23. Историческое знание в великобритании на пути к новой социальной истории XX в.

Ведущие направления исторической науки страны в целом согласуются с современными тенденциями социально-гуманитарного знания стран Европы и Америки. В то же время британская историография обладает устойчивыми, характерными чертами, которые формируют ее неповторимый облик.

Организационные основы британской историографии. Сообщество историков в Великобритании складывается из профессионалов, работающих в системе высшей школы, исследовательских учреждениях, исторических обществах и других объединениях. Подготовка кадров профессиональных историков осуществляется через университеты, политехнические институты и высшие колледжи.

Основными центрами образования историков остаются Оксфорд и Кембридж. Эти университеты сохранили статус привилегированных высших учебных заведений, высокий престиж дипломов и научных степеней.

В 50-е гг. статус университетов получил ряд университетских колледжей (Саутгемптон, Гулль, Эксетер, Лестер). В 60-е гг. в Киле, Эссексе, Йорке, Сассексе, Ланкастере, Кенте, Уорике, Восточной Англии, Стирлинге были открыты новые университеты. Во второй половине XX в. в разряд интенсивно разрабатываемых областей исторического знания в Великобритании выдвинулись проблемы новой и новейшей (современной) истории. Подготовка студентов и аспирантов по этим дисциплинам велась как на исторических отделениях, так и на отделениях и кафедрах политической науки.

В середине 60-х гг. открылся Институт современной истории, который начал издавать "Журнал современной истории" ("Journal of Modern History").

Новым явлением в организации исторического знания стали региональные и страноведческие центры при высших учебных заведениях и научных институтах. В число приоритетных направлений научных изысканий и подготовки кадров вошли европейские исследования (университеты в Эдинбурге, Данди, Кардиффе, Кенте, Уорике, Сассексе и пр.; политехнические институты в Манчестере, Шеффилде, Лидсе и др.). В 60 - 70-е гг. были введены специализации по истории и культуре скандинавских стран (Кембридж, Лондон, Абердин, Гулль, Шеффилд, Ньюкасл, Ливерпуль и др.). В ряде университетов (Бристоль, Гулль, Лидс, Манчестер, Сент-Эндрюс, Глазго, Стирлинг и др.) и политехнических институтов начались разработки проблем испанской истории и культуры.

Самостоятельное значение в 60-80-е гг. приобрело исследование истории славянских народов, балканских стран, а также русской и советской истории. Ведущее положение среди научных центров по-прежнему занимала Школа славянских и восточноевропейских исследований при Лондонском университете.

Феноменом исторической науки Великобритании послевоенных лет стали комплексные латиноамериканские исследования и специализированные образовательные программы. В 1964-1966 гг. было открыто сразу несколько университетских центров и институтов (в Лондоне, Глазго, Оксфорде, Кембридже, Йорке). С середины 60-х гг. начал выходить журнал "Journal of Latin American Studies".

В историческом знании Великобритании ведущее положение принадлежит изучению британской истории. В XIX - первой половине XX в. понятие британской истории однозначно отождествлялось с английской историей. В середине XX в. британская история все более стала пониматься как история разных народов Британских островов, чьи исторические судьбы, в конечном счете, соединились в одном государстве.

Концептуальное оформление нового взгляда на британскую историю во многом объясняется внутренними процессами в первую очередь, самоопределением историографических школ в Англии, Шотландии, Уэльсе, Северной Ирландии. Заметно различаясь в определении проблемных полей исследования и концепции британской истории, они заняли определенное место в академической науке в исследовательских центрах и исторических обществах.

Структура академического исторического знания. 

Во второй половине XX в. внимание историков все больше перемещалось с констатации предметной области, представляемой как часть объективной реальности в ее материальной и завершенной формах ("что?"), - на выработку конкретных аналитических инструментов, которые бы позволяли производить точный, научный анализ проблемных полей ("как?").

В академическом сообществе стали распространяться методологические и концептуальные установки аналитической философии, бихевиористской политической науки, математизированной экономической теории, формалистической литературной критики. В конце 50-х - 60-е гг. о себе в полный голос заявила "новая" историография, которая строилась на основах сциентизма и объективизма. Поборников "новой истории" объединяло стремление преобразовать устои традиционной науки средствами обновления теории, методологии, проблемных полей, языка исторической профессии и желание достигнуть "нового исторического синтеза".

Политическая история. Главенствующее положение по-прежнему сохраняла политическая и конституционная история. Однако в 60-70 г. XX в. ее предмет стал определяться более емко, существенно расширились проблемные поля, произошла корректировка семантики понятий и терминов.

Одно из первых обоснований позиций "новой" политической истории содержалось в работе консервативного историка Дж. Элтона "Политическая история. Принципы и практика" (1970). В книге обосновывалась идея о необходимости обновления политической истории и ее основных компонентов - юридической, конституционной, административной, дипломатической истории - средствами более широкого истолкования предмета исследования, выявления приоритетности политических отношений в истории.

