59

ПРАВИТЕЛЬСТВО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФЕдеральное государсТвЕнное Бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский государственный университет» (сПбГу) Философский факультет

Зав. кафедрой Истории Философии, профессор _____________________ И. Д. Осипов

Председатель ГАК, профессор ______________ Ю.И. Ефимов

Дипломная работа на тему:

Даймон Сократа в контексте античной демонологии.

Специальность 030101 – Философия

Рецензент: Выполнил: студент

доцент, к. филос. н., Олейник Андрей Андреевич

Алымова Елена Валентиновна заочного отделения

___________(подпись) ____________ (подпись)

Научный руководитель:

доцент, к. филос. н.,

Антонов Тимофей Викторович.

_____________ (подпись)

Санкт-Петербург

2 014

Содержание

Введение	3
Глава I. Лирические поэты и досократики	8
Гомер	8
Гесиод	11
Пиндар и Вакхилид	12
Фалес	13
Гераклит	13
Парменид	14
Эмпедокл	15
Заключение главы	15
Глава II. Даймон Сократа	18
Платон	18
Ксенофонт	27
Заключение главы	36
Глава III. Метасократики	38
Ксенократ	38
Антиох	38
Филон	39
Плутарх	40
Апулей	47
Плотин	50
Заключение главы	53
Заключение	57
Список литературы	59

ВВЕДЕНИЕ.

«Что же, по-твоему? Клясться мне Юпитером Камнем по древнему обычаю римскому? А ведь если верно суждение Платона, что бог никогда с человеком не общается, скорее услышит меня камень, чем Юпитер!»

Апулей, «О божестве Сократа».

«Все полно богов», и не деться никуда от их неусыпного взора. Да и куда податься, коль скоро, даже «магнит имеет душу»?.. Если такая драматизация видится Вам излишней, то Вы, скорее всего, понимаете о чем, на самом деле, идет речь. В любом другом случае – знайте, что, пока демон Лапласа просчитывает траектории нашего движения в будущем и в прошлом, ангелы безудержно пляшут на острие иглы.

Простой набор слов может приобрести чарующую или пугающую загадочность благодаря терминам-катализаторам вроде «бог», «демон», «ангел». Сегодня эти термины отнесли бы к категории «сверхъестественное», но, насколько я их понимаю, так было не всегда, и, когда-то вопрос о том, сколько танцующих ангелов может уместиться на острие иглы, являлся актуальным и животрепещущим.

В желании соприкоснуться с подобной актуальностью я хочу обратиться ко времени, когда существование, скажем, демонов воспринималось как нечто естественное, не противоречащее природе; виделось нормальной частью общего устройства вещей, как закат и восход солнца. Наличие такого восприятия обусловит «серьезность» подхода к этому вопросу ученых мужей того времени.

В своей дипломной работе я желаю сравнить упоминания о даймонах в античной философской и околофилософской традиции с даймоном Сократа у Платона и Ксенофонта. Актуальность и ценность темы, по-моему, лучше всего выразит цитата из исследования Давида Стимили «Даймон и Немезис»: «Виламовитц пишет, что само слово „daimon“ заслуживает того, чтобы называться „демоническим“, из-за многочисленных значений, которые оно приобрело за время своего существования. Я же считаю, что слово это демонично, поскольку оно не приемлет перевода; поскольку его транслитерированный, подобный сфинксу вид продолжает озадачивать нас таинством своего значения. Ерик Доддс пишет схожим образом о прилагательном daimonios – уже ко времени создания Илиады смысл этого слова износился настолько, что Зевс позволяет себе применить его относительно Геры. „Словесная монета такой истертости явно находилась в обороте продолжительное время“, – комментирует Доддс, но, ведь, стоимость монеты не всегда равна ее номиналу»¹. Если же и браться за изучение демонов, то разумно обратиться к наиболее яркому и явному представителю этого вида.

