206 В. М. Алпатов

м улы и реакции. Он, правда, посвящает целую главу книги перечислению того, с чем связаны языковые явления, но, признавая функционирование языка в обществе, его связь с психологией, наличие у языка эстетической функции и т. д., 3. Харрис делает это лишь для того, чтобы определить рамки лингвистических задач. Языковед изучает лишь повторяющиеся свойства речевых отрезков, а все остальное изучают антропологи, психоло­ги, литературоведы и т. д., хотя и они имеют дело с языком. Свойственная структурализму тенденция ограничиться ответом на вопрос «Как устроен язык?» достигла у 3. Харриса крайнего завершения.

3. Харрис последовательно исходит из позиции внешнего наблюда­теля. Цель лингвиста, как он сам пишет, состоит в том, чтобы выявить в наблюдении определенные регулярности, которые «могут состоять из корреляций между различными видами явлений... или же... могут от­мечать повторяемость „тождественных" частей в пределах каждого из видов явлений». По его словам, «дескриптивная лингвистика (в терми­нологическом смысле) есть особая область исследования, имеющего дело не с речевой деятельностью в целом, но с регулярностями определенных признаков речи». Среди этих регулярностей особо выделяется упомя­нутая выше «повторяемость тождественных частей», то есть дистрибу­ция. Дистрибуция играла важную роль и у Л. Блумфилда, но у 3. Хар­риса это понятие приобретает глобальный характер; иные регулярности, в частности «корреляции между звуковой последовательностью и со­циальной ситуацией или значением», хотя и упоминаются, но выводят­ся за рамки интересов дескриптивиста. 3. Харрис заявляет: «Главной целью исследования в дескриптивной лингвистике, а вместе с тем и единственное отношение, которое будет рассматриваться в настоящей работе, есть отношение порядка расположения (аранжировка) или рас­пределения (дистрибуция) в процессе речи отдельных ее частей или признаков относительно друг друга». Сужение лингвистической проб­лематики достигло здесь предела.

3. Харрис исходил из того, что процедура выделения и классифи­кации повторяющихся относительно друг друга частей высказывания универсальна и может применяться в отношении каких угодно единиц. Реально у него речь идет о двух видах анализа — фонологическом и морфологическом, различие между которыми чисто количественное: «Во всех описанных языках существует гораздо больше дифференци­альных морфологических элементов, чем дифференциальных фоноло­гических элементов»; кроме того, 3. Харрис признавал практическое удобство традиционного порядка описания: сначала фонологический анализ, потом морфологический, использующий результаты фонологи­ческого; однако, как будет сказано ниже, он не считал такой порядок принципиальным.

Объектом лингвистического исследования, согласно 3. Харрису, слу­жит множество «единичных и законченных высказываний»; под выска-

907

Дескриптивизм ^ЛУ|'

зыванием понимается «отрезок речи определенного лица, ограниченный с обеих сторон паузами». Здесь важно, что американский лингвист исходит из речи «определенного лица». Если структуралисты, для которых важ­ную роль играло представление об объективном существовании языка (Ф. де Соссюр, А. Гардинер, Е. Д. Поливанов и др.), рассматривали его как коллективное явление, то 3. Харрис, видя в наблюдаемых звуковых коле­баниях единственную реальность, закономерно возвращался на новом уровне к младограмматическим представлениям о том, что коллективный язык — лишь абстракция лингвиста, отвлекающегося от слишком незначитель­ных различий между индивидуальными языками. 3. Харрис идет здесь еще дальше младограмматиков и отмечает наличие у одного и того же носителя нескольких языков, именуемых стилями. Различия стилей «обыч­но носят дистрибуционный характер, поскольку формы различных стилей, как правило, не соседствуют друг с другом». Лингвист имеет право отвле­каться от стилевых различий, так же как и от слишком малых — разли­чий между индивидуальными языками, но в идеале это может происхо­дить лишь после того, как все языки и стили описаны.

Идеальная процедура в фонологии или морфологии представляется 3. Харрису следующим образом. Лингвист, наблюдая высказывания ин­дивидуального носителя языка, выделяет лингвистические элементы, то есть повторяющиеся и в той или иной степени цельные части высказыва­ния. Затем выделяется окружение, или позиция, каждого элемента, кото­рое состоит из соседствующих с ним элементов. После этого определяется дистрибуция элемента, которая есть «совокупность всех окружений эле­мента, в которых он встречается». На основе изучения дистрибуции мы можем, согласно 3. Харрису, отличить фонемы или морфемы от неязыко­вых элементов вроде кашля: фонемы и морфемы обладают определенной дистрибуцией, а кашель — нет. Зная дистрибуцию элементов, мы можем затем провести операцию их отождествления: элементы с абсолютно иден­тичной или, наоборот, полностью не совпадающей (дополнительной) дист­рибуцией можно отождествить между собой, а элементы с частично совпа­дающей дистрибуцией не отождествляются (ср. похожую процедуру отождествления фонем у Н. Трубецкого).

Однако в отличие от подхода Н. Трубецкого такая процедура не предполагает обращения к значению. По мнению 3. Харриса, значе­ние элементов языка хотя и существует, но не нужно для дистрибуци-онного анализа и для лингвистики вообще. Он писал: «Могут возник­нуть возражения против того, что при определении элементов принимается во внимание также и значение, поскольку, например, при появлении звуков (или звуковых элементов) х и у в идентичном окружении они соотносятся с разными фонемами, если образование, содержащее их, составляет различные морфемы... Однако это различие л: и у на основе значения есть различие, которое делают лингвисты,