2.2. Образ ссср

То, что казалось светлым будущим,

Сейчас – темное прошлое.

В. Комар и А. Меламид. Стихи о смерти

В 70-е годы художники-нонконформисты (к числу которых принадлежали и К&М) были лишены возможности выставлять свои работы на официальных выставках (вспомним печальный опыт знаменитой «Бульдозерной выставки» 1974 года, участниками которой также являлись Комар и Меламид).

В 1977 году художникам представилась возможность эмигрировать на Запад. После переезда через Израиль в США Комар и Меламид перестали быть подчиненными привычным ограничениям отечественной идеологии. Вместо этого они столкнулись с плюрализмом западной художественной жизни, с огромной системой чужих знаков. Их первоначальная растерянность перед лицом иного языка знаков была такой же, как у всех других художников-эмигрантов (А. Косолапов, М. Рогинский, Л. Соков, В. Пивоваров и др.), но вместо того, чтобы изучить и сделать этот «язык» своим, художники обратились к симуляции метода социалистического реализма. Их лозунгом стала фраза «Наше будущее позади нас». К&М объявили: «Только в Америке мы осознали себя, так сказать, национальными русскими художниками»¹⁵⁷.

И снова основой творчества стала имитация и дублирование аллегорий соцреалистического имперского стиля. Только теперь она формулировалась вне национальных рамок, где оригинал и ироническая копия сосуществуют внутри одной системы кодов и знаков. Соц-арт в его западном варианте является не иронической имитацией, а стилизацией, речью на «мертвом языке», «ношением стилистической маски»¹⁵⁸. В работах этого периода происходит вытеснение доминанты политической рефлексии ностальгической.

В творчестве многих художников и поэтов чувствуется определенная ностальгия – не по сталинизму как таковому, а по мифам мира, в центре которого находилась единая культура, по мифам СССР. Слово «ностальгия» состоит из двух корней – nostos (возвращение домой) и algos (страдание, боль). Таким образом, само это понятие означает «тоску по родине»¹⁵⁹. Ностальгию можно разделить на два типа - утопическую, основанную на попытке воскресить дом и великую родину (Советский Союз), «которую мы потеряли», и ностальгию ироническую, основанную на тоске и желании как таковом. Это то неутолимое желание вернуться в ту мифическую страну, образ которой репрезентировался в советской культуре, на котором строится игра в работах Комара и Меламида.

Единственная «пейзажная» работа в серии «Ностальгический соцреализм» «Ностальгический вид на Кремль из Нью-Йорка» 1981-1982 годов (см. Приложение 2, илл. № 18) отражает именно такой стереотип мифического восприятия СССР советским человеком, который родился и жил в этой стране. Композиция картины довольно проста. Почти все полотно «застилает» темный непроходимый лес в стиле знаменитой барбизонской школы¹⁶⁰, и лишь сквозь небольшое «окно» в чащобе нам предстают каменные стены и башни сказочного замка, раскинувшегося на морском острове. Не сразу зритель может понять, что так авторы изобразили главный символ России, Москвы, ностальгируя о давно покинутой родине. Этот мифический вид на Московский Кремль открывается нам из-за приоткрытого массивного красного занавеса, из-под которого видны каменные плиты, руины, как символ смерти и безвозвратно ушедшей эпохи.

Семантика элементов картины не требует специальных пояснений. Ирония по поводу «мифической страны» (вынужденно покинутой Комаром и Меламидом в 1977 году, но такой родной) сквозит при взгляде на полотно, ведь в СССР людям «длительное время не без успеха, внушали психологию осажденной врагами…крепости»¹⁶¹. Эта острая, но полная тоски и надежды на возвращение ирония, репрезентирует советский миф о «государстве мечты», о стране «светлого будущего», который так навязчиво противопоставлялся мифу о враждебном капиталистическом Западе. Авторы, находясь уже в эмиграции в США, изображают свой взгляд на родину, «молодую страну Советов, страну победившего коммунизма, олицетворяющую Добро»¹⁶², которую «со всех сторон окружают полумистические вражеские государства, являющиеся сосредоточием мирового Зла. Необходимо бдительно охранять границу, отделяющую «наше» Добро, от «их» Зла»¹⁶³. Именно «оттуда», из «страны хаоса и мрака» художники репрезентируют образ нашей страны так, как представлялось СССР советскому обывателю.

