Литература

1. Бердяев Н.А. (1911). Философия свободы.— М.: Олма-Пресс, 2000.

2. Вертьянов С.Ю. Общая биология. Учебник для 10—11 классов общеобразовательных учреждений. Издание 2-е. — Изд. Св.-Троицкая Сергиева лавра, 2006.

3. Вертьянов С.Ю. Происхождение жизни: факты, гипотезы, доказательства. Издание 3-е. — Изд. Св.-Троицкая Сергиева лавра, 2006.

4. Верховский А. Российское политическое православие: понятие и пути развития// Путями не­свободы. — М.: Центр «Сова», 2005.

5. В иль в о в с к а я А.В. Человек и космос. Кнь; а по астрономии для учащихся старших классов гумани­тарного направления. — М.: Наука, 1994.

6. Гуд инг Д., Лени оке Д ж. (1999) Мировоз­зрение. Для чего мы живем и каково наше место в мире. Пособие для дополнительных занятий в старших клас­сах / Пер. с англ. —Ярославль: Норд, 2001.

7. Диакон А.Кураев. Может ли православный быть эволюционистом? — Клин: Христ. жизнь, 2006.

8. Лихтшангоф А.З. Студенты-медики: вера, религия, суеверия. — Педиатр. — 2006. — №3.

Э.Льюис К. (1942) Просто христианство/Пер, с англ. — Чикаго: 51ау1с Созре! Ргезз. 1990.

10.Протоиерей А.Мень.О Тейяре де Шарде-не. — Вопросы философии. — 1990. — №12.

11. По л кингхорн Дж. (1998). Наука и богос­ловие. Введение / Пер. с англ. — М.: Библейско-богосл. ин-т Св. ап. Андрея, 2004.

12. Тейяр де Шарден П. (1946) Феномен че­ловека / Пер. с франц. — М.: Наука, 1987..

А.П.Пуговкин,

доктор биологических наук,

С.-Петербургская государственная педиатрическая

медицинская академия

Лупаков В.Э. ИСКУШЕНИЕ МАКРОЭВОЛЮЦИЕЙ

Одной из ключевых идей биологического образования по-прежнему остается эволюционизм. Традиционно он не сосуществует, но прямо-таки противостоит учению о сотворении жизни Богом. Умеренные эволюционисты признают, что религия и наука рассматривают некоторые вопросы под разными углами зрения, поэтому противоречия между ними не может быть в принципе. Крайние эволюционисты пытаются показать, что ископаемые останки, общий план строения организмов, их генетическое, биохимическое и прочее сходство якобы «опровер­гают» учение Библии.

Прежде чем выражать согласие или несогласие с любой из этих идей, со­ветую всем интересующимся данным вопросом обратиться к учебникам или справочникам по философии. Самодостаточна ли материя, чтобы развиваться по «собственным» законам, или есть нечто потустороннее по отношению к ней? Раздел философии, именуемый теорией познания (гносеологией, эпистемологией), не говорит, какая из существующих на этот счет точек зрения («да», «нет», «не знаю») лучше, а просто признает существование каждой из них [15]. Любая такая точка зрения — не вы­вод на основании наблюдений, опытов, расчетов, но исходный пункт рас­суждений. Так что заявление нашего (белорусского) школьного учебника о том, что «накопленные знания людей о живой природе стали подвергать сомнению сотворение жизни Богом», —явный философский вздор.

Не менее наивно звучит заявление в другом учебнике, что религия «не дает ясного толкования о происхождении самого Бога-Творца и поэтому носит характер постулата» [8]. Религия на этот счет дает ясное толкование: Бог вечен, потому понятие происхождение к Нему неприложимо. А что ка­сается постулатов (т.е. положений, принимаемых без доказательств) [14], то к их числу относится и убежденность другой стороны, что «материя вечна», что она способна самоорганизовываться, созидать жизнь и совер­шенствовать ее без влияния извне. Чем один из этих постулатов «научнее» другого, если философия по отдельности [15] принимает их оба?

Еще один немаловажный вопрос: что такое факт! Факт (от лат. /асШт — сделанное) — это высказывание, содержащее эмпирические дан­ные [14]. А что значит эмпирическое? Это то, что направлено непосред­ственно на объект и опирается на данные наблюдений и опытов [14]. Из­менения организмов в поколениях, выживание преимущественно особей, наиболее приспособленных к данным условиям среды, образование новых видов внутри биологического рода — достоверные факты. А вот появле­ние более крупных таксонов (семейств, классов, типов животных, отделов растений) — не более чем гипотеза. Нравится это кому-то или нет.

