Билет№7Что такое эволюционная эпистемология?

Эволюцио́нная эпистемоло́гия — теория познания, являющаяся разделом эпистемологии и рассматривающая рост знания как продукт биологической эволюции. Эту эволюцию, по К. Попперу, можно представить в виде следующей схемы: P1 → TT → EE → P2. Проблема (P1) порождает попытки решить её с помощью пробных теорий (tentative theories) (ТТ). Эти теории подвергаются критическому процессу устранения ошибок (error elimination) ЕЕ. Выявленные ошибки порождают новые проблемы P2. Расстояние между старой и новой проблемой часто очень велико: оно указывает на достигнутый прогресс.

К.Поппер представил два тезиса эволючионной эпистемологии:

Первый тезис. Специфически человеческая способность познавать, как и способность производить научное знание, являются результатами естественного отбора. Они тесно связаны с эволюцией специфически человеческого языка.

Второй тезис. Эволюция научного знания представляет собой в основном эволюцию в направлении построения все лучших и лучших теорий. Это - дарвинистский процесс. Теории становятся лучше приспособленными благодаря естественному отбору. Они дают нам все лучшую и лучшую информацию о действительности. (Они все больше и больше приближаются к истине.) Все организмы - решатели проблем: проблемы рождаются вместе с возникновением жизни.

Эволюционная эпистемология основывается на положении, что эволюция человеческого знания, подобно естественной эволюции в животном и растительном мире,— результат постепенного движения по направлению к всё лучшим теориям. Мы всегда стоим лицом к лицу с практическими проблемами, а из них иногда вырастают теоретические проблемы, поскольку, пытаясь решить некоторые из наших проблем, мы строим те или иные теории. В науке эти теории являются высоко конкурентными. Мы критически обсуждаем их; мы проверяем их и элиминируем те из них, которые, по нашей оценке, хуже решают наши проблемы, так что только лучшие, наиболее приспособленные теории выживают в этой борьбе. Именно таким образом и растет наука.Однако даже лучшие теории - всегда наше собственное изобретение. Они полны ошибок. Проверяя наши теории, мы поступаем так: мы пытаемся найти ошибки, которые скрыты в наших теориях. Иначе говоря, мы пытаемся найти слабые места наших теорий, точки их слома. В этом состоит критический метод. Можно сказать: от амебы до Эйнштейна всего лишь один шаг. Оба действуют методом предположительных проб (ТТ) и устранения ошибок (ЕЕ). В чем же разница между ними?

Главная разница между амебой и Эйнштейном не в способности производить пробные теории ТТ, а в ЕЕ, то есть в способе устранения ошибок. Амеба не осознает процесса устранения ошибок. Основные ошибки амебы устраняются путем устранения амебы: это и есть естественный отбор.

В противоположность амебе Эйнштейн осознает необходимость ЕЕ: он критикует свои теории, подвергая их суровой проверке. Что позволило Эйнштейну пойти дальше амебы? Ответ на этот вопрос составляет основной, третий тезис настоящей статьи.

Третий тезис. Ученому-человеку, такому как Эйнштейн, позволяет идти дальше амебы владение тем, что я называю специфически человеческим языком.

В то время как теории, вырабатываемые амебой, составляют часть ее организма, Эйнштейн мог формулировать свои теории на языке; в случае надобности - на письменном языке. Таким путем он смог вывести свои теории из своего организма. Это дало ему возможность смотреть на свою теорию как на объект, смотреть на нее критически, спрашивать себя, может ли она решить его проблему и может ли она быть истинной и, наконец, устранить ее, если выяснится, что она не выдерживает критики.

Для решения такого рода задач можно использовать только специфически человеческий язык. Эти три тезиса, взятые вместе, составляют основу эволюционной эпистемологии. Великий этолог и эволюционный эпистемолог Конрад Лоренц предположил, что кантовское априорное знание могло быть знанием, которое когда-то - сколько-то тысяч или миллионов лет назад - первоначально было приобретено a posteriori (Lorenz, 1941), а затем генетически закреплено естественным отбором. я предположил, что априорное знание никогда не было апостериорным и что с исторической и генетической точки зрения все наше знание является изобретением (invention) животных и поэтому априорным с момента возникновения (хотя, конечно, не априорно верным в смысле Канта). Полученное таким образом знание адаптируется к окружающей среде путем естественного отбора: кажущееся апостериорным знание всегда есть результат устранения плохо приспособленных априорно изобретенных гипотез, или адаптаций. Другими словами, всякое знание есть результат пробы (изобретения) и устранения ошибок - плохо приспособленных априорных изобретений.

Таким образом, метод проб и ошибок - это тот метод, которым мы активно добываем информацию об окружающей нас среде.

Билет№8«Атомистическая» и «холистская» теории языка и их следствия для гносеологии. «Языковые игры» и их правила по Витгенштейну. В чем смысл утверждения Витгенштейна, что значение есть употребление?

Наверное первый вопрос, который возникает в этой связи – является ли познание целиком и полностью языковым? Может ли существовать внеязыковое познание и внеязыковое мышление. По этому поводу можно сказать что они существуют.

Атомистической концепцией языка.

Язык – это некая совокупность знаков, которые человек вводит для обозначения предметов окружающей реальности. Гипотеза подразумевает, что человек обладает некой способностью – для предметов своего опыта вводит определенные знаки. А потом комбинировать знаки, для того, чтобы передавать хранить сообщения об этих предметах. Такой подход кажется вполне правдоподобным, и многие философские концепции опираются именно на такой взгляд на язык. Она предполагает, что существуют отдельные атомы языка, которыми обозначаются элементы нашего опыта.

