4. Практика применения материальных

и коллизионных норм об исковой давности

в арбитражных судах

Анализ судебных и арбитражных решений бывших ВТАК (Внешнеторговой арбитражной комиссией) и МАК (Морской арби­тражной комиссией), а также Международного коммерческого ар­битражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации (МКАС) показывают, как на практике применяются материальные и коллизионные нормы об исковой давности, кото­рые были предусмотрены в законодательстве бывшего СССР и ко­торые предусмотрены сейчас в праве Украины и России.

Особо следует остановиться на вопросе об установлении сроков исковой давности для требований, вытекающих из внешнеэконо­мических сделок. В свое время существовала точка зрения, соглас­но которой по спорам, вытекающим из внешнеэкономических сде­лок, должен применяться только трехлетний срок исковой давно­сти. Сторонники этой теории ссылались на ст. 3 действующего Гражданского кодекса Украины, согласно которой во внешнеэко­номической деятельности применяются те нормы гражданского права, которые носят общий характер. Таким образом, для иско­вой давности во внешнеторговых сделках должен быть применен общий трехлетний срок.

Такая теория находила свое подтверждение в некоторых реше­ниях ВТАК. При разрешении дела по иску Всесоюзного объедине­ния «Экспортлес» к бельгийскому акционерному обществу «Ин-терконтиненталь де Буа Руфин Пьерар» (1950 г.) Комиссия при­знала, что право на иск давностью не погашено, поскольку иск был предъявлен в пределах трехлетнего срока исковой давности, под­лежащего применению согласно ст. 44 Гражданского кодекса быв­шей РСФСР.

Неоднократно в практике МАК и ВТАК вставал вопрос об опреде­лении начального момента течения исковой давности. В деле по

221

иску французского А/О «Симон Фрер» (Париж) к объединению «Со-юзпушнина» ВТАК указала, что поскольку договоры, заключенные сторонами, подчинялись праву бывшего СССР (как права места за­ключения и исполнения договоров), то исчислять трехлетний срок исковой давности необходимо с момента, когда возникло право на иск, и если истец вследствие непреодолимой силы был лишен воз­можности предъявить иск и если эти препятствия наступили в по­следние шесть месяцев давностного срока, то течение исковой дав­ности приостанавливается (ст. 85 ГК РСФСР, ст. 78 ГК Украины).

Возникал в практике МАК и ВТАК вопрос о перерыве исковой давности. Вынося решение по иску де Мончи (ее интересы пред­ставляла Инюрколлегия) к каспийскому морскому пароходству, Морская арбитражная комиссия пришла к выводу, что требования истца по данному делу не могут считаться погашенными по истече­нии срока исковой давности, поскольку предъявление Инюркол-легией в интересах фирмы искового заявления в суде имело пере­рыв срока исковой давности в смысле ст. 79 ГК Украины¹.

В решении по иску Черноморского пароходства к греческой фирме «Эгис Шипинг Лимитед» Морская арбитражная комиссия, рассмотрев вопрос о применении сроков давности, исходила из предписания ст. 75 ГК Украины о том, что исковая давность при­меняется судом, арбитражем, третейским судом независимо от за­явления сторон. МАК сослалась также на положение ст. 80 ГК Украины, которая предусматривает, что если суд или арбитраж признает уважительной причину пропуска срока исковой давно­сти, то нарушенное право подлежит защите. Рассматривая обстоя­тельства дела, Комиссия отметила, что Черноморское пароходство получило от греческих судовладельцев письма, в которых, не оспа­ривая своей ответственности, судовладельцы требовали от паро­ходства предоставления высланных ранее копий документов, да­вая тем самым пароходству основания ожидать удовлетворения своих требований. При этих обстоятельствах комиссия сочла спра­ведливым восстановить по рассматриваемому делу срок исковой давности².

Исходя из вышеуказанных примеров решений ВТАК, можно сделать вывод, что Арбитражная комиссия, как правило, прини­мала решения о применении норм об исковой давности той страны, закону которой подчинено существо правоотношений, т. е. соглас­но принципу lex causae. Такая постановка вопроса оказалась при­емлемой и правильной. Решения в этой части ВТАК не оспарива­лись. Однако при этом возникает следующий вопрос: обязана ли ВТАК или другой компетентный орган отклонить применение ино­странных норм об исковой давности в тех случаях, когда данное

¹ Из практики Морской арбитражной комиссии. — С.75-76.

² Из практики морской арбитражной комиссии (1969-1971 гг.) М., 1972.— С.49-50.

222

право рассматривает исковую давность как институт процессуаль­ного права, т.к. арбитраж не имеет полномочий и прав применять иностранные процессуальные нормы.

