Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
экзамен псих конс.doc
Скачиваний:
0
Добавлен:
01.07.2025
Размер:
2.19 Mб
Скачать

Вопрос 1 Психологическое консультирование как вид помощи возник недавно, развился из психотерапии. Предпосылкой развития консультирования явилась потребность решать психологические проблемы, не имеющие клинических нарушений. В консультировании психолог сталкивается с проблемами повседневной жизни. Наиболее глобальная проблема – нарушение межличностных отношений и общения (между полами), неуверенность в себе, застенчивость, низкая самооценка, тоска, тревога. Патологии нет, но есть эмоциональные нарушения, которые можно сбалансировать. Консультирование не имеет четких границ, т.к. нет четкого определения (их множество).

Консультирование – это совокупность процедур, направленных на оказание помощи человеку в разрешении проблем и принятии решений относительно совершенствования личности, межличностных отношений, проблем брака, семьи, профессиональной карьеры (американские психологи).

Психологическое консультирование существует в форме теоретической дисциплины, которая называется консультативной психологией и второе – практическая деятельность (вид психологической помощи).

Консультативная психология – раздел психологических знаний, содержащий систематическое описание, процесса оказания психологической помощи.

Исходная позиция консультативной психологии – специально организованный процесс общения консультанта и клиента, способствует актуализации дополнительных сил клиента, обеспечивающих выход из создавшихся ситуаций.

НАПРАВЛЕНИЕ

СУБЪЕКТ

ОБЪЕКТ

ЦЕЛЬ

Психотерапия

А) клинически-

ориентированная

Врач (психиатр,

психотерапевт)

Больной, клиент

Ликвидация

симптомов

В) личностно-

ориентированная

Врач, психолог,

социальный

работник

Больной, клиент

Личностные и

межличностные

изменения

Психокоррекция

Врач, психолог

Больной, клиент

Исправление тех или

иных расстройств,

нормализация

психической

деятельности

Неврачебная

психотерапия

Психолог

Клиент

Оптимизация

взаимоотношений

(например, в

проблемных семьях)

Консультирование

Консультирующий

психолог,

социальный

работник

Клиент, семья,

группа

Адаптация к жизни за

счет активизации

личностных ресурсов

(выход из трудной

жизненной ситуации)

Консультироваться – значит советоваться со спе­циалистом по какому-нибудь вопросу. А совет – всего лишь мнение, высказанное кому-нибудь, по поводу того, как ему поступить, что сделать и т. п. В этом и заключа­ется отличие психологического консультирования от пси­хотерапии, по крайней мере психотерапии глубинной. Консультирование центрировано на более поверхностной работе, связанной чаще с межличностными отношения­ми. Основная задача психолога-консультанта состоит в том, чтобы помочь клиенту посмотреть на свои пробле­мы и жизненные сложности со стороны, продемонстри­ровать и обсудить те стороны взаимоотношений, ко­торые, будучи источниками трудностей, обычно не осоз­наются и не контролируются. Это тоже психологическое воздействие, но воздействие более мяг­кое. Отличает консультирование и его краткосрочность (от одной до 5 - 6 встреч), хотя в последнее время появляются почти "мгновенные" психотерапевтические тех­ники].Поскольку в психологическом консультировании нуждаются разные люди и обращаются за помощью по различным проблемам, то психологическое консультирование можно разделить на виды в зависимости от индивидуальных особенностей клиентов и тех проблем, по поводу которых они обращаются за психологической помощью.Выделяют следующие виды психологического консультирования:

  • Интимно-личностное консультирование;

  • Семейное консультирование;

  • Психолого-педагогическое, психолого-управленческое консультирование;

  • Деловое консультирование.

Интимно-личностное консультирование осуществляется по проблемам психологических или поведенческих недостатков, от которых хотел бы избавиться клиент; личностных взаимоотношений со значимыми людьми по поводу разнообразных страхов, неудач, глубокого недовольства клиента самим собой, интимными отношениями.

К семейному консультированию прибегают при выборе супруга, с целью предупреждения и разрешения конфликтов во внутрисемейных отношениях и в отношениях членов семьи с родственниками, по поводу решения текущих внутрисемейных проблем (распределение обязанностей, экономические вопросы семьи и т.д.), до и после развода.

Психолого-педагогическое консультирование предусматривает обсуждение консультантом и клиентом вопросов обучения и воспитания детей, повышения педагогической квалификации взрослых, совершенствования педагогического руководства, управления детскими и взрослыми группами.

Последний вид консультирования следует отличать от рекомендаций, предоставляемых учителям, ученикам, родителям, администрации и т.д., сущность которых сводится к тому, что психолог советует прибегать к конкретным действиям, изменениям поведения, отношений с целью влияния на других участников учебно-воспитательного процесса. Деловым называется консультирование, связанное с преодолением людьми деловых проблем выбора профессии, совершенствования и развития способностей, организации труда, повышения работоспособности, проведения деловых переговоров.

Вопрос2 За рубежом психологическое консультирование в области детской психологии активно развивается уже более 60 лет. Начало ему было положено историческими работами А. Вине, посвященными разработке методов измерения умственного развития с целью дифференциации здоровых, но социально и педагогически запущенных детей от детей с аномалиями развития. Первоначально в сферу деятельности консультаций входили преимущественно дети с отклонениями в развитии, а главную задачу составляли психотерапия и помощь в социальной адаптации детей с теми или иными формами патологии. Постепенно, однако, сфера консультативной практики стала значительно расширяться за счет включения собственно психологических проблем, не связанных с патологией: высокой тревожности ребенка, нарушений межличностных отношений, трудностей в обучении, семейном воспитании и т. д. В то же время преимущественная ориентация на проблемы, имеющие ярко выраженный, а не лишь намечающийся характер, отчасти сохранилась. В настоящее время в качестве двух основных показаний для психологической помощи детям называют: возникновение кризисной жизненной ситуации (распад семьи, госпитализация, неуспеваемость в школе и др.) и грубое или устойчивое расстройство поведения (страхи, драчливость, воровство, лживость и др.). Профилактические функции консультирования развиты заметно меньше.

В отечественной психологии необходимость систематического контроля за ходом психического развития детей была признана с первых же лет ее становления. В работах Л. С. Выготского, Н. М. Щелованова и других советских ученых эта задача с самого начала понималась весьма широко. Из представлений о детстве как периоде подлинного формирования личности ребенка (в противоположность наследственно предетерминированно-му «развертыванию») закономерно следовали выводы об особом значении условий жизни и развития ребенка и необходимости психологического контроля за развитием нормального ребенка с целью своевременного обнаружения даже легких, далеких от патологии трудностей и отставаний, профилактики возможных неблагоприятных вариантов развития [см.: 17; 95]. В этой связи Л. С. Выготский ориентировал исследователей на изучение «всех особенностей каждого возраста... всех основных типов нормального и аномального развития, всей структуры и динамики детского развития в их многообразии» [18, с.261].Теоретически возрастно-психологический анализ и диагноз развития давно признаны у нас необходимой основой для совершенствования системы условий воспитания и обучения ребенка как в семье, так и в различных детских учреждениях, обществе в целом. Однако практическая реализация этого, бесспорно, справедливого требования и сегодня представляется весьма отдаленной.

Вопросы 1-4 см монина

5/ Факторы риска в психологии развития

[лат. factor — делающий, производящий] — понятие, обозначающее широкий круг условий, способных оказывать неблагоприятное влияние на психическое развитие ребенка. В отличие от однозначно вредоносных воздействий, Ф. р. — это такие условия, опасное действие которых носит вероятностный характер, т.е. означает не неизбежность, а лишь более или менее вероятную угрозу возникновения отрицательных последствий. В зависимости от степени ее вероятности выделяют факторы высокого, умеренного и низкого риска. Контингент детей, подверженных действию того или иного Ф. р., называется группой риска по данному фактору. Как понятие «Ф. р.», так и понятие «группа риска» первоначально использовались в медицине. В конце 60-х годов XX в. они были перенесены в психологию, переосмыслены и постепенно распространены с анализа патологии на проблемы психического развития ребенка в рамках нормы, например, те или иные трудности в поведении, обучении и формировании личности. В советский период, в контексте приоритета общественных интересов, понятие «группа риска» определяло категорию детей, поведение которых могло представлять потенциальную опасность для окружающих и общества в целом, поскольку противоречило общепринятым социальным нормам и правилам. В последние годы эта категория детей рассматривается специалистами, прежде всего, с точки зрения того риска, которому они сами подвергаются в обществе: риска потери жизни, здоровья, нормальных условий для развития. Изучение Ф. р. в психическом развитии образует в возрастной психологии (преимущественно зарубежной) весьма обширное русло исследований. Их актуальность определяется тем, что от полноты учета существующих Ф. р. и знания механизмов их действия в решающей степени зависит возможность предупреждения отклонений в детском развитии. В зависимости от теоретических позиций авторов, наметилось несколько классификаций Ф. р. Например, выделяются: (1) экзогенно-биологические факторы (нарушения в протекании беременности, родовые травмы, тяжелые соматические заболевания и т.п.); (2) эндогенно-биологические факторы (хромосомные и генные дефекты, различные формы дизонтогенеза); (3) социальнопсихологические факторы (психическая депривация, неправильное воспитание в семье, психические травмы и др.) (В.В. Ковалев). Е.И. Казаковой указывает три основных группы Ф. р.: психофизические, социальные и педагогические (как особый вид социальных). По В.Е. Логуновой, Ф. р. делятся на: (1) медико-биологические (нарушения здоровья, врожденные свойства, отклонения в психическом и физическом развитии и т. д.); (2) социально-экономические (многодетные и неполные семьи, несовершеннолетние родители, воровство, драки, попытки суицида, употребление спиртных напитков, наркотиков и т. д.); (3) психологические (неприятие себя, эмоциональная неустойчивость, неуспех в деятельности, неуспех в социальной адаптации, трудности общения, взаимодействия со сверстниками и взрослыми и т. д.); (4) педагогические (несоответствие содержания программ и условий обучения детей их психофизиологическим особенностям, преобладание отрицательных оценок и т. д.)- Ф- Р- подразделяются и в зависимости от времени воздействия на развивающийся организм: факторы внутриутробного периода, перинатального периода, новорожденное™, младенчества, раннего детства и т.д. В психологической литературе понятие «Ф. р.» используется в двух взаимодополняющих значениях. Во-первых, для обозначения таких особенностей нервно-психического развития ребенка на начальных этапах онтогенеза, которые служат предвестниками возможных отклонений в его последующем развитии (С. Корр, Е. Werner). К их числу относят инертность психических процессов, сниженную или повышенную возбудимость нервной системы, задержки в сроках формирования психомоторных актов, показателей развития речи, повышенную эмоциональность, ранимость, трудности в общении и др. Эти особенности не только сами по себе могут рассматриваться как неблагоприятные для взаимоотношений ребенка с окружающим миром, но и нередко служат первыми «поведенческими знаками» более глубокого, подспудно развивающегося нарушения. Во-вторых, понятие «Ф. р.» используется для указания на те условия жизни, развития и воспитания ребенка, которые могут оказывать негативное влияние на процесс его формирования (D. Farran). В их число входит множество крайне разнородных по своей природе средовых и микросредовых факторов: от низкого социально-экономического статуса семьи, плохого ухода, эмоциональной депривации, отсутствия или недостаточных возможностей общения со сверстниками до конфликтных отношений в школе, информационных перегрузок, требований, превышающих возможности ребенка и мн. др. Исследования последних двух десятилетий показали, что неблагоприятная экологическая обстановка также служит источником Ф. р., представляющих серьезную опасность не только для здоровья детей, но и для разных сторон их психического развития. Токсичные продукты промышленного производства, радиация, высокий уровень шума и др. могут оказывать крайне негативное влияние на общее умственное развитие детей, внимание, память, эмоциональную сферу (J. Spyker, G. Fein). Первостепенное место среди социально-психологических Ф. р. принадлежит неблагоприятным особенностям семейного воспитания ребенка. Установлено, что дисгармоничные (неправильные) виды воспитания служат фактором высокого риска разнообразных нарушений общего психического и, особенно, личностного развития. Высокая степень риска здесь обусловлена не только огромной значимостью для ребенка взаимоотношений с родителями, сибсами и другими членами семьи, но и постоянным, хроническим характером их влияния, поскольку применительно к разным типам вредностей установлено, что факторы хронического действия обычно приводят к более тяжелым последствиям по сравнению с факторами хотя и сильного, но однократного действия (например, острыми психологическими травмами ) . Показана ведущая роль семейного неблагополучия и неправильного воспитания в формировании неврозов у детей разного возраста (А.И. Захаров, Э.Г. Эйдемиллер). В жизни этих детей нередко возникают стрессовые, травматические ситуации, которые оказывают крайне отрицательное влияние на их развитие и поведение. Дети, перенесшие стресс, отличаются по своему поведению от обычных детей. Ответом на стрессовые события чаще всего является бурная отрицательная реакция на все воздействия окружающего мира, нарушение контакта с людьми, желание уйти от них. Дети становятся испуганными, тревожными, закрытыми для социального опыта, уходят в себя, замыкаются. Пережитая травматическая ситуация глубоко затрагивает психику ребенка, постоянно повторяясь в сознании в форме образов, мыслей, представлений, кошмарных снов; при столкновении с чемлибо, напоминающим трагическое событие, ребенок вновь и вновь возвращается к пережитым чувствам. На фоне этого возникает физиологическая реактивность, проявляющаяся в спазмах желудка, головных болях, проблемах со сном, раздражительности и эмоциональнопсихической неуравновешенности, нарушениях памяти и внимания, преувеличенном реагировании, сверхбдительности. Нередко в результате достаточно длительного воздействия крайне неблагоприятных условий жизни детей в семьях у них возникают психофизические изменения в организме, приводящие к тяжелым нарушениям здоровья. Помимо социальных и психологических Ф. р., нарушающих право детей на уровень жизни, необходимый для их физического, умственного, духовного и социального развития, выделяется значительная группа причин, которые могут быть названы педагогическими. Они, как правило, связаны с отсутствием в образовательных учреждениях вариативных образовательных программ, рассчитанных на детей разного уровня способностей и развития, диагностических методик и технологий, позволяющих своевременно выявлять проблемы обучения и воспитания ребенка и вносить соответствующие изменения в программу обучения, организационно-управленческих механизмов, обеспечивающих реализацию и защиту прав детей и контроль за их соблюдением в системе образования, и др. Данные факторы приводят к тому, что в отношении этой категории детей фактически становится во многом декларативным, т. е. практически не реализуется или реализуется не в полной мере и другое основное их право — право на образование. Важная задача в исследовании проблемы Ф. р. состоит в выявлении собственно психологических механизмов влияния различных агентов на те или иные стороны развития ребенка. Например, ранее риск психического недоразвития детей с низким весом при рождении обычно связывали с неблагоприятными биологическими факторами. Однако исследование взаимодействия таких детей с матерями показало, что в силу затрудненности распознавания и понимания их сигналов и состояний у них часто страдало главное психологическое звено развития в этом периоде: своевременность и полноценность установления контакта с матерью. Специальная программа помощи матерям, направленная на формирование более чуткого понимания ими младенцев, позволяет предупредить отставания в психическом развитии (Т. Achenbach). Приведенный пример иллюстрирует тот факт, что в реальном процессе развития имеет место взаимообусловленность разнородных Ф. р. Сочетание нескольких факторов, как правило, увеличивает вероятность их негативного воздействия. С изучением действия Ф. р. связано понятие психологической уязвимости (vulnerability), то есть чувствительности или степени подверженности ребенка воздействию тех или иных неблагоприятных факторов. Установлено, что психологическая уязвимость детей существенно зависит от их возраста и индивидуальных особенностей. Ее степень может быть снижена благодаря действию определенных защитных факторов (последние не следует смешивать с «механизмами психологической защиты» в психоаналитическом значении)- Важнейшее значение имеет уровень умственного и эмоционально-личностного развития, от которого зависит восприятие и переживание ребенком всего происходящего с ним, а, следовательно, и потенциальная степень травматичности таких событий, традиционно причисляемых к Ф. р., как, напр., потеря близких, резкие перемены в жизни (смена места жительства, учебного заведения), госпитализация и мн. др. В качестве защитных факторов выступают активность и общительность характера, эмоциональная близость и сплоченность семьи, в которой растет ребенок, достаточный опыт позитивного самовосприятия, формирующий его уверенность в себе и прочное самоуважение, поддерживающий круг общения вне семьи (Е. Werner) и др. Исследование защитных факторов, способных противодействовать повреждающему влиянию факторов риска, необходимо для профилактики и коррекции разнообразных трудностей в психическом развитии ребенка. Дети группы риска нуждаются не просто в помощи окружающих, а в специально организованной, профессиональной социально-педагогической помощи, заключающейся в выявлении, определении и разрешении проблем ребенка с целью реализации и защиты его прав на полноценное развитие и образование. Особый вид социально-педагогической деятельности, направленной на оказание такого рода социально-педагогической помощи детям, называется социально-психологической поддержкой детства. Г. В. Бурменская, Т. И. Шульга

6 Как следует из подзаголовка данной работы, она посвящена психологическим проблемам нормального детства. На первый взгляд такая формулировка может показаться противоречивой. Действительно, может ли идти речь о каких-либо серьезных проблемах применительно к нормальному детству, за рамки которого по определению вынесены все многообразные расстройства, нарушения и отклонения от нормального хода развития? Указанное противоречие, однако, легко обнаруживает свой мнимый характер и снимается, если учесть многозначность употребления понятия «норма» как в обыденном, так и в научном языке. Подчеркнем, что, обращаясь к анализу психологических проблем нормального детства, встающих в практике консультирования, мы относим к ним затруднения и проблемы распространенные, типичные, свойственные если не большинству, то значительной части детского населения (и, следовательно, опираемся при этом на статистическое понятие нормы). Как показывают специальные исследования и консультативная практика, в развитии детей и при отсутствии патологических нарушений, т. е. в рамках медико-биологической нормы, имеется множество трудностей психологического плана, требующих своевременного обнаружения и коррекции. Квалификация тех или иных особенностей психического развития или поведения детей как неблагоприятных, нежелательных, требующих коррекции основывается в первую очередь на критерии несоответствия их предъявляемым требованиям со стороны социально-культурного окружения, т. е. при нарушении функциональной нормы. Кроме того, возможно и необходимо сравнение реального хода развития ребенка с оптимальным, т. е. максимально достижимым, уровнем в благоприятных условиях (последнее опирается на представление о норме как идеальном варианте развития). В любом случае понятие нормального детства не имеет ничего общего с представлением о некоем «правильном», беспроблемном развитии ребенка.

