Мера в советской философии

В нашей литературе категория меры – не только одна из наиболее «ходовых» и широко известных (в связи с законом перехода количества в качество), но и, пожалуй, одна из наиболее примитивизированных, упрощенных «для ширпотреба» категорий диалектики. И основной причиной последнего (если, конечно, не брать во внимание фактический отказ от рассмотрения категорий диалектики как ступенек развития) является то, что категорию меры (как и качество и количество) обычно анализируют лишь в связи с упомянутым законом и лишь постольку, поскольку это необходимо для обоснования последнего. А этого явно недостаточно, чтобы выяснить ее (меры) действительную природу.

Так, при рассмотрении названного закона обычно говорится, что переход количества в качество осуществляется, если количественные изменения перешли (или превысили) меру. Но если хорошенько присмотреться к этому процессу, то нетрудно обнаружить, что фактически здесь речь идет не о превышении меры, а о переходе через границу. Косвенным (и, как увидим далее, – весьма неадекватным) признанием этого факта является часто встречающееся утверждение, что скачок происходит при переходе через границу меры; при этом сама мера трактуется как интервал, в пределах которого предмет сохраняет себя как данное качество. Но так предел есть внутренняя граница определенности, то здесь фактически речь идет именно о границе, а не о мере. Стало быть, чтобы осуществился скачок, надобно перейти не через меру, а через границу, что, разумеется, не одно и то же.

К сказанному добавим, что в существующей литературе выражения «перейти границу» и «превысить меру», как правило, берутся как синонимы. Но, во-первых, здесь, как мы видели, речь идет о разных категориях, принадлежащих, к тому же, к разным ступеням развития предмета. Во-вторых, если первое выражение («перейти границу») имеет смысл, то второе является в корне ошибочным, даже бессмысленным, ибо меру не переходят: нею пользуются, чтобы нечто измерять (если речь идет о мериле), или же она представляет собой имманентную соразмерность соответствующих атрибутов предмета (коль говорится о мерности).

Говорят, как мы видели, и о границе меры, вкладывая в это выражение порой весьма разный смысл. Зачастую под этим выражением имеют в виду вышеупомянутый интервал значений количества данного качества, например, то, что вода как жидкость при нормальных условиях пребывает в интервале температур от 0 до 100ºС. На самом деле здесь о мере нет и речи; точнее, здесь неявно дает о себе знать мера как мерность, а именно: благодаря имманентной соразмерности атрибутов предмета, которые находят выражение в его качественной и количественной определенности, и имеет место верхняя и нижняя граница параметров данного качества. Стало быть, мера как мерность – это вовсе не упомянутый интервал; она есть нечто более глубокое, которое «изнутри» детерминирует этот интервал.

Впрочем, термин «граница меры» может иметь рациональный смысл, если взять во внимание, что сама мера предмета способна изменяться (изменять свои параметры) под воздействием определенных факторов, причем изменяться в обоих своих «ипостасях», т.е. и как мерность, и как масштаб (мерило). Чтобы произошло изменение (определенная «подвижка») меры как мерности, требуется соответствующее преобразование структуры предмета, которое происходит то ли под воздействием условий, то ли в результате смены его оснований, то ли вследствие существенного преобразования природы самого предмета (т.е субстанциальных изменений). Соответственно может изменяться значение меры как масштаба, наглядным примером чего служит колебание стоимостных параметров денег как меры стоимости (колебание курсов валют). Очевидно, эти изменения (причем опять-таки в обоих случаях) тоже имеют определенную границу (предел). Но ясно само собой, что под границей меры здесь имеется в виду вовсе не вышеупомянутая банальность (т.е. интервал значений количества данного качества), основанная на неоправданном отождествлении двух содержательно разных понятий, а нечто более глубокое и существенное.

Стало быть, меру, если понимать ее строго философски, нельзя превысить, точно так же как ее нельзя перейти; перейти можно лишь границу, и где говорят о переходе через меру, о превышении меры и т.п., там на самом деле происходит смешение, или отождествление названных категорий. В частности, такого рода смешения часто встречаются в обыденном сознании и словоупотреблении («знать или соблюдать меру», «быть умеренным или чрезмерным» и т.п., где мера явно мыслится как вышеупомянутая граница, предел или интервал). Естественно, что такого рода взгляды встречаются также у многих мыслителей прошлого, возводивших обыденные представления в ранг понятий.