Эволюционисты имеют полное право, опираясь на теорию познания, ПРЕДПОЛАГАТЬ [15], что за короткие промежутки времени происходят малые изменения, а больших временных отрез­ков хватит для появления крупных таксонов. Но пока последнее не подтверждено наблюдениями (неважно, по каким причинам), теория позна­ния этого позволяет не придерживаться.

Эта же философская теория оставляет место для сомнений, ибо сомнение — тоже средство познания. Допустим, человек прыгает на какую-то высоту. Если усиленно потренироваться не­сколько лет, то, возможно, удастся побить ми­ровой рекорд. Продолжим рассуждать согласно логике эволюционистов. А если тренироваться очень долго — 50, 60, 70, 80 лет, то человек под­прыгнет выше многоэтажного дома? Отвлеченно об этом порассуждать никто никому не запреща­ет. Однако из жизненного опыта мы знаем, что, скорее всего, ничего подобного не произойдет. Так что и в чудесах «миллионов лет эволюции» можно усомниться.

Свой эволюционизм Ч. Дарвин не противо­поставлял идее сотворения. Наоборот, он писал: «Есть величие в этом воззрении, по которому жизнь с ее различными проявлениями Творец первоначально вдохнул в одну или ограничен­ное число форм; и [...] из такого простого нача­ла возникло и продолжает возникать бесконеч­ное число самых прекрасных и изумительных форм» [4]. Правда, в религиозной жизни ученый не был последовательным. В юности собирался стать пастором. Позже, как он сам признавал­ся в статье «Воспоминания о развитии моего ума и характера», не сильно расстраивался из-за своего охлаждения к религии [4]. Там же он весьма кощунственно отозвался о христианстве. В одной из анкет на вопрос «Вероисповедание» ответил: «Номинально принадлежу к Англикан­ской церкви» [2]. Но в другой раз он напишет: «В самые крайние моменты колебаний я никогда не был атеистом в том смысле, чтобы отрицать существование Бога» [цит. по: 10]. Это последо­ватели Дарвина (например американец Ф. Айя-ла) досочинялись до того, что эволюция — это непременно «конструкция без Конструктора» [цит. по: 5].

Эволюционизм, конечно, не всегда обяза­тельно стоит на почве атеизма или религиозного агностицизма, он может быть вполне религиоз-

ным. Как заметил протодиакон Андрей Кураев, спокойное отношение к эволюционизму всегда было присуще академическому богословию [7]. Существует опыт эволюционного прочтения Ше-стоднева (о. Андрей Кураев, о. Алек­сандр Мень, Г.Муравник, французский богослов П .Тейяр де Шарден, американ­ский генетик и богослов Ф.Добржанский и др.). Вопрос в другом. Микроэволюция (образо­вание видов) не подлежит сомнению, и в этом величайшая заслуга Ч. Дарвина. А вот макроэ­волюция (образование более крупных таксонов) так и остается гипотезой, моделью, мысленным приемом, который никого ни к чему не обязыва­ет. Если кому-то такой прием нравится, он мо­жет, не оправдываясь, им пользоваться. А если кто-то (например я) этого делать не хочет, то тоже не за что краснеть.

В креационизме — учении о сотворении мира Богом — есть теория бараминов. По-древне­еврейски «бара» означает творить, «мин» — род. То есть барамин — это сотворенный род, «квант творения». Согласно данной теории, он не обязательно совпадает с родом в биологи­ческой систематике, чаще близок к семейству. Главный признак барамина — способность его представителей свободно скрещиваться и да­вать плодовитое потомство. Так, волк, собака, гиена — разные роды семейства Собачьи отряда Хищные — рассматриваются как единый бара­мин. Но что было внутри него? Или каждый род вызван к жизни по отдельности, или имела ме­сто дарвиновская эволюция, или здесь какие-то другие причины — мнения могут быть разные. Данный вопрос, по понятным причинам, нельзя изучить ни с помощью непосредственного на­блюдения, ни с помощью опыта. Можно только предполагать. Предположение — тоже способ познания, хоть и не такой достоверный, как на­блюдение или опыт.

Как видим, креационизм (за исключением крайних школ в нем) макроэволюцию, в общем-то, не отвергает, но и не утверждает. И уж тем более не абсолютизирует. Он относится к ней адекватно — как к гипотезе, как к весьма остро­умному мнению, которое, однако, не только не доказано (так называемые доказательства эво- люции в учебниках по ней легко вписываются и в неэволюционные рассуждения [1], из-за чего почва под ними крайне зыбкая), но и недоказуе­мо по существу. Даже если когда-нибудь в лабо­ратории удастся превратить одно семейство в другое, то и этого мало для утверждений, что в доисторические времена было именно так.