Во второй половине XX в. политическая историография выражала себя как в "чистой" истории, так и в идеологизированной истории, открыто связывавшей себя с запросами государства и общества. Эта вторая структурная часть политической историографии испытывала на себе сильное воздействие политической науки. В соответствии с этим одна структурная часть политической истории, как и прежде, выражала себя главным образом в университетской науке, а другая сосредоточивалась преимущественно в научно-исследовательских центрах и институтах, работавших по государственным заказам.

Среди английских университетов ведущее место в исследовании политической проблематики по-прежнему занимали Оксфорд и Кембридж.

Экономическая история. 

В 70-80-е гг. в рамках новой экономической истории оформились две отрасли - количественная история и история бизнеса. В разработку проблематики новой экономической истории активно включились и экономисты. В дальнейшем в работах экономических историков стали широко применяться методики, заимствованные из социологии, демографии, психологии.

В 1978 г. при Лондонской школе экономики и политической науки был открыт Центр по изучению истории бизнеса. Аналогично образовался в 1988 г. Центр исследования истории бизнеса на базе отделения экономической истории Глазговского университета.

Социальная история. Ко второй половине XX в. наиболее динамичной суб-дисциплиной исторического знания стала "новая социальная история". Весомый вклад в ее становление внесли исследования ученых марксистской ориентации и историков, близких к марксизму; и, прежде всего, работы Э. Томпсона, Кр. Хилла, Э. Хобсбоума, Дж. Рюде, Р. Хилтона, А. Л. Мортона. Начало качественного преобразования социальной истории в Великобритании связывается с изданием в 1963г. книги Э. Томпсона "Становление английского рабочего класса". Позднее, со второй половины 60-х гг., стали появляться работы по социальной истории, написанные под влиянием М. Вебера и школы "Анналов".

Само название было призвано отличать новую социальную историю от традиционной социальной истории, которая включала в себя положение отдельных групп и общностей в различные исторические периоды, социальные движения, образ жизни обычных людей. Прежде в центре внимания находилась общественно-политическая борьба различных партий, институтов, организаций. Главным предметом новых социально-исторических исследований стало внутреннее состояние общества как такового (отдельных его групп и индивидов). Весь комплекс факторов предполагалось изучать в их материальном, социокультурном, деятельностном и психологическом выражении.

В 70-80-е гг. многие британские историки подчеркивали интегрирующую функцию социальной истории в системе исторических дисциплин, ставили перед ней задачу синтеза исследований различных сторон и процессов исторического прошлого. Однако на практике они, как правило, ограничивались соотнесением анализа социальной структуры и отношений главным образом с экономическими и демографическими процессами или сужали рамки "тотальности" до границ локальной истории. Большинство же "новых" социальных историков концентрировало внимание на изучении социальных групп, институтов, движений с позиций "истории снизу".

Новая социальная история быстро самоидентифицировалась в историческом знании Великобритании. Вскоре ясно обозначилось ядро новой социальной истории: категория - "общество". Независимо от методологических ориентаций историков она мыслилась как форма объективации мира истории. Использование ее в таком значении объединяло профессионалов вокруг материалистической (по сути) концепции социальной тотальности. Интегральность ее базовой категории и заявленные глобальные задачи ("новый исторический синтез", "тотальная история") обусловили тот факт, что социальная история постоянно вбирала в себя и перерабатывала различные части гуманитарного знания (социология, историческая демография, психология, структурная, социальная и культурная антропология и др.). При этом обогащались ее теоретико-методологический арсенал, методический и технический инструментарии, язык исторического объяснения.

В ходе формирования новой социальной истории в Великобритании возникли десятки университетских кафедр, отделений, факультетов, научных центров, журналов, связанных с этой отраслью знания. Социальная история стала изучаться в большинстве университетов, политехнических институтов и колледжей. В 60 - 70-е гг. положение ведущих центров по изучению новой социальной истории приобрели исследовательские объединения при университетах Кембриджа, Оксфорда, Уорика, Ланкастера, Сассекса, Эссекса, Гулля, Лестера, Бирмингема.

Центральной темой стали проблемы истории британского рабочего движения, рассмотрение их с позиций трудящихся классов, "истории снизу". Начало практической деятельности "Исторической мастерской" было положено студенческими научными работами по локальным вопросам рабочей истории Великобритании XIX - XX вв. Основу этой организации составили историки радикально-демократической и марксистской ориентации.

Теоретико-методологические основы британской историографии. В середине XX в. состояние британской историографии в значительной мере определялось действием факторов, внешних для исторического знания. Разрушительность и жестокость второй мировой войны, годы "холодной войны", возрастание угрозы применения ядерного оружия в первые послевоенные годы порождали пессимистические настроения в среде интеллектуалов. Многие из них ощущали острое чувство вины за происходившее в Европе и мире. Этот период отмечен усиленными этическими исканиями историков, их стремлением заново осмыслить прошлое и настоящее.

На рубеже 40-50-х гг. А. Тойнби завершил свой грандиозный труд "Постижение истории". Глобальные культурно-исторические построения А. Тойнби оказали огромное воздействие на направление историографического процесса в середине ХХ в. Работа "Постижение истории" высветила богатые возможности модификации ортодоксального позитивизма и его использования в новых условиях исторической наукой.

