ная в 1936 г. (включена в однотомник его «Избранных работ» на русском языке). Здесь ученый на материале русской падежной системы применил к морфологии и грамматической семантике разработанный для фоноло­гии теоретический аппарат пражской лингвистики, в частности теорию оппозиций. В статье предпринята попытка выявить общие значения каж­дого из русских падежей и семантические признаки, на основе которых падежи противопоставлены друг другу.

В марте 1939 г. Чехия была оккупирована фашистской Германией. Р. Якобсон как еврей был вынужден перейти на нелегальное положе­ние, а затем покинуть страну. После недолгого пребывания в сканди­навских странах он в 1941 г. переехал в США, где прожил до конца жизни. Р. Якобсон работал в ведущих американских университетах и научно-исследовательских центрах: сначала в Колумбийском универ­ситете, затем с 1949 г. до выхода в отставку в 1967 г. — в Гарвардском, а с 1957 г. также в Массачусетском технологическом институте. Годы, которые ученый провел в США, характеризовались значительным уве­личением интереса к СССР сначала как к союзнику по антигитлеров­ской коалиции, затем как к противнику в «холодной войне»; однако до 40-х гг. славистика в США была развита слабо. Р. Якобсон возглавил становление американской славистики и советологии, подготовил зна­чительное количество специалистов. С 50-х гг. и до конца своих дней Р. Якобсон имел очень большой авторитет как в американской, так и в мировой науке и как славист, и как теоретик языкознания. Он сыграл значительную роль как в знакомстве американских лингвистов с европей­ской наукой о языке, так и во введении в активный оборот мировой линг­вистики идей русских и советских ученых. С конца 50-х гг. Р. Якобсон неоднократно бывал в СССР и много общался со своими советскими коллегами. У нас в разные годы было издано более тридцати его статей, а в 1985 г. вышел том его «Избранных работ». Все это, однако, лишь небольшая часть обширного наследия ученого.

В ранний период своей деятельности Р. Якобсон разделял основные положения пражской теории, совмещая структурный и функциональ­ный подходы к языку. Как и другие пражцы, он был сторонником доста­точно широкого подхода к языку, имевшего, однако, свои пределы. На­пример, он, как и большинство структуралистов 20—40-х гг., был решительным противником психологизма в лингвистике, в частности в фонологии. В лекции, прочитанной в 1942 г., уже в США, он писал: «На­следие "психофонетики", пусть в скрытой форме, но еще живо... Мы про­должаем разыскивать эквиваленты фонем в сознании говорящего. Как это ни странно, лингвисты, занимающиеся изучением фонемы, больше всего любят подискутировать на тему о способе ее существования. Они, таким образом, бьются над вопросом, ответ на который, естественно, вы­ходит за рамки лингвистики».

Роман Якобсон 301

В то же время пражская фонологическая концепция, разработанная прежде всего Н. Трубецким, была далее развита Р. Якобсоном. По соб­ственным свидетельствам последнего, во многом концепция дифферен­циальных признаков была результатом его последних дискуссий с Н. Тру­бецким в 1937—1938 гг. Уже в 1938 г. Р. Якобсон успел доложить Пражскому кружку свои идеи о возможности сведения фонем к комби­нациям двоичных различительных (дифференциальных) признаков. Окон­чательно концепция сформулирована в известной работе, изданной в 1952 г. и выполненной Р. Якобсоном в соавторстве с американским лин­гвистом (также выходцем из России) М. Халле и крупным шведским специалистом по акустике речи Г. Фантом; по-русски эта работа — «Введение в анализ речи: различительные признаки и их корреляты» — издана в 1962 г. во втором выпуске сборника «Новое в лингвистике». Здесь последовательно каждая из известных в языках мира фонем трак­туется как «пучок дифференциальных признаков» Каждый из этих при­знаков в системе того или иного языка противопоставляет одни фонемы другим (один и тот же признак может в одном языке противопоставлять фонемы, в другом нет,, в, последнем случае он оказывается не дифферен­циальным и, следовательно, не фонологичным). С одной стороны, концеп­ция дифференциальных признаков стала реализацией идей Ф. де Соссю-ра об описании языка целиком через структурные свойства, через различия. С другой стороны, дифференциальные признаки — не чисто оппозитивные сущности, каждый из них имеет положительное акусти­ческое значение (здесь важно было содействие в работе акустика Г. Фан­та). Многие из выделенных признаков являются уточненными корреля­тами традиционных звуковых признаков, давно известных (гласность — согласность, распавшаяся на два признака: гласность—негласность и со­гласность—несогласность; звонкость—глухость и др.), некоторые при­знаки, однако, менее очевидны. Сущность фонемы исчерпывается диффе­ренциальными признаками, тогда как соответствующие фонемам реальные звуки обладают также рядом других признаков, которые, одна­ко, не имеют отношения к фонологии.

В пределах данной концепции впервые для одного из ярусов языка была предложена универсальная система единообразного описания, не за­висящего от особенностей конкретного языка. Система дифференциаль­ных признаков в разных языках, разумеется, может не вполне совпадать, однако общий набор признаков один и тот же для всех языков мира, хотя какие-то из признаков могут в части языков отсутствовать. Дальнейшее привлечение ранее не известного материала может только добавить к из­вестным примерно двум десяткам дифференциальных признаков какие-то новые. Аналогичные идеи Р. Якобсон старался распространить на дру­гие ярусы языка, примером чему служит упомянутая выше статья о русских падежах, где строились дифференциальные признаки грамматического значения. Однако ввиду слишком сложной структуры построить сколь-