Мы помним вас

Когда въезжаешь в Александровку со стороны Новой Еловки, невольно обратишь внимание на густой и высокий березняк перед деревней. Это кладбище. Под крестами и памятниками нашли свой последний приют ушедшие от нас навечно. На особицу, вынесенный ближе к дороге стоит белый обелик с красной звездой. Золотом высечены имена на нем имена Хохлова, Мирюча, Шубичева, Высокова-тех, кто отдал свою жизнь в борьбе с колчаковцами. Вечная вам память, пусть будет вам пухом таежная сибирская земля, за которую вы отдали свои жизни. Мы помним вас, наши друзья.

«Красная звезда», 13,18,20,23,30 января,

1,3,6,10,13,17,20,24,27,29 февраля,

2,14,21 марта 1966 года

Из истории района

В поисках счастья

А. Мужев.

В две длинных улицы раскинулись среди безбрежной сибирской тайги село Бычки. Шагают по ним столбы электролинии радио, телефона. Есть магазины, пекарня, хороший клуб, средняя школа, больница. Зажиточно живут колхозники сельхозартели «Правда», не думают о завтрашнем дне, знают, что он принесет им больше счастья, чем сегодняшний. А ведь было совсем иное. Перелистаем страницы истории, хотя бы до 1903 года. Помогут нам сделать это воспоминание старейших жителей села Евдокима Петровича и Андрея Петровича Жигуловых, Якова Ануфриевича Жигулова, и других старожилов. На страницах нашей газеты они расскажут нам об образовании села Бычки, как восстанавливалась в наших местах Советская власть, о славном партизанском вожаке П.Е. Щетинкине, как гибли за правое дело лучшие люди, они расскажут о возмездии, которое настигло кровавых палачей народов.

Итак, открываем первую страницу.

На новые места

Зима 1903 года. Село Олексеничи Могилевской губернии. Занесло, запуржило ветхие курные избушки, столбы дыма поднимаются как будто из сугробов. По узкой тропинке между домами как будто из сугробов. По узкой тропинке между домами пробирался Ануфрий Адамович Жигулов к своему другу. Из распахнутой двери пахнуло на него знакомыми запахами скотской мочи, кислого хлеба, дегтя. Сели, разговорились. Речь шла все об одном и том же - скоро весна, а семян для посева нет, тягла и плугов тоже. Земли мало, хлеб уже давно едят пополам с мякиной.

Подошли еще три брата Беляклвы - Иван, Емельян и Григорий. Семен Мелешко и Харитон Жигулов. Беднее их в селе не найдешь. Одежда - одни лохмотья.

-Нет, так больше жить нельзя. Дети начали с голоду пухнуть. Вот-вот перемрут,- горевал Харитон Жигулов.

-Едем братцы, в Сибирь. Хуже чем есть не будет,- решительно заявил Харитон Жугулов. И сразу же вспыхнул спор. Одни кричали, что там не растут калачи на березах, а морозы какие! Вот и ходоки наши куда-то запропастились, больше года уехала и ни слуху, ни духу. Под конец постановили – ехать. Дома жены подняли плач, гладя на них, заревели и детишки. Бегали друг к другу, жаловались на мужей, пробовали уговаривать их, но были непреклонны. Так и смирились. Семьями собирались у Григория Белякова, обсуждали, рядились, как лучше и когда тронуться. Решили выехать по весне, чтобы к началу лета быть на месте.

Апрель, середина месяца. С горечью и слезами смотрят на отъезжающих сельчане. Плач разрывает душу на части. Обнялись последний раз с родными и близкими, расцеловались по-русски крест-накрест, перекрестились на церковь. Ануфрий Жигулов пал на колени: «Простите люди добрые, может не потрафили кому».

-Бог простит, и мы прощаем. Счастливо вам горемычные наши,- ответила толпа.

Скрылись за перекрестком родные хаты, остались позади знакомые места. Великая сибирская магистраль стеганула в конец по всей стране.

Сколько встречали на ней таких же как и они переселенцев могилевцы- не перечислишь. И все шли и ехали в поисках счастья, земли. Одни пугали сибирскими холодами, бесплодием земли, другие обещали земной рай - не знаешь, кого слушать. Но все-таки верста за верстой продвигались они в глубь Сибири, терпели нужду, голод, на ногах переносили болезни.

После долгого и изнурительного пути подъехали к Ачинску.