За рубежом психологическое консультирование в области детской психологии активно развивается уже более 60 лет. Н

чало ему было положено историческими работами А. Вине, посвященными разработке методов измерения умственного развития с целью дифференциации здоровых, но социально и педагогически запущенных детей от детей с аномалиями развития. Первоначально в сферу деятельности консультаций входили преимущественно дети с отклонениями в развитии, а главную задачу составляли психотерапия и помощь в социальной адаптации детей с теми или иными формами патологии. Постепенно, однако, сфера консультативной практики стала значительно расширяться за счет включения собственно психологических проблем, не связанных с патологией: высокой тревожности ребенка, нарушений межличностных отношений, трудностей в обучении, семейном воспитании и т. д. В то же время преимущественная ориентация на проблемы, имеющие ярко выраженный, а не лишь намечающийся характер, отчасти сохранилась. В настоящее время в качестве двух основных показаний для психологической помощи детям называют: возникновение кризисной жизненной ситуации (распад семьи, госпитализация, неуспеваемость в школе и др.) и грубое или устойчивое расстройство поведения (страхи, драчливость, воровство, лживость и др.) [см.: 125]. Профилактические функции консультирования развиты заметно меньше.

В отечественной психологии необходимость систематического контроля за ходом психического развития детей была признана с первых же лет ее становления. В работах Л. С. Выготского, Н. М. Щелованова и других советских ученых эта задача с самого начала понималась весьма широко. Из представлений о детстве как периоде подлинного формирования личности ребенка (в противоположность наследственно предетерминированно-му «развертыванию») закономерно следовали выводы об особом значении условий жизни и развития ребенка и необходимости психологического контроля за развитием нормального ребенка с целью своевременного обнаружения даже легких, далеких от патологии трудностей и отставаний, профилактики возможных неблагоприятных вариантов развития [см.: 17; 95]. В этой связи Л. С. Выготский ориентировал исследователей на изучение «всех особенностей каждого возраста... всех основных типов нормального и аномального развития, всей структуры и динамики детского развития в их многообразии» [18, с.261].Теоретически возрастно-психологический анализ и диагноз развития давно признаны у нас необходимой основой для совершенствования системы условий воспитания и обучения ребенка как в семье, так и в различных детских учреждениях, обществе в целом. Однако практическая реализация этого, бесспорно, справедливого требования и сегодня представляется весьма отдаленной.

Как известно, во все времена в самых различных обществах процесс воспитания детей ставил перед родителями множество сложных проблем, порождал разнообразные трудности. В то же время очевидны своеобразие наиболее острых и типичных про

блем в различные исторические эпохи, их зависимость от конкретных социально-экономических условий и процессов духовной жизни общества. Что же характерно для данного времени, какие проблемы делают столь актуальным создание в нашей стране психологической службы по оказанию помощи в сфере воспитания и обучения детей? Не стремясь к полному освещению этих объемных вопросов, попытаемся выделить некоторые наиболее существенные (и тревожащие), на наш взгляд, обстоятельства.

В настоящее время практика консультирования сталкивается с усилением в нашем обществе ряда неблагоприятных тенденций, существенно осложняющих психическое развитие и воспитание детей. Заметное место среди них принадлежит отрицательному влиянию ряда социально-экономических факторов. Ощутимые осложнения несет с собой, например, фактор возрастания занятости родителей, особенно матерей, в общественном производстве. Ориентация на массовую систему дошкольных учреждений существенно повлияла на «психологию родителей», точнее, на их социально-воспитательные установки.

Наиболее прямое и очевидное выражение этих сдвигов состоит, например, в тенденции переносить многие исконно родительские функции на ясли и детские сады, а позднее на школу и другие учреждения. Между тем специалистам хорошо известно, насколько серьезными для эмоционального состояния и здоровья детей во многих случаях бывают последствия от излишне раннего помещения детей в ясли (см.: 38]. Более того, в стране постоянно растет число так называемых круглосуточных групп в яслях и детских садах, где дети находятся в течение пяти дней в неделю. Сложный комплекс острых психолого-педагогических проблем, возникающих в этих условиях (порой вплоть до эмоциональной депривации, задержки речевого и общего психического развития и др.)» требует специального обсуждения.

Мы отмечаем здесь эти факты лишь как одно из наиболее очевидных свидетельств активно происходящих массовых изменений в воспитательных традициях и установках родителей. (Крайним, но далеко не исключительным их выражением является резкий рост числа родителей, отдающих своих детей на воспитание в учреждения закрытого типа.) Но даже если оставить в стороне эти крайние случаи и обратиться к типичным, то и тогда можно со всей определенностью утверждать, что современный ритм жизни и занятости родителей (вместе с другими факторами) существенно искажает характер взаимоотношений родителей и детей.

Среди многообразных проявлений этого прежде всего следует выделить уменьшение продолжительности и обеднение содержания общения в семье, дефицит теплоты, внимательного отношения друг к другу, исчезновение действительно совместных форм полезной деятельности ребенка со взрослыми. Место личностного и познавательного общения все больше занимают его

узко прагматические формы — по поводу обихода, режима, учебы и т. д. Обеднение и формализация контактов в сочетании с повышенной требовательностью к исполнительности ребенка не способствуют формированию у него ощущения самоценности, значимости для других. Напротив, нередко уже в раннем возрасте эти факторы провоцируют у детей неуверенность в своих силах, стойкое эмоциональное неблагополучие, негативизм, аффективные реакции, отрицательные формы самоутверждения, создают у них серьезные смысловые барьеры в понимании требований взрослых — одним словом, еще сильнее осложняют жизнь как самих детей, так и их родителей.

Чрезвычайно усложняет условия развития детей и неуклонно происходящий у нас в стране рост числа разводов и неблагополучных, конфликтных семей. Достаточно сказать, что, по мнению многих специалистов, распад семьи относится к категории весьма сильных психогенных факторов, ставящих ребенка в тяжелую ситуацию, на психологическое преодоление которой, как показывают исследования, детям требуется в среднем не менее двух лет. Разумеется, «проблемны» не только неполные семьи. Так, к группе существенного «воспитательного риска» обоснованно относят и многих детей, растущих в семьях с единственным ребенком [см.: 38]. По существу, в любой семье с низкой культурой межличностных отношений формирование личности ребенка не может протекать благополучно.

Важнейшее место среди источников разнообразных психологических проблем, осложняющих развитие ребенка, занимает школа. Неудовлетворительное состояние существующей ныне системы среднего и специального образования в нашей стране стало предметом широкого общественного обсуждения и всестороннего критического анализа, результаты которого частично отражены в правительственном постановлении о реформе средней и высшей школы.

Не углубляясь в эту обширную самостоятельную проблематику, приведем лишь некоторые данные, указывающие на истинные масштабы неблагополучия, порождаемого современной школой. Только по медицинским критериям 15—20% детей школьного возраста находятся в состоянии школьной дезадаптации и нуждаются либо в кратковременной, либо в более или менее систематической психотерапии [см.: 42]. Спектр распространенных психологических проблем школьников чрезвычайно широк: потеря учебной мотивации, низкая успеваемость, неорганизованность, конфликтные отношения с учителями и сверстниками, низкая самооценка, склонность к участию в асоциальных группировках, различные формы отклоняющегося поведения и др.

Многие из перечисленных проблем имеют в качестве одной из общих причин недостаточный учет современной школой и обществом в целом глубинных закономерностей и потребностей возрастных этапов формирования личности, а также игнори-

10

рование индивидуальных психологических и психофизиологических особенностей детей как результат стандартизованных требований к их поведению. Как правило, в школе не находится места настоящей творческой активности, присущей каждому ребенку, и подлинно коллективным формам жизни, от которых прямо зависит формирование личности детей в школьном периоде детства. Между тем консультирование родителей и учителей показывает, что большинство из них недооценивают степень расхождения между практически создаваемыми школой условиями и условиями, необходимыми для реализации их возрастных возможностей. Серьезные трудности и осложнения развития части детей, с которыми столкнулась попытка начала всеобщего школьного обучения с шести лет, также являются прямым следствием устоявшейся в обществе недооценки объективного характера законов психического развития ребенка.

В связи с этим необходимо подчеркнуть, что радикальное разрешение многих острых психологических проблем детства находится за рамками возможностей индивидуальной консультативной помощи. Устранение их причин и источников лежит на пути коренной реформы существующей системы общественного воспитания и образования и не менее коренного оздоровления социальной, культурной, материально-бытовой и других сторон жизни семьи1. Что же касается функций индивидуально-психологической помощи, то в сложившихся в настоящее время условиях она, очевидно, может быть направлена на поиск и определение таких конкретных способов адаптации ребенка к наличным условиям (в том числе и к существующей системе общественного воспитания), которые бы в наименьшей степени ущемляли интересы развития личности ребенка, способствовали бы нормализации и оздоровлению микросоциальной среды, в которой растет ребенок.

Возвращаясь к вопросу о неблагоприятных тенденциях в изменении условий развития и воспитания детей, характерных для настоящего времени, необходимо отметить определенное ослабление органических предпосылок психического развития детей. Имеется в виду рост числа детей с поврежденной или ослабленной нервной системой. Так, по данным академика Л. О. Бадаля-на, приводимым в широкой печати, у 30% новорожденных детей отмечаются различные поражения нервной системы (в результате осложнений беременности, родовых травм и других факторов), у 40% — минимальные нарушения; соответственно доля здоровых новорожденных составляет 30%. Значительный вклад в эту тяжелую картину вносят по крайней мере три группы при-

1 В связи с глубоким и массовым характером отмеченных проблем большого интереса заслуживает гипотеза А. Л. Венгера, В. И. Слободчикова и Б. Д. Эльконина о кризисном характере современного этапа истории детства, убедительно обоснованная в теоретическом плане и подкрепленная примерами типичных психологических проблем детей разных возрастов [см.: 14].

11

чин: алкоголизм родителей, влияние неблагоприятной экологической обстановки, а также недостаточные медицинский контроль и помощь. Даже учитывая большие компенсаторные возможности детского возраста и преходящий, временный характер значительного числа нарушений, необходимо признать, что чрезвычайно ответственные периоды раннего онтогенеза психики у значительной части детей проходят в осложненных условиях.

Не менее красноречивые данные в отношении дошкольников приводятся в исследовании И. А. Шашковой [94], проведенном в московских детских садах. В результате комплексного лонги-тюдного прослеживания психоневрологического статуса детей было обнаружено, что на четвертом году жизни патологические отклонения в состоянии их нервно-психического здоровья отмечаются у 9% детей, а функциональные нарушения —у 62% детей исследованной выборки. На долю «благополучных» детей приходится, таким образом, только 29%. Показательна динамика дальнейших изменений: на седьмом году жизни в результате частичного преодоления функциональных нарушений и частичного их перехода в устойчивые отклонения соответствующие показатели составляли 21 (патология) и 38% (функциональные нарушения). Таким образом, приведенные здесь данные углубленного исследования свидетельствуют о том, что к концу дошкольного периода детства стойкие нервные расстройства обнаруживаются у каждого пятого ребенка, функциональные — у каждого третьего, здоровыми же в собственном смысле слова можно считать менее половины детей.

Принципиально важное значение при этом имеет то обстоятельство, что в массовой практике медицинская диагностика негрубых нарушений высшей нервной деятельности, по общему признанию, достаточно затруднительна. Хорошо известно, что легкие нарушения высшей нервной деятельности у детей вначале проявляются на поведенческом и лишь позднее на клиническом уровне. Это приводит, например, к тому, что легкие мозговые дисфункции выявляются главным образом в школьном возрасте, когда клиническая картина становится выраженной вследствие трудностей в обучении, а вместе с тем психологические проблемы приобретают глубокий и генерализованный характер.

Показательно, что многие специалисты-медики признают первостепенную роль психологии в ранней диагностике негрубых нарушений нервной деятельности у детей. Подчеркивается, в частности, что диагностика пограничных расстройств психики у детей и подростков «не может считаться полноценной без лич-ностно-динамического подхода при обследовании состояния и динамики психического здоровья детей и без использования методов социально-психологического анализа развития детей и окружающей их микросреды» [70, с. 28]. Другим своеобразным свидетельством того, что именно психологический контроль развития выдвигается на первый план, служит предложение некоторых медиков вооружить врачей-педиатров психологическими

12

методами обследования и критериями оценки психического развития детей [см.: 41]. Очевидна, однако, неосуществимость этого предложения из-за отсутствия у медиков необходимой подготовки в области психологии, а значит, заведомо большого риска ошибочной диагностики.

В то же время и сугубо положительные особенности ребенка, к примеру: рано проявившаяся яркая одаренность в музыке, поэзии, математике и т. д. или резко ускоренный темп общего психического развития, во многих случаях могут, как известно, стать источником немалых психологических и педагогических проблем. Они связаны с необходимостью индивидуализации сроков и содержания обучения, трудностями межличностных отношений такого ребенка в коллективе более старших учеников, нестандартностью его интересов и многих личностных качеств, опасностью формирования чрезмерных ожиданий и уровня притязаний как у самого ребенка, так и у его близких (родителей, учителей). Примечателен в этой связи факт создания в США и ФРГ психологических консультаций, специализирующихся на вопросах помощи детям с высокими способностями.

Практика, таким образом, показывает, что на современном этапе развитие нашего общества не приводит к автоматическому снятию многообразных социально-психологических проблем детства, а в ряде случаев даже повышает их актуальность. Справедливо заметить, что большая часть приведенных выше проблем не менее актуальна и для многих западных стран. Поэтому на данном этапе становления психологической службы индивидуальная работа с населением по возрастно-психологиче-скому консультированию должна быть направлена на активную пропаганду психологических знаний среди родителей и учителей, на профилактику отклонений от нормального хода психического развития ребенка, а также на разработку рекомендаций по организации коррекционно-педагогической работы с детьми. Однако контролем и рекомендациями далеко не исчерпываются потенциальные возможности помощи детям и родителям со стороны психологов. Одно из наиболее действенных направлений расширения работы составляет организация при консультациях специализированных психолого-коррекционных групп для детей и родителей. Это диктуется тем, что по многим причинам родители далеко не всегда могут самостоятельно проводить успешную коррекцию. Между тем, как подчеркивал Д. Б. Эльконин, «без педагогической коррекции контроль бессмыслен» [59, с. 144].

Итак, какова же роль возрастных психологов в решении обозначенных выше проблем? В начале 30-х гг. Л. С. Выготский утверждал, что «решительно все практические мероприятия по охране развития ребенка, по его воспитанию и обучению, поскольку они связаны с особенностями того или иного возраста, необходимо нуждаются в диагностике развития» [18, с. 268]. И хотя сегодняшняя действительность еще далека от «применения диагностики развития к решению бесчисленных и бесконечно

13

1Ногообразных практических задач» [там же], и общество зачатую обходится интуитивным, а не научным пониманием логики юзрастного развития, тем не менее реальное участие психологов i решении проблем детского развития постепенно расширяется. 1то же касается их конкретных задач в различных областях кизни семьи и общества, то они обозначились уже достаточно (етко. Кратко перечислим их.

