Сослан и безвестный сын уархага

Решил нарт Сослан собрать на пир все три нартских рода. Позвал

он Сырдона и сказал ему:

– Сырдон, глашатаем я тебя избираю. Созови через неделю три

нартских рода, устраиваю я для них богатый пир.

Согласился Сырдон быть глашатаем и поднялся на высокую нартскую

башню, из тесаного камня сложенную, встал на вершине ее и оттуда

закричал:

– О три нартских рода! Через неделю на пир приходите к Сослану!

В тот день, который назначен был для пира, стали собираться к

Сослану нарты. Сажал их Сослан в четыре ряда в большом нартском

доме, что сложен из камня, скрепленного известковым раствором.

По слову Сослана лучшие из нартской молодежи прислуживали на

пиру, а кто помоложе были на посылках.

Урызмаг сидел на месте старшего и произносил тост за тостом.

Так просидели до половины пира. И тут подошел Сослан к старшим,

подозвал прислуживающего, полез к себе в карман, достал оттуда

золотую чашу и велел наполнить ее ронгом. Потом он сказал:

– О все три нартских рода! Я благодарен вам за то, что вы

пришли в мой дом. Но этим тостом пожелаем на долгие времена

здоровья тому дому, в котором проживает самый могучий из мужей.

Пусть достанется моя чаша тому, у кого в доме самый могучий муж.

Пусть ронг, налитый в эту чашу, пойдет ему впрок, а чаша моя – ему

в подарок.

Поникли тут головами и опустили глаза в пол нарты всех трех

родов. И только старый нарт Уархаг, который сидел в своей

оборванной шубе среди пирующих, огляделся вокруг. И, видя, что

никто из нартов не поднялся и не ответил на тост Сослана, как

молодой, вскочил вдруг, взял из рук Сослана золотую чашу и сказал:

– О три нартских рода! Все, кто сегодня пришел к Сослану! Да

будете вы наделены добрыми его пожеланиями! Но мой старший сын

уехал в дальний погибельный край, и нет среди вас такого могучего,

как он.

И тут Уархаг сам поднес золотую чашу к своим губам и выпил ее

до дна, а пустую чашу положил за пазуху.

Время идет, нарты сидят за столом. Второй раз подошел к старшим

Сослан, еще одну золотую чашу велел наполнить ронгом и сказал:

– О три нартских рода! Да будет в жертву принесен Сослан тому,

кто сегодня пришел отведать моего хлеба-соли. Я поднимаю этот тост

за здоровье того дома, где проживает лучшая из женщин. Если кто

назовет такую достойнейшую в своем доме, пусть возьмет из моих рук

эту чашу, и то, что в ней налито, пусть пойдет ему впрок, а чаша -

– в подарок.

И опять нарты всех трех родов опустили глаза в землю и поникли

головами. Старый Уархаг в своей рваной шубе опять оглядел всех и,

видя, что никто не поднялся и не ответил на тост Сослана, вскочил,

подобно юноше, взял из рук Сослана вторую золотую чашу и сказал:

– О три нартских рода! Долгой жизни я желаю вам, кто с радостью

вкушает сегодня хлеб-соль Сослана. Но мой сын уехал в дальний

погибельный край, посетил небожителя Авдиуага и посватался к его

единственной сестре. И если ему удалось жениться на той девушке,

то лучше ее женщины не увидишь ни в одном доме!

Выпил до дна ронг старый Уархаг, а чашу положил себе за пазуху.

И опять тосты шли по порядку, что об этом говорить! Изрядно

выпив, Сослан опять подошел к старшим, подозвал снова

прислуживающего. Достал он из кармана третью золотую чашу, велел

наполнить ее ронгом и произнес:

– О три нартских рода! Тому, кто отведал моего хлеба-соли,

желаю добраться благополучно домой. Но эту чашу я поднимаю за

здравие того дома, который обладает лучшим из коней. Тот, кто из

вас знает у себя в доме такого коня, пусть возьмет из моих рук эту

чашу.

И опять угрюмо опустили взоры три нартских рода. С волнением

следил за ними старый Уархаг в оборванной шубе, все время

оглядывался. Но, видя, что никто из нартов не пошевелился, он сам

вскочил, взял у Сослана третью золотую чашу и сказал:

– О три нартских рода! Благополучно бы добраться всем вам

домой. Но если сестра того Авдиуага досталась моему сыну, то

получит он от тестя в подарок коня, что кричит по-соколиному,

свистит по-орлиному и летит, подобно ветру. Таким конем, как этот,

никто не владеет!

Опять старый Уархаг выпил ронг и положил чашу за пазуху.

Кто знает, сколько еще просидели нарты. А затем пир окончился,

гости разошлись по домам.

Прошло несколько лет после этого пира, задумался раз Сослан и

так сказал про себя:

– Пусть бы нарты съели мою правую руку, но ведь старый Уархаг

унес тогда все три чаши. А откуда известно, что есть у него такой

сын, силы которого я бы испугался? Какой бог дал ему такую сноху,

которая накормила бы меня всласть и как следует прислуживала бы

мне? Откуда у него взяться такому коню, который выдержал бы такого

всадника, как я, и оказался бы лучше моего коня? Пойду-ка я

проведаю Уархага, и если все, что он говорил, окажется правдой, то

первым подарком преподнесу я ему свою кольчугу, вторым подарком –

свой меч, а третьим подарком – свой щит, который не пробивает

никакая стрела.

В вечерние сумерки подъехал Сослан на коне к воротам Уархага. И

окликнул его с улицы:

– О Уархаг, выгляни-ка сюда!

