2.3 Художественно-стилистический анализ цикла произведений живописи м.А. Врубеля посвященных теме русских сказок.

В конце 1890-х гг. многие сферы культуры были объяты «неорусскими» поисками в русле стиля модерн. Как известно в мае 1898 года Врубель признался Римскому-Корсакову, что под его влиянием решил посвятить себя исключительно русскому сказочному роду. Древность привлекала мастера первозданной чистотой и духовным здоровьем, гармонией между человеком и природой. Врубелевский «Богатырь» (1898, ГРМ) – порождение окружающей природы, которая дает этому гиганту величие и мощь. Человек и конь, словно одно целое, гармонично вписывающееся в окружающую среду. Панно написано с типично «врубелевским» пониманием большой формы – монументальной и декоративной одновременно.

Перед художником была проблема не только замены традиционных мифологических образов, но и воплощения идейной атмосферы фольклорного произведения под углом зрения национального типа, характера и идеала. Благодаря успехам реалистического метода в изображении народной жизни, национальной природы, происходит как бы сближение реальных крестьянских и эпических фольклорных образов. Врубель находит прототипы своих героев в народной среде, и, более того, рассматривая былины как поэтическую интерпретацию подлинной истории, собирая документальные материалы художественного наследия, он работал над фольклорной картиной словно над жанровым произведением. Облик целого народа персонифицировался в былинно-эпических персонажах. Отчетливо начинает прослеживаться тенденция к раскрытию метода различных видов народного творчества, усиливается искание национального стиля не столько в трактовке самих героев фольклора, сколько, в общем, его содержании, идее. Не случайно у художников в конце XIX века росло стремление сформулировать особенности творчества, опирающегося на национальные традиции.

На этом фоне всеобщее внимание русского общества к народному поэтическому творчеству рано захватило М.А. Врубеля. Черпая из широкого круга художественного наследия, Врубель вычленял славянские и античные мифологические образы, очищая последние от классицистических и академических традиций. Несомненна в его картинах и метафоричность эпических образов. Проникая в поэтику фольклора и трактуя эпос драматически, он в крайне редких случаях отрывался от реальной почвы народной фантазии. При этом, Врубель активно привносил в фольклор свое, личное, как делали его великие предшественники русской литературы – эти две великие традиции воспринимались им нередко опосредованно: через музыку, театр, в синтезе различных искусств. Исходя из общей концепции своего творчества, изображая не столько сюжет былины, сколько ее идею, Врубель более, чем кто-либо из современников, фантазировал в трактовке фольклорно-эпических образов. Если у Васнецова поэтический мотив трактовался как реальное событие, то образы Врубеля передают необратимость времени. Тема драматического движения времени, равно почерпнутая в литературе и в фольклоре, заставила его обратиться к триптиху, то есть глубже проникнуть в поэтику эпоса. В то же время, благодаря Врубелю, мифологическое содержание стало материалом для воплощения в метафорическо-аллегорической форме драматического пафоса действительности, общественных противоречий. Работы мастера наполнены сложным сплавом чувств и мыслей.

В картине «Пан» греческий бог превращается в русского лешего. Старый, морщинистый, с бездонными голубыми глазами, он как будто возникает из замшелого пня. Фантастическую колдовскую окраску приобретает характерный русский пейзаж – безбрежные влажные луга, извилистая речушка, тонкие березки, застывшие в тишине опускающихся на землю сумерек, озаренные багрянцем рогатого месяца. Фактура его сильного тела сливается в одно органическое целое с землей, травами, воздухом и водой. Здесь и изобразительно-поэтическое олицетворение образа эллинской мифологии и его необычайная русификация. Это козлоногое существо с цевницей в руке – бог природы, но природы северной. Мшистая фактура его тела приспособлена к влажным низинам, звуки его цевницы сливаются со скрипучим криком дергача и теми шорохами, что наполняют северный вечер. Гармоническое соединение фантастического и реального видим и в картине «Царевна-Лебедь». Композиция построена таким образом, что создается впечатление, будто мы случайно увидели волшебное мгновение, где в долю секунды лебедь оборачивается прекрасной девушкой и миг столь короток, что сложно уловить метаморфозу пышных крыльев в легкие руки. Лучи заходящего солнца играют на белоснежном оперении, переливаясь радужными красками. Девушка оборачивается, и мы видим хрупкое и изящное лицо. Эту картину можно считать сценическим портретом жены художника Забелы-Надежды Ивановны. Перламутровый колорит картины словно порожден музыкой. Удивительно доброе и светлое начало олицетворяет Царевна – Лебедь своей величавой красотой. Далеко позади, у самого края моря, где оно встречается с небом, лучи солнца пробили сизые тучи и зажгли розовую кромку вечерней зари… Мозаичная система письма в сочетании с широким четким мазком стала характерной особенностью художника, который в юности увлекался минералогией, а с возрастом подолгу изучал игру граней драгоценных камней. В картине мерцают бирюзовые, голубые, изумрудные самоцветные камни узорчатого венца-кокошника и белоснежные крылья излучают перламутровый, жемчужный свет.