Общую задачу возрастно-психологического консультирования .оставляет контроль за ходом психического развития ребенка ia основе представлений о нормативном содержании и перио-[изации этого процесса. Указанная общая задача на сегодняш-1ий день включает следующие конкретные подзадачи:

1) ориентацию родителей, учителей и других лиц, участвую-цих в воспитании, в возрастных и индивидуальных особенностях гсихического развития ребенка;

2) своевременное первичное выявление детей с различными склонениями и нарушениями психического развития и направ-1ение их в психолого-медико-педагогические консультации;

3) предупреждение вторичных психологических осложнений г детей с ослабленным соматическим или нервно-психическим здоровьем, рекомендации по психогигиене и психопрофилактике (совместно с детскими патопсихологами и врачами);

4) составление совместно с педагогическими психологами )екомендаций по психолого-педагогической коррекции трудно-;тей школьного обучения для учителей, родителей и других лиц;

5) составление рекомендаций по воспитанию детей в семье (совместно со специалистами по семейной психотерапии);

6) коррекционную работу в специальных группах при кон-:ультации с детьми и родителями;

7) психологическое просвещение населения с помощью лекционной и других форм работы.

В заключение хотелось бы подчеркнуть особое значение современной психологической помощи детям и их близким, а также несводимость ее главных задач лишь к выявлению отклонений от нормы. Известно, что глубокий, нередко «застарелый»-характер психологических проблем взрослых людей, обращающихся за помощью в консультации, дает определенные основания для пессимистической оценки возможностей современной психологии в практике консультирования. Однако в отношении детского возраста подобный пессимизм вряд ли уместен. Развитие ребенка не может рассматриваться как фатально обусловленный процесс. Формирование личности открыто влиянию всех благотворных перемен как в объективных, так и в субъективных условиях этого процесса. В определенном смысле это позволяет, на наш взгляд, говорить о приоритетном значении проблем детства в рамках службы психологической помощи.

7 Консультант, как и другие профессионалы, несет этическую ответственность и имеет обязательства. Прежде всего он ответственен перед клиентом. Однако клиент и консультант находятся не в вакууме, а в системе разнообразных отношений, поэтому консультант ответственен и перед членами семьи клиента, перед организацией, в которой работает, вообще перед общественностью и, наконец, перед своей профессией. Такая ответственность и обусловливает особую важность этических принципов в психологическом консультировании и психотерапии. Вот почему во всех странах создаются кодексы профессиональной этики, регламентирующие профессиональную деятельность психотерапевта и консультанта-психолога.

Однако консультанту не так просто безусловно следовать правилам этики по достаточно объективным причинам. Основные из них указали George и Cristiani (1990):

  1. Трудно соблюдать стандарты установленного поведения в огромном разнообразии ситуаций консультирования, ведь каждый консультативный контакт уникален.

  2. Большинство консультантов практикуют в определенных учреждениях (клиниках, центрах, школах, частных службах и пр.). Ценностная ориентация этих организаций может не вполне совпадать с этическими требованиями к консультанту. В таких случаях консультант оказывается перед сложным выбором.

  3. Консультант нередко попадает в этически противоречивые ситуации, когда, придерживаясь требований одной нормы, он нарушает другую. Таким образом, в случае любого выбора не соблюдается кодекс этики.

Вообще этические дилеммы в значительно большей мере, чем прямые нарушения кодекса этики, помогают понять ограниченность этических кодексов при решении возникающих в консультировании проблем. Возьмем, к примеру, преамбулу новейшего этического кодекса (1990) Американской ассоциации психологов:

"Психологи уважают и ценят достоинство личности и стремятся обеспечить и защитить основные права человека. Они обязаны накапливать сведения о поведении людей, понимании людьми друг друга, самопонимании и применять эти сведения для обеспечения благосостояния общества".

Однако в работе, например, с клиентами, имеющими суицидные намерения, трудно полностью придерживаться данных принципов. Если стараться обеспечить безопасность клиента, то трудно не нарушить его автономию, право на свободное самоопределение, а следовательно, не посягнуть на его личностное достоинство и ценности. С другой стороны, если ничего не делать и охранять автономию клиента, возникнет угроза его благополучию и даже жизни. В приведенном примере принципу благодеяния отдается предпочтение перед принципом автономии личности (Beauchamp, Childress, 1983).

Противоречивость этических проблем вынуждает периодически изменять этические кодексы. Американская ассоциация психологов, в которой подход к этическим вопросам, пожалуй, наиболее структурирован, за последние тридцать лет трижды исправляла кодекс профессиональной этики. Поправки естественно отражают изменения в обществе, но все же, как правило, обусловлены трудностью соблюдения этических норм (подробнее об этом при анализе проблемы конфиденциальности). Первое требование к консультанту предъявляется уже в начале процесса консультирования. Решение клиента заключить "консультативный контракт" должно быть вполне осознанным, поэтому консультант обязан во время первой встречи предоставить клиенту максимум информации о процессе консультирования:

  • об основных целях консультирования;

  • о своей квалификации;

  • об оплате за консультирование;

  • о приблизительной продолжительности консультирования:

  • о целесообразности консультирования;

  • о риске временного ухудшения состояния в процессе консультирования;

  • о границах конфиденциальности.

Консультант обязан правильно оценивать уровень и пределы своей профессиональной компетентности. Он не должен вселять в клиента надежду на помощь, которую не в силах оказать. В консультировании недопустимо применение недостаточно освоенных диагностических и терапевтических процедур. Консультативные встречи с клиентами ни в коем случае нельзя использовать для испытания каких-либо методов или техник консультирования. Если консультант в отдельных случаях чувствует, что недостаточно компетентен, он обязан консультироваться с более опытными коллегами и совершенствоваться под их руководством.

Консультант обязан предоставить, как уже упоминалось, исчерпывающую информацию об условиях консультирования. Очень важно заранее согласовать с клиентом возможность аудио- и видеозаписи консультативных бесед и наблюдения третьим лицом через зеркало одностороннего видения. Недопустимо использование таких процедур без согласия клиента. Эти процедуры могут быть важны для консультанта в педагогических и исследовательских целях, а также полезны клиенту для оценки динамики его проблем и эффективности консультирования. Иногда контролирующая квалификацию консультанта инстанция требует представить подробную информацию о конкретном случае. Сопротивление некоторых неуверенных в себе консультантов процедурам наблюдения или записи бесед якобы из стремления сохранить конфиденциальность и оградить клиента на самом деле выражает их собственную тревожность и дискомфорт. Основной источник этических дилемм в консультировании — вопрос конфиденциальности. Он представляет собой лакмусовую бумажку меры ответственности консультанта перед клиентом. Консультирование невозможно, если клиент не будет доверять консультанту. Вопрос конфиденциальности следует обсудить во время первой встречи с клиентом.

George и Cristiani (1990) выделяют два уровня конфиденциальности. Первый уровень относится к пределу профессионального использования сведений о клиенте. Обязанность каждого консультанта — использовать информацию о клиенте только в профессиональных целях. Консультант не вправе распространять сведения о клиенте с другими намерениями. Это касается и того факта, что некто проходит курс психокоррекции. Сведения о клиентах (записи консультанта, индивидуальные карточки клиентов) должны храниться в недоступных для посторонних местах.

Второй уровень конфиденциальности относится к условиям, при которых может быть использована полученная в процессе консультирования информация. Клиент вправе надеяться, что такого рода информация будет служить исключительно для его блага. Когда необходимо поделиться полученными от клиента сведениями с его родителями, учителями, супругом, неизбежна дилемма. О своих намерениях консультант обязан поставить клиента в известность. Если клиент не возражает, вопрос конфиденциальности из этического превращается в сугубо профессиональный.

Консультант, обеспечивая секретность, должен ознакомить клиента с обстоятельствами, при которых профессиональная тайна не соблюдается. Конфиденциальность, как будет указано ниже, нельзя возвести в абсолютный принцип. Чаще всего приходится говорить о ее границах. Schneider (1963; цит. по: George, Cristiani, 1990) сформулировал семь основных правил, следуя которым можно установить такие границы:

  1. Обязательство соблюдать конфиденциальность не абсолютно, а относительно, поскольку существуют определенные условия, способные изменить такое обязательство.

  2. Конфиденциальность зависит от характера представленных клиентом сведений, тем не менее доверительность клиента несравненно строже связывает консультанта, нежели "секретность" событий, о которых сообщает клиент.

  3. Материалы консультативных встреч, которые не могут причинить вред интересам клиента, не подпадают под правила конфиденциальности.

  4. Материалы консультативных встреч, необходимые для эффективной работы консультанта, также не подпадают под правила конфиденциальности (например, возможно предоставление эксперту материалов консультирования по договоренности с клиентом).

  5. Конфиденциальность всегда основывается на праве клиента на доброе имя и сохранение тайны. Консультант обязан уважать права клиентов и в определенных случаях даже поступать противозаконно (например, не предоставлять информацию о клиенте правоохранительным органам, если этим не нарушаются права третьих лиц).

  6. Конфиденциальность ограничена правом консультанта на сохранение собственного достоинства и безопасности своей личности.

  7. Конфиденциальность ограничена правами третьих лиц и общественности.

Среди наиболее часто указываемых обстоятельств, при которых действие правил конфиденциальности в консультировании может быть ограничено, заслуживают упоминания следующие:

  1. Повышенный риск для жизни клиента или других людей.

  2. Преступные действия (насилие, развращение, инцест и др.), совершаемые над несовершеннолетними.

  3. Необходимость госпитализации клиента.

  4. Участие клиента и других лиц в распространении наркотиков и прочих преступных действиях.

Выяснив во время консультирования, что клиент представляет для кого-то серьезную угрозу, консультант обязан принять меры для защиты потенциальной жертвы (или жертв) и проинформировать об опасности ее саму (их), родителей, близких, правоохранительные органы. Консультант также должен сообщить клиенту о своих намерениях.

Чему отдать предпочтение при возникновении дилеммы: соблюдать конфиденциальность, согласно кодексу этики, или следовать правовым нормам? После нашумевшего в США случая с Tarasoff, изрядно повлиявшего на определение пределов конфиденциальности, предпочтение отдается последнему варианту.

В августе 1969 г. клиент Центра психического здоровья Poddar рассказал консультирующему его психологу, что собирается убить свою подругу Tatiana Tarasoff. Психолог сообщил об этом в полицию по телефону и дополнительно изложил обстоятельства дела в официальном письме начальнику полиции. Он указал на необходимость установить за клиентом наблюдение и госпитализировать его как социально опасное лицо. Полиция задержала Poddar для допроса, но вскоре отпустила в связи с недостаточностью улик. Некоторое время спустя эксперт, контролирующий квалификацию упомянутого психолога, выразил недовольство и потребовал, чтобы ему возвратили письмо, направленное в полицию. Письмо было уничтожено. Старший коллега потребовал от консультировавшего психолога не предпринимать больше никаких действий по отношению к этому клиенту. Родители потенциальной жертвы не были поставлены в известность о нависшей угрозе. Через два месяца Poddar убил девушку. Ее родители возбудили уголовное дело против служащих университета за то, что их не предупредили о возможном несчастье. Хотя нижняя инстанция суда иск отклонила, Верховный суд Калифорнии в 1976 г. вынес сотрудникам Центра обвинительный приговор за безответственность.

Как утверждают Beauchamp и Childress (1983), приоритет конфиденциальности кончается там, где кому-то угрожает опасность.

Другой важный этический принцип, который обсуждается столь же часто, как и конфиденциальность, — это запрет на двойные отношения. Нецелесообразно консультирование родственников, друзей, сотрудников, обучающихся у консультанта студентов; недопустимы сексуальные контакты с клиентами. Такой запрет вполне понятен, поскольку консультирование дает специалисту преимущественное положение и возникает угроза, что при личных отношениях это преимущество может использоваться в целях эксплуатации.

Проблема сексуальных отношений консультантов и психотерапевтов с клиентами очень важна и нередко замалчивается. Holroyd и Brodsky в 1977г. опросили 1000 американских практиков психологического консультирования и психотерапии, имеющих докторскую степень. Половина из них были мужчины, а другая половина — женщины. Исследователи получили такие результаты:

  • эротические контакты и сексуальные отношения более часты между мужчинами-консультантами и женщинами- клиентами (5,5%), нежели между женщинами-консультантами и мужчинами-клиентами (0,6%);

  • консультанты, однажды перешагнувшие границу дозволенного, склонны повторно завязывать сексуальные связи с клиентами (80% случаев);

  • 70% консультантов-мужчин и 80% консультантов-женщин категорически отрицают допустимость сексуальных отношений с клиентами; 4% опрошенных сексуальные связи с клиентами считают терапевтически ценными.

Сексуальные отношения консультантов с клиентами неприемлемы ни этически, ни профессионально, потому что представляют прямое злоупотребление ролью консультанта. Клиент намного более уязвим, чем консультант, так как в специфической атмосфере консультирования "обнажает" себя — раскрывает свои чувства, фантазии, тайны, желания, в том числе и сексуального характера. Иногда клиент сильно идеализирует консультанта, ему хочется близких отношений с таким идеальным, глубоко понимающим его человеком. Тем не менее при превращении консультативного контакта в сексуальную связь у клиентов развивается крайняя зависимость, а консультант теряет объективность, На этом и заканчивается любое профессиональное консультирование и психотерапия.

8 Личность консультанта (психотерапевта) выделяется почти во всех теоретических системах как важнейшее целительное средство в процессе консультирования. Подчеркиваются то одни, то другие ее черты. Известный английский психоаналитик венгерского происхождения М. Balint в 1957 г. говорил о полном забвении того, что психотерапия — это не теоретическое знание, а навыки личности. Ему вторит не менее знаменитый представитель гуманистической психологии С. Rogers (1961), подчеркивая, что теория и методы консультанта менее важны, нежели осуществление им своей роли. A. Gombs и сотруд. (1969; цит. по: George, Cristiani, 1990) на основании нескольких исследований установили, что преуспевающего консультанта отличают от неудачника черты личности. S. Freud на вопрос о критериях успешности психотерапевта ответил, что психоаналитику не обязательно медицинское образование, а необходима наблюдательность и умение проникать в душу клиента. Итак, по существу основная техника психологического консультирования — это "я-как-инструмент", т.е. основным средством, стимулирующим совершенствование личности клиента, является личность консультанта (A. Adber: "техника лечения заложена в Вас").

A. Storr (1980) отмечает, что психотерапию и психологическое консультирование принято считать необычными профессиями, поскольку многих людям трудно представить, как можно целыми днями выслушивать чужие истории о несчастной жизни и трудностях. Поэтому представителей этих профессий считают или ненормальными, или мирскими святыми, преодолевшими человеческую ограниченность. Ни первое, ни второе не является верным. Отсюда вопрос: "КТО ТАКОЙ КОНСУЛЬТАНТ, А ТОЧНЕЕ, ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ КОНСУЛЬТАНТ КАК ЧЕЛОВЕК, КАКИЕ ТРЕБОВАНИЯ ПРЕДЪЯВЛЯЮТСЯ К НЕМУ КАК К ЛИЧНОСТИ, ЧТО ДЕЛАЕТ ЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНЫМ ПОМОЩНИКОМ В ЗАПУТАННЫХ ПРОБЛЕМАХ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ?"

Прежде всего следует сказать, что никто не рождается психотерапевтом или консультантом. Требуемые качества не врожденные, а развиваются в течение жизни. Обобщая сказанное, подчеркнем, что эффективность консультанта определяется свойствами личности, профессиональными знаниями и специальными навыками. Каждый из этих факторов обеспечивает качественный консультативный контакт, который и является стержнем психологического консультирования. В итоге от консультативного контакта зависит окончательный эффект консультирования — изменение личности клиента в процессе конструктивных действий консультанта. Нисколько не умаляя значения теоретической и практической подготовки, мы все же склонны отдать предпочтение фактору личности консультанта. В свое время М. Balint и Е. Balint писали: "Знание можно получить из книг или лекций, навыки приобретаются в процессе работы, но их ценность ограничена без совершенствования личности психотерапевта. Психотерапия становится ремеслом, вымощенным добрыми намерениями, если ее не поднимают на профессиональный уровень соответствующие качества личности психотерапевта".

Каким же должно быть сочетание свойств личности, которое в наибольшей степени обеспечивало бы успех консультирования?

Хотя исследований в этой области достаточно много, однако однозначного ответа о свойствах личности, способствующих эффективной работе консультанта, к сожалению, нет. Очень часто при описании преуспевающего консультанта как профессионалы, так и клиенты употребляют бытовые понятия: "открытый", "теплый", "внимательный", "искренний", "гибкий", "терпимый". Предпринимались попытки выделить свойства личности, необходимые консультанту для работы по профотбору. Национальная ассоциация профессиональной ориентации США выделяет следующие свойства личности (цит. по: George, Cristiani, 1990):

  • проявление глубокого интереса к людям и терпение в общении с ними. [М. Buber (1961) охарактеризовал этот фактор как интерес к людям в силу их бытия, а не потому, что некоторые из них шизофреники или психопаты];

  • чувствительность к установкам и поведению других людей;

  • эмоциональная стабильность и объективность;

  • способность вызывать доверие других людей;

  • уважение прав других людей.