Больной вопрос для верующих в макроэво­люцию — так называемые переходные формы (например от рыб к земноводным, от обезьяны к человеку и т.п.). То немногое, что есть, теория познания не запрещает рассматривать и в неэво­люционном ключе [1]. Что мешает ДОПУСТИТЬ, что эти формы именно такими были призваны к жизни и изначально соседствовали с непере­ходными? Какие только «объяснения» недостат­ка переходных форм не придумали эволюцио­нисты! Так, в известном трехтомнике Н. Грина, У. Стаута, Д. Тейлора «Биология» (т. 3) сказано, что переходные формы могли разложиться или быть съедены животными, питающимися па­далью [3]. Но ведь непереходные формы они почему-то не съели!

Сторонники теории бараминов к этому во­просу относятся спокойно: переходные формы не находятся не потому, что их не там ищут или их кто-то съел — их, вероятно, никогда и не было. Это не утверждение, но именно предполо­жение, вполне дружно уживающееся с теорией познания.

Богословская мысль обязывает четко пони­мать, что первозданный мир был не таким, как наш нынешний [12]. Если в своих рассуждениях исходить из того, что весь мир был создан «под человека», то изменение его состояния как-то отразилось и на мире, в который человек поме­щен. Библия мало говорит, каким был мир до грехопадения прародителей. Лишь отдельные стихи — например «за то, что ты [...] ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; [...] тер­ния и волчцы произрастит она тебе» (Быт. 3, 17-18) — позволяют понять, что прежде что-то было иначе. Так что рассуждать о сотворении мира на основании его сегодняшнего состояния ненадежно.

В креационной науке видное место занима­ет теория катастроф. Согласно ей, изменения, которые претерпел сотворенный мир, были не только постепенными, но и резкими. Самая крупная катастрофа в истории планеты — Все­мирный потоп (Быт., гл. 6-8). Слыша о нем, эво­люционисты обычно заявляют: «Это ненаучно». Но почему же? Такая наука, как этнография, зафиксировала сведения о крупном наводне­нии и гибели почти всех наземных организмов в преданиях самых разных народов, живших на разных континентах и тысячелетия не знавших друг друга. Понятно, что эти предания различа­ются в подробностях, но само их существование побуждает к идее Всемирного потопа отнестись внимательнее. Если такая крупная катастрофа никак не отражена в эволюционной модели, это свидетельствует о том, что весомость последней не стоит сильно преувеличивать.

Очевидно, что Всемирный потоп сильно из­менил Землю: ее рельеф, климат, кормовую базу для животных, экологические связи между орга­низмами и т.п. Согласно Библии, только после потопа люди стали употреблять животную пищу (Быт. 9, 3). Поэтому уверения эволюционистов, что аппендикс — рудимент, доставшийся нам от травоядных предков, «убедительно доказывает» происхождение человека от кого-то, можно во внимание не принимать. Нет никаких гносео­логических запретов для ДОПУЩЕНИЯ [15], что вследствие этой или других, более мелких, ката­строф, какие-то организмы перешли к паразити­ческому образу жизни, хотя сам паразитизм из­начально сотворен не был. Обязательно ли это требовало миллионов лет? Вовсе нет. Впрочем, и теория бараминов, и теория естественного отбо­ра дальше предположений здесь идти не могут. Лишь бы называли вещи своими именами.

Отец Андрей Кураев любит замечать, что нет догмата о сотворении мира в течение шести «су­ток» (есть разные теологумены, т.е. богослов­ские теории, о длительности этих временных от­резков), а древнееврейское слово «йом» из книги Бытия лишь условно переведено как «день» [7]. Разбор существующих на сей счет мнений — от­дельная тема. Впрочем, какова бы ни была про­должительность библейских дней творения, это никак не противоречит самой идее сотворения мира. Есть косвенные научные данные, что миру всего несколько тысяч лет [1]; есть данные, ко­торыми пользуются сторонники гипотезы о том, что миру миллиарды лет. Согласовать эти дово­ды не удается. Но быть в курсе тех и других, неза­висимо от отношения к ним, никому не лишне. Как не лишне и понимать, что продолжитель­ность периодов и эр геохронологической шка­лы — результат договоренности между людьми вполне определенных взглядов, ибо такие сроки удовлетворяют их модели.

Как возникли мир, жизнь, человек? Атеизм ищет «естественные» причины даже там, где это граничит с неестественностью. Древние египтя­не представляли своего бога Хнума сделавшим человека на гончарном круге [10]. Библия гово­рит о том, что Бог повелел материи (земле, воде) произвести жизнь, и материя сама стала ору­дием воли своего Творца. Даже слова «и сотво­рил Бог человека по образу Своему» (Быт. 1, 27) не оставляют места для фантазий, подобных древнеегипетским.