В этой связи заметим, что у мыслителей древности мы наблюдаем вполне естественный и неизбежный разнобой в истолковании и применениии названной категории (как, впрочем, и практически всех других) – разнобой, обусловленный тем, что определенность, фиксируемую данной категорией, они брали в ее непосредственной данности, а стало быть, не имели возможности адекватно отследить связи этой определенности с другими. Иначе говоря, то обстоятельство, что некая категория существует, например, в форме, доставшейся от предшествующей категории, из которой она произошла, или же, наоборот, тот факт, что в названной категории заложены предпосылки последующей категории, – эти и им подобные характеристики данной категории, при таком (непосредственном) подходе к ней, не вычленяются, не берутся во внимание, а потому вышеназванные моменты (эти, так сказать, интенции данной категории в сторону других) легко отождествлялись с ее собственным специфическим содержанием.

Такое «разночтение» категорий, как говорится, вполне простительно для древних первооткрывателей. В известных пределах оно оправдано на стадии поиска, когда имеет место столкновение различных точек зрения на исследуемый предмет. Но когда его преподносят как некую норму, как итог достижений философской мысли, то это может вызвать лишь сожаление.

Нелишне отметить, что сближение (а порой – и фактическое отождествление) понятий меры и границы весьма характерно для обыденного сознания (гносеологической основой чего является, главным образом, отождествление или смешение определенного и наличного бытия). Именно для обыденной речи характерны выражения «не знает меры», «перейти (или нарушить) меру», где на самом деле имеется в виду граница. Впрочем, это простительно для обыденного сознания, для которого характерен наивный реализм, основным тезисом которого является: вещи таковы, каковы они непосредственно обнаруживаются в наличном бытии; скрытое бытие, как и другие формы бытия, категорически отрицаются. Досадно, однако, что современная философия зачастую скатывается на позиции наивного реализма, ограничиваясь пересказом представлений (и иллюзий) обыденного сознания на догматический язык.

Вот характерный образчик истолкования меры, представленный в Философском энциклопедическом словаре: «Мера, философская категория, выражающая диалектическое единство качественных и количественных характеристик объекта. Качество любого объекта органически связано с определенным количеством. В рамках данной меры количественные характеристики могут меняться за счет изменения числа, размеров, порядка связи элементов, скорости движения, степени развития и т.п. Мера указывает предел, за которым изменение количества влечет за собой изменение качества объекта и наоборот. Мера – это своего рода зона, в пределах которой данное качество может модифицироваться, сохраняя при этом свои существенные характеристики» (ФЭС, с. 360). Вот и все, что составители упомянутого словаря сочли нужным сообщить о ключевой категории одной из основных ступеней развития! Если взять во внимание, что мера является самой конкретной, т.е. содержательно наиболее богатой категорией наличного бытия, то упомянутых десяти строк – крайне мало даже для словаря.

Уже в этом факте, как в зеркале, красноречиво отображается положение дел в нашей философии в вопросе о природе меры. Мера – одна из основных категорий наличного бытия и, как таковая, она не менее важна и фундаментальна для диалектической логики, чем качество и количество; поэтому ей, образно говоря, уже «по чину» полагается не меньше места в энциклопедии, чем первым двум категориям. Поскольку же она не только снимает (стало быть, сохраняет, преобразукет и синтезирует в более высокое единство) в себе содержание этих предыдущих, а, вдобавок, располагает еще и собственным специфическим содержанием, то уже с этой точки зрения для раскрытия меры на том же уровне конкретности потребовалась бы статья, которая должна намного превосходить по объему статьи о качестве и количестве. В действительности же мы здесь имеем пару общих фраз, к тому же к делу не относящихся. Похоже, авторы и составители названного энциклопедического издания далеки от адекватного понимания сути и специфического содержания этой категории.

Впрочем, и упомянутых 10 строк достаточно, чтобы выявились существенные изъяны в истолковании меры. И вот тут обнаруживаются поразительные вещи. Прежде всего, почти вся приведенная выше, с позволения сказать, «статья» касается положения, что мера «указывает предел, за которым изменение количества влечет за собой изменение качества объекта», и, похоже, именно в этом здесь усматривается сущность меры.

Да, мера вполне способна указать предел, точно так же как это может сделать и основание, и субстанция, как, впрочем, и практически все остальные категории более высоких, чем определенное бытие, ступеней развития, поскольку они сняли (стало быть, и сохранили) в себе категории этой низшей ступени, в т.ч. и категорию границы (предела). Иначе говоря, все, что обладает определенностью в любой ее форме и на любом уровне ее развития, располагает также пределом и, стало быть, может так или иначе указать предел, служить средством его обнаружения, о чем свидетельствует уже семантика самого слова-термина «определенность».