В 1964 г. Комитет по надзору и подготовке консультантов США установил следующие шесть качеств личности, необходимых консультанту (цит. по: George, Cristiani, 1990):

  • доверие к людям;

  • уважение ценностей другой личности;

  • проницательность;

  • отсутствие предубеждений;

  • самопонимание;

  • сознание профессионального долга.

L. Wolberg (1954) акцентирует такие особенности: чуткость, объективность (неотождествление себя с клиентами), гибкость, эмпатию и отсутствие собственных серьезных проблем. К особо ВРЕДНЫМ для консультанта чертам он относит авторитарность, пассивность и зависимость, замкнутость, склонность использовать клиентов для удовлетворения своих потребностей, неумение быть терпимым к различным побуждениям клиентов, невротическую установку в отношении денег.

A. Gombs с соавт. в своем исследовании установил, что преуспевающий консультант обычно воспринимает других как способных решать собственные проблемы и принимать на себя ответственность, как предпочитающих отождествляться с людьми, а не с предметами.

Н. Strupp с соавт. (1969; цит. по: Schneider, 1992), исследовавший черты "хорошего консультанта" с позиции клиентов, указывает на внимательность, умение выслушать, теплоту, сердечность, умудренность в дружеских советах.

По мнению A. Storr (1980), идеальным психотерапевтом или консультантом в состоянии быть симпатичный человек, откровенный и открытый чувствам других; способный отождествляться с самыми разными людьми; теплый, но не сентиментальный, не стремящийся к самоутверждению, однако имеющий свое мнение и способный его защитить; умеющий служить на благо своим клиентам.

Если продолжить обзор многочисленных источников литературы о свойствах личности, которые необходимы консультанту, чтобы оказывать помощь, представлять собой катализатор самопознания, изменения и совершенствования другого человека, мы приблизимся к модели ЛИЧНОСТИ ЭФФЕКТИВНОГО КОНСУЛЬТАНТА. Подобный перечень личностных особенностей мог бы послужить основой программы по подготовке консультантов. Речь идет, конечно, о "подвижной" модели, поскольку каждый консультант имеет возможность ее дополнить. Рассмотрим факторы, способные составить остов такой модели.

Аутентичность. J. Bugental (1965) называет аутентичность стержневым качеством психотерапевта и важнейшей экзистенциальной ценностью. Он выделяет три основных признака аутентичного существования:

  • полное осознание настоящего момента;

  • выбор способа жизни в данный момент;

  • принятие ответственности за свой выбор.

Аутентичность в какой-то степени обобщает многие свойства личности. Прежде всего это выражение искренности по отношению к клиенту. Аутентичный человек жаждет быть и является самим собой как в своих непосредственных реакциях, так и в целостном поведении. Он позволяет себе не знать все ответы на жизненные вопросы, если их действительно не знает. Он не ведет себя как влюбленный человек, если в данный момент чувствует враждебность. Трудности большинства людей в том и заключаются, что они много энергии расходуют на проигрывание ролей, на создание внешнего фасада, вместо того чтобы использовать ее на решение реальных проблем. Если консультант большую часть времени будет прятаться за профессиональной ролью, клиент тоже спрячется от него. Если консультант выполняет роль только технического эксперта, отмежевываясь от своих личных реакций, ценностей, чувств, консультирование будет стерильным, а его эффективность — сомнительной. Соприкоснуться с жизнью клиента мы можем, только оставаясь живыми людьми. Аутентичный консультант наиболее подходящая модель для клиентов, служащая примером гибкого поведения.

Открытость собственному опыту. Здесь открытость понимается не в смысле откровенности перед другими людьми, а как искренность в восприятии собственных чувств. Социальный опыт учит нас отрицать, отбрасывать свои чувства, особенно отрицательные. Ребенку говорят: "Замолчи, большие дети (или мальчики) не плачут!" Взрослым окружающие говорят то же: "Не плачь!" или "Не нервничай!" Давление окружающих заставляет вытеснять печаль, раздражительность, злость. Эффективный консультант не должен отгонять любые чувства, в том числе и отрицательные. Только в таком случае можно успешно контролировать свое поведение, поскольку вытесненные чувства становятся иррациональными, источником неконтролируемого поведения. Когда мы осознаем свои эмоциональные реакции, то можем сами выбирать тот или иной способ поведения в ситуации, а не позволять неосознанным чувствам нарушать регуляцию нашего поведения. Консультант способен содействовать позитивным изменениям клиента, только когда проявляет терпимость ко всему разнообразию чужих и своих эмоциональных реакций.

Развитие самопознания. Ограниченное самопознание означает ограничение свободы, а глубокое самопознание увеличивает возможность выбора в жизни. Чем больше консультант знает о себе, тем лучше поймет своих клиентов, и наоборот — чем больше консультант познает своих клиентов, тем глубже понимает себя. Как говорит Е. Kennedy (1977), неумение услышать, что творится внутри нас, увеличивает подверженность стрессу и ограничивает нашу эффективность, кроме того, возрастает вероятность пасть жертвой удовлетворения в процессе консультирования своих неосознанных потребностей. Очень важно реалистично относиться к себе. Ответ на вопрос, как можно помочь другому человеку, кроется в самооценке консультанта, адекватности его отношения к собственным способностям и вообще к жизни.

Сила личности и идентичность. Консультант должен знать, кто он таков, кем может стать, чего хочет от жизни, что для него важно по существу. Он обращается к жизни с вопросами, отвечает на вопросы, поставленные ему жизнью, и постоянно подвергает проверке свои ценности. Как в профессиональной работе, так и в личной жизни консультанту не следует быть простым отражением надежд других людей, он должен действовать, руководствуясь собственной внутренней позицией. Это позволит ему чувствовать себя сильным в межличностных отношениях.

Толерантность к неопределенности. Многие люди неуютно чувствуют себя в ситуациях, в которых недостает структуры, ясности, определенности. Но поскольку одной из предпосылок становления личности является "прощание" человека с привычным, известным из собственного опыта и вступление на "незнакомую территорию", консультанту совершенно необходима уверенность в себе в ситуациях неопределенности. По существу именно такие ситуации и составляют "ткань" консультирования. Ведь мы никогда не знаем, с каким клиентом и проблемой столкнемся, какие придется принимать решения. Уверенность в своей интуиции и адекватности чувств, убежденность в правильности принимаемых решений и способность рисковать — все эти качества помогают переносить напряжение, создаваемое неопределенностью при частом взаимодействии с клиентами.

Принятие личной ответственности. Поскольку многие ситуации в консультировании возникают под контролем консультанта, он должен нести ответственность за свои действия в этих ситуациях. Понимание своей ответственности позволяет свободно и сознательно осуществлять выбор в любой момент консультирования — соглашаться с доводами клиента или вступать в продуктивное противостояние. Личная ответственность помогает более конструктивно воспринимать критику. В таких случаях критика не вызывает механизмов психологической защиты, а служит полезной обратной связью, улучшающей эффективность деятельности и даже организацию жизни.

О глубине отношений с другими людьми. Консультант обязан оценивать людей — их чувства, взгляды, своеобразные черты личности, но делать это без осуждения и наклеивания ярлыков. Такой характер отношений с клиентами весьма важен, тем не менее следует принять во внимание страхи, которые переживает большинство людей, пытаясь завязать близкие, теплые отношения с другими. Некоторым кажется, что выражение положительных чувств обязывает, ограничивает свободу, делает уязвимым. Кого-то страшит неприятие партнером положительных чувств, отклонение их, поэтому более безопасной представляется отсрочка углубления межличностных отношений. Эффективному консультанту чужды такие страхи, он способен свободно выражать свои чувства перед другими людьми, в том числе и перед клиентами.

Постановка реалистичных целей. Обычно успех побуждает ставить перед собой большие цели, а неудача, наоборот — опустить ниже планку притязаний. Иногда этот механизм самозащиты нарушается, и тогда слишком большая цель будет заранее обречена на неудачу или стремление к незначительной цели не доставит никакого удовлетворения. Итак, эффективный консультант должен понимать ограниченность своих возможностей. Прежде всего, важно не забывать, что любой консультант независимо от профессиональной подготовки не всемогущ. В действительности ни один консультант не способен построить правильные взаимоотношения с каждым клиентом и помочь всем клиентам разрешить их проблемы. Такой наивный оптимизм может стать причиной "холодного душа" в повседневном консультировании и постоянно вызывать чувство вины. Консультант должен отказаться от нереального стремления стать совершенным. В консультировании мы всегда можем выполнять свою работу "хорошо", но не идеально. Тот, кто не в состоянии признать ограниченность своих возможностей, живет иллюзиями, что способен полностью познать и понять другого человека. Такой консультант постоянно винит себя за ошибки вместо извлечения полезных уроков, и в результате его деятельность неэффективна. Если мы допускаем собственную ограниченность, то избегаем ненужного напряжения и чувства вины. Тогда отношения с клиентами становятся более глубокими и реалистичными. Правильная оценка собственных возможностей позволяет ставить перед собой достижимые цели.

Об эмпатии, которая является одной из важнейших черт личности эффективного консультанта, более подробно поговорим при обсуждении вопроса о взаимоотношениях в процессе консультирования.

Обобщая обсужденные выше требования, предъявляемые к личности консультанта, можно утверждать, что эффективный консультант — это прежде всего зрелый человек. Чем разнообразнее у консультанта стиль личной и профессиональной жизни, тем эффективнее будет его деятельность. Иногда выражать чувства и попросту слушать, что говорит клиент, — это самое лучшее, но опасно ограничиваться только такой тактикой консультирования, порой необходимо вступать с клиентом в конфронтацию. Иногда следует интерпретировать его поведение, а подчас и побуждать клиента толковать смысл своего поведения. Порой в консультировании требуется директивность и структурированность, а иногда можно позволить себе увлечься беседой без определенной структуры. В консультировании, как и в жизни, следует руководствоваться не формулами, а своей интуицией и потребностями ситуации. Такова одна из важнейших установок зрелого консультанта.

К. Schneider (1992) выделяет три важные постулата квалифицированного психологического консультирования и психотерапии:

  1. Личная зрелость консультанта. Подразумевается, что консультант успешно решает свои жизненные проблемы, откровенен, терпим и искренен по отношению к себе.

  2. Социальная зрелость консультанта. Подразумевается, что консультант способен помочь другим людям эффективно решать их проблемы, откровенен, терпим и искренен по отношению к клиентам.

  3. Зрелость консультанта — это процесс, а не состояние. Подразумевается, что невозможно быть зрелым всегда и везде.

Нарисованная нами модель эффективного консультанта с первого взгляда может показаться слишком величественной и далекой от действительности. При этом напрашивается утверждение, что черты эффективного консультанта совпадают с чертами преуспевающего человека. К такой модели и должен стремиться консультант, если желает быть не техничным ремесленником, а художником психологического консультирования. Наконец, свойства личности эффективного консультанта могут быть и целью психологического консультирования — появление этих свойств у клиента в этом случае становится показателем эффективности консультирования. Одно из важнейших требований профессиональной этики - это компетентность консультанта. В связи с этим возникают вопросы: "Какая профессиональная подготовка может обеспечить компетентное консультирование?" и "Какой опыт необходим претенденту на роль консультанта?

Во многих странах статус консультанта определяется лицензией, предоставляющей формальное право заниматься профессиональной деятельностью. Чтобы получить ее, надо пройти официальную академическую программу профессиональной подготовки, проработать определенное количество часов под наблюдением квалифицированного специалиста и иметь установленный минимум профессионального опыта. Такая система лицензирования ограничивает возможность заниматься практикой лицам, не имеющим соответствующей квалификации. Однако лицензия, к сожалению, не гарантирует, что консультант эффективно и компетентно справится со своими обязанностями. При обучении психотерапии и психологическому консультированию наряду с необходимостью приобретения соответствующей теоретической базы под квалифицированным руководством часто подчеркивается важность углубления самопознания консультанта (психотерапевта).

М. Сох (1988) говорит: "Жизненный опыт консультанта интегрируется с возрастающим багажом профессиональных знаний на основе углубленного самопознания. Даже отлично подготовленному консультанту не одинаково легко со всеми людьми, зато ему гарантирован душевный комфорт".

Развитию самопознания способствует обширный и интенсивный курс индивидуальной и групповой терапии, особенно в группах, ориентированных на совершенствование личности.

Каждый консультант до начала профессиональной деятельности, а также в процессе работы должен пройти личную терапию, т.е. решать свои проблемы при содействии опытного профессионала. Как известно, в психоанализе длящийся до нескольких лет самоанализ является важнейшим звеном профессиональной подготовки психоаналитика. Опыт личной терапии важен по двум причинам. Во-первых, потому, что консультант, как и любой человек, имеет в своей личности "белые пятна": непознанные, неосознаваемые аспекты самости, внутренние конфликты, более глубокое познание и разрешение которых способствует становлению эффективного консультанта. Консультанту очень полезно самонаблюдение под контролем другого профессионала за переживанием таких значимых событий в жизни, как любовь, секс, насилие, семейные отношения, власть, смерть и т.д. Это не означает, что личность консультанта должна быть "разобрана по косточкам". Имеется в виду необходимость достаточного самопонимания, прежде чем понадобится помощь. Тем не менее было бы слишком крайним утверждение, что, приступая к консультированию, следует избавиться от всех внутренних конфликтов. Важно понимать суть конфликтов и как они сказываются на отношениях с клиентами. Ведь если консультант в своей личной жизни с трудом сдерживает злость или не понимает, почему постоянно испытывает вину, то велика вероятность аналогичных реакций и в процессе консультирования. Если консультанта гнетет груз прошлых заблуждений или насущные заботы, разве сможет он помочь клиенту избавиться от подобных проблем? В действительности мы не продвинемся с клиентом дальше пройденного нами пути.

Консультирование у коллеги-профессионала ценно и перед началом деятельности, поскольку постоянные столкновения с разнообразными проблемами клиентов нередко вскрывают наши старые конфликты, вытесненные чувства. Начинающего консультанта нередко мучит чувство профессионального бессилия. Это тоже требует определенной помощи коллег. Другое важное преимущество личной терапии заключается в том, что консультант входит в роль клиента и приобретает соответствующий опыт. Как утверждает A. Storr (1980), "доктор приближается к совершенству, если он тоже был пациентом". А. П. Чехов, врач по образованию, говорил, что, если бы он учил студентов медицине, половину времени уделил бы усвоению психологии больного человека, его мироощущению.

Личная терапия представляет уникальную возможность увидеть процесс консультирования и психотерапии глазами клиента. Только таким образом консультант может узнать, что такое беспокойство, связанное с самоанализом, что такое перемещение и как оно действует и т.п. Побывав в роли клиента, консультант значительно лучше представляет весь спектр душевных переживаний, возникающий во время консультирования.

Как в индивидуальной, так и в групповой терапии с будущими и уже работающими консультантами важно также выделить вопросы, связанные с более глубоким осознанием специфики профессии, обратить внимание на причины и мотивы, приведшие в профессию. Консультант должен продумать следующие вопросы:

  • почему я выбрал профессию консультанта?

  • какими потребностями обусловлен мой выбор?

  • какую пользу я стремлюсь извлечь из своей профессии?

  • как смогу я сочетать свои потребности с потребностями клиентов?

Возможны и другие вопросы, касающиеся личности консультанта и его проблем:

  • какие у меня проблемы и как я их решаю?

  • какое влияние эти проблемы могут оказать на мою работу?

  • каковы мои ценности и как они сказываются на стиле консультирования?

  • как я использую свою силу?

  • каким людям я больше нравлюсь и кто нравится мне?

  • кому я не нравлюсь и кто не нравится мне?

  • какое впечатление я произвожу на других людей?

Попытка ответить на эти вопросы в процессе индивидуальной или групповой терапии поможет лучше познать и понять себя, а это значит — стать более эффективным консультантом.

9 Классический психоанализ

Термин “психодинамика” был введен, как известно, в 1918 г. Р. Вудвортсом, однако в современной психологии объем и содержание соответствующего понятия в основном определяются психоаналитическими концепциями и индивидуальной психологией А. Адлера. Согласно определению, в центре психодинамического подхода находятся вопросы, связанные с динамическими аспектами психики — мотивами, влечениями, побуждениями, внутренними конфликтами (противоречиями), существование и развитие которых обеспечивает функционирование и развитие личностного “Я”.

