2. Пасхальное солнце

Оно с востока прикатило,

Мерцая, радуя,

дробясь…

В нём вся вселенная слилась,

И понеслась,

и закрутила:

Весенний первородный свет,

Полёт пчелы,

ростка секрет,

Невинность первого цветка,

Влюблённый шёпот ветерка,

Как поздравительный привет.

Всех улиц Северных сюжетность

Менялась в красочных лучах,

И у домишек на плечах

Исчезла лунной ночи бледность.

По Омску брызгами

и счастьем

Неслись призывные мечты,

Возобновленье красоты –

Всего и всякого участье!

Ходило Солнце колесом

Над нашей крышей

и скворечней.

И в ликовании беспечном

Ручьи журчали в унисон,

Где плюшево пушились вербы.

Оно притягивало взгляд.

Был каждый воскрешенью рад…

Всё возглашало:

– Верьте, верьте!

Душа молитвенно легка…

Христос Воскресе!

На века!

С улыбкой глядя в поднебесье,

На золотые облака,

принять:

– Воистину Воскресе!

Олег Клишин

Клишин Олег Николаевич родился в 1960 году в Москаленском районе Омской области. В 1982 году окончил Сибирский автомобильно-дорожный институт. Работал механиком, мастером, технологом на производстве. С 1993 года по 2011 год служил в пенитенциарной системе в должности начальника пожарной части.
Публиковался в журналах «Арион», «Звезда», «Москва», «Сибирские Огни»,  «Литературный Омск», в литературных альманахах «Иртыш» (Омск),   «Складчина» (Омск), «Urbi» (Санкт-Петербург) и других изданиях.
 Автор книг стихов «Выход» (Омск, 2000), «Круговая порука» (Омск, 2007) Лауреат премий: губернатора Омской области имени Л.Н. Мартынова (2008), региональной имени В.А. Макарова (2011), журнала «Звезда» (2011г.). 
Подполковник в отставке.  	
Член Союза писателей России. 
Живёт в Омске.

* * *
Мобильник – орудие пыток.
Билайн, MTS, Teletwo.
Словесного хлама избыток
невольно ловить на лету

приходится: «Слушай, брателла,
проставиться было б не грех…»,
«…я тоже вначале хотела,
а он… ой, пока! – политех…».

Чужие распахнуты души,
покровы все сняты, табу.
По звуку имеющий уши
свою различает «трубу».

«Ну, мама, я еду, ну, хватит…»,
«Мы в пробке на Красном Пути…».
Предвидел ли это создатель
всемирной мобильной сети?

В маршрутке, на рынке, в аптеке,
на улице, в лифте – везде –
растерянные человеки
друг к другу взывают: ты где?

Действительно: где мы и где я?
В каком несусветном бреду?
Вдруг слышу ноктюрн Амадея…
Да-да… скоро буду… иду…

* * *

Осень чистым золотом оплатит

памяти невольные долги.

А ведь ты застал ещё полати

в настоящей деревенской хате.

Вот такие, братец, пироги!

Занавески ситцевой изнанка.

Жизнь при свете гаснущих лучин –

кружевница, барышня-крестьянка.

На Байкале станция Слюдянка,

золотистый омуль, Баргузин.

Решето, залитое до кромок

животворной тяжестью воды.

На соломе топчется телёнок.

Сразу и не врубишься спросонок,

не узнаешь прошлого следы.

Где уж хвастать родословной сагой!

Дед да прадед – дальше хоть убей.

С беспримерной доблестью «Варяга»

лист кленовый пятипалым флагом

замирает у родных корней.

                      Памяти прадеда
Вместо чёрной «маруси» мог быть расписной тарантас,
конфискованный у кулака-мироеда,
на котором нечистая сила в полуночный час
подкатила к избе по наводке соседа.

До архивных раскопок не знали, что именно так:
по велению ирода шли разнарядки,
на местах дополнялись. Опричная свора во мрак
уносилась людские пропалывать грядки.

Вороной, рыжий, белый и бледный… библейская весть,
дикой конницей полубезумного Стаха
меря вёрсты российские, необъяснимую  месть
упреждала волной вездесущего страха.

Прикрути-ка скорей керосиновой лампы фитиль.
Осторожнее! – траурный бархат нагара
не задень…  осыпается жирная чёрная пыль.
Дрогнет дверь, потрясённая грубым ударом.

На крыльце деревянном подкованный топот сапог.
Сколько времени надо собраться с вещами?
Возле печки в углу наготове заплечный мешок.
Только где взять слова для бесслёзных прощаний?

До рождения двадцать три года… И мне, отродясь
не видавшему прадеда, видится снова:
золотой лист кленовый впечатан в осеннюю грязь
сапогом людоедского тридцать седьмого.


* * *	
О будущем по линиям листа
узнать нельзя, тем более о прошлом.
Пергамент придорожного куста,
не замечая, пальцами раскрошишь.

Сухой остаток времени в словах,
перед уходом брошенных на ветер.
Что остаётся? – только пыль и прах.
Возвышенного вымысла свидетель

и очевидец пламенных минут
безжизненно затих на тротуаре.
И никакого шанса, что спасут –
поднимут, спрячут в бережный гербарий.

Ещё одно мгновенье наяву:
на чистом фоне золотистый прочерк,
мелькнув, исчезнет где-то среди прочих –
погаснет в небе, упадёт в траву.


* * *
По следу петляющей "мыши",
в чужую вторгаясь игру,
ты в ногу со временем вышел
на сайт «odnoklassniki.ru».

Не то, чтоб от грусти-печали,
не так, чтоб от крайней тоски –
завис на почтовом портале
себе самому вопреки.

Сидел пауком в паутине,
впадая в азартную дрожь,
пока не дошло, что отныне
ты здесь никого не найдёшь.

Как вновь не окажешься в школе –
от звёздочки и до звена
забыты все явки, пароли,
друзей и подруг имена.

Знакомиться заново? Нет уж!
Ткань жизни любая, малыш,
увы, превращается в ветошь.
И в Лету впадает Иртыш.

Умрёт виртуальное пламя,
залитое тёмной водой,
поскольку загружена память
другой – настоящей игрой,

закончить без права повтора
которую нам предстоит,
когда повелитель курсора,
не дрогнув, нажмёт на delete.