Но для меры (как и для основания, и субстанции и т.д.) служить «указателем предела» не является специфической категориальной характеристикой, их differentia specifica, а стало быть, и их прямой функцией. «Держать» меру в арсенале категорий диалектики ради того, чтобы использовать ее в качестве «носителя» или «указателя» предела – это примерно то же, что приспособить утюг или телефонную трубку для заколачивания гвоздей: и несподручно, и дорого, потому что – «не по прямому назначению».

А главное, если видеть в мере лишь ее способность указывать предел, то в результате теряется ее (меры) специфическая определенность – определенность, которую другие категории не могут подменить, «взять на себя», ибо это – отличительная определенность самой меры и только ее одной. Ведь мера не только снимает в себе (стало быть, сохраняет, преобразует и синтезирует в более высокое единство) содержание предыдущих категорий, а, вдобавок, располагает еще собственным специфическим содержанием, несводимым к содержанию своих предшественниц, о чем уже говорилось выше.

Как мы видели, в вышеупомянутой «статье» из Философского энциклопедического словаря мера определяется как единство количества и качества; никаких уточнений насчет природы и характера этого единства, кроме пресловутой «зоны», здесь не имеется. Таково традиционное (для нашей философии) определеные меры. В принципе оно правильно, но крайне абстрактно; оно не раскрывает формы этого единства количества и качества и потому легко порождает взгляд, заимствованный из сферы чувственных представлений, будто упомянутое единство сводится к внешнему соединению названных определенностей: с одной стороны, берется качество, с другой – количество и, как сумма, совокупность обеих, в результате получится мера. Но ведь в результате такого взаимодополнения качества и количества мы получим отнюдь не меру, а определенное нечто – вещь, обладающую названными определенностями. Разумеется, мера – тоже некая вещь, обладающая качественной и количественной определенностями; но этим самым мы охарактеризовали не меру как таковую, а лишь ее носителя. Добавим к сказанному, что подобное истолкование меры упрощает и искажает суть дела, дает по существу механистическую трактовку названной категории. Оно ущербно уже постольку, поскольку не берет во внимание то, что восхождение к более высокой категории (каковой является мера по отношению к качеству и количеству) есть выхождение вовне этих последних определенностей и одновременно вхождение внутрь специфической природы предмета.

Понимание меры как «качественного количества» есть лишь первое приближение к постижению ее действительной природы. В частности, оно дает очень мало (если вообще дает что-либо) для постижения специфических определений меры, которые свойственны, скажем, деньгам как мере стоимости. Ибо что в последнем случае говорит нам об их (денег) специфической природе, которая их отличает, например, от товара? Ведь если под «качественным количеством» (применительно к деньгам) имеют в виду тот факт, что всякая денежная единица как таковая обладает не только качественной, но и количественной определенностью, то следует иметь в виду, что названные характеристики присущи не только мере, но и всякой вещи и вообще любой другой определенности, а значит, они не образуют специфическую определенность меры и, стало быть, определять последнюю как «качественное количество» (в вышеупомянутом их значении) – примерно то же, что определять человека как вещь: с одной стороны, вроде бы правильно (ибо человек есть одна из «вещей» в этом бесконечно многообразном мире), но по сути – ничего определенного о его специфической природе. Стало быть, ограничиваясь вышесказанным по поводу меры, мы по существу теряем эту категорию.

Раскрывая диалектику качества и количества, многие авторы говорят об органической связи между названными категориями. На самом же деле между качеством и количеством означенной связи попросту нет и не может быть, если брать данный термин в его специальном значении. А именно, если бы в данном случае имелась органическая связь, то названные определенности были бы лишь моментами меры, не имеющими смысла вне связи друг с другом и с мерой как их единством, чего на самом деле здесь пока нет. Органическое целое возникает, формируется только на ступени действительного бытия, а это косвенно свидетельствует о том, что в наличном бытии таковой формы целостности еще нет и быть не может. Кстати, уже сам тот факт, что в известных пределах изменение количества не влечет за собой изменение качества, говорит об отсутствии органической связи между ними. «Важный», «существенный», «тесный» и пр. – еще не значит непременно «органический». Столь вольное, «расширительное» толкование и употребление данного термина ведет к размыванию категориального содержания соответствующего понятия, к превращению специального термина в расхожее слово.

В завершение отметим, что в упомянутом Философском энциклопедическом словаре не представлены такие (важнве для истолкования меры) категории (именно категории, а не какие-то вспомогательные понятия), как определенность, граница, предел – фундаментальные характеристики одной из основных ступеней развития! (Зато тут выделяются особые статьи для таких «очень философских» понятий, как дружба народов, раса, грех и т.п.). Что бы сказал специалист по физике, обнаружив, что в фундаментальном физическом словаре отсутствуют понятия массы, энергии, силы и т.п.?