Классический психоанализ З. Фрейда всегда рассматривался в консультативной психологии как весьма ограниченный по своим возможностям метод (в силу целого ряда причин: акцент на сексуальность и проблемы дет­ского возраста; слишком большая временная длительность работы; отвлеченность от непосредственной проблемы клиента и др.), но значимость теории и практики З. Фрейда этим никак не умаляется. Дело в том, что классический психоанализ оказался на редкость продуктивным в качестве “прародителя” как непосредственно вытекающих и ассоциирующихся с ним течений (концепций и психотехник), так и тех, которые появились как реакция, пусть даже негативная, на него*.

Являясь одновременно теорией личности (первой в психологии), культурологической концепцией и методом психотерапии, учение З. Фрейда оказало беспрецедентное влияние не только на психологию, но и, по существу, на всю культурную ситуацию ХХ века.

Рассмотрим понятийную структуру и основные особенности консультативного и психотерапевтического процесса в классическом психоанализе.

Представление о человеке. Человек — природное существо, которым управляют влечения (непознаваемые мотивы, биологические потребности и инстинкты), а также специфические психосексуальные переживания, относящиеся к первым шести годам жизни. Концепция З. Фрейда детермини­стична, она восходит в своих основах к смешанной объяснительной модели в теории познания, которая сочетает в себе одновременно взгляды Локка и Канта, т.е. подчиняется: а) принципу иерархичности и прямой зависимо­сти “высших” переменных от “низших”; б) принципу, согласно которому наиболее сложные вещи (значения) наиболее абстрактны, а находящиеся в их основании наиболее простые вещи (значения) наименее абстрактны (принцип линейной зависимости).

В то же время — это отражено во взглядах З. Фрейда о том, что, подчиняясь инстинктам жизни, человек направляется ими к росту, развитию и творчеству (посредством стремления к удовольствию и избеганию боли), — его концепция строится с учетом кантовской модели познания, предполагающей: а) отсутствие линейной зависимости между “нижними” и “высшими” переменными: б) наиболее сложные вещи (значения) суть не наиболее абстрактные — они образуют наибольшее количество связей с другими в рамках данной теории.

Помимо инстинкта жизни, воплощенного в понятии “libido”, З. Фрейд сформулировал и инстинкт смерти (“mortido”), который может проявляться в виде агрессивного влечения. Согласно основам психоанализа, совладание с врожденной агрессивностью — одна из основных задач человечества.

Структура личности. Личностная структура включает три инстанции:

Ид (Оно) — биологический компонент, первичный источник психической активности, вместилище инстинктов, управляемое принципом удовольствия. Сохраняется неизменным на протяжении всей жизни человека. Это неосознаваемая часть личностного “Я”, выступающая импульсивным источником влечений и действий.

Эго (Я) — центральная инстанция саморегуляции личности. Управляемое принципом реальности, Эго контролирует поведение, уравновешивая импульсы с требованиями социального окружения, осуществляет рациональный анализ ситуации, вырабатывает план поведения, ориентируясь на окру­жающую среду.

Супер-Эго (Сверх-Я) — моральная инстанция личностного “Я”, производящая оценку действий или намерений с точки зрения допустимости их с учетом общественных норм, правил, ценностей и идеалов. Представляет собой усвоенную (интериоризованную), как правило, через родителей или ближайших взрослых шкалу ценностей.

Для характеристики личностного состояния З. Фрейд ввел понятие “боязнь”. Он различал три вида боязни: невротическую, реалистичную и моральную. Боязнь возникает из конфликта между Ид, Эго и Супер-Эго. С ней связаны чувство вины и механизмы психологической защиты “Я”.

Модель личностной структуры З. Фрейда явилась, в сущности, одной из первых психологических концептуальных моделей личности, причем полученной эмпирическим путем, посредством констатации реальных фактов в процессе исследовательской и лечебной работы.

Стадии психосексуального развития. Согласно З. Фрейду, к пятилетнему возрасту личность ребенка в основном устанавливается как целостное образование. В периоде психосексуального становления З. Фрейд выделил пять фаз, отражающих своеобразие психосексуального развития.

Оральная фаза: от рождения до полутора лет. Фаза, в течение которой развивается осознание действительности. Кормление материнской грудью удовлетворяет потребность в еде и удовольствии. Затем, с развитием зубов, добавляется удовольствие от кусания. Важен постоянный телесный и эмоциональный контакт с ребенком, обеспечение базисных потребностей, поскольку ребенок полностью зависим от матери. В противном случае из оральной фазы вырастают такие психологические проблемы и соответствующие личностные черты, как чувство собственной ненужности, повышенной зависимости от других, неадекватности, недоверчивости, неспособности принять любовь, завистливости, жадности. В психоанализе проблемы этого ряда получили название “оральная фиксация”.

Анальная фаза: от полутора до трех лет. В соответствии с теорией З. Фрейда, в этот период зона ануса становится определяющей — ребенок овладевает актом дефекации. Сопряженные с ним удовольствие, произвольная задержка или осуществление акта становятся определенным моментом формирования личности. Родители и взрослое окружение, как известно, уделяют специальное внимание процессу овладения ребенком деятельностью ануса. Различный уровень дисциплинирования ребенка со стороны родителей и их отношение к его поведению в этот период, по З. Фрейду, влияют на формирование таких личностных черт и проблем, как бережливость, скупость, аккуратность, упрямство, открытость выражения отрицательных чувств, степень личной независимости, осознание своей значимости и др. Анальная фиксация выражается в том, что клиент чувствует свое бессилие, стремится определить, кто он и что он может; высказывание “я не знаю себя” — типичное ее проявление.

Фаллическая фаза: в возрасте от трех до шести лет основной зоной, по З. Фрейду, является область гениталий, которая вызывает интерес и попытки манипулирования, включая и противоположный пол. З. Фрейд утверждал, что в этом возрасте возникает эдипов комплекс у мальчиков (когда мать выступает объектом любви) и комплекс Электры (термин учеников З. Фрейда), когда девочка стремится добиться одобрения и любви отца. Открытие того факта, что “на месте выпуклости у девочек впуклость”* ведет к возникновению “комплекса кастрации” у мальчиков и “зависти к пенису” у девочек. Данная фаза имеет решающее значение в идентификации с соответствующим полу ролевым поведением, в процессе которого огромную роль играет общение родителей с ребенком, у которого проснулась хоть и детская, но сексуальность. Неверное, (построенное на запретах) воспитание в этой фазе приводит к таким психологическим проблемам и чертам, как низкое самоуважение, гипертрофированное чувство вины, конфликтность, категоричность.

Латентная фаза: с шести до двенадцати лет, т.е. после разрешения эдипова комплекса. Проблемы сексуальности отходят на второй план. Их замещают интересы, связанные с учением, спортом, общением со сверстниками, в более широком плане — с социализацией.

К этому времени в основном сформированы Ид, Эго и Супер-Эго, как и отношения между ними. В латентной фазе происходит формирование представлений о внешнем мире, которое может приводить к психологическим проблемам: отрицательная “Я-концепция”, чувство неполноценности в социальных отношениях, стремление уходить от ситуаций, требующих соперничества; чувство неуверенности по отношению к учению; ценностные конфликты и др.

Генитальная фаза: от двенадцати (пубертат) до восемнадцати лет и далее, по З. Фрейду, до старости. На этой стадии подростки, несмотря на сексуальность и сексуальное экспериментирование, научаются трансформировать свою сексуальную энергию в различные приемлемые виды социальной активности (сублимация)**. Они учатся устанавливать отношения с противоположным полом, освобождаются от родительской опеки, “примеряют” различные социальные роли и формируют способность “любить и работать”, завершая процесс идентификации собственного “Я”.

Понятие защитных механизмов и их характеристика. З. Фрейду принадлежит важнейшая идея, относящаяся к собственно психотерапевтическому процессу: положение о психологическом сопротивлении клиента, выражающемся в том, что его Эго защищает себя с целью избежать “боязни” от тех переживаний, которые для него неприемлемы. Формы сопротивления различны: юмор, молчание, засыпание и т.п. Но наиболее существенным для психотерапии является такая форма сопротивления, как “перенос” (“трансфер”), — перенесение на психотерапевта чувств, вызванных в свое время другими значимыми для клиента лицами. Считая поначалу “перенос” препятствием для лечения, З. Фрейд позже открыл, что именно этот феномен делает возможным само излечение, поскольку в процессе повторного переживания прежних психологических травм клиент изживает их, осознавая ранее неосознаваемое. Совокупность переживаний, связанных с явлением “переноса”, получила название “невроз переноса”. Попутно отметим, что данный феномен имеет и обратную сторону, т.е. возможен и со стороны психотерапевта. В этом случае он называется “контрперенос”.

Среди психологических механизмов эго-защиты выделяются следующие.

Рационализация. Рационализация есть псевдообъяснение: клиент на место реальных, действительных мотивов и причин своих действий подставляет другие, рисующие его в более привлекательном свете. Классическая иллюстрация рационализации — басня “о зеленом винограде”, в которой лиса, пытаясь достать виноград, не сумела сделать это и свою неудачу объяснила тем, что виноград зелен.

Отрицание. Отрицание есть разновидность перцептивной защиты, при которой человек в буквальном смысле слова не замечает неприятных для него фактов и явлений. Например, женщина может отрицать наличие у нее враждебных чувств к собственному ребенку (как социально неприемлемых) после развода с его отцом. Известный феномен подобного же рода — “неузнавание” участниками Т-группы себя на экране видеомонитора.

Регрессия. Регрессия — психологический механизм эго-защиты: клиент начинает вести себя, как бы “спустившись” на более ранние, приближенные к детским формам поведения, этапы развития. Этот защитный механизм под иным названием “инфантилизация” часто используется в групповых формах общения для снятия психологических барьеров.

Вытеснение. Вытеснение (подавление) — один из важнейших феноменов функционирования сознания, открытый З. Фрейдом.

Сущность действия данного эго-защитного механизма заключается в изгнании (вытеснении) из сознания травмирующих моментов. З. Фрейд полагал, что именно этот механизм лежит в основе детерминации поведения человека, ранние психологические травмы которого (в первые пять лет жизни) были вытеснены из сознания, но тем не менее продолжают влиять на нынешнее поведение. Вытесненные переживания проявляются, по З. Фрейду, в оговорках, забывчивости, непроизвольных “нечаянных” действиях.

Проекция. Действие этого эго-защитного механизма заключается в том, что неприемлемые для индивида (с точки зрения общественной морали или интериоризованных личных норм) его собственные переживания или состояния приписываются другим, что избавляет клиента от их осознания, принятия и переработки (изживания).

Интроекция. Сущность данного механизма в том, что человек “встраивает”, впитывает в себя ценности и нормы другого, принимая их в качестве своих личных и тем самым избавляясь от внутриличностного конфликта*.

Идентификация. Тесно связанный с интроекцией эго-защитный механизм, функция которого — защита Эго от фрустрации путем отождествления с некой более могущественной инстанцией, чем Эго. В период фаллической фазы идентификация играет роль механизма личностного развития. В жизни взрослых идентификация зачастую выступает средством защиты от чувства собственной неполноценности путем присоединения к какой-либо могущественной организации или авторитетному человеку. Данный механизм весьма важен в понимании психологической специфики психотерапии и существования личности. В частности, заслуживает внимания то обстоятельство, что в ситуации психологического консультирования и психотерапии клиент может идентифицироваться с одной из трех позиций: агрессора, жертвы или нарциссической.

Интеллектуализация. Этот защитный механизм относится скорее к психологу-консультанту и психотерапевту, чем клиенту. Сущность его в том, чтобы отстранять свое Эго от непосредственного эмоционального контакта с Эго другого и трактовать этого другого как объект — посредством концептуальных моделей, понятийно и терминологически ориентированных схем.

Образование реакции. Действие механизма проявляется в осуществлении намеренных действий, содержание которых защищает Эго от осознания подлинных переживаний. Образование реакций — это социальный фасад “любви”, призванной избежать страха столкновения с реальными чувствами агрессии, относящейся к тому, кому предъявляется “фасад хорошего отношения”. З. Фрейд считал ее низшей формой сублимации.

Замещение. Этот защитный механизм предназначается для избегания страха (боязни) путем вымещения накопившейся энергии на доступный или безопасный объект, когда в отношении настоящего объекта разрядить ее невозможно. Например: не смея выразить свои отрицательные чувства по отношению к начальнику (боязнь санкций, последствий), человек приходит домой и вымещает досаду и раздражение на детях.

Сублимация. Знаменитый защитный механизм, который, согласно З. Фрейду, трансформирует сексуальную или агрессивную энергию в творческую социально приемлемую деятельность: искусство, спорт и т.д. Сублимация, следовательно, — высшая форма замещения.

В классическом психоанализе выделяется еще несколько механизмов — “компенсация”, “ритуал”, “изоляция” и “частичная (компромиссная)

реакция”.

Компенсация. Компенсация состоит в развитии тех сторон, свойств или способностей личности, которые позволяют ей справиться с чувством неполноценности за счет получения социального признания в доступных областях деятельности. Например: подросток с низкой успеваемостью начинает усиленно заниматься спортом и достигает заметных успехов.

Ритуал. Ритуал — система защитных действий, призванных справиться со страхом или другими негативными переживаниями. Носящие избыточный и иррациональный характер, ритуальные действия предназначены для отмены, исправления нежелательных действий. Согласно З. Фрейду, вся система религии, к примеру, построена на таких компенсаторных, замещающих, символических ритуальных действиях, предназначенных для морального оправдания или искупления того, что признано нежелательным.

Изоляция. Как и механизм интеллектуализации, изоляция отделяет эмоции от когнитивных процессов. Но, в отличие от интеллектуализации, изоляция действует не посредством изменения теоретических конструктов, а путем изменения перцептивных характеристик воспринимаемых объектов, т.е. путем отстранения, эмоционального дистанцирования от них.

Частичная компромиссная реакция — эго-защита от негативных чувств (зависти, агрессии, презрения и др.), при которой поведение строится двойственно, чтобы хотя бы частично удовлетворить (реализовать) социально нежелательные переживания. Например: муж обращается к жене со следующими словами: “Замечательный торт! Как это ты удосужилась его приготовить?”.

Основная теоретическая дихотомия. Основным теоретическим различением, с которым работал З. Фрейд, является сознание — не сознание (подсознание), осознаваемое — неосознаваемое.

Восходящее к работам Р. Декарта и Н. Гартмана понятие “бессознательное” занимает центральное место в концепции и психотерапевтической практике З. Фрейда. Ключевыми моментами в характеристике “бессознательного” выступают следующие:

а) его нельзя обнаружить непосредственно, только лишь косвенно (сны, фантазии, конфликты, ошибки, выпадения из памяти, оговорки, а также с помощью специальных техник — свободные ассоциации, проективные методы);

б) на пути между бессознательным и сознанием находится цензура;

в) бессознательное настолько действенно и значимо, что может составить основу невротической симптоматики и проблематики.

Неосознаваемые влечения, побуждаемые психической (т.е. биологической по своему происхождению) энергией, сталкиваются с силами сдерживания, принадлежащими Эго. Силы влечения, привязанные к определенным идеям и поведению, З. Фрейд называл “катексис”, а силы сдерживания — “антикатексис”. Момент осознания неосознаваемого (инсайт — озарение) З. Фрейд выделял в качестве отличительного признака психоаналитической терапии, которая, по его мнению, устраняла более глубокие причины неврозов, чем “акаузальная” — непсихологичная — медицинская терапия, основанная на устранении симптомов с помощью лекарств.

Описание консультативного

и психотерапевтического процесса

Цели психологической помощи. В классическом психоанализе выделяются две главных цели психотерапии и консультирования: 1. Осознавание неосознаваемого (мотивов, фиксаций, защитных механизмов, способов поведения)) и принятие адекватной и реалистической интерпретации. 2. Усиление Эго для построения более реалистичного поведения.

Роль психолога-консультанта. В классическом психоанализе роль и позиция психотерапевта (консультанта) достаточно жестко фиксирована*. Основные требования к нему: невмешательство, отстраненность, нейтралитет и личностная закрытость; умение и способность выдерживать “перенос” и работать с “контрпереносом”; тонкая наблюдательность и способность к адекватным интерпретациям. Одним из важнейших требований к психоаналитику выступает требование осознания собственных проблем, реакций и их возможного влияния на клиента. Недаром прохождение курса длительного и подробного психоанализа есть непременное условие профессиональной подготовки психоаналитика.

Требования и ожидания от клиента. Во-первых, от клиента ожидается принятие самой концепции психоанализа. Во-вторых, предполагается полная открытость и готовность к длительному (от нескольких месяцев до нескольких лет) периоду совместной работы. В-третьих, в условия контракта вносится пункт, согласно которому клиент берет на себя обязательство воздерживаться от резких перемен личной жизни на протяжении курса психоанализа.

Психотехника в классическом психоанализе. Классический психоанализ включает пять базисных техник: а) метод свободных ассоциаций; б) толкование сновидений; в) интерпретация; г) анализ сопротивления; д) анализ переноса.

