Рождение батрадза

И хотя молодая жена Хамыца с восходом солнца и до заката

обращалась в лягушку, Хамыц очень любил ее и ни на один миг не мог

с ней расстаться. Куда бы ни шел, всюду брал ее с собой.

Однажды Хамыцу нужно было отправиться на Большой нихас, и

сказал он жене своей:

– О, Быценон, сегодня мне надо идти на Большой нартский нихас,

и я возьму тебя с собой.

– Не делай этого, – сказала ему жена. – Оставь меня дома. Если

ты возьмешь меня с собой, то потеряешь меня.

Но напрасно она умоляла его. Хамыц не послушался и положил ее в

карман.

Но как только бедовый Сырдон увидел Хамыца, догадался он, что

взял Хамыц с собой свою маленькую Быценон, и захотелось Сырдону

напроказить. Подговорил он нартскую молодежь, и те напали на

Сырдона и стали бить его. И тогда закричал Сырдон:

– О нарты, чтобы умер лучший из нас! Поглядите только, что у

нас делается! Младшие бьют старших, а старшие жен своих носят с

собой. Нартские старики, скажите свое слово, на каком мы нихасе

сидим? Здесь собрание мужчин или, может быть, сборище женщин? И

стыд мы потеряли, и порядка у нас нет. Взгляните-ка на Хамыца!

Ведь принес он свою Быценон на знаменитый Большой нихас нартов.

Рассердился тут Хамыц, вскочил и так ударил кулаком Сырдона,

что тот полетел вверх тормашками и грохнулся об землю. Закашлялся

Сырдон, капли крови показались на его губах, и лишился он чувств.

А разгневанный Хамыц ушел домой. И тут сказала ему Быценон:

– Говорила я тебе, что не надо брать меня туда, где собираются

люди. Но ты не послушался и погубил нас обоих. После такого позора

нельзя мне больше жить с тобой, и придется тебе отнести меня туда,

откуда ты меня взял.

Что было делать Хамыцу? Отнес он свою Быценон туда, откуда взял

ее. Вот пришли они к дому Быцента, и сказала Хамыцу жена его:

– Три хороших дела задумала я совершить для тебя, но удалось

мне сделать только одно. Пусть за горе, причиненное тебе и мне,

падет вина на голову того, кто сотворил это зло. А теперь слушай,

что я скажу тебе: должна была я родить тебе сына, и если бы он был

вскормлен моей грудью, то во всем мире не было бы равного ему. Меч

не брал бы его, и не вонзалась бы стрела в его тело. Но что

поделаешь? Этому не суждено свершиться. Подставь свою спину, я

дыханием своим передам тебе нашего будущего младенца. Но долго не

соглашался Хамыц и говорил грустно:

– На что мне этот младенец, когда я потерял тебя?

– Нельзя мне унести его с собой, – ответила ему жена. И тогда

подставил Хамыц свою спину. Дохнула Быценон, и между лопатками

Хамыца появилась небольшая опухоль.

– Теперь иди и расскажи обо всем Шатане,– сказала Быценон.– Она

знает, когда настанет время разрезать эту опухоль.

Простилась Быценон с Хамыцем и навеки ушла под землю, в свой

родительский дом.

А Хамыц, опустив голову, вернулся домой и рассказал обо всем

случившемся мудрой Шатане.

Стала Шатана считать дни и месяцы. А когда наступило время,

осторожно разрезала она опухоль на спине Хамыца – и выпрыгнул

оттуда раскаленный младенец. Выше поясницы из стали, а ниже

поясницы из булата был этот мальчик, и прыгнул он в самое море.

Закипела вода в синем море, превратилась вся в облако, поднялась к

небу, и до капельки высохло море. Но остыли облака, и ливнем упала

вода на землю, и снова наполнилось море, и даже вышло из своих

берегов.