Глава III

всерьез и в большей мере сосредоточиться на содержании, например на целях коммунальных движений (о чем, собствен­но, и свидетельствует вся дискуссия о возникновении ком­муны), я напомню о выводе Эрика Хобсбавна о том, что со­циальные движения современности (Moderne) с XVIII в. «демонстрируют на удивление недостаточное количество со­знательно созданных ритуалов» и что их члены поэтому связа­ны между собой «содержанием», а не «формами», в то время как в социальных движениях до наступления современной эпо­хи «форма играла гораздо большую роль», хотя отличие фор­мы от содержания тогда, пожалуй, не могло осознаваться¹². Действительно, формы суть нормы. Или, как выражаются ис­торики права, форма есть самая древняя норма¹³.

Присоединяясь к этим утверждениям и исходя из современ­ного состояния исследований, следует задаться двумя вопроса­ми. Во-первых, действительно ли коммуна является прежде всего и по существу городским феноменом? Во-вторых, дей­ствительно ли коммуна появляется только с XI столетия?

Мой тезис, который будет ниже обоснован, звучит иначе, а именно: коммуна является раннесредневековым феноменом, она возникла еще до XI в. Вначале она появилась в деревне. Сельская, крестьянская коммуна соответственно древнее, чем городская. Коммуна переместилась из деревни в город. Это можно показать на примере одного текста, в котором перед нашим взором предстает раннесредневековая крестьянская коммуна.

II

Этот текст содержится в истории герцогов Нормандии и англо-нормандских королей, он называется «Roman de Rou» и написан около 1170 г. на французском языке клириком Васом (Wace), жившим при дворе Генриха II¹⁴. Автор рассказывает в

12 Hobsbawm ej. Sozialrebellen. GieBen, 1979. S. 197 ff.

13 Oexle o.G. Conjuratio und Gilde im fruhen Mittelalter. S. 157 ff.

¹⁴ Le Roman de Rou de Wace / A.J. Holden (Hg.). Paris, 1970. T. I. P. 191-196. Об авторе см.: G. Hasenohr, M. Zink (Hg.). Dictionnaire des lettres frangaises. Le Moyen Age. Paris, 1992. P. 1498 f.

гильдия и коммуна...

131

нем о некоем «восстании» крестьян в Нормандии, которое произошло более чем полтора столетия назад, в начале прав­ления герцога Ричарда II (996—1026), т.е. около 1000 г.

Как сообщает Вас, нормандские крестьяне (й vilain, lipaisant) собирались тогда группами от двадцати—тридцати до ста чело­век и проводили «собрания» — «парламент» (parlemenz). Там говорилось о господстве землевладельцев; их называли «врага­ми» и давали друг другу клятвы никогда больше не терпеть над собой никакого господина и скрепить это правовым установле­нием: е plusurs runt entreats jure, queja mais par lur volunte n'avrunt seinur ne avoe. В качестве основания для таких разговоров Вас приводит длинный перечень случаев попрания господами кре­стьянских прав. Эти случаи были еще менее оправданны, пи­шет он, чем всякое господство вообще, которое необоснуемо, поскольку все люди равны. «Мы такие же люди, как вы, — такие аргументы приводили крестьяне на своих "парламентах", — с такими же частями тела и с такими же телесными качествами, мы чувствуем так же, и нам не хватает, пожалуй, только муже­ства». Поэтому, как пишет Вас далее, распространился тогда всеобщий призыв к объединению на основе взаимно данной клятвы (Schwureinung), которое должно было послужить для защиты имущества и жизни присягнувших и объединить их для совместной обороны. Это клятвенное объединение собиралось также вооружаться, поэтому крестьяне обсуждали свои шансы против рыцарских войск.

За описанием этих крестьянских «парламентов» следует рассказ Васа о цели объединения. Она явно была скромнее, нежели можно заключить из первоначального изложения мо­тивов крестьян. А именно речь шла не о решительном отказе от крестьянских повинностей и служб в целом и не о генераль­ном сопротивлении землевладельцам. В большей мере речь шла лишь об осуществлении совместного свободного пользова­ния лесами, пастбищами и водоемами для рубки деревьев, рыб­ной ловли, охоты. В этом аспекте, и явно только в нем одном, праву землевладельцев в будущем планировалось противопо­ставить уставное крестьянское право. Вас обозначает его как volonte. По его словам, крестьяне договорились «во всем» осу­ществлять свою «волю»: de tutferum nos voluntez, des bois, des eaues e des prez. Volonte здесь следует понимать как правовой термин,

132