
- •Очерки международного частного права
- •Вступительное слово
- •Раздел I
- •Глава 1 международное частное право украины на современном этапе
- •2. Развитие коллизионного права, массива
- •3. Международные договоры
- •Глава 2 кодификация международного частного права в украине
- •1. Концептуальные подходы относительно
- •3. Создание и совершенствование
- •4. Прохождение проекта кодификации мчп в Верховной Раде Украины в 2001-2005 гг.
- •5. Основные положения Закона о мчп
- •Раздел II
- •Глава 3
- •1. Разнообразие методологических подходов
- •3. Выводы
- •Глава 4 концепция lex mercatoria и международное частное право
- •3. Определение lex mercatoria
- •4. Источники lex mercatoria
- •5. Правовая природа lex mercatoria
- •Глава 5 вопросы истории международного частного права и его науки
- •1. Международное частное право древнего мира
- •2. Истоки отечественной науки международного частного права
- •3. Международное частное право эпохи постиндустриального общества
- •Глава 7
- •Глава 8 трансграничная несостоятельность
- •1. Несостоятельность в рыночной экономике
- •2. Несостоятельность в системе права и законодательства
- •8. Вывод
- •Глава 9 исковая давность в международном частном праве
- •1. Введение
- •4. Практика применения материальных
- •Глава 10
- •Некоторые проблемы
- •Коллизионного регулирования
- •В международном семейном праве
- •1. Право или закон: концептуальная проблема коллизионного регулирования
- •2. Особенности семейных отношений как объекта правового регулирования
- •3. Содержание понятия «социокультурной
- •5. Автономия воли
- •Раздел IV
- •Глава 11
- •1. Роль унидруа в унификации международного частного права
- •7. Унификация в области наследования
- •Глава 12
- •Унификация коллизионных норм
- •В международных договорах
- •Украины о правовой помощи
- •1. Международные договоры Украины
- •2. Особенности унифицированных коллизионных норм международных договоров Украины о правовой помощи
- •3. Система унифицированных коллизионных
- •Глава 13
- •Частноправовые конвенции совета
- •Европы и вопросы участия в них
- •Украины
- •3. Присоединение Украины к частноправовым конвенциям Совета Европы
- •Глава 14
Глава 14
ГАРМОНИЗАЦИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
УКРАИНЫ ОБ УСТУПКЕ ТРЕБОВАНИЯ
С ПРАВОМ ЕВРОПЕЙСКИХ
ГОСУДАРСТВ
1. Введение
В юридической литературе существует точка зрения, в соответствии с которой институт уступки права требования (цессии) в современном его понимании зародился в императорский период древнего Рима1.
Под уступкой требования (цессией) римское частное право понимало договорную передачу прав требования кредитора третьему лицу.
Современное гражданское право, так же, как дореволюционное право, а также право Украины в советский период, сохранило римский подход к определению уступки требования. В частности, в Гражданском кодексе Украины, вступившем в силу 1 января 2004 г. (в дальнейшем — «ГК Украины» или «новый ГК Украины»), содержится положение о том, что кредитор в обязательстве может быть заменен другим лицом, в частности в результате передачи им своих прав другому лицу по сделке.
Дореволюционные' исследователи гражданского права рассматривали цессию как договорный способ изменения субъектного состава на активной стороне обязательства. Итак, например, И.Н. Трепицын отмечал, что цессия представляет собой сингулярное преемство в правах первоначального кредитора (цедента) со стороны третьего лица, то есть лица, не принимавшего участия в установлении обязательства (это — цессионарий)2. Подобной по-
1 См., например: Трепицын И.Н. Гражданское право губерний Царства Польского и русское в связи с проектом гражданского уложения. Общая часть обязательственного права. — Варшава, 1914. — С.199.
2 См.: Трепицын И.Н. Гражданское право губерний Царства Польского и русское в связи с проектом гражданского уложения. Общая часть обяза тельственного права. — Варшава, 1914. — С.202.
352
зиции придерживались и К.Н. Анненков1, Д.И. Мейер2, Г.Ф. Шер-шеневич3.
Необходимо подчеркнуть, что дореволюционное законодательство не содержало каких-либо общих положений об уступке требования. Отсутствие общих положений об уступке требования в тот период породило ряд дискуссионных вопросов, основным из которых был вопрос о допустимости цессии вообще (иными словами, вопрос заключался в том, допускает ли законодатель уступку требования как генеральное правило или, напротив, — уступка требования как исключение из правила допускается лишь в случаях, прямо предусмотренных в законе)4.
Подавляющее большинство цивилистов, такие как К.Н. Анненков, Д.И. Мейер, О.М. Пальховский, И.Н. Трепицын, Г.Ф. Шер-шеневич и другие придерживались позиции, по которой допускается передача любых обязательственных прав, если закон не содержит прямых запретов в отношении такой передачи. Н. Г. Вавин по этому поводу писал: «Гордиев узел сомнений о пределах допустимости цессии в действующем русском праве, сомнений, возбужденных казуистической конструкцией этого института в тексте закона, разрубается в пользу усвоенного новейшими кодексами воззрения на этот институт, как на общее правило»5. Единственным оппозиционером в вопросе о допустимости цессии, как отмечал К.Н. Анненков, выступил К.П. Победоносцев, утверждавший, что при отсутствии в законодательстве общего постановления о допустимости цессии обязательственных прав невозможно вывести и общее положение о возможности их передачи, вследствие чего цессию следует считать допустимой только там, где закон прямо ее допускает, и отрицать ее допустимость там, где закон о ней не упоминает6.
