Среди тайги и болот

А жить надо было. Первым делом решили строить дома – пугала своими ужасами незнакомая еще суровая сибирская зима. К ней надо было готовиться. Да и кормиться тоже нужно. На своем коротком сходе новоселы постановили - мужчины все как один будут готовить лес, а женщины станут заниматься огородничеством, подготовка полей.

И пошли дни, похожие друг на друга как один. Еще солнце не успеет взойти, а над табором уже висит голос Ануфрия Жигулова, зычный в смоляном воздухе.

-А ну, соколики, поднимайтесь, да за работу. Прохлаждаться после будем.

И до самого позднего вечера неумолчный шум тайги оглашал дробный перестук топоров, визг пил, а над тайгой стался черный дым - корчевали пни, готовили землю к посеву. Спорилось дело в привычных к тяжкому труду мозолистых руках.

Как тяжело бы ни было, а в первый же год засеяли полоску ржи, посадили огурцов, капусты и другую мелочь. Венец за венцом росли срубы домов.

Первое новоселье переселенцы справили у Ануфрия Жигулова. Накануне он куда-то снарядил Семена Мелешко. Возвратился тот к вечеру и привез с собой полчетверти вина. К ночи в новом доме собрались все семь семей. И почти до самой зари над тайгой лились протяжные могилевские песни. Пели их женщины, положив голову на ладонь и вперив взгляд в ночную темноту. С надрывной тоской подхватывали песню мужики. Вспомнились им родные дали, сердцем рвались они с суровой чужбины туда, в свои голодные Олексеничи.

Так один за одним росли дома среди непроходимой тайги и болот. За год с небольшим все землячество справило новоселье в новых домах. Прижились здесь, пустили корни на политой своим потом плодородной сибирской земле. Один за другим прибывали в Ново - Новоселово переселенцы и из других мест, всех их тоже гнала безысходная нужда и голод, все искали счастья на этой земле. Привечали их переселенцы, ставшие уже старожилами, помогали, чем могли. Так и росло новое село до 1904 года.

В январе в Ново - Новоселово на взмыленных лошадях прискакал из Красновки волостной писарь Бельвенцев. Не распрягая коней, вбежал в дом к Ивану Белякову и вместе с морозным паром выдохнул:

-Война, Иван. Собирай мужиков на сходку.

Одна за одной потянулись проводы в Ачинск, увозя мужей и сыновей на войну с японцем.

Надрывал душу плач женщин и вой детишек. Пусто стало в Ново - Новоселово. Тихо. Выбивались из сил на таежных полях женщины и детишки, но жить опять приходилось впроголодь. Белевенцев, привозил с собой новые налоги, подати. Хоть и хороший он был человек, писарь, говорят даже не погнушался породниться с простым плотником из Красновки Петром Ефимовичем Щетинкиным- выдал за него свою дочку, но налоги требовал строго-войне нужны средства, питание.

Эхом докатилось до Ново -Новоселово слухи о революции, о поражении русских в войне. Но забитых переселенцев не интересовали эти события, они молили бога, чтобы их мужья возвратились домой живыми и здоровыми.

Отгремела где-то далеко война. Снова зажило Ново – Новоселово. Возвратились в село мужики, ходили, по улице позванивая медалями за Ляоян. Стали прибывать новые жители, были среди них и такие, которых назвали «политическими», «неблагонадежными». Сначала сторонились их коренные жители, поглядывая с опиской, а потом стали прислушиваться к ним, собирались то в доме Харитона Жигулова, то у Герасима Мелешко, засиживались допоздна. «Политики» говорили страшные слова о том, что царь-первый помещик в стране, от него идут страшные слова о том, что царь – первый помещик в стране, от него идут все беды и плохая жизнь. В пример приводили строителей дороги на Ачинск. Действительно, тем нельзя было позавидовать, хотя и сами новоселовцы жили не ахти как здорово, но на месте тех вряд ли кто согласился бы быть.

Вместо старой проселочной дороги уездное начальство решило построить тракт.

Дорога эта петляла среди непроходимой тайги, пересекала болота, в которых по ступицу взяли колеса телег. Путь от Ачинска до Ново - Новоселово занимал 2-3 дня в хорошую погоду. А Игнатовскому нужно было возить мед со своих пасек, да прибыль обещало дать ему это строительство. Похлопотал он в уезде, кому- то дал взятку, и решение было принято. Нагнали откуда-то татар с ребятишками и женами. Одни из них рубили просеку и растаскивали деревья по сторонам, укладывали на болотах гати. Другие копали землю. Даже ребятишки и те работали-на лошадях подвозили гравий. И за все это получали гроши, которых даже на питание- то не хватало.

Зато приказчики наживались. Год от года богател Игнатовский.

Пришли изменения и в Ново – Новоселово. Выросло по сравнению с другими селами. Оно стояло в центре округи, и в нем решили образовать волостное управление. У уездного начальства был дальний прицел - легче будет налоги собирать, да и крамольные мысли нужно выколачивать из мужиков. Война их многому научила и на многое открыла глаза. За ссыльными «плотниками» нужен глаз да глаз.

Первым волостным писарем был Александров Семен Матвеевич. Но не долго он пробыл в писарях, не угодил чем-то начальству: жалел мужиков, помогал им укрывать от переписки скот, посевы, потакал вольнолюбивым разговорам.

Пришлось ему уйти из волости. Новый писарь Бычинский за дело взялся круто. Не понравилось ему помещение волости. Добился, что построили новое, ближе к тракту. А строить пришлось опять же тем же мужикам. Выезжая на лошадях на заготовку леса, мужики горько шутили:

-Ну, нашли мы райскую жизнь. Попали из огня да в полымя. Нет, видно, счастья нам, простым людям на этом свете.

Так, народным потом и мозолями, было построено здание волости и больницы. А когда на одной из сходок Бычинский заявил: «Будем строить тюрьму. Какая же волость без тюрьмы!»- Ново – Новоселовцы взбунтовались:

-Не будем и все.

-Призову полицию, она вам мозги вправит,- пригрозил Бычинский. Пришлось смириться. Но тюрьму строили долго, с прохладцей. Почему-то прятали в бороды хитроватые усмешки мужики. Кто их поймет, что у них на уме?

Недолго простояла тюрьма в Ново – Новоселово. В одну из ночей громко ударил набат. Люди вскакивали из домов, и видели - горит тюрьма. На пожар собирались медленно, с неохотой. Стояли, глазели, но тушить никто не принимался. Суетился один Бычинский, покрикивая на мужиков, грозил, но никто не сдвинулся с места. Радостно было им смотреть, как в столбе пламени рухнула тюрьма, потом занялась и сама волость. Горел, полыхал пожар среди тайги и непроходимых болот, кто зажёг его, так и не дозналась наехавшая полиция. Но потом долго судачили мужики об этом событии между собой. Нет, нет да и обмолвится кто-нибудь: «Подождите, еще не то будет».