Глава 9. Дружинные курганы

вицы (Блiфелъд Д. I., 1977). В обряде погребения этого курганного могильника обнаруживаются сле­ды имущественной и социальной дифференциации древнерусского населения X — самого начала XI в. Значительную часть могильника составляют небога­тые захоронения, оставленные рядовым населением. Среди них выделяются дружинные курганы с пред­метами вооружения и богатым инвентарем.

Д. И. Блифельд разделяет курганы дружинников на четыре группы.

1. Насыпи с погребением одного воина (при нем находятся стрелы, топоры, копья и изредка мечи). Захоронения совершались по обряду трупосожжения или по обряду ингумации в могильных ямах с впу­щенными в них срубами.

2. Насыпи с парными захоронениями — воина с женщиной. Эти захоронения характеризуются более богатым инвентарем.

3. Курганы с захоронением дружинника с конем. Обычно погребения по обряду ингумации совершены в подкурганных могильных ямах.

4. Курганы с парными трупоположениями и с ко­нем. Захоронения совершены в больших ямах с де­ревянными камерами. На дно клали трупы воина и его жены, а в ногах погребали взнузданного и осед­ланного коня.

Очевидно, эта дифференциация дружинных кур­ганов отражает в какой-то степени иерархию фео­дального общества древней Руси. Материалы Шесто-вицкого могильника показывают, что древнерусская дружина формировалась в основном за счет славян­ского населения. Некоторое количество вещей скан­динавского происхождения, встреченных в курганах этого кладбища, а также погребения с конем говорят о сложном этническом составе русского войска. В древнерусской дружине было и какое-то количество варяжских воинов, и, возможно, представителей иных восточноевропейских племен.

Курганные погребения дружинников имеются также в некрополях Киева, Пскова и других древне­русских городов.

Известны и небольшие курганные могильники, включающие дружинные захоронения. По местопо­ложению они обычно связаны с магистральными вод­ными путями, которые, как отмечалось, в IX—X вв. имели не только торговое, но -и военно-политическое значение. Однако дружинные кладбища бывают и в стороне от таких путей, и это, очевидно, показывает, что высшие слои древнерусского общества получали земельные пожалования и вместе со своими дружин­никами оседали в селах. Одним из таких вотчинных могильников является Новоселковский, расположен­ный в нескольких километрах от Смоленска (Ши-ринский С. С., 1970, с. 114-116).

В заключение обзора дружинных древностей IX— X вв. нельзя не упомянуть два крупных региона кон­центрации курганов с захоронениями воинов-дружин­ников на северо-восточной окраине восточнославян­ской территории того времени. Оба региона находят­ся в узловых пунктах Балтийско-Волжского водного пути, связывавшего страны Северной и Западной Европы с Востоком.

Один из них — окрестности Ярославля, где распо­ложены крупные Михайловский, Тимеревский и Пе­тровский курганные могильники. Как показали но-

вейшие исследования (Ярославское Поволжье X— XI вв.), эти курганы оставлены в основном финно-славянским населением. Курганы отражают сложное переплетение финно-угорских и славянских культур­ных и этнических элементов, являясь важным источ­ником для изучения взаимоотношений славян с фин-ноязычными племенами Поволжья.

Среди курганных насыпей этих ярославских мо­гильников немало погребений воинов-дружинников, сопровождаемых, в отличие от рядовых умерших, ме­чами, наконечниками копий и стрел, топорами, по­ясными принадлежностями и т. п. (табл. LXX, 7— 14). Все они принадлежат к тем же типам, что и в других дружинных курганах древней Руси.

Несомненен в захоронениях ярославских могиль­ников и скандинавский этнический компонент. Встре­чаются вещи североевропейского происхождения и в культурном слое Тимеревского поселения. Однако анализ материалов курганов и селища неоспоримо показывает, что норманны не были основателями по­селка. Они составляли сравнительно небольшую часть населения в IX в., а в следующем столетии раствори­лись среди финно-славянского населения. Единич­ные собственно скандинавские захоронения с харак­терными особенностями ритуала и набором вещей относятся лишь ко второй половине IX в. В погребе­ниях X в. скандинавские вещи встречаются постоян­но, но норманские черты обрядности почти пропада­ют. Очевидно, скандинавы, появившиеся на Волге в IX в., утратили свои этнические черты в процессе становления древнерусской народности и вошли в русскую дружину не как особая сила, а как состав­ная часть.

Курганные могильники юго-восточного Прила-дожья — второй регион концентрации дружинных за­хоронений. Оставлены эти курганы преимуществен­но местным финским населением, поэтому их деталь­ная характеристика выходит за рамки тематики на­стоящей книги. Возникновение курганной культуры здесь представляется результатом культурного и от­части этнического взаимодействия финского населе­ния Приладожья, незнакомого до IX в. с курганным обрядом погребения, со славянами и переселившими­ся сюда скандинавами. Большинство приладожских курганов содержит местные финские элементы: очаг с котлом и лопаткой (табл. LXVII, 1—3), ярусность, меридиональная ориентировка, шумящие привески.

Среди курганов юго-восточного Приладожья вы­деляются насыпи с погребениями дружинников. Это трупосожжения в ладьях, сопровождающиеся ору­жием, или трупосожжения воинов и женщин с при­возными вещами. Анализ материалов этих курганов (Кочкуркина С. И., 1973) показывает, что дружин­ное сословие формировалось здесь в основном из ме­стного весского населения и в меньшей степени из варягов. Скандинавы влились в среду приладожской веси, по-видимому, в IX в. и вскоре были ассимили­рованы.

Весская дружина неоднократно принимала уча­стие в походах и сражениях в составе древнерусско­го войска.

Таким образом, начальный этап становления дре­внерусской дружины должен быть отнесен к IX— первой половине X в., к эпохе первых военных похо­дов киевских князей на Византию. Основу древне-

255