1 См.: Анненков К.Н. Система русского гражданского права. Т.З. Пра ва обязательственные. — Спб., 1901. — С.186-187.
2 См.: Мейер Д.И. Русское гражданское право (в 2-х ч. Часть 2). — М.: Статут, 1997.—С.114.
3 См.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. — М.: «Спарк», 1995. —С.287.
4 Анализ дискуссии подается по: Анненков К.Н. Система русского гражданского права. Т.З. Права обязательственные. — Спб., 1901. — С.194-195.
5 Вавин Н.Г. Природа и понятие договорной цессии в современных за конодательствах // Юридический вестник. — 1916. — №13. — С.127.
6 С нашей точки зрения, позиция К.Н. Анненкова относительно взглядов К.П. Победоносцева требует некоторых уточнений. В частно сти, К.П. Победоносцев определенное время придерживался общих взгля дов на допустимость цессии, например в издании «Курса гражданского права» 1880 года (с.225), и только позднее (издание одноименного «Кур са...» в 1896 г., с.235 и следущ.) позиция К.П. Победоносцева кардиналь но изменилась.
353
Поддерживая в целом позицию о допустимости цессии как общего правила, заметим, что однозначный ответ на этот вопрос мог дать лишь законодатель посредством дозволительного регулирования отношений по передаче обязательственных прав.
Окончательно вопрос о допустимости уступки требования в качестве общего правила был решен уже в ГК Украины 1922 года, ст. 124 которого закрепляла возможность уступки требования кредитором другому лицу, поскольку она не противоречит закону или договору или поскольку требование не связано с личностью кредитора.
Таким образом, вопрос о допустимости цессии был урегулирован законодателем. Однако с появлением в законодательстве общих норм об уступке требования перед цивилистами возникли иные, на наш взгляд, более весомые проблемы, связанные с применением правового института уступки требований. К таким проблемам необходимо отнести следующие: возможность уступки будущих требований; требований по длящимся договорам; требований по обязательствам, предусматривающим встречное исполнение; требований по обязательствам, в которых кредитор осуществляет лицензируемую деятельность; уступки части требований, в том числе — самостоятельной уступки акцессорных требований обеспечительного характера.
2. Уступка требований в некоторых видах обязательств
В первую очередь, проведем анализ возможности уступки будущих требований, требований по длящимся обязательствам, а также требований по обязательствам, предусматривающим встречное исполнение — по нашему мнению, некоторое подобие такого рода требований обусловливает необходимость их «совместного» анализа.
В первую очередь необходимо отметить, что возможность уступки требования прямо связана с наличием такого требования у цедента. В связи с этим возникает проблема, именуемая в литературе «созреванием права» и «неопределенностью права»1. И.Б. Новицкий допускал возможность уступки в отношении как несозревших, так и неопределенных требований, подчеркивая, что положение цессионария в этом случае будет таким же неопределенным, как и положение первоначального кредитора, уступившего требование2. Несколько иной позиции придерживается М.И. Брагинский, который допускает возможность уступки несозревшего права, но отрицает возможность уступки неопределенного права. В обоснование допустимости уступки несозревшего права требования автор при-
1 См., например: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное пра во. Книга первая: Общие положения. — М.: «Статут», 1999. — С.472.
2 См.: Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. — М.: Гос. изд. юрид. лит., 1950. — С.222.
354
водит положение п. 2 ст. 826 ГК РФ, в соответствии с которым будущее требование считается перешедшим к финансовому агенту после того, как возникло это право требования1 (аналогичная норма содержится и в новом ГК Украины). Отметим также, что Р. Са-ватье, рассматривая права цессионария, косвенно подтверждал возможность уступки несозревшего права, в частности права, по которому не наступил срок требования цедента2. В дореволюционной цивилистике возможность уступки несозревших требований поддерживал К.Н. Анненков3.
Необходимо подчеркнуть, что проект Гражданского Уложения Российской Империи (ст. 153) прямо допускал уступку требования, «хотя бы требование не подлежало еще исполнению»4.
Учитывая нерешенность этого вопроса в законодательстве и, как следствие, неоднозначность и противоречивость судебной практики при разрешении споров, связанных с применением норм гражданского законодательства об уступке требований, представляется необходимым оценить допустимость уступки будущих требований, в частности, несозревших и неопределенных требований.
В первую очередь, стоит проанализировать позицию, суть которой сводится к невозможности уступки будущих требований — как несозревших, так и неопределенных.
На наш взгляд, не совсем правильным является вывод о невозможности осуществления уступки несозревшего права, поскольку такая уступка будет противоречить общему правилу о том, что права переходят в объеме и тех условиях, существовавших на момент перехода права. Как известно, момент перехода прав будет определяться соглашением об уступке требования с учетом требований законодательства к форме, в которой заключено указанное соглашение5.
В связи с этим необходимо, на наш взгляд, правильно определить момент возникновения права требования у кредитора по обязательству. Не вызывает сомнений, что обязанность должника по договорному обязательству возникает с момента вступления в силу такого договора, если иное не предусмотрено этим договором. В то же время, правомерным является вопрос, возникает ли в этот же момент право требовать исполнения обязанности должником у кредитора, то есть право требования. Как отмечал Д.И. Мейер,
1 См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. — М.: «Статут», 1999. — С.472.
