Соловецкий монастырь (Старинная гравюра, вверху, и фотография)

Далее он поплыл вдоль Карельского берега до вершины Кандалакшской губы. Оттуда по реке Ниве поднялся к озеру Имандра, описав берега реки. Возвратившись к морю, Лепехин вдоль Кандалакшского и Терского берегов добрался до устья реки Поной, то есть до места, откуда Озерецковский начал опись Мурманского берега. Таким образом, они вместе обследовали все побережье Кольского полуострова протяженностью более 1 100 километров.

Описал Лепехин и островки, расположенные в Белом море севернее устья реки Поной. Он посчитал, что они являются естественной границей Белого моря, и подчеркнул, что около них мутные или белесоватые беломорские воды сливаются с зеленой водой Баренцева моря. Он отметил также особенности погоды в этом районе:

«Три острова по Белому морю и тем знамениты, что они особливый составляют климат, ибо с них почти никогда снег не сходит, и в самое жаркое время, когда подуют восточные ветры, пронзительна бывает стужа. Причиной сему к востоку лежащее Ледовитое море, откуда стужа ветрами приносится. Ветры сии и великую делают остановку в мореплавании, ибо густые принося льды, проход в Белое море запирают».

Затем Лепехин пересек горло Белого моря и описал остров Моржовец, расположенный у входа в Мезенскую губу. Плывя вдоль побережья этой губы, Лепехин обследовал Кулойскую губу, в которую впадала река Кулой, устье реки Мезени и достиг устья реки Неси. От ее истоков он перешел на реку Вижас и по ее берегу достиг Чешской губы, то есть совершил пересечение полуострова Канин в южной его части. Причем Канинскую тундру он пересек, «перемерив сию топкую пустыню ногами».

На оленях, предоставленных встреченными ненцами, он проследил восточное побережье полуострова Канин до его восточной оконечности – мыса Микулкина.

Морозы вынудили Лепехина прекратить опись и повернуть на юг. Он вновь пересек полуостров Канин в южной его части по рекам Чёше и Чиже.

Хотя Лепехин называл полуостров Канин островом (так считалось издавна), но из его донесений ясно видно, что «от матерой земли» Канин отделен не проливом, а реками: «Небольшие ручейки от вершин Чижи, соединяющиеся с Чёшей, часто совсем высыхают и проезд (лодкой) по сему отделению (волоку) делают невозможным».

На обратном пути он встретил Озерецковского, который еще в июне по заданию Лепехина вновь самостоятельно отправился в экспедицию. Студент прошел Зимним берегом Белого моря к устьям рек Кулоя, Мезени и Неси, пересек южную часть полуострова Канин, обследовал южный и восточный берег Чешской губы и примыкающую к ней на северо‑востоке Индигскую губу. Далее он проследовал на восток по Тиманскому берегу до мыса Святой Нос.

Озерецковский вспоминал впоследствии:

«С реки Индиги берегом ходил я на Святой Нос, с которого с неописанным удовольствием смотрел на пространство Ледовитого моря, обращая глаза мои в сторону Новой Земли, на которой побывать великое тогда имел я желание. Но не имея способного к такому пути судна и видя на море жестокие бури, оставил мое намерение в надежде на моих истинных друзей, граждан города Архангельска Александра Ивановича Фомина и Василия Васильевича Крестинина, бывших после того корреспондентами Санкт‑Петербургской Академии наук, что они соберут и доставят мне всевозможные сведения об оной земле, в чем и не обманулся».

Встреча Лепехина с Озерецковским произошла у устья реки Неси на западном берегу полуострова Канин. Оттуда они следовали вместе до Архангельска, куда добрались в октябре 1772 года.