Так же при выборе темы меня заинтриговала общая внешняя заинтересованность термином «даймон», с раскаленными дискуссиями, всплывающими, то в интернете, то в случайной беседе, но содержащими какое-то абсурдное количество неточностей и просто пустых домыслов уже очевидных мне, как человеку лишь поверхностно знакомому с заявленной темой. В одной из интернет-конференций мне даже случилось наблюдать как некто лихо, используя только одну-единственную посылку, основанную на его сумбурном понимании термина «даймон», пытался сформировать силлогизм, утверждающий не-атеистичность сущности Сократа. Такая ситуация вокруг занятного, комплексного и, как бы необычно это ни звучало, поучительного термина кажется мне неправильной, хотя и понятной, а отсутствие доступной и простой литературы усугубляет ее². Этим исследованием я хочу внести ясность относительно даймонов и их сакрального (или не особо) назначения хотя бы в один разум – свой собственный; а, если работа удастся, то и в какие-нибудь другие мыслильни. Наконец, исследование это видится мне необходимым, хотя бы потому что, когда я принял решение взяться за него, мой собственный даймон не стал мне противиться, сидел тихо, молча, не бузил и не ворочался, за что ему отдельное «спасибо».

Цель этой работы мне видится как некоторая, насколько возможная, систематизация знаний о демонах античности, с отдельным акцентом на даймоне Сократа, как основополагающим концептом последующей демонологии. Под термином «античность» я предлагаю понимать временной промежуток ограниченный, с одной стороны «первым философом» Гомером и его эпосами «Илиада» и «Одиссея», что соответствует примерно VIII веку до нашей эры, а с другой – основателем неоплатонизма Плотином, жившего в III веке нашей эры. Придерживаться я собираюсь исключительно греко-римской традиции, не затрагивая экстенсивные египетские магические ритуалы и мифологию³.

На данный момент, диалоги Платона являются основным вместилищем философии Сократа, но не все то, что в этих текстах приписывается сократовским устам, было извлечено из них. Провести грань между учением Платона и учением Сократа практически невозможно, да и задача эта настолько объемна, что подойдет для отдельного углубленного и обширного исследования⁴. Поэтому говоря «даймон Сократа», я буду подразумевать не непосредственную сократовскую философию, но то как эту философию и, в частности, данный термин, восприняли другие люди, в том числе Платон и Ксенофонт, ведущие сократоведы и современники мудреца, знавшего, что он ничего не знает. Так же следует уточнить, что даймон Сократа я рассматриваю как частный случай проявления представления о даймонах вообще, а не отдельное и самостоятельное явление, хотя бы потому что Платон сам не чурается подобного и устами Сократа время от времени говорит о множественных даймонах, не брезгуя ссылаться на сторонние источники, имеющие отношение скорее к мифологии и космологии, нежели чем к философии, например цитирование произведения Гесиода «Труды и Дни» в диалоге «Кратил». Собственно это отношение между Сократовским даймоном и демонами его предшественников и последователей я и намереваюсь проверить.

Что касается ограничений моей работы – в связи с моим невладением немецким и французским в достаточной для этого мере, у меня нет возможности обратиться к множественным исследованиям, написанными на этих прекрасных языках, поэтому, к сожалению, моя исследовательская основа ограничивается русскими и английскими текстами и переводами. Так же, имея возможность и используя шанс, хочу пристыдить себя недостаточным усердием в изучении древнегреческого, блаженнейшего из языков, и заявить следующую из этого мою невозможность обращения к множеству прекрасных первоисточников, в связи с чем я вынужден строить свои умозаключения отчаянно доверяясь информации субъективных переводов.

Достаточно подробно история развития термина в Древней Греции описана в статье «демон», опубликованной в энциклопедии Брокгауза и Ефрона, но статья эта, к сожалению, дальше античности не распространяется, а даймона Сократа низводит к банальным галлюцинациям. Статью я пересказывать не возьмусь, так как она является объемной и, при этом, легкодоступной. С приходом римлян и римскими же переводами Платона, «даймон» переплетается с термином «гений». С распространением христианства путаница усугубляется – «даймон» воспринимается то как злой демон-искуситель и истязатель, то как ангел-хранитель⁵.

Работу я желаю разделить на три главы: первую всецело посвятить предшественникам Сократа и общим сведениям о демонах; во вторую вместить даймона Сократа, представленного Платоном и Ксенофонтом; в третьей взглянуть на то как Сократовская демонология развивалась у мыслителей непосредственно с Сократом не знакомыми (damnosa quid non inminuit dies?).