2 См.: Саватье Р. Теория обязательств. — М.: «Прогресс», 1972. — С.372.
3 Анненков К.Н. Система русского гражданского права. Т.З. Права обя зательственные. — Спб., 1901. — С.199-200.
4 Герценберг В.Г., Перетерский И.С. Обязательственное право. Книга V Гражданского Уложения. Проект, внесенный 14 октября 1913 г. в Госу дарственную Думу. — Спб., 1914. — С.24.
5 См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Отв. ред. проф. Садиков О.Н. — М.: «Юринформцентр», 1997. — С.379.
355
«Всякому праву (имущественному праву — А.К.) сопутствует возможность его принудительного исполнения. Этот признак настолько существенен, что если нет для какого-либо права возможности принудительного осуществления, то нет, собственно, и права (курсив мой — А.К.)»1- По нашему мнению, именно такая логика рассуждений лежит в основе аргументации позиции о невозможности уступки несозревших требований. До наступления срока их исполнения обязанности должника корреспондирует лишь абстрактное право кредитора на такое исполнение. Действительно, право кредитора по обязательству должно обеспечиваться возможностью государственного принуждения должника к исполнению обязательства2. До наступления срока исполнения обязательства такое право кредитора можно рассматривать, на наш взгляд, как своеобразный аналог натурального права.
Между тем, стоит ли связывать возможность применения государственного принуждения именно с наступлением срока исполнения обязательства, или же срок исполнения обязательства имеет внутренний характер, выступая «служебным параметром» обязательства?
Обратимся к положениям гражданского права, регулирующим вопрос о вступлении в силу договоров. Как известно, договор вступает в силу и становится обязательным для сторон с момента его заключения (ч.2 ст.631 ГК Украины). Толкование этой нормы дает основания для вывода о том, что законодатель не связывает момент возникновения права кредитора по договору с условием о сроке исполнения обязательства должником. Следовательно, срок исполнения обязательства является лишь внутренней характеристикой права требования кредитора.
Очевидным является тот факт, что срок вступления в силу договора и срок исполнения договорного обязательства, по сути, разные понятия, которые носят самостоятельный характер3. Отметим лишь, что права кредитора по договору возникают, по общему правилу, с момента вступления договора в силу.
Целесообразно также подчеркнуть, что запрет уступки несозревших требований выступил бы необоснованным ограничением
1 См.: Мейер Д.И. Русское гражданское право (в 2-хч. 4.1). — М.: «Ста тут», 1997. — С.224.
2 О роли принуждения в гражданском праве см., например: Яковлев В.Ф. Принуждение в гражданском праве // Проблемы современного граждан ского права: Сборник статей. — М.: Городец, 2000. — С.210—222; Братусь С.Н. Предмет и система советского гражданского права. — М., 1963. — С.99-100; Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. — М., 1976. — С. 6, 34, 74, 95, 103-123,127.
3 Подробнее о сроках в договорных отношениях см., например: Брагин ский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие по ложения. — М.: «Статут», 1999. — С.318-327.
356
цессии, поскольку требование по неисполненному обязательству теряет свою ценность и привлекательность в качестве объекта права. Как свидетельствует история, любое непродуманное ограничение цессии фактически обречено — такое ограничение на практике обходится участниками гражданского оборота и со временем отменяется законодателем (достаточно вспомнить юридическую судьбу небезызвестного lex Anastasiana)1.
Таким образом, необходимо признать правомерность уступки несозревших требований, то есть требований, срок исполнения которых еще не наступил. Отметим, что такой вывод, на наш взгляд, полностью отвечает положениям нового ГК Украины об уступке требований.
В отношении уступки неопределенных требований необходимо отметить, что соглашение об уступке таких требований (купля-продажа, дарение и др.) вне всяких сомнений будет квалифицировано как незаключенное, поскольку в таком договоре не содержится условие о предмете, точнее говоря, предмета договора на момент его заключения не существует. Как справедливо указывает М.И. Брагинский, нельзя передать другому право, которое возникнет в будущем (т.е. неопределенное — А.К.), поскольку объем передаваемых прав определяется на момент передачи2. Необходимо также подчеркнуть, что уступка неопределенных требований противоречит и ст. 514 ГК Украины, по которой права кредитора переходят к новому кредитору в объеме и на условиях, существовавших на момент перехода права, поскольку на момент заключения соглашения об уступке требований у кредитора и фактически, и юридически отсутствуют права, которые он намеревается передать третьему лицу.
Изложенное позволяет сделать вывод о том, что современное гражданское право связывает возможность уступки требований с тем обстоятельством, являются ли требования несозревшими или же неопределенными, допуская лишь уступку определенных требований независимо от срока их исполнения. Отметим также, что вывод о допустимости уступки будущих требований является ключевым для исследования вопросов уступки требований из различного рода обязательств (длящихся обязательств, обязательств, предусматривающих встречное исполнение и др.).
Не менее интересным представляется и анализ уступки требований по длящимся обязательствам. Прежде всего, необходимо
1 В соответствии с lex Anastasiana 506 г. (Указ императора Анастасия) с целью борьбы с мошенничеством и спекуляцией покупателям требова ний было запрещено взыскивать с должников большую сумму, чем стои мость купленного требования.
2 См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. — М.: «Статут», 1999. — С.470.