Вот что пишет Лунц по этому поводу: «Мы полагаем, что ино­странная квалификация исковой давности как института процес­суального права не препятствует тому, чтобы наш суд или арби­траж применял сроки давности по соответствующему иностранно­му закону. Ведь в конечном счете истечение срока исковой давности всегда имеет результатом утрату право требования принудитель­ного исполнения. В данном сдучае надо говорить об общем поня­тии исковой давности, когда это общее понятие, эту «автономию квалификации» положить в основу применения иностранных пра­вил об исковой давности во всех тех случаях, когда советский за­кон предписывает подчинение данного закона соответствующему правопорядку »'.

Это подтверждает и практика ВТАК, когда были применены ан­глийские нормы об исковой давности. В решении от 15 февраля 1967 года по иску английской фирмы «Хьюстон Челтон» и Ко ЛТД» к В/О «Экпортлес» о взыскании убытков, возникших вследствие одностороннего расторжения договора на поставку леса, встал во­прос об исковой давности. Ответчик ссылался на то, что фирма пропустила трехлетний срок исковой давности по советскому за­конодательству, поскольку направила во ВТАК исковое заявление только 14 июня 1966 года, в то время как была извещена о невоз­можности отгрузки 28 декабря 1962 года. Однако при рассмотре­нии дела ВТАК выяснила, что местом заключения договора, по которым произошла недопоставка, была Англия и что при рассмо­трении вопроса о сроках исковой давности подлежит применить английское право, как право места заключения договора. Посколь­ку по английскому праву общий срок исковой давности составляет шесть лет, следует считать, что для предъявления искового заяв­ления срок исковой давности пропущен не был. В результате при­менена исковая давность по праву Англии и с ответчика были взы­сканы в пользу истца убытки.

Практика арбитражных разбирательств позволяет сделать сле­дующий вывод: решение проблемы «конфликта квалификаций» во многом зависит от гибкости судебных и арбитражных органов. При различии квалификации исковой давности остается одна про­блема: утрата права требовать принудительного исполнения. Поэ­тому решение вопроса о праве, применимом к исковой давности, причем не только в случае «конфликта квалификаций», должно быть вверено суду, а не законодателю, т.к. последний не в состоя­нии предвидеть всех возможных противоречий, вытекающих из применения иностранных норм об исковой давности.

¹ Лунц Л.А. Курс международного частного права. — М., 1973. — С. 303.

223

То есть, для исковой давности должны быть предусмотрены та­кие правила выбора применимого права, которые дают суду воз­можность выбрать наиболее оптимальный вариант. Здесь конечно же нужно обращаться к практике американских судов, которые выбирают закон об исковой давности, используя принципы «наи­более тесной связи», «лучшего права».

В последние время особый интерес представляет практика МКАС при ТПП РФ, в особенности те решения, где были примене­ны иностранные нормы об исковой давности. Разрешая спор на основании норм права Беларуси (дело № 93/1995, решение от 21.03.96)¹ МКАС пришел к следующим выводам.

Согласно ст. 74 ГК Беларуси (РБ) по искам о взыскании неустой­ки со штрафа, пени применяется сокращенный срок исковой дав­ности в шесть месяцев. Течение сроков исковой давности начина­ется со дня возникновения права на иск; право на иск возникает со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении сво­его права (ст.76 ГК РБ). Истец узнал о том, что его право нарушено в июне 1994 г., когда прекратилась поставка товара. В соответ­ствии со ст. 79 ГК РБ течение срока исковой давности прерывается совершением обязанным лицом действий, свидетельствующих о признании долга; после перерыва течение исковой давности начи­нается снова, а время, истекшее до перерыва, не зачитывается в новый срок. В данном случае течение исковой давности было пре­рвано 19 сентября 1994 г., когда ответчик в подписанном им с ист­цом Протоколе совместного заседания представителей истца и от­ветчика признал задолженность и обязался ее ликвидировать до 15 декабря 1994 года. Заявление ответчика о том, что этот прото­кол юридической силы не имеет, поскольку он не был подписан главным бухгалтером, МКАС исключил, указав, что оно не было обосновано ответчиком, ни нормами действующего законодатель­ства РФ. Констатировав, что его права нарушены, 15 октября 1994 г., когда ответчик не погасил полностью свой долг, МКАС признал, что иск заявлен в пределах срока давности, учитывая, что на дату предъявления иска еще не истек шестимесячный срок, исчислен­ный с 15 октября 1994 г.

Еще одно решение представляет интерес. Иск был предъявлен японской фирмой к российской организации в связи с частичной оплатой товара, поставленного по контракту, заключенному на территории России в феврале 1994 г. Требование включало: пога­шение задолженности с начислением процентов годовых за поль­зование денежными средствами; возмещение убытков, вызванных изменением курса японской йены к доллару США, а также расхо­дов по уплате арбитражного сбора. Ответчик в отзыве на иск откло­нил требования истца, ссылаясь на пропуск им срока исковой дав-

¹ См.: Арбитражная практика за 1996-1997 гг. — С.53-57.