Локк: слова – это чувственные знаки идей того человека, который ими пользуется. Здесь предполагается, что в сознании человека есть идеи (не платоновские, а просто всё то, что принадлежит сознанию человека). Необходимо, чтобы человек мог пользоваться звуками как знаками внутренних представлений и обозначать ими идеи в своём уме.

Зачем? Чтобы эти идеи смогли стать доступны другим, и чтобы люди смогли другим сообщать свои мысли. Локк добавляет, что все наши слова происходят от слов, которые обозначают чувственные идеи. Интересная мысль: язык устроен иерархическим образом – в основе лежат знаки, непосредственно относящиеся к моим идеям, ну а потом, коль скоро мы ввели знаки для всех своих идей, мы можем комбинировать их, создать такой знак, как слово пегас, который будет относиться к сочетанию идей и никак не присутствующему в моем опыте, но в основе лежат идеи, относящиеся к моему опыту.

Другой представитель той же линии – эмпирик Кондельяк.

Люди произносили звуки и повторяя их много раз, сопровождая какими-нибудь жестами, указывающими на предметы, привыкли давать вещам названия. Опять таки описание которое представляется банальным и очевидным. Здесь вещи сами по себе независимо от человека были вещами, человек способен указывать на вещи, причем указывать на них многократно и при этом произносить какой-то звук. Так вещь получает своё название – от непосредственного соприкосновения вещи и звука. Ну а дальше надстраивается весь язык.

Б.Рассел – аналитик, эмпирик, родоначальник аналитической философии.

Существуют слова, включая те, которыми овладевает ребенок начинающий говорить, которые можно использовать сами по себе изолированно от других слов. Например имена собственные, имена классов известных животных, имена цветов итд. Я – говорит Рассел – называю их объектными словами и они образуют объектный язык. Их особенности:

Их значения усваиваются посредством сопоставления с объектами или примерами этих объектов (как у Кондельяка – есть указание на объект и повторение слова).

Во-вторых они не предполагают других слов и ими можно выразить целое предложение - «Собака!», «Огонь!». Эти слова могут быть выучены независимо от других слов и языка в целом – указание на предмет и произнесение слова. Именно поэтому концепции называются Атомистическими. В языке звуки – как бы отдельные атомы, которые устанавливают свои значения путем соотнесения с объектами. Объекты существуют независимо от языка или идеи мышления тоже существуют независимо от языка. В таком случае, каково будет соотношения языка и мышления? Языком и познанием? То, что существует в реальности или в мышлении существует само по себе, для которых вводятся знаки.

Холистские концепции языка.

В них язык выглядит как целостность. Примеры таких представлений дает немецкая философия. Язык – живое органическое целое существовали такие представления с Гердера, яркое представление дает Гумбольдт: язык усваивается всегда целиком и сразу. Есть некий принцип, уникальное начало, «внутренняя форма языка», что присутствует в каждом элементе языка, который несет на себе отпечаток этой целостности. Поэтому нельзя постичь каждый элемент языка не постигнув сразу эту внутреннюю форму и как она проявляется в каждом элементе языка. Поэтому язык возникает сразу и может постигаться только сразу. Из этого следует вывод: если язык это целостность, то что будет обозначать отдельные его элементы? Язык будет обозначать не столько предметы сами по себе, а скорее создавать те предметы, или представления о них которые связаны с данным языком. С этим связана еще одна важная черта языка. Язык будет не средством выражения мысли, а скорее органом образующим мысль. Потому что язык не может просто передавать реальность саму по себе. Мышление становится этим конкретным мышлением вместе с этим языком. Мышление неразрывно связано с духом той или иной нации. Как может обогащать представителя одной нации знакомство с языками другой нации. (это все Гумбольдт). Важнейший способ расширить наше мышление – изучение других языков.

Если язык понимается как целостность, то возникают 2 темы:

1. Язык не просто фиксирует мысль независимо от него существующую, но как бы придет форму, и нельзя рассматривать мысль независимо от языка.

2. Язык сам создает то, что будет его значением, он не просто описывает реальность, но создает его. У Канта априорные формы одновременно и формы мышления и формы мира, о котором мы мыслим.

Другие линии, кроме Гумбольдта: Соссюр: язык есть человеческое установление. Он совершенно не основан на естественном положении вещей, язык конвенционален.

Есть направления, которые говорят, что связь между словом и вещью не может быть случайной. В слове выражаются какие-то сущностные характеристики объекта.

Платон «Кратил»: «Кто знает имена, то знает суть вещей». Но Сократ не вполне соглашается с этим тезисом: не про все слова так можно сказать. Подражать таким образом можно только внешности, но не сути, которая умопостигаемая.

Соссюр это критикует: соотношение между знаком и обозначающим сугубо конвенционально. Вопрос: за счет чего держится связь между словом и вещью. Соссюр дает такой ответ: одно слово не может ничего значить. За счет различий между знаками закрепляется связь между знаком и обозначающим предметом. Эта идея распространяется на разные элементы языка. Якобсон: что определяет что это один и тот же звук «а» (все его произносят по-разному)? Только то, что в языке есть другие звуки. Значение знака языка фиксируется структурой языка. То что является значением слова не существует отдельно независимо от языка. Но язык с его системой оппозиций и определяет что является значением данного слова. Т о мы столкнулись с нетривиальной позицией.

Взаимосвязь проблем, связанных с субъектом, с языком. Лингвистический поворот: любая проблема философии должна рассматриваться в том числе как языковая. Главный вопрос: является ли язык нейтральным или он влияет на мышление и характер познания? Нам надо обсудить вопрос о значении, значении языкового выражения. Значение языкового выражения существует независимо от языка или значение – это то, что каким-то образом формируется самим языком? Мы выяснили, что если рассматривать значение, как формируемое языком, то язык выступает как некая целостная.