а) Метод свободных ассоциаций предполагает порождение произвольных, в случайном порядке приходящих на ум высказываний, содержание которых может отражать любые переживания клиента. Для консультанта-аналитика важны: содержание, последовательность и блокировка в вы­сказываниях. Последние два момента являются ключами к неосознаваемой проблематике, определить которую обязан психоаналитик.

б) Толкование сновидений. Данной технике посвящена знаменитая работа основателя психоанализа с идентичным названием. Поэтому мы отметим лишь самые существенные моменты, относящиеся к работе со сновидениями. Во-первых, в сновидении различается манифестируемое и латентное содержание (последнее “включает в себя подавленные, представленные в иносказательной форме переживания”). Во-вторых, немаловажным является то обстоятельство, что во время сна ослабляются эго-защитные механизмы и проявляются скрытые от сознания переживания. В-третьих, сновидение — не только иллюстрация подавленных переживаний, но и процесс трансформации их в более приемлемую для принятия и совладания форму. Именно эту функцию сновидений З. Фрейд обозначил как “работа сновидения”.

Задача консультанта-аналитика (психотерапевта) состоит в обеспечении интерпретации, раскрытии латентного содержания и, путем побуждения клиента к высказыванию свободных ассоциаций, связанных со сновидением, — оказании ему помощи в осознании реальных событий прошлого и настоящего, вызвавших те или иные картины снов.

в) Интерпретация, т.е. толкование, объяснение, включает в себя три процедуры: идентификацию (обозначение), разъяснение (собственно толкование) и перевод на язык повседневной жизни клиента. Основные правила интерпретации таковы:

1) идти от поверхности вглубь;

2) интерпретировать то, что клиент уже способен принять;

3) прежде чем интерпретировать то или иное переживание, указать клиенту на защитный механизм, лежащий в его основе.

г) Анализ сопротивления. Основная функция этой техники — обеспечить осознание клиентом своих эго-защитных механизмов и принять необходимую конфронтацию по отношению к ним, учитывая то обстоятельство, что именно сопротивления Эго являются главной помехой на пути осо­знания различных проблем. Главное правило консультанта — использовать для интерпретации наиболее очевидные эго-защитные механизмы. Существенным моментом в анализе сопротивления является не преодоление его, ибо психологическая защита необходима, а именно осознание как психологического механизма, вслепую действующего там, где, как оказывается, эго-защитная функция уже не нужна.

д)Анализ переноса (“трансфера”). В классическом психоанализе перенос постулируется в качестве непременного атрибута психотерапии и специально поощряется специфической позицией аналитика (невмешательство, отстраненность, закрытость и т.п.). Анализ “невроза переноса” — ключевой момент психотерапии, т.к. способствует осознанию фиксаций, определяющих поведение и переживания клиента таким образом, что фигура психотерапевта становится как бы фантомом, на который налагаются отношения и переживания, связанные с эмоциональными травмами первых пяти лет жизни. Смысл анализа переноса состоит в обнаружении подлинных психоэмоциональных основ зафиксированных форм поведения, интерпретации их и, тем самым, помощи в их переработке и изживании.

Краткая характеристика концепции. Классический психоанализ З. Фрейда с начала своего возникновения был оценен с той самой выраженной амбивалентностью, которую он детально описал как чередование любви и ненависти. Как бы то ни было, в истории мировой науки имя З. Фрейда стоит в одном ряду с именами Н. Коперника и Ч. Дарвина — столь огромны последствия его открытий и их влияние на самопонимание человечества. Общепризнана громадная эвристическая ценность концепции З. Фрейда, оказавшей влияние практически на весь ряд гуманитарных наук, не говоря уже о такой сфере общественного сознания, как искусство. Сложность и неоднозначность восприятия концепции З. Фрейда, которую иногда именуют не иначе как своего рода “мифологией ХХ века”, свидетельствует, по глубокому замечанию М. Мамардашвили, “о трудности изменения наших привычек научного исследования, уходящих, кстати, корнями в то понятие наблюдения (или рациональности), какое сформулировано и лежит в основе классической науки” (см. Мамардашвили М. К., с. 4—5.) Не случайно представители позитивистской научной ориентации критикуют З. Фрейда именно за метафоричность его языка, которая, по их мнению, является антиподом научности. На самом деле гносеологическая проблематика, привлекающая внимание критиков позитивистской традиции, гораздо глубже, чем это может показаться на первый взгляд. Дело в том, что метафора в постклассической науке признана и трактуется как “новое проявление онтологического единства мира”*. Поэтому концепцию З. Фрейда, как и концепции современного естествознания, следует оценивать не с позиций науки ХIХ века, а с позиций, учитывающих уровень мышления в науке, каким он стал с момента утверждения постулатов и теорий копенгагенской школы “новой физики” (см.: Belkin G. С., р. 109—111).

Что касается влияния концепции З. Фрейда на теорию и практику психотерапии и консультирования, следует отметить исключительную продуктивность классического психоанализа в этом отношении. Основанные на противостоянии или на продолжении традиций ортодоксального психоанализа последующие течения оказались исключительно плодотворными, а некоторые из них сами превратились в самостоятельные научные традиции. Вместе с тем следует отметить, что открытия и новшества З. Фрейда вошли, в том или ином виде, практически в любое направление, связанное с оказанием психологической помощи. Поэтому вполне справедливо считать З. Фрейда основателем практической психологии.

Индивидуальная психология А. Адлера

Представление о человеке. А. Адлер разделял, пожалуй, одну из позиций З. Фрейда, что личность в основном складывается в первые шесть лет жизни. Во многих других отношениях он занимал противоположные позиции, не говоря уже о многочисленных новшествах, введенных им в теорию и практику психологии и психотерапии.

Согласно А. Адлеру, человек — это прежде всего сознательное существо, которое само себя определяет в жизни посредством свободы выбора, смысла жизни и стремления к самореализации. Главное препятствие на пути самореализации человека — базисное чувство неполноценности, в преодолении которого состоит личностное развитие. Таким образом, А. Адлер вы­ступил как предтеча субъективного (феноменологического) подхода в психологии, введя значимость внутренних переменных и экзистенциальных ценностей. Концепция А. Адлера с ее принципами целостности, социальности, целевой ориентированности и гуманизма стала отправным пунктом гуманистического направления в психологии и оказала влияние на целое поколение психологов.

Основные понятия адлерианской концепции. Основательность и влиятельность основных понятий адлерианской концепции столь значительны, что как бы требуют постоянной оглядки на собственные источники. Дело в том, что, получив первоначальное образование врача-офтальмолога, А. Адлер во многом сохранил естественнонаучный, точнее даже, медико-физиологический подход к человеку и его поведению. Исследователи отмечают большое влияние медиков и в целом представителей естественно-натуралистической школы (Гиппократ, Ф. Наль, Ч. Дарвин, Э. Кречмер, Э. Креппелин, У. Шелдон) на А. Адлера, в то время как среди философов называются имена Ф. Ницше, Г. Вайгингера (последователя Ф. Ницше неокантианского направления). Основная идея Г. Вайгингера состояла в том, что, приняв этическое требование Э. Канта “вести себя так, как будто Бог существует”, он разработал концепцию “сценария вымысла”, использованную затем впервые А. Адлером. Разительна аналогия концепции с соответствующим положением теории К. С. Станиславского.

Субъективное восприятие действительности. В адлерианской концепции отстаивается необходимость восприятия мира с позиций “системы отсчета” клиента, т.е., в сущности, феноменологическая ориентация.

Иными словами, А. Адлер сформулировал позицию, которая в будущем легла в основу нескольких психотерапевтических концепций. А. Адлер не отказывался от объективного обусловливания поведения, но считал его менее значимым, чем влияющие как на сознание, так и на подсознание ценности, цели, представления и выводы, которыми руководствуется человек*.

Отсюда важное для психотерапии понятие “частная логика” — система представления и способов рассуждений, свойственная данному клиенту**.

Целостность и целесообразность. Основной предпосылкой концепции А. Адлера, давшей ей наименование (“индивидуальная психология”), вы­ступает постулирование личности как неделимой целостности, являющейся интегральной частью социума. Вот почему значительное внимание обращается на внутриличностные, а не на межличностные проблемы. Отсюда же и телеологическое положение, что все человеческое поведение носит целенаправленный характер. Причем сами цели создаются путем построения картины мира (в восприятии) и соответствующими умозаключениями, принимающими форму заключительного решения. В адлерианской психотерапии существен вопрос: “Камо грядеши?”. В отличие от классического психоанализа и аналитической психотерапии, важно учитывать сразу три момента: прошлый опыт, настоящую ситуацию и направление движения.

Комплекс неполноценности и компенсация. Сформулированная еще в 1907 г. идея о неполноценности, прежде всего неполноценности того или иного органа как существенного обстоятельства, оказывающего влияние на поведение, в совокупности с понятием “компенсация” стали фундаментальными положениями в концепции А. Адлера. Согласно Адлеру, неполноценность, ее компенсация и социальная среда — вот три переменные, результирующая сила воздействия которых приводит к формированию стремления к значимости и превосходству. Именно тот неповторимый путь, каким вырабатывается способ самоутверждения, и составляет, по А. Адлеру, индивидуальность. Характерно, что от медико-соматического содержания Адлер в развитии понятия “неполноценности” приводит к психологическому, формулируя те базисные противопоставления (“Я — слаб и беспомощен. Жизнь — опасна”), которые и вызывают переживание неполноценности*. С рассмотренным понятием тесно связаны еще два, также ставшие знаменитыми.

Стиль жизни. Утверждая, что “поведение личности целенаправленно и направляется “телеологической апперцепцией” (Аnsbaher Н, р. 94), А. Адлер в своих ранних работах говорит о прототипе как “первичной форме адаптации индивида к жизни” (там же, с. 189). Этот прототип, который А. Адлер назвал позже “планом”, формируется в течение первых пяти лет жизни (точнее — от трех до пяти). План этот — вовсе не принадлежность сознания, большинство прототипов — неосознаваемы. Важно другое: как только прототип адаптации (план) возник, он становится костяком, обрастающим смыслами, почерпнутыми из жизненного опыта и обладающими направляющей силой. С 1914 года А. Адлер предпочитает термин “линия Эго”, затем — “линия жизни” и, наконец, с середины двадцатых — “стиль жизни”. Для А. Адлера личность — это “Эго”. Но поскольку Эго не замкнуто на себя, а ориентировано на мир, важность приобретает еще одно знаменитое понятие — “самость” (Self). У А. Адлера самость входит в понятие “стиль жизни” как один из его компонентов, а именно — как “концепция самости” (в современной формулировке “Я-концепция”). Согласно А. Адлеру, “Я-концепция” — это система представлений о том, “кто я есть” (Ansbаcher, р. 48). Кроме того, А. Адлеру принадлежат понятия

“Я-идеальное” (сформулированное в 1912 г.) и “образ мира” (Welt-bild), эвристическая ценность которых не нуждается в комментариях. В заключение отметим, что, согласно А. Адлеру, цели поведения человека не меняются в течение жизни, изменяются только аттитюды (отношения). Одна из целей психотерапии — их коррекция**.

“Телеология вымысла” — еще один базисный термин в словнике адлерианской психотерапии. Заимствованная А. Адлером у Г. Вейгингера философия “как если бы” (т.е. “желаемых обстоятельств”) предполагает, что люди живут вымыслом и представлением о должном и что на поведение гораздо больше влияют ожидания, связанные с будущим, чем события прошлого. А. Адлер исходил из того, что люди, создавая с помощью вымысла свои личные цели, тем самым посредством этих целей определяют свое поведение и стиль жизни.

Социальный интерес. Адлерианская психотерапия исходит из убеждения, что удовлетворенность жизнью во многом зависит от “социального интереса как основы человеческого существования” (Ansbacher, p. 133). По А. Адлеру, здоровая личность — это личность, способная к продуктивной социальной активности, которая, в свою очередь, предпочитает социальные личностные чувства, поведение и когнитивные допущения.

Социальные личностные чувства: принадлежность дому, общности, вера в других, мужество быть несовершенным, человечность, оптимизм.

Социально-ориентированное поведение: помощь, участие, кооперация, эмпатия, ободрение, улучшение (реформация), уважительность.

Когнитивные социально-ориентированные допущения: “мои права и обязанности равны правам и обязанностям других”; “мои личные цели могут быть достигнуты во благо общности”; “выживание общества зависит от желания и способности граждан учиться жить вместе, в гармонии”; “я полагаю, что к другим стоит обращаться так же, как я бы хотел, чтобы другие обращались ко мне”; “решающая мера моего характера — то, какова степень, до которой я продвинул благополучие моего сообщества”.

Идея социального интереса основана на предположении, что человек — не самодостаточное существо и поэтому должен учиться взаимозависи­мости.

Описание консультативного

и психотерапевтического процесса

Цели психологической помощи. В адлерианской психотерапевтической модели цели психологической помощи вытекают из основных положений концепции. Вкратце их можно представить следующим образом: снижение чувства неполноценности; развитие социального интереса (просоциальной направленности), коррекция целей и мотивов с перспективой изменения стиля жизни.

Роль психолога-консультанта. Психологи, работающие в адлерианском русле, в центр своей деятельности выдвигают когнитивные аспекты психотерапии. основная предпосылка их работы — найти ошибку в “картине мира” клиента, из-за которой возникают психологические проблемы. Выделяется четыре типа ошибок: недоверие, себялюбие, нереалистические амбиции и недостаток уверенности. Отсюда начальная позиция психотерапевта (консультанта): диагностика. Для диагностики важна информация о “семейном созвездии” клиента и его “ранних воспоминаниях”.

Интерпретации соответствующей информации образуют отправной пункт для психотерапевтической и консультативной работы. Отношения с клиентом строятся по принципу соглашения.

Позиция клиента. Основное для клиента — занять партнерскую позицию, т.е. быть на равных по отношению к консультанту. От клиента ожидается активность, ответственность, стремление к сотрудничеству и взаимное доверие. Главное направление совместного поиска — базисные ошибки в мышлении о мире и поиск путей их коррекции. Клиент рассматривается не как “больной”, а как “растерявшийся”, “обескураженный”, поэтому подбадривание и обращение к его личностным ресурсам —важное условие совместной работы. В начале психотерапии именно клиент формулирует условия контракта: цели, план осуществления, возможные препятствия, пути их эффективного преодоления и т.п.

Психотехника в аналитической психотерапии А. Адлера. Техника психотерапевтической и консультативной работы данного направления включает в себя следующие процедуры: установление правильных психотерапевтических отношений, анализ и проработку личностной позиции клиента, поощрение развития самопонимания (инсайты) и помощь в переориентации. Эти же процедуры соответствуют и по названию, и по содержанию четырем этапам психотерапии.

Первый этап. Установление правильных отношений. Основное здесь —соответствующие установки в отношении клиента: уважительность, вера в возможности и способности человека, слушание, проявление искреннего интереса, поддержка и подбадривание. Никаких особых приемов, кроме соответствующих коммуникативных умений, не требуется.

Второй этап. Анализ личностной динамики. Главное на этом этапе — добиться понимания, осознания специфики стиля жизни клиента. Важное место уделяется поэтому опросу: о целях жизни (“В чем вы видите свое предназначение”, “Вам нравится то, на что вы расходуете свою жизнь?”) и т.д.

а) Существуют специальные техники. Опросник “Семейное созвездие”, где содержатся вопросы типа: “Как ваш отец относился к детям?”, “Кто был любимым ребенком в семье?”, “В каких отношениях вы были с отцом и матерью?”, “Каким вы были ребенком?” Смысл подобных вопросов — получить картину восприятия и раннего эмоционального опыта клиента, повлиявших на позднейшее личностное развитие.

б) Набор вопросов “ранние воспоминания”, в соответствии с которым опра­шивается примерно следующее: “Я хотел бы услышать о ваших самых первых детских воспоминаниях. Пожалуйста, расскажите что-нибудь из самых первых ваших впечатлений”. Либо: “Хотелось бы услышать ваше самое яркое воспоминание, относящееся в первым шести годам жизни”. Как правило, число таких просьб ограничивают цифрой четыре. В ответах клиента важно зафиксировать: доминирующую тему, повторяющиеся реакции, позицию — участник или наблюдатель; одиночество или включенность в группу; чувства, которые выражаются в воспоминании.

в) Сновидения. В отличие от рассмотренных ранее направлений, в адлерианской психотерапии отсутствует фиксированная символика. Большее значение придается детским снам. Кроме того, сновидения рассматриваются как репетиция будущих действий.

г) Приоритеты. В адлерианской психотерапии выделяют четыре приоритетные ценности, важные для осмысления стиля жизни: превосходство, кон­троль, комфорт и желание быть приятным. Для того чтобы установить свойственные клиенту приоритеты, его просят рассказать о своем обычном дне: что он делает, как себя чувствует, что думает, чего избегает под любым предлогом и какие чувства вызывает у других. Причем в задачу консультанта не входит изменение приоритета, только усилия по осознанию его.

