12 См. Ниже в разделе IV.

^и Carozzi С. Adalberon de Laon, Роете au roi Robert (Les classiques de l'histoire de France au Moyen Age 32). Paris, 1979. Критику этого издания см.: Oexle O.G. Adalbero von Laon und sein «Carmen ad Rotbertum regem». Bemerkungen zu einer neuen Edition // Francia. 1980. Bd. 8. S. 629—638. Относительно датировки «око­ло 1025 г.» см.: Oexle. Die funktionale Dreiteilung. S. 20. Новая датировка, пред­ложенная К. Кароцци и перенятая рядом исследователей (Diiby. Les trois ordres. P. 32, 62, Flon. L'ideologie du glaive. P. 163), имеет, на мой взгляд, сомнительные основания. См. об этом: Oexle. Adalbero von Laon. S. 635 и примеч. 24.

11 Авторство предпосланного этому стихотворению заглавия принадлежит его первому издателю а де Валуа (1663 г.). См. Об этом: Huckel g.-a. Les poemes

26

Глава I

Именно в аспекте рефлексии о сословиях средневековые воззрения на мир, общество и человека считаются «статиче­скими». «Статика является основной чертой средневекового сознания», как сказано в работе А.Я. Гуревича «Категории сред­невековой культуры». Там же говорится и о том, что средне­вековый человек был просто не способен «видеть мир и обще­ство в развитии». Столь же недоступен был ему опыт восприя­тия собственной сущности в категории развития, так что индивидуальность в собственном смысле не была дана средне­вековому человеку: «индивид стремился прежде всего к тому, чтобы максимально соответствовать предзаданному типу и исполнять свой долг перед Богом»¹⁵. Бесспорно, конечно, что людям Средних веков не были даны категории индивидуально­сти и развития в современном смысле, однако и речь здесь идет о категориях, которые только в современную эпоху, под знаком историзма, могли стать исходным пунктом истолкова­ния мира, общества и человека. Именно это обстоятельство и побуждает, собственно, к тому, чтобы осторожнее обращаться с вопросом о типичности и статичности средневекового мыш­ления: возможно, понятия «типичность» и «статичность» как прямая противоположность категориям «индивидуальности» и «развития» в современном смысле все же не самые верные¹⁶.

Известно, конечно, что в реальности социальные отноше­ния в Средние века отнюдь не были «статичными». Напротив, всем столетиям Средневековья в действительности часто свой­ственны прямо-таки стремительная динамика и мобильность. Из-за контраста с предполагаемой в то же время «статикой» восприятия социальной действительности в учениях об устрой-

satiriques d'Adalberon // Universite de Paris. Bibliotheque de la Faculte des Lettres. 1901. Vol. 13. P. 49-184 (здесь: С. 123. Примеч. 388). Заголовок Deordinebhui бы, пожалуй, лучше. Здесь имело бы место созвучие с одноименным сочинением Августина (см. выше примеч. 3), которого Адальберон, наряду с Григорием Ве­ликим и Псевдо-Дионисием Ареопагитом, причисляет к своим предшественни­кам и вдохновителям при осмыслении сути ordo и ordines.

^Г) GurjewitschA.J. Das Weltbild des mittelalterlichen Menschen. Munchen, 1980. S. 204, 160. (В русском издании см.: Гуревич АЯ. Категории средневековой куль­туры. М., 1984 (2-е изд.). С. 309-311, 315-316, 322-323).

¹⁰ Об этом см.: Oexle O.G. Memoria und Memorialbild // Memoria. Der geschi-chtliche Zeugniswert des liturgischen Gedenkens im Mittelalter / K. Schmid, J. Wol-lasch (Hg.). Munstersche Mittelalter-Schriften. 1984. Bd. 48. S. 384-440, особенно с. 436 и след.

СХЕМЫ ИСТОЛКОВАНИЯ

27

стве общества, в схемах его истолкования и в метафорических определениях историки многократно делали вывод о том, что эти «статические» толкования были не чем иным, как бессо­держательными стереотипами, или что они предназначались послужить сохранению status quo, т.е. демонстрировали свой «идеологический» характер, или что применительно к средне­вековой рефлексии о социальном целом и его частях и элемен­тах речь шла исключительно об «идеологии», словом, о такой форме мышления, которая в любом случае была чужда действи­тельности и многократно напрямую искажала ее, поскольку слу­жила определенным интересам и манипуляциям¹⁷ и носила характер санкционирования теорией форм господства в об­ществе¹⁸.

При такой постановке проблемы мы вплотную приблизи­лись к тем основополагающим вопросам, которые снова и сно­ва возникают при анализе средневековых схем истолкования действительности, а именно (1) к вопросу о том, как эти схе­мы соотносятся с действительностью, и (2) к проблеме идео­логии как таковой. Оба вопроса самым тесным образом связа­ны друг с другом, поскольку проблема соотношения между действительностью и ее восприятием в Средние века непосред­ственно связана с проблемой наших собственных образцов

¹⁷ В этом — ядро современного понятия «идеология». Ср.: Bracket К. D. Zeit der Ideologien. Eine Geschichte politischen Denkens im 20. Jahrhundert. 1982. S. 14 f: «понятие идеология предполагает воздвижение как "мировоззрения" возможно более всеобъемлющей системы идей, в особенности в аспекте отно­шений человек — общество — политика, которая пригодна как для того, чтобы свести действительность к формуле, так и для того, чтобы одновременно дефор­мировать ее в интересах политики власти или совсем завуалировать. Функцио-нализация идей в политических целях делает влияние идеологии либо позитив­ным, превращая ее в стимул для конструктивных действий, либо негативным, когда искажающее преувеличение или упрощение сбивает с толку. Можно, прав­да, оценивать значение идеологий совершенно нейтрально, в том смысле, что они предлагают ориентированную на действия систему представлений для объяснения мира и оправдания решений, они ограничивают и делают однознач­ными альтернативы, создают основу для максимально широкой и интенсивной социальной солидарности. Но в основе своей идеологизация базируется на кон­гломерате иллюзий и самообманов».

^}HLenk К. Problemgeschichtliche Einleitung / /dem (Hg.). Ideologic Neiwied, 1970 (4. Aufl.). S. 17; здесь же см. основательное введение в историю идеологии и в историю понятия идеологии. Ср. также: Dierse U., RombergR Art. «Ideologic» / Historisches Worterbuch der Philosophic 1976. Bd. 4. Sp 158-185.

28