357
подчеркнуть, что под термином «длящееся обязательство» следует понимать обязательство, предусматривающее последовательное возникновение прав требования кредитора к должнику. Примером длящихся обязательств выступают обязательства по договорам купли-продажи с условием оплаты товара в рассрочку, из договоров по предоставлению услуг, которые не носят разового характера, и др.
Исследуя суть длящихся обязательств, мы неминуемо придем к выводу о том, что в таких обязательствах существуют два вида требований: требования за прошедший период и несозревшие требования, которые возникнут у кредитора в будущем.
Вопрос о возможности уступки требований по длящимся обязательствам в литературе и на практике решается неоднозначно — по поводу этого вопроса можно выделить две основные точки зрения.
Сторонники недопустимости уступки требований по длящимся обязательствам в качестве основного аргумента приводят положения гражданского законодательства о так называемой «полной замене кредитора», то есть о том, что права кредитора переходят исключительно в полном объеме и на условиях, существовавших на момент уступки требования (ст. 514 ГК Украины).
На наш взгляд, более обоснованной выглядит иная позиция, в соответствии с которой уступка требований по длящимся обязательствам не противоречит закону1. Такая позиция основывается на утверждении о том, что не следует отождествлять уступку требования с заменой кредитора в обязательстве. Как справедливо отмечал Б.Б. Черепахин, «...возможна уступка требования, касающаяся отдельного требования в длящемся двухстороннем правоотношении. В этом случае не происходит замены субъекта всего правоотношения, но отдельное требование из целой цепи таких требований выделяется и передается стороной в данном обязательстве другому лицу»2. Утверждение о допустимости уступки требований по длящимся обязательствам логически вытекает из предусмотренной той же статьей ГК возможности изменить договором общее правило о полной замене кредитора. Уместным представляется замечание о том, что полная замена кредитора происходит лишь в случае универсального правопреемства в правах кредитора — в иных случаях перехода прав кредитора речь идет, как правило, именно о частичной замене кредитора, то есть о переходе лишь части прав требования кредитора.
1 См., например: Почуйкин В.В. Некоторые вопросы уступки права требования в современном гражданском праве // «Хозяйство и право», 2000, №1; Почуйкин В.В. Цессия в российском дореволюционном и совет ском гражданском праве // Вестник Высшего Арбитражного Суда Россий ской Федерации. — 2000. — №4.
2 Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву. — М.: Госюриздат, 1962. — С.68.
358
При этом важно отметить, что необходимыми условиями уступки требования по длящимся обязательствам являются следующие:
уступаемое право должно быть определенным, т.е. фактически существовать на момент заключения соглашения об уступке требования (невозможность уступки неопределенных прав была нами обоснована ранее);
обязательство, из которого возникло право требования, должно быть делимым.
Очевидно, что вопрос о допустимости уступки требования по длящимся обязательствам непосредственно связан с вопросом о допустимости частичной уступки требования.
В этой связи некоторые авторы упоминают о существующем, по их мнению, принципе «запретарасщепления уступаемого права». В частности, утверждается, что такой принцип выражается в четырех правилах: неизменность объема уступаемого права; возможность осуществления уступки права только после прекращения основного обязательства и запрет на уступку права в длящихся обязательствах; признании действительными только тех соглашений об уступке требования, по условиям которых первоначальный кредитор полностью выбывает из соответствующего правоотношения (договора)1.
Вместе с тем еще в дореволюционной литературе допускалась возможность частичной уступки требований при условии их делимости2. Подобной позиции придерживается и большинство современных исследователей проблем уступки требования3.
Наличие в новом ГК Украины положения о том, что право требования переходит к новому кредитору в объеме, в котором оно существовало на момент его передачи, если иное не предусмотрено законом или договором, позволяет утверждать о наличии возможности для сторон (цедента и цессионария) своим соглашением об уступке требования устранить действие диспозитивной нормы о переходе права в полном объеме. По нашему мнению, эта норма ав-
1 См.: Габов А. Некоторые проблемные вопросы уступки права // Хо зяйство и право. — 1999. — №4.
2 См., в частности: Анненков К.Н. Система русского гражданского пра ва. Т.З. Права обязательственные. — Спб., 1901. — С.200; Трепицын И.Н. Гражданское право губерний Царства Польского и русское в связи с про ектом гражданского уложения. Общая часть обязательственного пра ва. — Варшава, 1914. — С. 212-213; Мейєр Д.И. Русское гражданское право (в 2-х ч. Часть 2). — М.: Статут, 1997. — С.125.
3 См., в частности: Свириденко О.М. Рассмотрение арбитражным су дом дел, связанных с переменой лиц в обязательстве // Комментарий су дебно-арбитражной практики. Вып.6 / Под ред. В.Ф. Яковлева. — М.: Юрид. лит., 1999. — С.137.
359
томатически исключает вопрос о допустимости частичной уступки требования по обязательству при условии его делимости.
Таким образом, относительно уступки требования по длящимся обязательствам представляется убедительным вывод о ее допустимости в отношении требований за прошедший период. В отношении уступки требований за будущий период необходимо сделать вывод о возможности кредитора уступить такие требования при соблюдении условия об их определенности.
Определенная специфика присуща уступке требований по обязательствам, предусматривающим встречное исполнение.
