284 В. М. Алпатов

К ак и другие французские структуралисты, Э. Бенвенист находил­ся под значительным влиянием идей Ф. де Соссюра. В своей речи, про­изнесенной в Женевском университете по случаю 50-летия со дня смер­ти автора «Курса общей лингвистики», Э. Бенвенист говорил о нем: «Ныне нет лингвиста, который не был бы хоть чем-то ему обязан. Нет такой общей теории, которая не упоминала бы его имени». Подчеркивая то, что идеи Ф. де Соссюра сохраняют актуальность и спустя полвека, француз­ский ученый в то же время отмечал: «Сегодня мы воспринимаем Соссю­ра совсем иначе, чем современники». Именно благодаря Ф. де Соссюру, по мнению Э. Бенвениста, «лингвистика стала фундаментальной наукой среди наук о человеке и обществе, одной из самых активных как в теоре­тических изысканиях, так и в развитии метода». Естественно, при этом Э. Бенвенист давал собственную интерпретацию соссюровского наследия, особо выделяя в нем в качестве главной идеи и центрального пункта принцип дуализма: «Язык, с какой бы точки зрения он ни изучался, всегда есть объект двойственный, состоящий из двух сторон, из которых одна существует лишь в силу существования другой». Перечисляются дуализмы такого рода у Ф. де Соссюра, среди которых дуализмы артику-ляторно-акустический, звука и значения, индивида и общества, языка и речи, материального и несубстанционального, парадигматики и синтаг­матики, тождества и противопоставления, синхронического и диахрони­ческого и т. д.

Выводя всю современную лингвистику из Ф. де Соссюра (в юбилей­ной речи лишь вскользь упомянуты И. А. Бодуэн де Куртенэ и Н. В. Кру-шевский), Э. Бенвенист отмечал нечеткость и неразработанность ряда соссюровских положений, стараясь преодолеть эти недостатки. В ран­ней (1939) статье «Природа языкового знака» (единственный текст Э. Бенвениста, включенный в хрестоматию В. А. Звегинцева) он ана­лизировал тезис о произвольности знака. Не отвергая, разумеется, этот тезис, Э. Бенвенист уточняет его, поскольку у Ф. де Соссюра он сфор­мулирован недостаточно строго: «Присущая языку случайность про­является в наименовании как звуковом символе реальности и затра­гивает отношение этого символа к реальности. Но первичный элемент системы — знак — содержит означающее и означаемое, соединение между которыми следует признать необходимым, поскольку, существуя друг через друга, они совпадают в одной субстанции. Понимаемый та­ким образом абсолютный характер языкового знака требует в свою очередь диалектической необходимости постоянного противопостав­ления значимостей и составляет структурный принцип языка». То есть знак произволен с точки зрения именования внеязыковой дей­ствительности, но отношение между двумя сторонами знака и между знаками в системе никак не произвольно.

Французская лингвистика 40—60-х годов 285

Г оворя о последующем развитии структурной лингвистики, Э. Бен-венист достаточно критически относился как к глоссематике, так и к дескриптивизму. Не без оснований он отмечал, что глоссематика «пред­ставляет собой скорее построение логической "модели" языка и свод опре­делений, чем средство исследования языковой действительности». С деск­риптивной лингвистикой Э. Бенвенист вполне соглашался в одном существенном пункте, говоря о необходимости отвергнуть «все априорные взгляды на язык» и исходить «непосредственно из своего объекта». Как и Л. Блумфилд, он отвергал всякую зависимость лингвистики от истории или психологии; единственным «образцом для подражания», согласно Э. Бенвенисту, могут быть математика и другие дедуктивные науки. Одна­ко французский лингвист считал недостаточным свойственное дескрип-тивистам стремление ограничить исследование процедурами сегментации и дистрибуционного анализа. При таком подходе «лингвист занимается, по существу, только речью, которую он молчаливо приравнивает к язы­ку... Схемы дистрибуции, как бы строго они ни были установлены, не образуют структуры. Здесь нам дается, по существу, лишь метод записи и членения материала, применяемый к языку, который представлен рядом устных текстов и семантики которого лингвист, как предполагается, не знает... Сегментация высказывания на дискретные элементы ведет к ана­лизу языка не более, чем сегментация вселенной ведет к созданию теории физического мира... Возможны различные типы описания и различные типы формализации, но все они должны с необходимостью исходить из того, что их объект, язык, наделен значением, что именно благодаря этому он и есть структура и что это — основное условие функционирования языка среди других знаковых систем». При дескриптивистском подходе нельзя ни понять развитие языковых систем, ни «сотрудничать с другими науками, изучающими человека и культуру».

Таким образом, наряду с требованием изучать язык строго в линг­вистических категориях Э. Бенвенист не мог не выдвигать и идею о сотрудничестве лингвистики с гуманитарными науками. Последняя идея в послевоенные годы приобретала все более важное значение. Э. Бенве­нист считал важной и психологическую значимость понятий структур­ной лингвистики: «Было экспериментально показано, что фонемы, то есть различительные звуки языка, представляют собой психологическую реальность и говорящий без труда может осознать их, ибо, воспринимая звуки, он в действительности идентифицирует фонемы». В связи с этим к древнейшим предшественникам структурной лингвистики он наря­ду с Панини относил и создателей алфавитных письменностей — «сти­хийных фонологов», чьи имена в большинстве не дошли до нас.

В целом взгляды Э. Бенвениста ближе к Пражской школе, в частно­сти, для него также важно понятие функции: «Форма получает характер структуры именно потому, что все компоненты целого выполняют ту или иную функцию»; «Языковая форма — не единственное, что подлежит ана­лизу: необходимо параллельно рассматривать и функцию языка». Сопос­тавляя процедуры анализа у дескриптивистов и пражцев, Э. Бенвенист