д) Подведение итогов. По каждой из предыдущих техник готовится резюме. Резюме обсуждается с клиентом, причем сам клиент читает текст резюме вслух (при этом обращается внимание на его невербальное поведение). Смысл процедуры — нахождение главных ошибок в суждениях о мире: 1) гиперобобщение (“нет в жизни счастья”); 2) неверие и неосуществимые цели (“Я хочу нравиться всем”); 3) ошибочное восприятие жизненных требований (“Все несправедливы ко мне”; 4) отрицание собственной, основополагающей ценности (“Я — конченый человек”); 5) мнимые ценности (“Главное — добиться своего, неважно, какой ценой”). От консультанта требуется ориентировка в системе осознаваемых допущений клиента по отношению к резюме.

е) Подбадривание. На этом этапе работы основная функция подбадривания — признание личного мужества клиента, духовных сил и, главное, наличия свободы выбора в поступках на основе обретенного самопознания.

Третий этап. Поощрение инсайта. Основное здесь — создание условий для инсайта (“озарения”) — путем сочетания психологической поддержки и конфронтации, а также соответствующих интерпретаций, с тем чтобы высветить для клиента его неосознаваемые цели, ложные ценности и стиль жизни. В интерпретациях полезны намеки, подсказки и предположения, с помощью которых снижается уровень психологической защиты клиента. Реальное самопонимание — вот смысл третьего этапа.

Четвертый этап. Помощь в переориентации. Эта заключительная стадия психотерапии известна также под названием “воплощение инсайта в действие”. Существуют специальные психотерапевтические приемы, способствующие изменению прежних целей и принятию новых решений.

“Антисуггестия” (парадоксальная интенция). Смысл этой техники — в многократном преувеличении пропорций нежелательной активности, благодаря чему обеспечивается помощь клиенту в осознавании неадекватно­сти и неуместности нежелательных действий. “Секрет” техники не только в том, что она “идет в ногу” с защитными механизмами, благодаря отлаженному стереотипу действий, но и в том, что принудительное и многократно усиленное осуществление действия, с которым следовало бы бороться, обесценивает это действие для клиента*.

Действие “Как если бы”. Данная психотехника основана на типичной жалобе: “Ах, если бы... “. Клиенту предлагается действовать так, словно пожелание “если бы” — осуществилось. По сути, данная техника есть ролевая игра, в которой клиент изыскивает возможности компенсации неадекватных или “неполноценных” чувств, установок, действий. Причем не только в ситуации общения с психологом “с глазу на глаз”, но и на протяжении определенного временного периода (например, в промежутке между двумя консультациями).

Постановка целей и принятие обязательств. Правила в использовании этой техники просты. Цель должна быть достижима и реалистична, время ограничено. “Делай только то, что приятно” — так сформулировал А. Адлер смысл этого психотерапевтического приема. Если все же цель не достигнута, ее можно пересмотреть. В случае удачи клиент поощряется к принятию более долгосрочных обязательств в желаемом  направлении.

“Поймай себя”. Клиенту предлагается отслеживать свое деструктивное поведение без впадания в самообвинение, скорее с теплым юмором по отношению к себе. Этот прием — предпосылка того, что позже получило название “self-monitoring”. Причем он продуктивен в тех случаях, когда клиент уже осознал свои цели и мотивирован к переориентации. В использовании приема важна временная отсылка к прошлому: “как прежде”.

“Нажатие кнопки”. Прием, эффективный с клиентами, чувствующими себя жертвами противоположных эмоций. Клиенту предлагается расслабиться и обратить внимание на то, какие образы или мысли вызывают неприятные чувства, а какие — приятные. После чего клиента обучают произвольно регулировать свое эмоциональное состояние “нажатием кнопки”, т.е. принятием решения о том, на каких образах или мыслях сосредоточиться**.

Избегание “плакунчика”. Смысл данной техники состоит в том, чтобы не попасть в ловушку той психологической позиции, с которой приходит клиент, в частности, привычной поведенческой позиции (“меня никто не любит, никому я не нужен”). Консультант ни в коем случае не должен подкреплять эту позицию. Наоборот, его непрестанная задача — поощрять поведение, соответствующее психологической зрелости, когда выбор самой позиции зависит от человека, от его свободного решения.

Краткая характеристика концепции. Эвристичность, гуманизм, продуктивность для многих психотерапевтических направлений, высокая практическая и экспликативная ценность — таковы существенные особенности индивидуальной психологии А. Адлера, которые органически вошли в современную психологическую науку. А. Адлер намного опередил свое время. Многие его положения и идеи сохраняют свою ценность и в наши дни. Главное в оценке концепции состоит, на наш взгляд, в том, что она в наибольшей мере способствовала развитию практически всех остальных, вне пределов психодинамической парадигмы, психотерапевтических концепций и проблематики (от проблемы детского возраста до семейной и социальной проблематики). Трудно в кратком резюме оценить весь потенциал направления, которое не стало историей, а продолжает жить. Поэтому в заключение мы приведем высказывания самого А. Адлера: “Честный психолог не может закрыть глаза на социальные условия, не позволяющие ребенку стать частью сообщества и почувствовать себя дома в мире, вместо этого заставляя его расти так, как будто он живет во вражеском стане. Психолог, следовательно, должен работать против национализма... Против захватнических войн, реваншизма и престижа; против безработицы, которая повергает людей в безнадежность; и против всех остальных препятствий, которые покушаются на социальный интерес в семье, школе и обществе в целом (Ansbacher Н, p. 454).

10 Американский психолог К. Роджерс в книге «Клиент-центрированная терапия: современная практика, смысл и теория» обосновал принципиально новый недирективный подход к работе с клиентом.

Согласно взглядам К. Роджерса индивид взаимодействует с реальностью, руководствуясь врожденной тенденцией организма к развитию своих возможностей, обеспечивающих его усложнение и сохранение. Человек обладает всей необходимой компетентностью, чтобы решать возникающие перед ним проблемы и направлять свое поведение должным образом. Однако эта способность может развиться только в контексте социальных ценностей, в котором человек получает возможность устанавливать положительные связи.

Основные понятия клиент-центрированного подхода

«Поле опыта», «самость», «Я»-реальное, «Я»-идеальное, «тенденция к самоактуализации».

Поле опыта – то, что потенциально доступно сознанию, воспринимаемая часть внутреннего мира (используемые слова, символы, отражающие реальность). Поле опыта – это «карта» территории, которой является реальность. Таким образом, очень большое значение имеет то, что осознается поскольку человек воспринимает внешнюю реальность через свой внутренний мир, через свое поле опыта, которое может ограничивать его восприятие реальности (внешнего мира).

«Самость» – центральное понятие в концепции К. Роджерса. «Самость» – это целостность, включающая в себя телесный (на уровне организма) и символический, духовный (на уровне сознания) опыт. По Роджерсу, когда все переживания ассимилируются по отношению к «самости» и становятся частью ее структуры, появляется тенденция к уменьшению того, что можно назвать самосознанием. Поведение становится более спонтанным, выражение отношений – менее охраняемым, так как «самость» принимает эти отношения и само поведение как часть себя. Таким образом, «самость» -это система внутренних отношений, феноменологически связанных с внешним миром и явленных человеку в его «Я».

«Я»-реальное – система представлений о самом себе, которая формируется на основе опыта общения человека с другими и их поведения по отношению к нему и изменяется в соответствии с возникающими перед ним ситуациями и его собственными действиями в них.

«Я»-идеальное – представление о себе как об идеале, о таком, каким бы человеку хотелось стать в результате реализации своих возможностей.

К «Я»-идеальному стремится приблизиться «Я»-реальное Степень различия между «Я»-реальным и «Я»-идеальным определяет степень дискомфорта личности и личностный рост Если степень различия невелика, то она выступает двигателем личностного роста. Согласно К. Роджерсу, принятие себя таким, каким ты являешься в действительности -признак душевного здоровья. Высокая степень различия, когда «Я»-идеальное выражает обостренное самолюбие и повышенную амбициозность, может стать причиной невротического срыва.

По мнению К. Роджерса, человек, с одной стороны, стремится привести в соответствие со своим реальным «Я» как можно больше своих внешних переживаний, а с другой – пытается сблизить представление о самом себе с теми глубинными переживаниями, которые составляют его идеальное «Я» и соответствуют тому, чем он хотел бы быть. Таким образом, реальное «Я» может так и не достичь соответствия идеальному «Я» либо из-за того, что под давлением внешних обстоятельств человек вынужден отказывать себе в определенном жизненном опыте, либо потому, что он навязывает себе такие чувства, ценности или установки, которые только отдаляют его реальное «Я» от идеального «Я». Тревога и нарушение психологической адаптации могут быть результатом несоответствия между реальным «Я» и жизненным опытом, с одной стороны, и между реальным «Я» и тем идеальным образом, который сложился у человека о себе самом, с другой стороны.

Тенденция к самоактуализации – один из фундаментальных аспектов человеческой природы, понимается как движение к более реалистичному функционированию.

Психологический рост динамичен. Ему могут препятствовать условные ценности, которые представляют собой отрицание, намеренное игнорирование, избегание некоторых аспектов «самости» ради получения награды для себя. Условные ценности часто формируются в детстве как результат воспитания, когда ребенок, поддерживая себя вероятностью материнской любви и признания, действует против своих интересов. Таким образом, условные ценности – это своеобразные фильтры, порождающие неконгруэнтность, т.е. разрыв между «самостью» и представлением о «самости», отрицание некоторых сторон себя. Создается замкнутый круг: каждый опыт неконгруэнтности между «самостью» и реальностью ведет к повышению уязвимости, усилению внутренних защит, отрезающих опыт и создающих новые поводы для неконгруэнтности. Когда эти защиты не срабатывают, возникает тревожность.

Коррекционные воздействия должны быть направлены на разрушение условных ценностей, их пересмотр и отказ от них.

Психолог, по мнению К. Роджерса, должен концентрироваться на субъективном, или феноменологическом, опыте клиента. К. Роджерс считал, что человек обладает тенденцией к самоактуализации, которая способствует здоровью и росту. Психолог действует как помощник в устранении эмоциональных блоков или препятствий к росту и способствует большей зрелости клиента (с устранением препятствий высвобождаются силы роста и открывается путь для саморазвития и самосовершенствования).

В центр своей деятельности К. Роджерс поставил личность клиента как таковую, отмежевавшись от медицинской терминологии типа «психотик», «невротик». Он отказался от традиционных тогда психотехник типа «интерпретация», «суггестия», «научения», утверждая, что такой подход ориентирован прежде всего на самого психолога.

Исходя из этой позиции, можно рассмотреть те понятия в подходе К. Роджерса, относящиеся к самому процессу коррекционной работы: «эмпатия», «забота», «конгруэнтность», «психологический климат».

Эмпатия – особое отношение психолога к клиенту, при котором последний воспринимается и трактуется не через призму инструментальных концепций, а непосредственно через позитивное личное отношение и принятие феноменологического мира клиента.

Забота – традиционный термин экзистенциализма – в концепции Роджерса имеет выраженный оттенок безусловного принятия клиента таким, каков он есть, причем именно сочувственного принятия с выраженной готовностью откликнуться на актуальное состояние клиента и с перспективой видения личностного потенциала клиента.

Конгруэнтность отражает следующие существенные признаки поведения психолога:

  • соответствие между чувствами и содержанием высказываний;

  • непосредственность поведения;

  • неотгороженность;

  • инструментальность концепций;

  • искренность и пребывание таким, какой психолог есть.

Психологический климат – одно из ключевых понятий, поскольку оно концентрирует в себе отношения, профессиональные (личностные) умения, свойства и рассматривается как главное условие позитивного роста (изменения) личности в психокоррекции. Для Роджерса психологический климат включает всю гамму переживаний (от самых болезненных до самых возвышенных), подлинное проявление которых создает возможность для личностного роста. По словам К. Роджерса, психологический климат – не панацея и не все решает, но он «применим ко всем».

Цель коррекции состоит в выработке у клиента большего самоуважения и способности предпринимать действия, необходимые для приведения его «Я»-реального в соответствие с его личным опытом и глубинными переживаниями. С самого начала внимание концентрируется не на проблемах человека, а на нем самом, на его «Я», поэтому задача, которая ставится и решается в рамках взаимодействия психолога и клиента, – это помощь в личностном росте и развитии, благодаря которому человек сам решает свои проблемы. А второстепенная задача – создание соответствующего психологического климата и соответствующих отношений.

К. Роджерс выдвигал четыре условия, необходимые для поддержания атмосферы, способствующей такому процессу:

1. Прежде всего важно, чтобы психолог сохранял безусловное позитивное отношение к выражаемым клиентом чувствам, даже если они будут идти вразрез с его собственными установками. Клиент должен чувствовать, что его воспринимают как самостоятельного, значительного человека, который волен говорить и действовать, не опасаясь осуждения. 2. Эмпатия. Психолог старается увидеть мир глазами клиента и переживать события так же, как их переживает клиент.

3. Аутентичность. Психолог должен доказать ее, отказавшись от маски профессионала или от какого-нибудь иного камуфляжа, который мог бы разрушить атмосферу эволюции клиента, лежащую в основе этого метода.

4. И наконец, психолог должен воздерживаться от интерпретации сообщений клиента или от подсказки решений его проблем. Ему нужно только выслушивать и всего-навсего выполнять функцию зеркала, отражающего мысли и эмоции клиента и формулировать их по-новому. Такое отражение и приводит клиента к изучению своих внутренних переживаний, более реалистичному самовосприятию и пониманию того, как его воспринимают другие люди. Согласно Роджерсу именно в результате развития реалистического представления о самом себе человек приобретает способность разрешать проблемы, с которыми он сталкивается.

Когда созданы и соблюдаются указанные выше условия, возможно осуществление процесса психокоррекции, который протекает в следующем направлении:

  • клиент все более свободен в выражении своих чувств, которое осуществляется как по вербальным, так и по моторным каналам;

  • выраженные клиентом чувства имеют все большие отношения к «Я» и все реже остаются безликими;

  • клиент все чаще дифференцирует и распознает объекты своих чувств и восприятий (включая среду, окружающих лиц, собственное «Я», переживания и взаимоотношения между ними);

  • выраженные чувства клиента все больше относятся к несоответствию между каким-то из его переживаний и его «Я-концепцией», и клиент начинает осознавать угрозу такого несоответствия;

  • клиент осознает переживание чувств, в отношении которых в прошлом отмечались отказы или искажения;

  • «Я-концепция» клиента реорганизуется таким образом, чтобы ассимилировать ранее искаженные и подавляемые переживания;

  • по мере реорганизации «Я-концепции» ослабляются защиты и в нее включаются такие переживания, которые ранее были слишком угрожающими, чтобы осознаваться;

  • клиент развивает способность переживать безусловное положительное отношение со стороны психолога без какого-либо чувства угрозы;

  • клиент все отчетливее чувствует безусловную положительную самооценку;

  • источником представления о себе все в большей степени являются собственные ощущения;

  • клиент реже реагирует на опыт, исходя из оценок, даваемых значимыми другими. Для такого коррекционного процесса характерно следующее:

  • основной акцент делается на эмоциональных аспектах, чувствах, а не на интеллектуальных суждениях, мыслях, оценках;

  • коррекционная работа ведется по принципу «здесь и теперь»;

  • преимущество отдается инициативе клиента, который является главным во взаимодействии и стремится к саморазвитию, а психолог лишь направляет это стремление в нужное русло. Клиент сам определяет те изменения, которые ему необходимы, и сам их осуществляет.

Позиция психолога. Основное требование – отказаться от попыток играть какую-либо роль; быть самим собой. Главная профессиональная обязанность психолога – создать соответствующий психологический климат, в котором клиент сам бы отказался от защитных механизмов. При этом самое трудное – быть настоящим в общении с клиентом, проявлять уважение, заботу, принятие и понимание клиента.

К. Роджерс указывает на необходимые условия успешного коррекционного процесса, которые относятся к личности психолога и достаточно независимы от частных характеристик самого клиента – это так называемая «триада К. Роджерса»:

  • конгруэнтность в отношениях с клиентом;

  • безусловная положительная оценка по отношению к клиенту;

  • эмпатическое восприятие клиента.

Конгруэнтность, или подлинность, означает необходимость правильной символизации психологом его собственного опыта. Под опытом понимаются как неосознаваемые события, так и феномены, представленные в сознании и относящиеся к определенному моменту, а не к некоторой совокупности прошлого опыта. Открытость опыту означает, что каждый стимул (внутренний или из внешней среды) не искажается защитными механизмами. Форма, цвет, звук из окружающей среды или следы памяти из прошлого – все это вполне доступно для сознания. Осознание – это символическая репрезентация некоторой части опыта.