224

ности. МКАС установил, что в отсутствии воли сторон к данному контракту следует применить закон страны продавца, т.е. япон­ское право. При рассмотрении заявления ответчика о пропуске истцом срока исковой давности МКАС на основании ст. 159 ОГЗ 1991 г. исходил из того, что вопросы исковой давности разрешают­ся по праву Японии. МКАС установил, что срок исковой давности по данному виду требований согласно ст. 522 Торгового кодекса Японии 1898 г. составляет пять лет. Таким образом, ответчик по­гасил задолженность с процентами в размерах, предусмотренных японским правом.¹

Иногда в практике МКАС при ТПП РФ возникал вопрос, рас­пространяется ли избранное сторонами право к данному договору на требования по гарантии, которое является самостоятельным обязательством.

Так при рассмотрении спора по делу № 138/1993 (решение от 03.02.95)² ответчик (российская организация) ссылался на про­пуск истцом срока исковой давности, установленной российским законодательством, несмотря на то, что стороны договорились о том, что к договору будет применено шведское материальное пра­во. Ответчик это мотивировал тем, что договор был подписан в Мо­скве и согласно ст. 566 ГК РСФСР 1964 г. должно быть применимо право места заключения договора. В дальнейшем эти возражения были отклонены и ответчик согласился с тем, что в данном случае должны быть применяться шведские материальные нормы об ис­ковой давности (в Швеции применяется общий десятилетний срок исковой давности). Далее возник вопрос о привлечении гаранта в качестве соответчика. Поскольку гарант, привлеченный в процесс в качестве соответчика, не согласился на применение к его обяза­тельству права, избранного сторонами контракта, МКАС опреде­лил, что применимым правом в отношении этого обязательства будут нормы российского законодательства. Учитывая, что в соот­ветствии с нормами российского права, которые были признаны применимыми в соответствии с коллизионной нормой, срок давно­сти по требованиям к гаранту как солидарному ответчику был про­пущен, в иске к гаранту было отказано. В то же время, требования истца в отношении основного ответчика были удовлетворены в до­казанном истцом размере с учетом предписания шведского мате­риального права.

При применении норм об исковой давности иностранного права МКАС РФ проверяет, не произошло ли каких-либо изменений по сравнению с официально опубликованными текстами в России на русском языке. Так, например, при разрешении спора между бол-

¹ См.: Арбитражная практика ... за 1998 г. — С.138-140.

² Розенберг М.Г. Исковая давность в международном коммерческом обороте: практика применения. — М., 1999. — С.60-61.

225

гарской и российской фирмой (дело № 64/1996, решение от 28.04.97) были использованы положения болгарского Закона «Об обязательствах и договорах» 1950 г. с учетом изменений, внесен­ных в него в 1993 г. В решении указано, что болгарским граждан­ским законодательством (ст. 10 Закона) предусмотрен общий пятилетний срок исковой давности. Вместе с тем в соответствии с п. «в» ст. 3 этого Закона (в редакции 1993 г.) к требованиям о взыскании процентов и других периодических платежей применя­ется трехлетний срок исковой давности. Согласно ст. 144 назван­ного Закона срок исковой давности исчисляется со дня, в который возникло право требования. Поскольку на момент предъявления истцом иска общий срок исковой давности, предусмотренный при­менимым правом, не истек, заявление ответчика о пропуске ист­цом сроков исковой давности в отношении требований об уплате суммы основного долга, является необоснованным. В то же время требование истца об уплате ему процентов годовых за период, пре­вышающий три года со дня предъявления иска, удовлетворению не подлежит в связи с пропуском срока исковой давности.

Аналогичный вопрос возник и при разрешении спора между польской фирмой и российской организацией, по которому соста­вом арбитражного суда было признано применимым польское пра­во (дело № 466/1996, решение от 21.04.98). В этом деле ответчик (польская организация) просила в иске отказать, утверждая, что в силу действующего польского законодательства признание долга не прерывает срока исковой давности. При этом ответчик оспари­вал и сам факт признания долга. Основываясь на действующем тексте ГК Польши (ч. 2, ст. 123), Арбитражный суд пришел к вы­воду, что признание лицом требования в силу польского законода­тельства прерывает течение срока исковой давности, а из содержа­ния, подписанных сторонами, двух протоколов и обстоятельств следует, что 4 ноября 1994 года имело место признание требования (долга) ответчиком и соответственно истцом, предъявившими иск 19 ноября 1996 г., не пропущен трехлетний срок исковой давно­сти, установленный польским законодательством. Иск был удо­влетворен в полной сумме.