58 Vauchez a. Naissance d'une chretiente. P. 90; Bonnassie p. Ideologic tripartite et revolution feodale // Le Moyen Age. 1980. Vol. 86. P. 251-273.

^v> Le GoffJ. Les trois fonctions indo-europeennes, l'historien et l'Europe feodale. P 208: «Cest d'abord une arme, une arme ideologique».

^M) Stnwe T. Pedes rei publicae. Die dienenden Standc im Verstandnis des Mit­telalters // Historische Zeitschrift. 1983. Bd. 236. S. 1-48 (S. 16ff., 35). О модели трехфункционального деления общества как «идеологии» на службе монархии см также: Le GoffJ. Op. cit. P. 1208s.

40

Глава I

Цитаты, выражающие подобные мнения, можно множить. Они встречаются прежде всего у Ж. Дюби в его монографии о модели трехфункционального деления общества (1978)⁶¹. В ней можно найти изрядное количество тех современных сте­реотипов восприятия, о которых в целом речь шла в первом разделе данной работы: дихотомическое различение <идеала» и «действительности», подозрение в идеологичности, обозна­чение таких интерпретационных схем «общими местами» или «топосами» в банальном смысле, т.е. обусловленными традици­ей, но бессодержательными, переходящими из текста в текст конвенциональными высказываниями. В данном разделе по мере расширения наблюдаемого материала будет однозначно показано, насколько проблематично подобное их восприятие.

Чтобы понять, как интерпретационные схемы обществен­ного устройства раннего и высокого Средневековья соотносят­ся с действительностью, следует единожды уяснить себе, что они представляют собой форму восприятия и истолкования действительности, которая отнюдь не была свойственна толь­ко Средневековью. В этом сразу же можно убедиться, если поразмыслить над античной версией функционального трой­ственного деления общества. Именно тройственное функцио­нальное деление — основа общественного порядка в «Государ­стве» Платона, в котором все люди хотя и братья, но в то же время Бог сделал одних господами, других — их помощниками, а иных — крестьянами, ремесленниками, работниками, подме­шивая в них при рождении золото, серебро или железо. Мета­фора сортов металла объясняет иерархию этих трех сословий и их функции трудящихся, стражей и советчиков⁶², причем «трудящееся сословие» должно обеспечивать существование двух остальных. С этим социальным порядком, трансцендент-но и метафизически обоснованным, Платон связал разъясне­ние четырех основных «добродетелей» (как они были названы впоследствии) — мудрости, мужества, рассудительности или воздержанности и справедливости. Мудрость и мужество пред-

⁶¹ Duby G. Les trois ordres ou l'imaginaire du feodalisme. P. 17, 19ss., 39, 77ss.; Подобную направленность имеет и работа: FlonJ. L'ideologie du glaive. P. 4s., 158. Критику применения этими авторами понятия «идеология» см.: Oexle O.G. Die «Wirklichkeit» und das «Wissen». S. 68ff., 80ff.; GurjewitschA.J. Medieval Culture und Mentality according. P. 183 f.

62 Plato. Politeia. 415a-d; 434b-c; Ср.: 543c, 547a.

СХЕМЫ ИСТОЛКОВАНИЯ

41

писаны обоим первым сословиям в качестве нормы. Рассуди­тельность как самоограничение и воздержанность в желаниях должна быть присуща всем сословиям полиса, поскольку она создает единство, ведь рассудительность входит в саму суть сословного порядка, в различие и разную ценность сословий. Но именно поэтому она — прежде всего предписанная и подо­бающая социальная норма для третьего, «трудящегося» сосло­вия⁶³. И, наконец, справедливость осуществляется, когда каж­дое сословие делает «свое дело», а именно то, «к чему оно по своей природе наилучшим образом приспособлено». Общая норма жизни, предписанная «и ребенку, и женщине, и рабу, и свободному, и ремесленнику, и правителю, и подвластному», звучит таким образом: «каждый делает свое, не разбрасываясь и не вмешиваясь в посторонние дела»⁶⁴.

Множество вопросов, касающихся проявления функцио­нального тройственного деления общества в Politeia Платона — эта схема имеет основополагающее значение для всего сочине­ния⁶⁵, — выходит за рамки данной работы⁶⁶. Но даже текст

^h* Ebd. 427d—432е. Ср.: 434Ь—с: «<...> когда ремесленник или кто-либо дру­гой, делец по своим природным задаткам, возвысится благодаря своему богат­ству, многочисленным связям, силе и тому подобному, и попытается перейти в сословие воинов, или когда кто-нибудь из воинов постарается проникнуть в число членов совета или в стражи, будучи этого недостоин, причем и те и дру­гие поменяются и своими орудиями, и своим званием, или когда один и тот же человек попытается все это делать одновременно, тогда, думаю, и ты согласишь­ся, что такая замена и вмешательство не в свое дело — гибель для государства. — Полнейшая гибель. — Значит, вмешательство этих трех сословий в чужие дела и переход из одного сословия в другое — величайший вред для государства и с полным правом может считаться высшим преступлением. — Совершенно вер­но». (Здесь и далее цит. в пер. А.Н. Егунова по изданию: Платон. Диалоги. М., 2006. С. 374-454).

^ы Ebd. 433a, 433d.

'•*• Трем «сословиям» полиса соответствуют три начала души: разумное, вож­делеющее и яростное (438d—441с). Они присутствуют в душе каждого отдель­ного человека и определяют суть всего государства (435с, 441а; Ср.: 580d—581с), причем в той же последовательности (442а) В 4-й книге «Государства» упомя­нуты (445с—d), а в 8-й подробно разъясняются пять форм государственного ус­тройства, соответствующих пяти складам души (543а—569с), которые можно соотнести с тремя «сословиями». Разъяснения относительно тройственного функционального устройства (священники; воины; ремесленники, крестьяне, пастухи) содержатся также в «Тимее» Платона (17с; 24а—Ь).

^ы' Подробнее см.: Sergmt В. Les trois fonctions des Indo-Europeens dans la Grece ancienne: bilan critique // Annales. 1979. Vol. 34. P. 1155-1186.

42