-Все, дальше никуда не поедем, да и сил больше нет, - рассуждали мужики. Остановились табором на берегу Чулыма. Целый день отстирывались, кормили лошадей. Наутро жены остались охранять скарб, а мужья пошли к местным властям. Долго толпились в приемной, пока добились к писарю, ведавшему переселенцам.

-Выбирайте любой участок,- сказал им тот,- какой вам нравится. Как с землей? По 15 десятин на душу, не считая женщин, и по 150 рублей на семью, на обзаведенье. Селились мужики, за Белым Яром, за Слабцовкой. Места привольные, богатые зверьем, лесом.

На том и порешили. Рассказали женам, те опять в слезы-сожрут нас звери в этой богом проклятой тайге. Но на попятную идти уже нельзя-заключили договор, получили деньги.

Наутро в стане появился землемер Быков. Вместе с ним снова тронулись в путь, к конечной цели. Ехали мимо деревень Белый Яр, Коробейниково, Слабцовку через пасеку Игнатовского. Землеустроитель попался разговорчивый, подбадривал новоселов, рассказал им о здешних местах. Он поведал своим попутчикам об Игнатовском. Мужик из Коробейниково, он имеет пасеки в Кузино, Счастливом, Разуваево, на участке Граничном и в Олуге. В Кузино пленные австрийцы построили ему мельницу, а в Ачинске Игнатовский выстроил себе два дома. Мужик хитрый, вероломный. Добился, что избрали его земским начальником.

Удивились всему мужики,- видишь, как в гору пошел, хоть из простого сословия. Только после узнали они, каким жестоким был Игнатовский, соки выжимал из своих батраков и работников, впроголодь держал пленных.

-Ну, вот и приехали.- Бычков спрыгнул с телеги. Возы остановились среди дремучей тайги. Все сразу притихли, только слышно, как тучами носились над людьми и надоедливо жужжали комары, безжалостно жаля лицо, руки. От них не было никакого спасения. Защемило у всех на сердце, вспомнились раздольные могилевские дали в Пустынской волости, но крепились - будь что будет.

Бычков стал отводить участки. Предполагалось, что поселенцы будут жить хуторами, но они взбунтовались - будем селиться вместе, так оно привычней нам и сподручней.

-Вместе, так вместе-дело ваше, - сказал землеустроитель,- вот здесь и будут ваши земли, корчуйте, пашите,- он широко обвел руками вокруг себя.

Место выбирали на пригорке. Внизу протекала мелкая таежная речушка-вода будет рядом.

Несколько дней Бычков с Герасимом Мелешко и другими мужиками ходили по тайге, осматривали места, подыскивали участки, для скорой корчевки, заходили в соседнюю Слабцовку. Толковали там с местными жителями. Женщины, старики и дети тем временем строили шалаши, временные укрытия от непогоды. Когда те возвращались, кусок тайги уже имел обжитый вид.

Переночевав у поселенцев, Бычков засобирался домой. Разостлав на коленях карту, он спросил у окруживших его мужиков и женщин: «Ну, как же вы назовете свою деревню?» Поговорили, порядились и решили назвать «Новоселово».

-Нет, так дело не пойдет. Есть уже в этих местах Новоселово,- огорчил их Бычков.

-Пиши тогда Ново-Новоселово ,- попросили переселенцы.

-Ново, так Ново,- согласился землемер, а на карте отчетливо написал Бычково. Мужики неграмотные.

-Ну, будьте здоровы. Счастливенько вам оставаться, - поднялся с земли Бычков. Последний раз мелькнула его фигура среди вековых кедр и пихт, и как будто унес с собой частицу белого света, частицу самих и то, что связывало их с людьми. Притихли мужики и женщины – они оставались одни среди безмолвной дремучей тайги, непроходимой и зловещей. Она была наполнена шумом, скрипом, резкими криками незнакомых птиц и зверей.

Через полчаса пошел дождь. Молнии резали небо во всех направлениях, потоки воды хлестали болотную землю. Страшно и жутко. Матери потащили испуганных плачущих детей и шалаши. Мужики как по сговору, остались под проливным дождем и грозой. Молча стояли они, задумчивые, сбились плотнее друг к другу. А тайга неистовствовала, гремела, как будто хотела своей громадой и звуками раздавить волю, решимость этой горстки смельчаков, искателей счастья и вольной жизни.