В первую очередь, в обязательствах такого рода необходимо выяснить, является ли соглашение об уступке требования соглашением о замене кредитора в обязательстве. В случае позитивного ответа следует признать, что кредитор одновременно является и носителем субъективной обязанности (должником). Тогда на такое соглашение распространяется правовой режим соглашений о переводе долга, следствием чего выступает, прежде всего, необходимость согласования замены стороны в обязательстве с контрагентом. В то же время представляется сомнительной квалификация обязательства в качестве встречного на момент заключения соглашения об уступке требования, если на цеденте не лежат определенные обязанности по отношению к контрагенту в обязательстве (к примеру, цедент уже исполнил свое обязательство перед контрагентом).
Учитывая то обстоятельство, что встречным признается исполнение обязательства одной из сторон, которое в соответствии с договором обусловлено исполнением своих обязательств другой стороной, обоснованным, на наш взгляд, представляется вывод о допустимости уступки требований по обязательствам, предусматривающим встречное исполнение. Такой вывод основывается на том, что право требования стороны, на которую возложена обязанность встречного исполнения, возникает независимо от исполнения ею своей обязанности в момент заключения договора. Иными словами, сначала право требования возникает у стороны, на которую возложена обязанность встречного исполнения. Что же касается ее контрагента, то ни о каком встречном исполнении здесь не может быть и речи — ведь у такого контрагента право требования возникнет лишь при условии надлежащего исполнения договорной обязанности. После такого исполнения обязательство приобретет свой «обычный» односторонний вид: кредитор (контрагент) и должник (сторона, на которой лежит обязанность встречного исполнения).
Теперь вновь обратимся к изучению возможности частичной уступки требований, в частности, уступки требований о выплате неустойки, процентов и о возмещении убытков без уступки требований по основному обязательству.
360
Прежде всего отметим, что в литературе требования о выплате неустойки, процентов и о возмещении убытков принято рассматривать как формы договорной ответственности, отличительной чертой которых является их дополнительный характер по отношению к основному обязательству1.
Развивая приведенные утверждения о дополнительном характере отмеченных форм гражданско-правовой ответственности, мы можем сделать вывод о том, что уплата неустойки, процентов и возмещение убытков являются самостоятельными субъективными обязанностями нарушителя основного обязательства, иными словами, они могут быть отделены от основного обязательства. Соответственно, положения ГК Украины разрешают уступать такого рода требования отдельно от требований по основному обязательству. При этом необходимо подчеркнуть, что такие требования, на наш взгляд, не обязательно должны быть «бесспорными», то есть признанными в установленном порядке стороной или же закрепленными судебным решением, — стороны на основе принципа свободы договора вправе самостоятельно принимать решение относительно целесообразности приобретения права требования. Степень бесспорности права требования должна, с нашей точки зрения, влиять на стоимость таких требований.
Особое внимание в литературе уделяется исследованию вопроса о возможности самостоятельной уступки требования об уплате неустойки2. Такая дискуссия обусловливается, по нашему мнению, двойственной природой неустойки: неустойка как форма ответственности и неустойка как способ обеспечения исполнения обязательств3.
Суть проблемы, на наш взгляд, заключается в том, что противники возможности самостоятельной уступки требования о выплате неустойки (в российском гражданском праве) рассматривают ее как обеспечительное обязательство акцессорного характера, которое не может уступаться в отрыве от основного. В подтверждение таких позиций исследователи обычно ссылаются на положения российского Гражданского кодекса (ст. 384, а также ст. 355 ГК РФ), в соответствии с которыми уступка залогодержателем своих прав по договору о закладной действительна лишь при условии
^м., например: ИоффеО.С. Обязательственное право. —М.: «Юрид. лит.», 1975. — С.97; Гражданское право. Том 1: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. — М.: «Проспект», 1999. — С.533.
2 См., например: Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть 3. Договоры и обязательства. — Спб., 1880. — С.225; Брагинский М.И., Ви- трянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. — М.: «Статут», 1999. — С.468; Почуйкин В.В. Цессия в российском дореволю ционном и советском гражданском праве // Вестник Высшего Арбитраж ного Суда Российской Федерации. — 2000. — № 4.
3 См. также: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. — М.: «Статут», 1999. — С.661.
361
уступки требований по основному обязательству1. Очевидно, сторонники такой позиции предлагают применять ст. 355 ГК РФ по аналогии для разрешения вопроса о допустимости самостоятельной уступки требований о выплате неустойки.
Более обоснованным представляется мнение о том, что неустойка является обеспечительным обязательством лишь до момента нарушения основного договорного обязательства. С момента же его нарушения неустойка трансформируется в самостоятельное обязательство, дополнительное к основному — неустойка становится формой ответственности.
Заслуживает внимания также вопрос о допустимости уступки требований по обязательствам, в которых кредитор осуществляет лицензированную деятельность, иными словами, может ли специальный субъект, осуществляющий лицензируемую деятельность, передать свои права по обязательству субъекту, не имеющему такой лицензии. В качестве примеров предлагаем рассмотреть две ситуации: уступку банком своих требований по кредитному договору некредитной организации и уступку фактором требований, приобретенных по договору факторинга, организации, которая в соответствии с нормами ГК Украины не может выступать в обязательстве фактором.
