46. Критика сознания русской интеллигенции, марксизма и нигилизма.

Некоторые сборники, "коллективные труды" мыслителей России надолго приобрели огромный общественный резонанс. Это были "Проблемы идеализма" (1902), "Вехи" (1905), "Из глубины". Наиболее известным стал сборник с выразительным и символическим названием "Вехи". Его авторами были известные отечественные писатели, философы, публицисты — П.Б. Струве, М.О. Гершензон, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, С.Л. Франк, А.С. Изгоев, Б.А. Кистяковский. П. Струве: Казалось бы, идеал социализма тесно связан с принципом "надындивидуального устроения жизни": ведь он требует от индивида подчинения его интересов и целей "жизненным отправлениям общественного целого". Казалось, что социалистическая идея или идея классовой борьбы диктует индивиду самоограничение и даже самоотречение. Однако противоречие, согласно Струве, в том и состоит, что социализм как хозяйственная система, как идеология революции развязывает — "в погромном вихре" — эгоистические разрушительные страсти индивидов, сбивающихся в аморфные толпы, мобилизует "враждебные чувства личностей". Струве предрекает, что эта стихия в конце концов должна привести к разгулу антиколлективистских действий, к самому дикому индивидуализму и социальному атомизму. Булгаков: Марксизм не может адекватно объяснить структуру и развитие общества, поскольку рассматривает только грубо утилитарные стороны жизни человека и стимулы его деятельности и игнорирует самое важное - духовные ценности, в наибольшей степени определяющие бытие личности. В целом булгаковская критика марксизма с позиции религиозного идеализма, очень похожа на аналогичную критику других представителей религиозной философии той эпохи (Бердяева, Франка, Струве и др.). Суть вопроса о судьбе, вине и трагедии российской интеллигенции, как он поставлен в сборнике "Вехи" и в процессе полемики вокруг него, связан с непоколебимой уверенностью веховцев, выраженной следующими словами С. Булгакова: "русская революция была интеллигентской. Духовное руководительство в ней принадлежало нашей интеллигенции, с ее мировоззрением, навыками, вкусами, социальными замашками. Сами интеллигенты этого, конечно, не признают — на то они и интеллигенты — и будут каждый в соответствии своему катехизису называть тот или другой общественный класс в качестве единственного двигателя революции". Булгаков: российский интеллигент-революционарист постоянно ставит себя в положение мученика, приводит себя в состояние героического экстаза, а за эти неизбывные мучения требует и ожидает к себе какого-то благоговейного отношения. Российский интеллигент, мнящий себя героем, никогда не довольствуется ролью скромного работника, никогда не удовлетворяется реальным делом, которое приводит к малому эффекту. Для интеллигентского сознания характерны неуважение к личностному смирению, личностному покаянию, к скромности, творчеству, труду и т.д. Идеал личности вообще, повторяет Булгаков распространенную среди философов, часто воспроизводимую и в "Вехах" мысль, мало что говорит русскому интеллигенту. Булгаков обнажает глубокое противоречие в поведении и мышлении русской интеллигенции. Сознательно или бессознательно интеллигенция живет в ожидании либо социального чуда, либо всеобщего катаклизма. Она все время уповает на что-то иррациональное и утопическое. С максимализмом, что очень важно для Булгакова, тесно связан аморализм. Когда во главу угла ставят максимализм целей, то весьма часто забывают о чистоте средств. Главное же для Булгакова: интеллигент употребил всю силу своей образованности на разложение народной веры. Франк: Морализм русской интеллигенции — одна из черт, в которые следует вглядеться, чтобы увидеть некоторую ущербность русского духа. Согласно Франку, "морализм русской интеллигенции есть лишь выражение и отражение ее нигилизма". "Под нигилизмом, — продолжает он, — я разумею отрицание или непризнание абсолютных объективных ценностей". "Русскому интеллигенту, — писал Франк, — чуждо и отчасти даже враждебно понятие культуры в точном и строгом смысле слова". Отсутствие должной связи с культурой на Руси более всего проявилось в требованиях, чтобы народу было все отдано, чтобы было осуществлено перераспределение того богатства, которое у народа было несправедливо отнято. Идеал бедности, аскетизма, с одной стороны, и призыв к тому, чтобы сделать народ богатым, с другой стороны, - вот что уживалось в сознании русской интеллигенции. Кистяковский: "русская интеллигенция никогда не уважала права, никогда не видела в нем ценности; из всех культурных ценностей право находилось у нее в наибольшем загоне. При таких условиях у нашей интеллигенции не могло создаться и прочного правосознания, напротив, последнее стоит на крайне низком уровне развития". Актуальность проблем, поставленных Вехами: "Русское общество, истощённое предыдущим напряжением и неудачами, находится в каком-то оцепенении, апатии, духовном разброде, унынии. Русская государственность не обнаруживает пока признаков обновления и укрепления, которые для неё так необходимы, и, как будто в сонном царстве, всё опять в ней застыло, скованное неодолимой дрёмой. Русская гражданственность, омрачаемая многочисленными смертными казнями, необычайным ростом преступности и общим огрубением нравов, пошла положительно назад. Русская литература залита мутной волной порнографии и сенсационных изделий. Есть от чего прийти в уныние и впасть в глубокое сомнение относительно дальнейшего будущего России..." [1, 43]. Согласитесь, что с некоторыми корректировками и поправками, нечто похожее, пожалуй, можно сказать и о нынешнем времени. А ведь это было написано почти 100 лет назад выдающимся русским философом и мыслителем С.Н. Булгаковым в статье "Героизм и подвижничество", вышедшей в знаменитом сборнике "Вехи". «Вехи» не только не устарели, а наоборот, свою актуальность всё более набирают. Потому что все эти проблемы они так и остались нерешенными. Сохранился правовой нигилизм. А значит статья Б.А.Кистяковского в защиту права актуальна. Без сильной судебной власти, без правовой системы никакого рынка не будет. Вульгарный материализм есть в виде потребительства? – Есть. Значит - «Вехи» остро актуальны.