Конь айсорского старейшины

Быстрым шагом прошли мы горы Аваторика и повернули к селу Коп. — Вон там живет Дуканэ Зефран, староста Шеника, — сказал Спаханац Макар, показывая рукой на дальние постройки — летние дачи, рассыпанные на склонах горы Куртик. — Там проходила битва «Семи Ложек», — продолжал старик. В 1892 году между хошканскими вооруженными курдами и армянами произошла стычка. Побоище длилось несколько недель, а разгорелся весь сыр-бор из-за семи украденных ложек. В конце концов шеникцам удалось прогнать из своих гор хошканских курдов и отобрать у них украденные ложки. Дядюшка Макар сказал, что сам он участвовал в этом сражении, дрался на стороне шеникцев и на спине у него до сих пор еще видны два рубца — память о тех горячих денечках. — С того дня я не расставался с ружьем, — добавил старик. Коп был одним из семи сел округа Арджнац и принадлежал Халилу-аге. Староста этого села вместе со старостой Дхол-Таха, находившимся у него в гостях, сидели возле очага и курили трубки. О случившемся они еще ничего не знали. После обычных приветствий Андраник обратился к копскому старосте: — Что нового на свете, отец? — Мы-то в доме сидим, а вы с улицы, новости с вами должны быть, — сказал староста. — Говорят, из Муша войско идет, чтобы расправиться с домом Шеко. — Мы тоже слышали, но так ли это? — Наш хозяин сейчас в Муше. Он получил три тыщи человек войска, да шестьсот всадников, да пушку, чтобы идти против Шеко. А вы зачем сюда пожаловали? Коп ведь Халила село. — Ваш Халил сам нас пригласил сюда. — Для чего это? — На свидание. — Наш Халил-ага? — вытаращил глаза староста Копа. — Именно так. — Наш Халил-ага получил из Полиса приказ снести тебе голову. После смерти Сероба с тобой расправиться не так уж и трудно. О свидании не может быть речи, неправда это. — Староста замолчал, нахмурился, постукивает ногой по ножке стула. — Желаешь видеть своего хозяина? — спрашивает Андраник. — Хозяина? Как это? — Если желаешь, можешь увидеть. Староста Копа, смущенный невозмутимым выражением лица Андраника, растерянно переводил глаза с одного на другого. — А что, староста, может, Халил-ага в Копе? — спросил староста Дхол-Таха. — Да что ты! Ежели бы ага был в Копе, все село бы знало об этом. — А ведь он здесь, — сказал Геворг Чауш и, взяв у меня мешок, вытряхнул его содержимое на землю. — Вот ваш хозяин! Староста Дхол-Таха скосил глаза и увидел голову Халила с вывалившимся языком. Староста Копа вытянулся, чтобы еще раз убедиться, что перед ним голова его хозяина. Вдруг он ударил себя трубкой по голове и вскричал! — Лучше б ты... наелся! Я подхватил свою ношу, и мы покинули дом старосты. Мы отошли на порядочное расстояние и вдруг видим — какой-то курд бежит с горы, оглашая окрестности криками: — Радуйтесь, люди! Радуйтесь, армяне и курды Шеко! Фидаи убили Халила-агу. В брнашенской теснине перестрелка была! Дым в небо ударил! Порохом до сих пор пахнет! — Ты сам своими глазами видел, что убили? — К нему бежал другой курд со стороны Семи Ложек. — Видел, видел! Сам видел, как собака слизывала с земли кровь Халила! Черное горе опустилось на дом Халила и его жену. — Ежели жена Халила в горе, пускай выходит замуж за меня! Уж я ее утешу, — отозвался второй курд и по сочной луговой траве Мркемузана побежал к Шенику сообщить дальше радостную весть. Вскоре сотни курдов из рода Шеко с радостными воплями вышли встречать нас. Все в ярких красочных одеждах, повязавшись цветными платками поверх шерстяных черно-белых колозов*, некоторые вооружены, но больше — без оружия. _____________________ * Колоз — головной убор курдов.  _____________________

