2. Личное свойство Духа Святого билет №15

1. Самобытность существа Божия

Все существа и вещи этого мира не самобытны. Они имеют начало или источник своего бытия во всемогущей Божественной воле.

Сам же Бог не зависим по Своему бытию ни от кого. Он самобытен. Невозможно указать никакой причины для Его существования. Он существует прежде всякой причины. Ничто не предшествовало Ему. О Нем можно только сказать, что Он всегда существует. “Прежде Меня не было Бога, и после Меня не будет”, — говорит Он у Исаии (Ис. 43, 10). “Я есмь Сущий”, — возвещает Бог Моисею при купине (Исх. 3, 14), ибо в Самом Себе (Он) сосредотачивает всецелое бытие, которое не начиналось и не прекратится”, — поясняет святитель Григорий Богослов. По мысли святого Григория Нисского, называя Себя “Сущим”, Бог дает понять, что Он Один поистине Существующий. В Нем заключено подлинное бытие. Он бесконечно выше всякого тварного бытия, поэтому все, находящееся вне Его, противопоставляется Ему как “не сущее”, как бытие кажущееся. Он именует Себя жизнью (Ин. 11, 25), и эта Жизнь в глубинах Божественной Сущности для нас не постижима. Некоторое представление о сверхбытии Бога мы получаем по Его откровениям в мире.

2. Отношение догмата о Святой Троице к разуму

1. Учение о Св. Троице есть глубочайшая тайна внутренней жизни Бога, живущего во свете неприступном. Разум ограниченный не только не в состоянии сам по себе открыть ее, но не может вполне понять и усвоить ее и после откровения ее Богом.

Но это не значит, будто учение о триедином Боге совершенно чуждо человеческому уму, и потому если может быть принято мыслящим разумом, то не сознательно и разумно, а слепой верой. В тайне о Св. Троице есть сторона светлая, постижимая и удобоприемлемая без всякого противоречия законным требованиям мысли. Понятна и доступна нашему разумению общая мысль этого догмата. Это мысль о внутренней жизни Бога вне отношений Его к миру, о самооткровениях этой внутренней божественной жизни. Бог един, но не одинок, - solus, sed non solitarius, по выражению одного учителя церкви. Существо единого Бога составляют: Отец, Сын и Дух. Они раздельны, как особые лица, и нераздельны по существу. Следовательно, в существе Божием есть самостоятельная, независимая от мира личная жизнь, и есть условия для ее проявления, есть как бы особые, различные “образы” существования в бытии Божием, как глубокомысленно говорили, выясняя догмат, отцы церкви. Есть образ бытия под формой “отчества”, - это как бы средоточие внутренней Божией жизни; есть образ бытия под формою “сыновства” или “рождения”, и образ бытия под формой “исхождения”. Сверх этого положительного значения догмат о Св. Троице имеет весьма важное отрицательное значение (метафизическое). Учением о трех лицах в Божестве устраняются недоумения и трудности, с какими, по-видимому, неизбежно встречался человеческий разум при решении вопроса о личности божественного беспредельного Духа. В самом деле, если Бог есть личность и “одинок” или единоличен, то в чем состоит Его внутренняя жизнь вне отношений к миру? Что делал Бог от вечности и что делает Он в вечности? Все эти и подобные вопросы о жизни Божества в Самом Себе разрешаются учением о Св. Троице, и это решение чуждо тех недостатков, какие присущи всем естественным попыткам ума человеческого проникнуть в тайну божественной жизни. Плодом этих попыток являлись обыкновенно или признание божественной жизни жизнью полного покоя и неподвижности, т.е. деизм, или, чтобы избежать этого, признание мира вечным проявлением и самораскрытием Божества, т.е. пантеизм. Христианское учение о триедином Боге, исключая крайности этих воззрений, заключает в себе то, что есть истинного в деизме, т.е. единство Бога и Его бесконечное расстояние от мира, Его творения, но в то же время допускает и тот момент истины, которые в пантеизме является извращенным и искаженным – именно идею вечной плодоносной жизни и присносущной (имманентной) деятельности в Божестве, потому что всякая жизнь есть деятельность.

Догмат о Св. Троице имеет и существенное жизненное значение для верующего христианина. Давая разуметь, что Бог не есть отвлеченная верховная Сила, перед которой надо только преклоняться, но живое и личное всесовершеннейшее Существо, этот догмат служит опорой для всего христианского настроения и поведения человека. Ибо если Бог есть полнота всесовершеннейшей личной жизни, есть сама Любовь и Премудрость, то, значит, перед Ним можно раскрывать свою душу, подобно тому как мы раскрываем ее перед человеком, существом личным же, уповать на Него во всех обстоятельствах жизни, как на свое прибежище и защиту (Пс. 90), не бояться под Его покровом идти и посреде сени смертной (Пс. 22, 4).

2. Совершенную противоположность изложенному воззрению на отношение догмата о Св. Троице к здравому разуму составляет воззрение древнейших и новейших противников этого догмата. Многим из древних еретиков, а в новейшее время социнианам и рационалистам догмат о Св. Троице представляется заключащим в себе внутренние противоречия и противоречия законам нашего мышления, и потому таким, который не может быть принят мыслящим разумом сознательно и разумно, без насилия человеческой мысли. Но такое мнение совершенно неосновательно.

