Глава IV

ком вокруг лба». Это была одежда и внешность бедняка. «Бо­сым отправляешься ты в народ (valgus), где даешь твоим зри­телям необычное представление; говорят, тебе не хватает толь­ко шутовского скипетра, чтобы выглядеть как шут». Поэтому епископ требовал от Робера соответствующего его занятию и сословию, т.е. «профессии» (professio) каноника и сословию (ordo) священника, платья. Уместные для его сословия нормы, на которых настаивает епископ, состоят в здравом уме (sensus communis), подчинении власти обычаев (auctaritas consuetudinis), в разуме (ratio) и соблюдении меры (modus), в сословной чести (honestas) и в том, что называется discretio, т.е. ум и проницатель­ность, а также знание и признание сословных различий. Redi ergo ad sensum communem — «возвращайся назад к разуму и к тому, что почитается всеми за правильное», настаивает епископ.

Другим пунктом его критики стало то обстоятельство, что Робер в своих проповедях, наставляя простых людей (vulgares, imperiti homines), порицал не только грехи присутствующих, но и грехи отсутствующих, а именно пороки носителей церковно­го сана (crimina dignitatum). Это была не проповедь, а хула. Мар-бод при этом отнюдь не отрицал справедливости критики и не оспаривал crimina представителей своего сословия, чья жизнь, как он признает, сплошь и рядом могла быть совсем не такой, как они учат. Епископа смущало в большей степени то, что высший слой подвергался критике перед необразованными слушателями, перед auditores ydiotae и мирянами. Это тоже раз­рушало церковный порядок. Его смущало также, что Робер тер­пел в своей общине «мужчин и женщин без учета их возраста и положения». Отмена сословных границ и сословных разли­чий в платье, в поведении, в мышлении — это была программа движения добровольной бедности, движения проповедниче­ства, движения мирян, как представлял их Робер из Арбриссе-ля около 1100 г. Сохранение сословных признаков, различий между клириками и мирянами, мужчинами и женщинами, меж­ду разными возрастами — такое требование противопоставил ему епископ. О мире здесь не было и речи.

Когда приблизительно столетие спустя, в начале XIII в., Жак де Витри — епископ Аккона в Палестине, кардинал, про­поведник крестовых походов и решительный пособник рели-

ФОРМЫ МИРА В РЕЛИГИОЗНЫХ ДВИЖЕНИЯХ... 169

гиозных движений — в своей Historia Occidentalis ** (1220) обра­тился к религиозным движениям второй половины XII в. и своего времени, ему было о чем рассказать: о проповедниках из мирян и духовенства, о новых еремитах и новых монашес­ких орденах, о канониках-мирянах, о новом ордене проповед­ников — Доминиканском. Он оставил сообщение даже о Фран­циске Ассизском и о новой religio⁴⁹ братьев-миноритов и их це­лях; для них речь шла именно о religio primitivae ecclesiae, vita apostolica, paupertas, humilitaf⁰. Но при всем том об идее мира (pax) или о ее воплощении ему в любом случае сообщить было нечего. О причинах этого можно написать целую книгу: с од­ной стороны, потому, что данная оценка реальности религиоз­ных движений предшествующей эпохи необычайно справедли­ва, с другой стороны, потому, что сам Жак де Витри не распо­знал, сколь важное значение идея мира внезапно приобрела в религиозном движении около 1200 г., т.е. в его время, и что эта идея в его эпоху стала прямо-таки центром религиозного дви­жения и именно благодаря деяниям одного-единственного че­ловека — Франциска Ассизского, к которому мы вновь возвра­щаемся.

III

Мир (pax) и установление мира в обществе были средоточи­ем жизни и проповедей Франциска Ассизского⁵¹.