Откуда же возникает у художников (а вместе с ними и у зрителя) такое острое чувство утраты и желания вернуться вновь в страну жесткой цензуры и репрессий «под красный занавес»? Литературный критик Брайнин-Пассек в своей статье «О постмодернизме, кризисе восприятия и новой классике» так пишет об этом характерном для постмодернистского сознания явлении: «Благодаря новым возможностям сохранения информации и получения ее в любой желаемый момент все оказалось «в одной кастрюле»: старое и новое искусство, различные национальные явления и поп-культура. В этом, конечно, есть свой плюс, а именно расширение ориентиров, однако оно сопровождается болезненным ощущением утраты ориентиров. В результате возникает всеобщая ностальгия по понятной и уютной культуре прошлого»¹⁶⁴, культуре, под знаком которой прошло детство и юность К&М. Сам А. Меламид в одном из интервью говорил: «впадение в детство добавляет счастья, делает счастливой жизнь»¹⁶⁵.

Таким образом, здесь мы также можем наблюдать художественное проявление характерной для менталитета современного человека постмодернистской чувствительности как «ощущения мира как хаоса, где отсутствуют какие-либо критерии ценностной и смысловой ориентации»¹⁶⁶.

Еще одной работой из анализируемой нами серии является портрет «Медведь» 1982-1983 гг. (см. Приложение 2, илл. № 6). Эта работа интересна тем, что репрезентирует представление о СССР с точки зрения западного человека. Сюжет картины прост – все тот же приоткрытый красный занавес, за которым мы видим сердитого закованного в цепи медведя. Он стоит на двух лапах словно человек, грозно и напряженно смотря зрителю прямо в глаза. Этот персонаж страшит и пугает. В образе медведя¹⁶⁷, символизирующего отсталую «дикую» пугающую своими порядками страну, художники отобразили стереотипное восприятие советского государства капиталистическим Западом. Традиционно медведь являлся тотемным животным многих славянских племен и символизировал жестокую и примитивную силу, предусмотрительность, поэтому русских обычно сравнивают с медведями по умению постоять за себя. Кроме того, медведь явился символом русской Олимпиады 1980-го года в Москве. Доктор исторических наук Леонов Н.С. так обосновывает этот образ: «Когда кончилась Вторая мировая война, понадобилось вновь создавать отрицательный образ: новым символом стал разъяренный медведь с красной звездой на животе, с серпом и молотом в лапах. Это карикатурное клише все время присутствует в западном сознании. Это не прекращается и до сих пор. По современным исследованиям, американцы представляют Россию как страну сплошного воровства, коррупции, полной нестабильности»¹⁶⁸. Нужно отметить, что такое представление о России европейского человека имеет место и в наши дни. Более того, «возрождаются и укрепляются наиболее глубокие, эмоционально окрашенные и логически необоснованные стереотипы неприязни и страха в отношении России, свойственные старому представлению об СССР. Это — «закрытость, жестокость, презрение к человеческой жизни и к правам человека» и т.д.»¹⁶⁹.

Именно такие негативные эмоции вызывали политика и в целом концепт «СССР» у капиталистической части человечества. «Наряду с однозначно негативной оценкой СССР («враг, с которым не хочется иметь дела»)…Советский Союз воспринимался как «сильный враг, который представляет реальную и серьезную угрозу, и с которым поэтому приходится иметь дело»¹⁷⁰. Этот образ страны был гораздо более выгоден, чем имидж современной России… Шла «холодная война», и по-другому и не могло быть. Отметим, что тандем художников репрезентируют именно такой образ родины в серии «Ностальгический соцреализм», тем самым, указывая на его позитивные стороны. Таким образом, Комар и Меламид иронизируют и одновременно ностальгируют над таким представлением о своей покинутой родине.

Современная Россия испытывает «кризис репутации» в мировом сообществе. «В массовом сознании мирового общественного мнения, в представлениях политических и экономических элит и СМИ складывается образ, во-первых, негативной репутации России, а во-вторых, слабой репутации России»¹⁷¹. Опросы, проводимые в разных странах, показывают, что до сих пор Россию представляют в качестве «дикой отсталой страны, по улицам городов которой ходят люди с карманным ядерным оружием и бегают медведи»¹⁷². Поэтому данная работа оказывается весьма актуальна на сегодняшний день, еще раз подчеркивая привлекательность возврата к мощной тоталитарной системе прошлого для «ностальгирующей» по СССР части русского общества.

Итак, в данном разделе в ходе анализа работ Комара и Меламида («Ностальгический вид на Кремль из Нью-Йорка», портрет «Медведь») мы рассмотрели:

1. образ СССР, который репрезентировался официальной культурой в сознание советского человека и формировал стереотипное восприятие (мифичность, сказочность и противопоставление капиталистическому Западу);

2. представление о СССР с точки зрения Запада (в образе медведя);

3. приемы имитации и дублирования стереотипных образов СССР в работах Комара и Меламида (которые не были подвержены цензуре);

4. причины ностальгии по СССР в современном российском обществе);

В следующем разделе нами будет рассмотрен образ детства в творчестве Комара и Меламида, причины ностальгии по нему, приемы и семантику анализируемых картин, а также причины порождения соответствующих сюжетов в контексте исторической ситуации и психологических особенностей.