На громкий голос Сослана выбежал на улицу младший сынок

Уархага. Сослан спрашивает его:

– Где же сам Уархаг, мальчик?

– А он уже разделся и спит, – ответил мальчик.

– Иди и скажи ему, что зовет его Сослан. Мальчик вернулся в дом

и сказал Уархагу:

– Дада, выйди, тебя Сослан зовет.

– А, чтоб тяжко ему пришлось! Или днем у него не было времени

для разговора?

Накинул на плечи свою оборванную шубу Уархаг, и вышел на

плоскую крышу своего дома, и оттуда сказал:

– В здравии пребывай, Сослан!

– Пусть добро будет твоим уделом, Уархаг!

– Какие новости у тебя, Сослан?

– Ничего, кроме хорошего, не могу сказать тебе, Уархаг! Но ты

еще не забыл тот большой пир, который я устраивал?

– Как же забыть! И посейчас я не устаю благодарить тебя.

– Ведь ты с этого пира унес три мои золотые чаши, Уархаг! Так

покажи мне своего могучего сына, свою нартскую сноху и своего

подобного буре коня. Если покажешь, получишь от меня подарки: меч,

щит и кольчугу.

Уархаг спустился на улицу, взял за узду коня Сослана и вывел

его за пределы нартской земли. И тут он сказал Сослану:

– Езжай вон туда, все прямо, прямо, пока не встретишь всадника.

До этой встречи не вздумай возвращаться в селение нартов! Первый,

которого ты встретишь, будет мой сын. И силу его испытаешь, и коня

его увидишь, и жену.

Поехал Сослан по пути, указанному Уархагом. Много дней он ехал,

много ночей скитался, выехал в пустынные степи Хиза, но никого не

встретил. Решил он вернуться обратно и сказал про себя: «О, чтобы

без своих покойников и без своих святых остался бы старый осел

Уархаг! Три чаши у меня выманил, а самого меня послал на

погибельный путь!»

И только хотел Сослан повернуть обратно, взглянул последний раз

вдаль, в степь, как увидел, что там показался всадник величиной с

черную птицу. И тогда Сослан опять повернул вперед своего коня.

Приблизились они друг к другу, и дыхание коня, на котором сидел

встречный всадник, подняло Сослана с седла. Это и был сын Уархага.

Поравнявшись с Сосланом, выхватил меч сын Уархага, намереваясь

убить Сослана, и с таким словом обратился к нему:

– Кто ты такой? Что за пес? Что за осел? По тому пути, по

которому я еду, даже птица пролететь боится, мышь прошмыгнуть

остерегается. Как же ты посмел, как ты решился погнать своего коня

прямо мне навстречу?

И только он хотел ударить его мечом, как встретил взгляд

Сослана. И тут сказал ему сын Уархага:

– Глаза у тебя как у нартов, иначе я снес бы тебе голову!

– Да будут моей защитой твоя мать и твой отец! – ответил

Сослан. – Не убивай меня, я нарт Сослан.

И тут сын Уархага спрыгнул со своего коня и посадил на него

Сослана, а Сосланова коня повел на поводу. Так добрались они до

дома, в котором жил сын Уархага. И сказал сын Уархага Сослану:

– Зайди-ка к нам, увидишь свою невестку! Сослан спешился и

зашел во двор. Проворно выскочила к ним навстречу сестра Авдиуага,

взяла их коней под уздцы, привязала их в конюшне и быстро

вернулась обратно. Завела она в дом своего мужа и Сослана, сняла с

них одежду, вынесла им арык-мыло и тщательно их обмыла. Семь пар

одежды положила она возле каждого из них и с головы до ног их

одела. Затем вынесла волшебный столик – трехножку-самобранку. Все

яства, какие только бывают на земле, очутились на этом столе, и

сестра Авдиуага сама прислуживала мужу и его гостю.

Семь дней и семь ночей не дали встать Сослану из-за стола в

доме сына Уархага. А на восьмой день Сослан обратился к нартской

невестке:

– Да будет тебе в жертву принесена голова Сослана, наша новая

невестка! Теперь дай мне право покинуть ваш дом. Наверное, уже все

три нартских рода выехали искать меня.

И свои подарки – меч, щит и кольчугу – преподнес Сослан на

прощание сыну Уархага¹³.

– Твоему отцу Уархагу дал я слово, что подарю ему эти вещи. Ты

храни их на память о том, что сказанное им оказалось правдой.

Перед отъездом три золотые чаши Сослана наполнили ронгом. И

одну из них принял Сослан, другую – сын Уархага, третью – молодая

невестка. Пожелал им здоровья Сослан, выпил до дна, а чашу вернул

обратно. Тут сын Уархага сказал ему:

– А эта чаша тебе от меня, как от младшего! – И протянул ему

свою чашу. Выпил Сослан и эту чашу. А сестра Авдиуага тоже

поднесла ему свою чашу:

– А это тебе чаша от невестки!

Принял Сослан и эту чашу, вознес мольбу, чтобы счастливы были

все в жизни, потом за здоровье невестки помолился и выпил до дна и

эту чашу.

После сноха Уархага вынесла Сослану семь пар сменного белья и

одежды на дорогу. Так проводили они Сослана.

Прибыл Сослан в селение нартов, – как же иначе? Вышел на

нартский нихас. Нартская молодежь спрашивает его:

– Как удалось твое путешествие, Сослан?

– Все как должно. Но если старый Уархаг выйдет к нам, пусть

каждый снимет свою шапку и подложит ему для сидения: у него такой

могучий сын, что поставь все три нартских рода с одной стороны, а

его одного – с другой, сын Уархага окажется им равным в силе.