В последних томах историк обратился к размышлениям о человеке во времени, о судьбах ушедших цивилизаций и опасностях, которые обнаружились в современной Западной цивилизации. В представлении Тойнби "ритмы социального распада и роста цивилизаций" согласовывались с "новой постановкой драмы Вызова-и-Ответа". Вызов человечеству со стороны Бога фокусировался, по мнению историка, в судьбе отдельного человека, в выборе им своего жизненного пути. "В этом мире вся духовная реальность, а значит, и все духовные ценности сосредоточены в людях, - писал Тойнби. - Поэтому социальное наследство, которое отчуждает души от Бога и ведет их к катастрофе через идолопоклонство самим себе, лишь в той мере законно и обладает подлинной ценностью, в какой оно посвящено добродетельной службе на благо краткой земной жизни человека". В конечном счете, критерий исторического прогресса выражается в "духовном непокое, который является внутренним стимулом новшеств, достижений".

Эти рассуждения А. Тойнби были созвучны умонастроениям части британских гуманитариев, разделявших идею о том, что христианская вера способна дать человеку надежду на обновление цивилизации, оказавшейся в кризисе. Так, Г. Баттерфилд, в работах конца 40х - начала 50-х гг., ясно выразил существо христианского подхода к истории. Не принимая философию истории Тойнби, он, тем не менее, сформулировал близкие по смыслу представления об истории, которые строились на теологических основаниях. По убеждению Баттерфилда, вся история человечества определялась Божественным Провидением. Социальные катастрофы в прошлом и настоящем проистекали из морального несовершенства людей и были проявлениями Божьего Суда. Понятия прогресса и порядка Баттерфилд считал спекулятивными конструкциями, порожденными рационалистической культурой ХVII-ХIХ вв. Обращаясь к своим читателям, историк предупреждал о пагубности веры в "идею прогресса в истории", в особенности, если она не подкреплялась "доктриной личности".

Приверженность Г. Баттерфилда идее защиты индивидуализма от "коллективистских" и "холистических идеологий" вполне согласовывалась с его методологическим индивидуализмом. Историк сознавал себя неотъемлемой частью английской традиционной историографии, которая тяготела к нарративной форме и открывала прошлое в его конкретности, особенности. Он подчеркивал значимость интуитивного, художественного способа постижения истории, важность творческого воображения для того, чтобы отобразить все то, что свободно и непредсказуемо в действиях индивидов. По его убеждению, понятия "закон" и "необходимость" не должны были употребляться в лексиконе профессионала-историка.

Подобно Баттерфилду, поборники индивидуализирующей историографии полемизировали с авторами философско-исторических работ (безотносительно-идеалистического или материалистического толка), содержавших теоретические построения исторического процесса, абстракции, генерализации. Их объединяла идея защиты "чистоты" истории от познавательного и идеологического релятивизма.

Однако в своей критике "генерализации" прошлого историки не были едины в воззрениях на природу исторического факта, существо исторического объяснения, границ интерпретации, содержание понятий, употребляемых в историческом исследовании. Большая часть историков, разделявших индивидуализирующий подход, допускала право исследователя на интерпретацию, использование некоторых генерализаций при описании прошлого и ограниченное применение методов социальных наук (главным образом, при изучении экономической и социальной истории). Эта позиция в первые послевоенные годы обосновывалась в трудах видного британского мыслителя М. Оукшотта.

Еще в 30-е гг. М. Оукшотт сформулировал основы концепции, согласно которой детальное описание исторических событий представляло собой самодостаточную и единственно возможную форму исторического объяснения. Эта позиция была подтверждена им в работе "Активность историка" (1955). В ней характеризовались различные способы изучения историками прошлого: "практический" - поиск причин настоящего в прошлом, моральные суждения о ходе истории; "научный" - познание прошлого ради него самого; "созерцательный" - история рассматривалась как совокупность образов, служащих пониманию настоящего. Автор отдавал предпочтение иному подходу: "история" не осуждает и не оправдывает прошлое, она нейтральна. В истории как "мертвой реальности" нет смысла. Она никуда не ведет. Однако изучение истории из мира настоящего не освобождает профессионала от сбора исторических свидетельств и их интерпретации, от частичной реконструкции прошлого в соответствии с опытом своего времени.

Подобным же образом строились рассуждения К. Поппера, крупного европейского философа и историка науки, который оказал огромное воздействие на послевоенную британскую историографию. В работе "Нищета историцизма" (1957) Поппер по существу поддержал мысль Оукшотта о том, что ход истории человечества невозможно предсказывать или конструировать в соответствии с умозрительными теориями закономерностей развития, как это стремились доказать сторонники холистического подхода к истории. Генерализирующий, "синтетический" метод, критически проанализированный автором, заключался в попытках реконструировать "весь процесс", "всю конкретную социальную действительность", что, с его точки зрения, было совершенно невозможно.