Детальный анализ возможности уступки банком требований по кредитному договору некредитной организации был проведен В.В. Почуйкиным2. Автор, подтверждая возможность такой уступки в российском праве, основывается на следующих аргументах. Во-первых, российское законодательство (так же, как и украинское — А. К.) не содержит специальных правил, ограничивающих возможность передачи кредитором права требования к заемщику по кредитному договору. Во-вторых, передача этих прав не противоречит существу кредитного договора. В-третьих, личность кредитора не столь важна для должника. Добавим лишь, что такая уступка, по нашему мнению, возможна лишь с того момента, когда банк предоставил кредит заемщику, то есть исполнил свои обязательства по кредитному договору3-
Рассмотрим теперь ситуацию с уступкой требований фактором. В этом случае ситуация несколько упрощается, поскольку новый ГК Украины содержит норму о последующей уступке (переуступке) денежного требования, в соответствии с которой, если иное не предусмотрено договором, последующая уступка требования фактором не допускается (ч. 1 ст. 1083 ГК). Если же стороны своим
1 См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. — М.: «Статут», 1999. — С.468-469.
2 См.: Почуйкин В.В. Некоторые вопросы уступки права требования в современном гражданском праве // Хозяйство и право. — 2000. — №1.
3 Похожее мнение высказывал и В. Анохин. — См.: Анохин В. Практи ка рассмотрения арбитражных дел, связанных с уступкой права требова ния // Хозяйство и право. — 2000. — №11.
362
соглашением отменили действие этой нормы, к такой уступке должны применяться положения раздела ГК Украины о факторинге. Следовательно, подлежит применению и норма о лицах, которые могут выступать факторами. Таким образом, уступка фактором требования, приобретенного по договору факторинга лицу, которое не может выступать фактором, не допускается. На наш взгляд, указанное ограничение является следствием того, что договор факторинга, по своей природе, представляет своеобразный конгломерат уступки требования по длящимся синаллагматич-ным обязательствам и уступки требования по обязательствам, в которых кредитор осуществляет лицензируемую деятельность.
Приведенные примеры позволяют сделать следующие выводы. Уступка требования по обязательствам, в которых кредитор осуществляет лицензируемую деятельность, субъекту без лицензии допускается в случаях, если на этот счет отсутствуют законодательные ограничения. Кроме того, специальный субъект должен «очистить» свое право требования от обязанностей, исполнение которых представляет собой лицензируемую деятельность.
Следует отметить, что в последнее время значительно усилилась тенденции по гармонизации украинского гражданского законодательства с международными стандартами, прежде всего с законодательством европейских стран. Именно этим обусловлена необходимость исследования механизмов правового регулирования гражданских отношений, связанных с уступкой требования, в иностранном праве.
3. Цессия в законодательстве европейских государств
На наш взгляд, целесообразно проанализировать правовое регулирование уступки требования по законодательству государств, вошедших в состав Европейского Союза, а также исследовать унифицированные правовые нормы об уступке требования, содержащиеся в проекте Конвенции о финансировании под дебиторскую задолженность, подготовленном и утвержденном Комиссией Организации Объединенных Наций по вопросам права международной торговли (UNCITRAL) 5 июля 2001 г.1 (в дальнейшем — Проект Конвенции).
Прежде всего, необходимо отметить, что в иностранном праве для определения уступки требования (цессии) употребляются два основных термина — «assignment chose in action* и «transfer contr-
1 Convention on the Assignment of Receivables in International Trade: The Draft. — Excerpt from the report of the United Nations Commission on International Trade Law on the work of its thirty-fourth session, held at Vienna, from 25 June to 13 July 2001. — Text approved by the Commission on 5 July 2001.
363
actual rights*. Необходимо отметить, что под «chose in action* в англо-американском праве понимают любые требования, те, которые могут быть реализованы посредством предъявления иска, но в то же время не могут быть реализованы путем приобретения физического владения1. Напомним, что в римском праве такие требования получили название res incorporates, то есть бестелесные вещи.
По мнению X. Макгрегора, преимущество следует отдать именно термину «transfer contractual rights»2, другие же исследователи и научные работники употребляют термин «assignment».
Представляется, что позиция X. Макгрегора является более обоснованной, поскольку термин «assignment chose in action» включает в себя, кроме уступки обязательственных прав требования, всю совокупность гражданских прав (в том числе авторских прав, корпоративных прав и пр.).
Вместе с тем мы должны признать, что термин «transfer contractual rights» (уступка договорных прав) не может применяться к уступке требований, основанием возникновения которых является, например, деликт, неосновательное приобретение или сохранение имущества и др.
Таким образом, оба термина, с нашей точки зрения, заслуживают право на самостоятельное существование. Кроме того, указанная дискуссия, на наш взгляд, имеет исключительно теоретическое значение и лишена существенного практического смысла.
Несомненно больший теоретический и практический интерес для нас представляет содержательная характеристика такого правового явления как уступка требования в иностранном праве.
Английский правовед С. Скотт определяет цессию как акт передачи права3.
Исследователи итальянского контрактного права Д. Крискуоли и Д. Пагслей определяют цессию как техническую операцию по передаче прав по контрактам4.
М. Статопулос рассматривает цессию в гражданском праве Греции как способ передачи прав по контрактам, при котором сохраняется суть этих прав5.
По Проекту Конвенции (ст. 2 а) цессия определяется как передача по договоренности одним лицом (цедентом) другому лицу (цессионарию) всех или части контрактных прав цедента на получение платежа денежной суммы (задолженности) от третьего лица (должника).