Впереди на коне ехал старейшина рода Шеко в окружении своих приближенных. По его знаку все спешились и, приложив руки к груди, низко поклонились Геворгу Чаушу и Шапинанду. — Хуашбе Андраник-паша! Хуашбе Геворг Чауш! — воскликнули они в один голос и, трижды повторив приветствие, выразили нам свою благодарность за то, что видят своего заклятого врага поверженным. И слух такой разнесся, что на шее у Андраника висит талисман Бшаре Халила и теперь его ни одна пуля не возьмет. Рассказывали о подробностях, кто именно отсек голову балакскому разбойнику. Некоторые говорили, что сам Шапинанд сделал это, иные утверждали, что Геворг Чауш. «С первого же удара кинжал по самую рукоять вошел в него...» Многие уже выдавали себя за очевидцев свершившегося. Из уст в уста передавались имена Спаханаца Макара и Гале, невероятная храбрость приписывалась марникскому Похэ, который одним тумаком заставил неосторожного старосту заткнуться и повернуть обратно, а сам повел врагов на засаду гайдуков. Какая-то, скажем прямо — малая, доля этого восхищения досталась и мне — люди удивленно смотрели на мое юношеское дерзкое лицо, выискивая на нем следы героизма. О, если б они знали, что голова Халила в это время находилась у меня в руках, в мешке из-под боярышника! И вдруг вся толпа запела песню, сложенную в честь армян-фидаи. «О сасунское синее небо, увижу ли я тебя когда-нибудь еще, услышу ли я эту песню в своей жизни еще раз?» Андраник, Геворг Чауш, дядюшка Макар, Гале и марникский Похэ с детской беспечностью смотрели на толпу, словно песня эта не о них была сложена. Они стояли в старой потрепанной одежде, до того изношенной, что местами сквозь лохмотья проглядывало тело. И трудно было поверить, что хвалебная песнь славит дела этих оборвышей. После песни сквозь толпу к Андранику и Геворгу Чаушу продрался могучего вида старик, айсор по национальности. Борода у него была окладистая и длинная — такая большая, что он спрятал ее за пазуху. У этого старика всего-то и было на свете, что один сын и один конь. Коня он подарил Андранику, а сына — Геворгу Чаушу, сказав: — Коня звать Аслан, имя сына Абдело. Оба сасунские, рождены в Харзане. В молитвеннике Рыжего попа написано, что первым настоятелем монастыря св. Ахберика был айсор Абдело. Мой род восходит от него. Трех вещей не может отдать айсор другому: коня, сына и оружие. Но вы — не другие, вы — наши, и я дарю вам своего сына и своего коня. Мой отец был убит в войне «Семи Ложек», сражаясь против хошнакских богатеев на стороне шекинцев. Сегодня у нас большой день, потому что уничтожен наш общий враг, заклятый враг, который шел на нас с султанским войском и всем своим аширетом. Примите мой стариковский подарок от имени всех потерявших родину айсоров и курдов дома Шеко, и пусть навеки нерушима будет дружба горцев — армян, курдов и айсоров. Высоким красивым юношей был Абдело. Но мое внимание приковала лошадь старого айсора. Аслан был жеребцом красноватой масти с белыми подпалинами, в синих яблоках. Голова у него была маленькая. И глаза — маленькие и умные. Ноги высокие и тонкие, ноздри широко раздуты. На солнце кожа его лоснилась и отливала красным. Чудо что за конь! Попрощавшись с курдами и стариком айсором, мы в последний раз посмотрели на летние постройки Шеника и Семала и покинули долину Семи Ложек, уводя с собой сына айсорского старейшины и его жеребца Аслана. На полдороге Андраник приказал мне прийти в Гели первым и приготовить надежное место для жеребца.