Но была ли сотворена «борьба за существова­ние», имела ли она место до того, как мир был испорчен преслушанием прародителей? Лилась ли кровь консументов первого порядка (траво­ядных животных) за пределами Эдема или было время, когда все животные, включая сегодняш­них хищников, были травоядными? Ибо о том мире Библия говорит, что в нем «хорошо весьма» (Быт. 1, 31). Были ли превращения не только вну­три бараминов, но и за их пределами? Даже если да, то как отдельные случаи, управляемые извне, или как всеобщий принцип? Но на основании чего мы можем утверждать, что макроэволю­ция — это больше, чем мысленный прием? Ни один опытный факт макроэволюции не изве­стен, а из нее давно сделан культ.

В общем, вопросы, вопросы, вопросы...

Святитель Николай Сербский в книге «Би­блейские темы» заметил: «Несколько серьезных европейских ученых выразили убежденность в том, что многие тайны природы, самые великие тайны, никогда не будут познаны людьми. Чест­ность и скромность этих ученых мы высоко це­ним, но считаем, что, если бы ведение всех под-

небесных тайн сделало людей лучше, Господь открыл бы людям все тайны природы, все, даже те, о которых ученые говорят как о непостижи­мых для человеческого разума» [11].

Сказанное не означает, что предположение как способ познания нужно исключить. Люди и далее будут предполагать, как именно в посю­стороннем мире исполнились слова Творца: «да произрастит земля зелень» (Быт. 1, 11), «да про­изведет вода [...] душу живую» (Быт. 1, 20) и др. Но это все равно будет не точное знание, а имен­но предположение. Здесь важно не обманывать самих себя.

Религиозное сознание способно вместить и модель бараминов, и — если сильно захочется — модель естественного отбора. Атеистическое со­знание вмещает лишь одну из них. Но это, согла­ситесь, уже его внутренняя проблема.

Эволюционисты создали вокруг своей теории нервную обстановку. А переживать им есть из-за чего. Микроэволюцию, являющуюся фактом, и макроэволюцию, которая гипотетична, они рас­сматривают как одинаково достоверные. При этом гипотеза зачем-то противопоставляется Библии и религиозным ценностям. Вот и при­ходится им бояться, что их неточность кто-то раскусит. Да давно уже раскусили! Так что нет у эволюционизма больших врагов, чем сами его непомерные ревнители.

Существует особая богословская дисципли­на — апологетика, использующая данные науки для обоснования религиозной веры. Рассматри­вая эволюционизм, апологеты четко разделяют, что в нем основано на точных данных, что — на предположении, а что — на выдаче желаемого за действительное. Вот, к примеру, цитата из школьного учебника: «Таким образом, как пред­ставитель животного мира человек подчиняется законам биологической эволюции» [8]. Но ведь макроэволюция в наблюдениях и опытах не за­фиксирована! Какие законы [14] могут быть в гипотезах [14]? Принимать ту или иную гипо­тезу можно, но и называть вещи следует своими именами.

Как видим, наука не может противостоять религии, ибо они — о разном. Религии может противостоять лишь... другая религия. И не зря в современных учебниках по религиоведению атеизм все чаще рассматривается как форма религии. Пока макроэволюция рассматривает­ся как предположение, ей есть место в науке; придерживаться данной гипотезы можно, хотя не обязательно. Но как только она начинает утверждаться, здесь мы имеем дело с вполне определенной мифологией. Кстати, Ю. Хаксли, внук дарвиновского сподвижника Т. Хаксли, прямо заявил, что «эволюционный взгляд позво­ляет нам различить [...] очертания новой рели­гии» [цит. по: 13]. Что ж, спасибо за честность, а то прочие эволюционисты темнят что-то насчет конфликта науки и религии [2; 5; 6], а дело со­всем в другом.

Пока в наиглупейшем положении оказыва­ются учителя биологии, которым приходится навязывать одну из гипотез по, честно признать­ся, далеко не главному вопросу биологии. Да и биологии ли, а может, больше философии? Разве строение и функции клетки, ткани, организма, экологические связи в сообществах, место че­ловека в биосфере и т.п. нельзя осмыслить без гипотезы о превращениях жизненных форм? Для человека, самоотверженно верующего в эволюцию, возможно, вся биология — «дока­зательство» эволюции. Для того же, кто в отно­шении макроэволюционных воззрений скептик (а теория познания этого не запрещает), все естествознание — приговор идее макроэволю­ции. Но различия здесь все же не биологические, а философские. Да и большинство открытий в науке сделаны независимо от «измов», так что острота данного вопроса в биологическом обра­зовании поддерживается искусственно.