1 Cheshire, Fifoot, Furmstone. Law of Contract. 13th edition. — Butter- worth, 1996. — P.517.
2 McGregor H. Contract Code drawn up on behalf of the English Law Co- mission. — Milano, 1993. — P.302.
3 Scott S. The Law of Cession. — Cape Town: Juta & Co, 1980. — P.5.
4 Criscuoli C, Pugsley D. Italian Law of Contract. — Jovene Editore, Na- poli. — P.184.
5 Stathopoulos M.P. Contract Law in Hellas. — Kluwer Law International, The Hague, London, Boston. — P. 144.
364
Невзирая на разногласия терминологических определений, можно сделать вывод о том, что цессия в иностранном праве рассматривается как техническое средство передачи прав, вытекающих из контрактов. . В иностранной литературе по вопросам уступки требования достаточно часто употребляется термин «договор цессии». Вместе с тем, более глубокий анализ иностранного законодательства дает основания для вывода о том, что в правовых системах европейских государств отсутствует договор цессии как договор sui generis. Более того, в иностранном праве, как и в праве Украины, уступка требований осуществляется по общим правилам, установленным для договоров купли-продажи, дарения и других с учетом особенностей объекта таких договоров — обязательственного права требования.
Следует отметить, что уступка требования всегда осуществляется с определенной целью. Итак, X. Кетц, анализируя уступку требований в европейском праве, справедливо отметил, что цессия осуществляется для получения прибыли (продажа требований), либо с целью одарить третье лицо (дарение требований), либо же с целью предоставления обеспечения существующего долга (фидуциарная цессия1). На наш взгляд, именно цель, с которой осуществляется уступка требования, имеет решающее значение для избрания механизма уступки требования. Итак, например, если целью цессии является получение прибыли, то требование передается цедентом по возмездному договору купли-продажи, если же цедент имеет целью одарить цессионария, тогда право требования передается путем заключения договора дарения.
По нашему мнению, заслуживает внимания анализ цессии в праве европейских стран. Целесообразным представляется исследование вопросов о допустимости и запрете цессии, формальных требованиях к цессии, особенностях механизма уступки требований, а также вопросах о правовых последствиях цессии.
Прежде всего, следует подчеркнуть, что по общему правилу требования кредитора могут свободно им передаваться.
Вместе с тем, европейское законодательство устанавливает определенные ограничения относительно уступки требований. В частности, в английском праве запрещается цессия, если она противоречит контракту, закону или публичному порядку2. Также запрещается уступка требований, в результате которой может быть существенно изменена обязанность должника по основному кон-
1 Kotz H., Flessner A. European Contract Law. — Vol.1: Formation, Va lidity, and Content of Contracts; Contract and Third Parties. — Clarendon Press, Oxford, 1997. — P.266.
2 McGregor H. Contract Code drawn up on behalf of the English Law Co- mission. — Milano, 1993. — P.306-308.
365
тракту1. На наш взгляд, обоснованность правила о недопустимости изменения требования в результате ее уступки цессионарию наилучшим образом можно продемонстрировать на примере уступки требований из обязательств личного характера. В таких обязательствах личность кредитора имеет для должника существенное значение, а, следовательно, изменение кредитора автоматически приведет к изменению самого обязательства. Следовательно, уступка требований, возникающих из обязательств личного характера, не допускается.
Аналогичные по сути ограничения цессии закреплены и в законодательстве других европейских государств.
Не менее важным, по нашему мнению, является вопрос об особенностях процедуры передачи требований в иностранном праве.
Прежде всего, необходимо обратить внимание на те формальности, с которыми законодательство зарубежных стран связывает уступку требования. Следует подчеркнуть, что в законодательстве подавляющего большинства стран Европы нашел свое отражение общепризнанный принцип защиты интересов наименее защищенной стороны в обязательстве — должника. В частности, этот принцип был реализован путем законодательного закрепления положений о необходимости уведомления (как правило, в письменной форме) должника об осуществлении цессии, что представляет собой основное формальное требование к цессий в иностранном законодательстве. Таким образом должнику сообщается об изменении его кредитора, в то же время, это является и одной из мер, направленных на недопущение уступки цедентом одного и того же требования несколько раз.
Необходимо заметить, что принцип защиты интересов должника является одним из основных в Проекте Конвенции о финансировании под дебиторскую задолженность. В соответствии со ст. 15 Проекта Конвенции («Принцип защиты должника»), если Конвенцией не предусмотрено иное, уступка, осуществляемая без согласия должника, не влияет на права и обязанности должника, включая условия платежа, установленные в первоначальном договоре. Особенно в Проекте Конвенции подчеркивается, что в результате цессии не может быть изменена валюта платежа или указанное в первоначальном договоре государство, в котором должен быть осуществлен платеж, на другое государство, чем то, в котором находится должник.
Приведенные нормы Проекта Конвенции свидетельствуют о том, что любые сомнения относительно того, изменяет ли уступка правовое положение должника, должны толковаться в интересах должника.
Также следует обратить внимание на то, что Проект Конвенции устанавливает особые правила об уведомлении должника. Так, в
1 McGregor H. Contract Code drawn up on behalf of the English Law Co-mission. — Milano, 1993. — P.309-310.
366
частности, уведомление считается эффективным, если оно получено должником и составлено на языке, позволяющем должнику ознакомиться с его содержанием. Применение принципа действительности уведомления с момента его получения должником вне всяких сомнений свидетельствует об обеспечении в первую очередь интересов именно должника.