Когда «Я-переживание» (т.е. информация о воздействии сенсорных или иных событий в данный момент) символизируется правильно и включается в «Я-концепцию», тогда возникает состояние конгруэнтности «Я» и опыта. У открытой для опыта личности «Я-концепция» символизируется в сознании вполне конгруэнтно с опытом. Если психолог переживает угрозу или дискомфорт в отношениях, а осознает только принятие и понимание, то он не будет конгруэнтен в данных отношениях и коррекция не будет полноценной. Психолог не всегда должен быть конгруэнтной личностью, достаточно того, чтобы каждый раз при непосредственных отношениях с определенным клиентом он целиком и полностью был бы самим собой, со всеми присущими ему переживаниями данного момента, правильно символизированными и интегрированными.

Положительная оценка клиента предполагает сердечность, расположение, уважение, симпатию, принятие и т.д. Безусловно, положительно оценивать другого означает оценивать его позитивно, независимо от того, какие чувства вызывают его определенные поступки. Поступки могут оцениваться по-разному, но принятие и признание клиента не зависят от них. Психолог ценит личность клиента в целом, в равной мере чувствует и проявляет безусловную положительную оценку как тех переживаний, которых боится или стыдится сам клиент, так и тех, которыми тот доволен или удовлетворен.

Эмпатическое восприятие клиента означает восприятие субъективного мира (охватывающего весь комплекс ощущений, восприятий и воспоминаний клиента, доступных сознанию в данный момент), восприятие с присущими эмоциональными компонентами и значениями, как если бы воспринимающий сам был этим другим человеком. Это означает – ощущать боль или удовольствие другого так, как чувствует это он сам, и так же, как он, относиться к причинам, их породившим, но при этом ни на минуту не забывать, что это – «если бы» (когда это условие утрачивается, состояние эмпатии становится состоянием идентификации).

Требования и ожидания от клиента. В концепции Роджерса существуют определенные пропозициональные предпосылки, касающиеся клиента. Ожидается, что, придя на прием, клиент будет чувствовать себя беспомощным, вести себя неконгруэнтно, ожидать помощи и быть достаточно закрытым. По мере установления отношений, в процессе изменения их состояния, мировосприятия и формирования иного отношения к себе происходит их рост, т.е. они становятся более зрелыми. Экзистенциальный подход в консультировании

Экзистенциальная психотерапия, по определению И. Ялома, является динамическим терапевтическим подходом, фокусирующимся на базисных проблемах существования индивидуума. Как любой другой динамический подход (фрейдистский, неофрейдистский) экзистенциальная терапия основывается на динамической модели функционирования психики, согласно которой на различных уровнях психики (сознания и бессознательном) в индивидууме присутствуют конфликтующие силы, мысли и эмоции, а поведение (и адаптивное, и психопатологические) представляет собой результат их взаимодействия. Такими силами в экзистенциальном подходе считаются конфронтации индивидуума с конечными данностями существования: смертью, свободой, изоляцией и бессмысленностью. Предполагается, что осознание человеком этих конечных данностей порождает в нем страдание, страхи и вызывает тревогу, которая, в свою очередь, запускает психологические защиты. Соответственно, принято говорить о четырех экзистенциальных конфликтах:

  1. между осознанием неизбежности смерти и желанием про­должать жить;

  2. между осознанием собственной свободы и необходимостью быть ответственным за свою жизнь;

  3. между осознанием собственного глобального одиночества и желанием быть частью большего целого;

  4. между потребностью в некой структуре, смысле жизни и осознанием безразличия (равнодушия) Вселенной, не предлагающей конкретных смыслов.

Каждый экзистенциальный конфликт вызывает тревогу. Причем, тревога может либо оставаться нормальной, либо перерастать в невротическую. Проиллюстрируем данное положение на примере тревоги, возникающей из-за человеческой экзистенциальной уязвимости по отношению к смерти. Тревога считается нормальной, если люди используют экзистенциальную угрозу смерти с пользой для себя, как обучающий опыт, и продолжают разви­ваться. Особенно яркими являются случаи, когда, узнав о смертельной болезни, человек начинает более осмысленно, продуктивно и творчески проживать свою жизнь. Свидетельством невротической тревоги являются психологические защиты. Так, например, смертельно больной человек, испытывающий невротическую тревогу, может неоправданно рисковать своей жизнью, проявляя маниакальный героизм. Невротическая тревога подразумевает также подавление и является скорее разрушительной, чем конструктивной. Следует отметить, что экзистенциальные консультанты, работая с тревогой, не стараются убрать ее совсем, а стремятся ее уменьшить до комфортного уровня и затем использовать имеющуюся тревогу для увеличения осознавания и витальности клиента.

Первый экзистенциальный конфликт - это конфликт между боязнью небытия и желанием быть: осознанием неизбежности смерти и желанием про­должать жить. Задача консультанта в разрешении первого экзистенциального конфликта заключается в том, чтобы подвести клиента к такому углубленному осознанию смерти, кото­рое привело бы к более высокой оценке жизни, открыло бы перспективы для личностного роста и дало бы возможность жить подлинной жизнью.

Слово «экзистенция» («существование») происходит от лат. еxistere - выделяться, появляться. По определению Р. Мэя, бытие означает потенцию, источник потенциала и подразумевает, что кто-то находится в процессе превращения во что-то. Чувство «бытия в мире» у лю­дей связано со всем опытом их существования (сознательным и бессознательным) и представлено в трех взаимосвязанных видах:

  1. «Внутренний мир», еigenwelt - уникальный индивидуальный мир каждого человека, который обусловливает развитие самосознания и самоосознания, формирует собственное отношение к вещам и людям, а также лежит в основе постижения смысла жизни.

  2. «Совместный мир», мitwelt - социальный мир, мир общения и взаимоотношений. Картина бытия в «совместном мире» складывается из общения и взаимовлияния людей друг на друга. Значимость взаимоотношений с дру­гим человеком зависит от отношения к нему (от того, насколько он ценен, важен, при­влекателен для партнера). Точно так же от степени вовлечения людей в жизнь группы, зависит то, какое значение имеют для них эти группы.

  3. «Внешний мир», umwelt - естественный мир (законы природы и окружающая среда). Естественный мир включает в себя биологические по­требности, стремления, инстинкты ежедневные и жизнен­ные циклы организма и воспринимается как реальный.

Полярностью бытия является небытие, ничто, пустота. Наиболее очевидная форма небы­тия -смерть. Однако к ощущению пустоты также ведет снижение жизненного потенциала, обусловленное трево­гой и конформизмом, а также недостатком четкого самосознания. Кроме того, бытию могут угрожать разрушительная враждебность и физическая болезнь.

Страх смерти имеет огромное значение во внутреннем опыте человека, а отношение к смерти влияет на его жизнь и психологическое развитие. И. Ялом выдвинул два тезиса, каждый из которых имеет фундаментальное значение для экзистенциальной психотерапевтической и консультативной практики:

  1. Жизнь и смерть взаимозависимы; они существуют одновременно, а не последовательно; смерть, непрерывно проникая в пределы жизни, оказывает огромное воздействие на наш опыт и поведение.

  2. Смерть - первичный источник тревоги и, тем самым, имеет фундаментальное значение как причина психопатологии.

Осознание смерти может послужить позитивным импульсом, сильнейшим катализатором серьезных жизненных изменений. Однако осознание смерти всегда болезненно и вызывает тревогу, поэтому люди склонны воздвигать различные психологические защиты. Уже маленькие дети, чтобы отгородиться от тревоги смерти, развивают защитные механизмы, основанные на отрицании. Они либо считают, что смерть временна (она лишь приостанавливает жизнь или похожа на сон); либо глубоко убеждены в своей индивидуальной неуязвимости и в существовании волшебного спасителя; либо верят в то, что дети не умирают. Большинство детей в возрасте между 5-тью и 9-тью годами отрицают смерть тем, что персонифицируют ее в ужасающие образы, которые представляют внешнюю опасность и на которые можно повлиять (задержать, умилостивить, перехитрить, победить). Дети более старшего возраста (9-10 лет) высмеивают смерть, и тем пытаются уменьшить свой страх смерти. У подростков отрицание и защита от страха смерти проявляется в подвигах бесшабашности, а в некоторых случаях в мыслях о самоубийстве либо делинкветном поведении. Современные подростки противопоставляют этому страху свою виртуальную личность, играя в компьютерные игры и ощущая себя властелинами смерти.

Экзистенциальное консультирование детей и подростков по вопросам жизни и смерти - отдельная и довольно сложная тема. Такое консультирование ориентированно, прежде всего, на примирение детей и подростков с неизбежностью смерти. Удачной находкой, на наш взгляд, является создание специальных терапевтических сказок, историй и метафор, помогающих маленьким клиентам справиться со страхом смерти и начать нормально функционировать.

С годами подростковый страх оттесняется двумя основными жизненными задачами молодых взрослых людей - построением карьеры и созданием семьи. Далее, в так называемом, среднем возрасте страх смерти возвращается и овладевает людьми с новой силой и уже никогда не покидает их. Жить, постоянно осознавая собственную смертность нелегко, жить, цепенея от ужаса, невозможно, поэтому люди придумывают способы смягчить страх смерти. И. Ялом выделил у взрослых людей два главных механизма защиты от тревоги, связанной со смертью:

1. Вера в свою исключительность, собственное бессмертие и неприкосновенность. В «переработанном» виде эти защиты проявляются в разнообразных формах клинических феноменов:

  • маниакальный героизм. Примером может служить смертельно больной человек, который навязчиво ищет внешней опасности, чтобы спастись от большей опасности, идущей изнутри;

  • трудоголизм. Для трудоголиков время является врагом не только потому, что оно сродни смертности, но и потому, что оно угрожает взорвать одну из опор иллюзии исключительности: веру в вечное восхождение. Они вовлекаются в яростную борьбу со временем и ведут себя так, как если бы на них надвигалась неминуемая смерть, и они стремились бы успеть сделать как можно больше;

  • самовлюбленность, нарциссизм. Тяжелое нарциссическое расстройство характера всегда сопровождается межличностными проблемами. От окружающих ожидается безусловная любовь и полное принятие, при этом взамен предоставляется безразличие, равнодушие и демонстрация превосходства. Не вдаваясь в подробное описание нарциссической личности, отметим только, что такие клиенты словно хотят остановить время и навсегда остаться в младенчестве под магической родительской защитой.

  • агрессия и контроль. Некоторым свидетельством глубоких бессознательных страхов смерти может служить выбор профессий, связанных со смертью (военного, врача, священника, гробовщика, киллера). При ощущении обладания властью и расширении сферы контроля ослабевают лишь сознательные страхи, тогда как более глубокие продолжают действовать.

2. Вера в спасителя, персонального защитника, который придет на помощь в последний момент. Такими спасителями могут быть не только люди (родитель, супруг, известный врач, народный целитель, знахарь или лидер), но и, например, какое-либо высокое дело. Данный защитный механизм предполагает, что человек побеждает страх смерти, принося свою свободу и саму жизнь на алтарь какой либо высшей фигуры или персонифицированной идеи. Он создает в своем воображении «некую богоподобную фигуру, чтобы затем можно было греться в лучах иллюзорной безопасности, исходящих от собственного творения». Для людей с гипертрофированной верой в конечного спасителя характерны: самоумаление/обесценивание себя, страх лишиться любви, пассивность, зависимость, самопожертвование, неприятие своей взрослости, депрессия после краха системы представлений. Любой из этих вариантов, будучи акцентирован, может вылиться в определенный клинический синдром. В случае преобладания самопожертвования пациент может быть охарактеризован как «мазохистический». Разумеется, что, стремясь отгородиться от тревоги смерти, люди используют ни одну, а множество переплетенных между собой защит.

Далее остановимся подробнее на экзистенциальной психотехнике разрешения первого экзистенциального конфликта, разработанной классиками экзистенциального подхода и современными психологами.

Самораскрытие консультанта может осуществляться в различных формах:

  • рассказ клиенту о собственных попытках примириться с предельными экзистенциальными беспокойствами;

  • донесение до клиента мыслей и чувств, которые испыты­вает консультант «здесь и теперь» по поводу проблем кли­ента;

  • «дозволение терпеть» - до клиента доводится, что тема смерти, типичная и поощряемая, нужная тема в отношениях психолога с клиентом.

Гештальт-терапия связана с гештальт-психологией, школой мышления, которая делает акцент на восприятии полноты и целостности. Термин Gesta.lt означает целостный образ. Гештальт-психология и терапия возникли как реакция на редукционистский уклон в других школах психологии и консультирования, таких как психоанализ и бихевиоризм. Гештальт-теория заостряет внимание на том, что человеческое функционирование необходимо рассматривать в его целостности. подход был популяризован в 1960-х годах Фрицем Перлзом, который считал своей задачей помочь людям лучше понимать различные аспекты своей личности. Лаура Перлз (жена Фрица) и Пол Гудман помогали Перлзу развивать и совершенствовать его оригинальные идеи. Ряд других теоретиков, включая Жоан Фэйган и Ирму Ли Шеперд (Fagan & Shepherd, 1970), развивали модель далее, но терапия продолжала оставаться заслугой Перлза. Гештальтисты полагают, что люди в процессе жизни стремятся к целостности и законченности. Каждый человек имеет тенденцию к самоактуализации, которая возникает в личностном взаимодействии с окружающей средой вместе с началом самоосознания. Самоактуализация сосредоточена на настоящем, она «является процессом существования чего-либо, что уже есть, а не процессом стремления стать чем-то» (Kempler, 1973, р. 262). Гештальтистский взгляд на человеческую сущность отводит внутренней мудрости людей большую роль, чем даже личностно-центрированное консультирование. Каждый человек пытается жить целостно и продуктивно, стремясь координировать различные части личности в здоровое, единое целое. С точки зрения гештальт-теории человек, личность – больше, чем сумма его составляющих (Perls, 1969). Сторонники гештальт-теории придерживаются антидетерминистской позиции: каждая личность способна меняться и нести ответственность за свои действия. В происходящих вокруг них событиях люди являются активными участниками, актерами, а не только пассивными участниками, реагирующими на внешние обстоятельства. В целом мировоззрение гештальтистов является экзистенциальным, эмпирическим и феноменологическим: настоящее – вот то, что действительно . имеет значение. Каждый человек открывает что-то в себе, переживая опыт, а не говоря о нем, и собственная оценка и интерпретация человеком его жизни в данный момент являются наиболее важными. Согласно гештальт-терапии, множество испытывающих трудности людей находятся в сверхзависимости от интеллектуального опыта (Simkin, 1975). Такая точка зрения умаляет значение эмоций и чувств, ограниченно понимая способность человека отвечать на различные ситуации. Другая проблема – это неспособность гештальт-терапии идентифицировать и (разрешить неразрешенные проблемы, то есть более ранние мысли, чувства и реакции, которые все еще влияют на функционирование личности и сталкиваются с реалиями жизни в настоящем. Характерным примером нерешенных проблем является отказ родителям в прощении их ошибок. Гештальтисты не склонны связывать эти трудности с какими-либо внутренними неосознаваемыми силами. Кроме того, они придают основное значение процессу осознавания, «способности клиента быть в полном ментальном и сенсорном» контакте «с переживаниями, испытываемыми непосредственно в данный момент» (Gilliland & James, 1998, p. 142). Любой человек действует на некотором уровне сознания, от уровня максимальной осознанности до уровня неосознанности. Здоровая личность – это личность, достигшая наибольшего осознания. Такие люди понимают, что телесные сигналы, такие как головная или желудочная боль, могут указывать на потребность в изменении поведения. Они также сознают собственные ограничения. Например, при возникновении конфликта с другими людьми человек может оказаться способен решить ситуацию, а может просто уйти от нее. Для здоровой личности характерно то, что проблемные ситуации не усложняются фантазированием и «приукрашиванием». Напротив, в каждый момент времени человек концентрируется «исключительно на одной потребности (фигуре), низводя все другие потребности до уровня фона. Когда потребность удовлетворена, то есть гештальт завершен, она сама низводится до фонового уровня, а новая потребность входит в фокус (становится фигурой)» (Thompson & Rudolph, 1992, p. 66). Такое функционирование требует, чтобы люди осознавали внутренние потребности и знали, как манипулировать этими потребностями и окружением (Perls, 1976). Согласно гештальтистам, человек может столкнуться с трудностями нескольких видов. Во-первых, он может утратить контакт с окружающей средой и с предоставляемыми ею ресурсами. Во-вторых, он может полностью «раствориться» в своем окружении, оказаться «поглощенным» им и, таким образом, перестать быть самим собой. В-третьих, человек может не суметь отложить незаконченное дело. В-четвертых, он может оказаться в состоянии дезинтеграции, другими словами – разбрасываться. В-пятых, человек может переживать конфликт между «победителем» (тем, что, по мнению человека, нужно делать) и «побежденным» (тем, что человек хочет делать). Наконец, человек может испытывать трудности в преодолении жизненных дихотомий типа любви/ненависти, мужественности/женственности и удовольствия/боли.