Сегодня, в эпоху доступности информации, именно педагоги оказываются заложниками чужих игр. Школьники иногда приносят на уро­ки книги по креационизму (причем не только популярные, но и глубокие философские и бо­гословские труды), отмахивание от которых не добавляет учителю авторитета. Даже если урок будет посвящен «разгрому» креационизма, это нисколько не помешает заинтересованным стар­шеклассникам найти нужную им информацию.

Пора понять простейшую истину: если креа­ционизма нет в школьной программе, это не

значит, что его нет в школе. Немало учеников, родителей, учителей, методистов, руководи­телей органов образования, ученых-педагогов придерживаются религиозных взглядов. В лю­бом случае, «неудобных» вопросов не избежать. А нужны ли на уроках эти страсти между сторон­никами и противниками эволюционизма?

Всем участникам подобных разговоров полез­но согласиться, что «Происхождение видов...» [4] — это гениальный научный трактат, а его автор — выдающаяся личность. Данная работа повлияла на дальнейшее развитие биологии, ее осмысление занимало умы многих философов и богословов. Наработки Дарвина сказались и на научном креационизме: в частности, при­шлось отказаться от гипотезы о неизменности жизненных форм, в чем ничего страшного для креационизма не было. Главное в нем — призна­ние всемогущества и премудрости Творца, что, с точки зрения теории познания, не нуждается ни в каких извинениях перед носителями иных взглядов. Учение о микроэволюции нисколько не противоречит и не вредит креационизму. Ма­кроэволюция гипотетична, как гипотетичны и барамины. Черты сходства между жизненными формами можно рассматривать, а можно и не рассматривать как довод в пользу макроэволю-ционной гипотезы. Библия не учит «одномомент-ности» сотворения, на чем зациклились крайние эволюционисты. Шесть «дней» — далеко не один момент. Но какова природа тех «дней» — есть разные суждения, существующие в богословии на правах теологуменов. Быть в курсе содержа­ния и толкования Шестоднева — составляющая общекультурной подготовки личности, незави­симо от убеждений. Антропогенез — интересная гипотеза, но есть гипотеза и о том, что «обезья­ны всегда были обезьянами, а люди — людьми! [... ] Человек [... ] появился на Земле сразу в сво­ем человеческом виде» [1].

Вопрос о возникновении жизни (с использо­ванием биологической терминологии) рассма­тривают разные религиозные и философские учения. Учение о макроэволюции — лишь одно из них. Оно может иметь и теологическую, и ате­истическую окраску. Выдавать атеистический подход как «наиболее правильный» —• это, про-стите, наивно. Да и сомнительно с точки зрения социологии.

Неужели данный вопрос, столь болезненно воспринимаемый разными людьми, нельзя пре­поднести школьникам на культурологической основе, в порядке ознакомления. Достаточно просто сравнить разные подходы, не навязывая ни один из них.

Отдадим должное: в современных учебниках антирелигиозного пафоса заметно поубавилось. Если где-то его «рудименты» еще остались, то только в учебниках биологии. Но принятие или непринятие религии — это вопрос веры, что к естествознанию прямого отношения не имеет.

Когда-то некоторые из преподавателей об-ществознания «доказывали» универсальность одной теории. Сегодня марксизм рассматрива­ется не как мерило истинности науки, но как одно из учений. Образование от этого ничуть не пострадало.

На Всероссийском съезде учителей биологии в 2011 г. академик С. Г. Инге-Вечтомов заявил: «Мощь теории Дарвина иллюстрирует попытка церкви «поучаствовать» в ее «модернизации», предложив в качестве альтернативы креацио­низм, т.е. участие Бога в эволюционном про­цессе» [6]. Да просто многие (правда, не все) богословы восприняли эволюционизм спокой­но — было бы, мол, обо что копья ломать! Упо­мянул академик и американского генетика Ф. Добржанского, сказавшего: «Ничто в биоло­гии не имеет смысла вне связи с теорией эволю­ции» [цит. по: 6]. Это уж кому как! Но вот неза­дача: Ф. Добржанский был доктором богословия Свято-Владимирской духовной семинарии в Нью-Йорке, автором статьи «Эволюция: особый способ Божьего творения» (1973 г.) [13]. Так что вопрос сей весьма запутан и наиболее простой выход — не противопоставлять гипотезы рели­гии и не делать религии из гипотез.