Как на главную трудность и противоречие законам логики и математическим аксиомам в учении о Троице издавна указывают на невозможность мыслить троичность лиц в единстве существа. Говорят: “одно не три, и три – не одно; если только один истинный Бог и между тем каждое лицо Божества – Бог, то такое учение приводит или к савеллианству, или к тритеизму. К последнему в том случае, когда различие между божественными лицами реальное, действительно, а к первому в том случае, когда различие мыслимое, идеальное”. Не трудно видеть неосновательность подобного рассуждения. Делающими приведенное возражение отношение существа и лица принимается в одинаковом смысле как для бесконечной, так и для конечной природы, откуда и выводится, что должно признавать или единство природы и лица в Боге, или трех богов. Но это заблуждение. Различие существа и лица, которое наш рассудок непременно полагает во всех конечных существа, должно находиться и в Боге, но не в том же именно, а только в аналогическом виде. В Бое различие между существом и лицом сообразно с чистейшей духовностью и безусловной простотой существа Божия. Вообще же приведенное возражение было бы невозможно, если бы учение о Троице рассматривалось как учение о таинственной жизни Бесконечного Духа, к которой обычные понятия о конечном бытии неприложимы.

Делаются разнообразные возражения и против учения о различии лиц в Божестве по их личным свойствам. Но все возражения этого рода исходят из того, что отличительные особенности лиц Троицы – отчесто, сыновство и исхождение, мыслятся подобными и существующими с такими же ограничениями, как в конечных существах, например, понятие рождения божественного сближается с понятием рождения в мире конечном, исхождение, по невозможности определить отличие его от рождения, отождествляется с рождением и пр. Против принятия учения, например, о рождении Сына от Отца указывают, что допустить рождение в Боге значит бестелесного Бога признать телесным, против вечности рождения – что понятия быть рожденным и вечно рожденным – понятия несовместимые, что если однако же Сын вечен и пребывает с Отцом, то это значит утверждать, что Он не Сын, а брат Отцу и др. Подобного же характера и возражения против исхождения Св. Духа, например: если Дух получил бытие из существа другого лица, то и о Нем можно и даже должно сказать, что Он рожден, а в таком случае нужно признать, что у Бога Отца два Сына, а Дух и Слово – два брата (Сын, следовательно, и не единороден) и пр. Такого рода рассуждения и возражения крайне неразумны и недостойны Бога. Что такое в Боге рождение и исхождение, этого мы не можем знать, хотя и научены полагать между ними различие. Это термины только аналогические, за которыми скрывается неведомая нам жизнь Божества.

3. Тайна о Св. Троице отчасти может быть даже и уяснена и приближена к человеческому пониманию. Это возможно при посредстве подобий (аналогий) из мира конечного. Употребление некоторых возвышенных и таинственных аналогических образов в учении о Св. Троице можно находить и в самом св. Писании, например, в наименованиях Отца – Светом, Сына Божия – Премудростью Божией, Словом, Сиянием славы Божией, Духа – Дыханием уст Божиих. Одно из подобий, основывающееся на этих образных выражениях Писания о лицах Св. Троицы, внесено и в символ веры для объяснения тайны рождения Сына – Света от Света. В Писании же (Пс. 32, 6), начало и основание аналогии – слова и дыхания, под которыми православной восточной церковью представляется совместность и одновременность происхождения Сына и Духа Св. от Бога Отца.

Древнейшие учители церкви подобия тайны Св. Троицы указывали и в природе видимой и в богоподобной душе человеческой. Из явлений видимой природы, как на приближающие несколько к нашему уразумению непостижимое таинство веры, можно указать, например, на следующие: на солнце, которое действием испускания лучей светит и греет, на три горящие светильника, разливающие один и тот же свет, на равносторонний треугольник, на то, что в мире вещественном всякое тело имеет три измерения – широту, долготу и глубину, время, в котором тела развиваются или изменяются, также слагается из трех необходимых моментов – настоящего, прошедшего и будущего и мн. др. Но все такие подобия очень далеки от сущности предмета, так как заимствуются из области, не имеющей ничего общего с духовно-личным бытием. Совершеннейшее откровение триединства Божия есть созданный по образу Божию дух человека, и потому в нем преимущественно можно находить подобия троичности. Со времен блаж. Августина и по его примеру к подобиям из нашей личной духовной жизни преимущественно и обращаются, чтобы по возможности уяснить догмат о Троице, раскрывая это подобие так или иначе. Так, указывают, как на аналогию – на то, что в личном духе человеческом, при его духовном единстве, есть три силы – разум, воля и чувство. Пытаются дать объяснение той же тайны и из нравственной стороны существа Божия. Бог есть любовь. Поэтому Отец имеет нравственную необходимость проявлять во вне Свою благость – рождает Сына, Который есть предмет Его любви. А так как это взаимодействие любви между Отцом и Сыном лишило бы Их самостоятельности в отношении одного к другому - ибо любовь состоит в тождестве и слиянии субъекта любящего с объектом любви – то существует третье лицо, которое приводит Их жизнь в гармонию, примиряет и объединяет: это – Дух. Представляют объяснение троичности лиц в Божестве и по аналогии с тройственными актами человеческого самосознания. Самосознание необходимо предполагает отличение своего “я” от “ты” и “он”. Подобные тройственные акты саморазличения должны быть и в божественном самосознании, только эти акты в Божестве являются уже не актами в собственном смысле этого слова, а лицами, ибо в Боге самосознание и бытие равны друг другу, совпадают.

В известной степени все эти подобия могут приближать к нашему разуму тайну божественной жизни, но только приближать, а отнюдь не имеют значения существенных доказательств ее. Но и для разума полезны эти сравнения или подобия только при благоразумном пользовании ими, с ограничениями их соответствия с Существом бесконечным, и под непременным условием при проведении их подчинения разума церковному определению догмата.