Необходимо отметить, что в иностранных правовых источниках значительное внимание уделяется также вопросу о т.н. «приоритете», то есть о том, кто из цессионариев имеет право требования к должнику в случае, если цедент уступил одно и то же требование нескольким цессионариям. Как правило, такие споры между цессионариями не влияют на должника, имеющего возможность, например, передать сумму своего долга в депозит суда. Суды при решении подобных споров чаще всего используют известный еще римскому праву принцип хронологического приоритета: prior tempore potior jure. По этому принципу, суд предоставляет правовую защиту цессионарию, который приобрел право требования к должнику первым.
Не вызывает сомнений, что в такой ситуации принципиальным является определение момента, с которого можно считать, что цессионарий приобрел право требования к должнику. По нашему мнению, момент приобретения требования следует связывать с договором, по которому передается требование. Таким моментом можно определить момент заключения этого договора или иной определенный договором момент. Итак, например, если цессия имеет обеспечительный характер, право требования перейдет к цессионарию в случае неисполнения цедентом обязательства, которое обеспечено указанным требованием. X. Кетц считает, что цедент, который по договору передал требование цессионарию, в дальнейшем утрачивает любые полномочия относительно распоряжения таким требованием1.
Вместе с тем, существенное значение для фактической передачи права имеет исполнение цедентом и цессионарием установленных законом формальных требований к цессии, включая уведомление должника, действительность договора об уступке требований, действительность самого требования и тому подобное.
На наш взгляд, целесообразным является также проведение анализа правил передачи требований в английском праве. Факт уведомления должника никоим образом не влияет на действительность цессии. При этом, как подчеркивает X. Кетц, опытный цессионарий всегда направит соответствующее уведомление об уступке должнику хотя бы для того, чтобы не понести потерь в результате осуществления должником платежа цеденту. Уведомление
1 Kotz H., Flessner A. European Contract Law. — Vol.1: Formation, Validity, and Content of Contracts; Contract and Third Parties. — Clarendon Press, Oxford, 1997. — P.278.
367
должника имеет еще одно преимущество: в соответствии с правилом, установленным по делу Dearie v. Hall, если требование было передано нескольким цессионариям за вознаграждение, приоритет имеет цессионарий, который первым уведомил должника об уступке требований1.
С нашей точки зрения, второй цессионарий, уведомивший должника позже, не лишается права требовать от цедента возмещения оплаченной ему стоимости требования, а также всех убытков, связанных с ненадлежащим поведением цедента.
Изложенное дает основания для вывода о том, что уведомление должника об уступке права требования к нему имеет существенное значение не только для обеспечения интересов должника, но и для возможности практической реализации требования новым кредитором.
Исследуя особенности цессии в иностранном праве, стоит, по нашему мнению, остановиться на концептуальных вопросах об уступке части требований, условной цессии, об уступке условных и будущих требований.
Как отмечает X. Кетц, если требование может быть разделено на самостоятельные части (в частности, денежное требование), часть такого требования может быть передана новому кредитору2. Вместе с тем, как подчеркивает X. Макгрегор, в английском праве цессионарий, получивший часть требования, предъявляя к должнику иск о принудительном исполнении части требования, в обязательном порядке должен привлечь в дело цедента — собственника другой части требования3.
Считаем, что такое правило английского права является в полной мере обоснованным — в украинском праве определенная аналогия существует в законодательстве о закладной, когда не являющийся первоочередным залогодержатель, предъявляя требование об обращении взыскания на заложенное имущество, должен привлечь в дело первичных залогодержателей.
В праве европейских государств существует термин «условное право требования». Аналогом такого требования в украинском праве выступают требования, вытекающие из встречных (синал-лагматических) обязательств, суть которых заключается в том, что возникновение требования у одной из сторон обязательственного правоотношения обусловлено исполнением ею своей встреч-
1 Kotz H., Flessner A. European Contract Law. — Vol.1: Formation, Va lidity, and Content of Contracts; Contract and Third Parties. — Clarendon Press, Oxford, 1997. — P.279.
2 Kotz H., Flessner A. European Contract Law. — Vol.1: Formation, Va lidity, and Content of Contracts; Contract and Third Parties. — Clarendon Press, Oxford, 1997. — P.270.
3 McGregor H. Contract Code drawn up on behalf of the English Law Co- mission. — Milano, 1993. — P.313.
368
лой обязанности по обязательству перед другой стороной. По свидетельству X. Макгрегора, такие требования в английском праве могут свободно передаваться другим лицам наравне с требованиями, уже существующими на момент их передачи1. В праве других европейских стран также отсутствуют любые ограничения относительно передачи подобных требований.
Современное право европейских стран фактически отказалось от одного из самых более старых принципов римского гражданского права классического периода, по которому пето plus juris trans-ferre potest quam ipse haberet, — никто не может передать больше, чем имеет сам. Сегодня будущее требование, которое уже определено, однако возникнет в будущем (несозревшее требование), может быть передано другим лицам.
Анализ источников иностранного права позволяет сделать вывод о том, что в целом законодательные положения иностранного права и положения украинского законодательства (в значительной мере — именно нового ГК Украины), регулирующие отношения цессии, отвечают требованиям современной национальной и международной торговли и направлены на всестороннее расширение и активизацию оборота гражданских прав (требований).
1 McGregor H. Contract Code drawn up on behalf of the English Law Comission. — Milano, 1993. — P.314.