1 Здесь thabs-lam означает, как обычно в текстах ньингмапы, тантрийскую сексуальную практику.

2. Т.Е. Тохарца. Среди тибетских фамилий часто встречается фамилия Ли, указывающая на происхож­дение из Ли-юла, или Хотана.

3. Так Ю.Н. Рерих называет первый раздел традиции кома (bka'-ma), т.е. непрерывной передачи. Его полное название «Маяджала» (sGyu-'phrul dra-ba), главным текстом которого является «Гухьягарбха-тан-тра». — Прим. ред.

Венец высших — Цаг-лама, ставший Высшим в мужественности, в дополнение к тому, что достиг в Учении. Сурчен Шакья Чжуннэ много проповедовал большой •толпе учеников и восьми Венцам высших: это — Лорог, Лотун Шакгьял, Тарог, Цаг-лама, Сумпа Ванцул, Вёлгом, Сумпа Логья, Чагтон Намха. Он построил вихару Угпалун. В келье для созерцания в Сампа, в Нижнем Шане, он создал изображения девяти богов Пэлченпо (Чемчог Херуки и восьми божеств, символи­зирующих восемь тантр). Когда он поехал оттуда по стране, то захватил нага, жившего в скале Огдон, и загнал его в кувшин. Закрыл кувшин куском кожи и, запечатав, хранил его. Наг собирал вино со всей округи и был ему слугой. Когда строили и освящали вихару, вино давали всем из одного кувшина, и оно не кончалось. Для церемонии освящения он занял у крестьян много скота, забил его и устроил большой праздник освящения шашон (sha-ston — праздник, на котором подают мясо). В конце дня он смог вернуть весь скот, что был забит, крестьянам. Собираясь совершить такое же чудо на южном берегу Цанпо, он отправился туда, взяв с собой этот винный кувшин. По дороге его слуга подумал, что же в этом кувшине), открыл крышку, а оттуда вышла белая змея и скрылась. После этого он не смог создать изображение. Когда он занимался созерцанием в Гьяпа, в Таге, великий учитель Дрогми написал ему. «Поскольку у меня нет достаточно золота, чтобы подарить пандите Гаядхаре, принеси много золота!¹ Я передам тебе тайные заветы».

Когда Сурчен решил идти туда, его спутники попытались отговорить его, но он ответил: «Само слово учителя — это дар! Пошли!»

В ущелье, недалеко от того места, он попросил золота у демона. Бог того места (gzhi-bdag) [56] сказал: «Бери золото, пока не появится слиток в виде животного!»

После того как они извлекли из ямы много золота, появился золотой слиток в виде лягушки, и они прекратили копать. Затем, придя в Ньюгулун, он подарил переводчику Дрогми сто золотых санов.

Он порадовал учителя своим скромным поведением. Так, осенью, он носил своим плащом груз колючих растений. Учитель даровал ему многие наставления. Когда изменилась судьба Лха'чже Угпалунпы (Сурчена), Мама Юндун Таши и ее муж захотели провести религиозное собрание в Ньяри и пригласили всех крестьян и родственников. Когда они спросили, кто мог бы быть ачарьей (возглавить собра­ние) , то некоторые сказали, что лучшим будет тантрист и что следует пригласить тантриста. Некоторые сказали, что следует пригласить монаха, а другие, что — бонпо. Поскольку они не могли прийти к согласию, то сказали Мама Юндун Таши:

• Мы не можем сговориться, ты должна сделать выбор. Женщина сказала:

• Ну, мои средства позволяют, давайте пригласим всех троих!

И пригласили трех почтенных священнослужителей. Угпалунпа был приглашен как тантрист, Кэцэва — как бонский жрец, а Чумиг Ринмова — как монах. Эти трое сказали:

— Мы должны построить храм!

Они собрались и, посовещавшись, не смогли прийти к соглашению о главном божестве (какое ставить в храме). Тантрист сказал, что храм следует посвятить Ваджрасаттве. Монах сказал, что — Шакьямуни, а бонский жрец, что — Шенрабу Миво. Поэтому они построили отдельные храмы. Угпалунпа заложил храм в месте, расположенном ниже Допуга, и построил его вместе с бонским жрецом. Бонский жрец сказал:

— Когда я сделаю изображение, твой бог будет главным божеством, а мой в его свите, или же мой бог будет главным, а твой в его свите?

Поскольку ни одно из двух предложений не устраивало Угпалунпу, он отдал храм бонскому жрецу. Дотон подарил ему Допуг, и позднее в Допуге был построен храм. [6а] Затем милостынедатель Ньендэсум сказал:

— Кто подведет храм под крышу, тому оплачу расходы.

Тантрист и бонский жрец поставили крышу, а монах — нет. Поскольку тант­рист и бонский жрец собирали подношения каждый год, монах сказал:

— Хоть нам и не удалось возвести крышу, давайте тоже соберем деньги. Оправдав расходы за один год, они ходили собирать деньги по очереди. Сказано

ооещал 500 золотых санов (srang) Гаядхаре в обмен на наставления в учении Ламдэ (Lam-'bras).

также, что они по очереди год за годом защищали поля от града. Когда храм в Допуге был почти закончен, его передали Гьявопе. Угпалунпа скончался в 61 год.

О Сугате (Дэшег) Гьявопе, ставшем Высочайшим среди «Четырех высших из народа».

Жил один престарелый нищенствующий монах по имени Сургом, сын человека, которого звали дед Ацара. Он ходил по округе, прося милостыню. Лхачже Гьявопа был молодым послушником, следовавшим за своим отцом. Когда они пришли в Угпалун, Лхачже Сурпоче спросил:

• Как Ваше имя?

• Сур, — ответил отец.

— Ну, тогда ты должен оставить со мной этого молодого послушника. Я воспи­таю его! Если сможешь собрать что-нибудь из одежды, пришли ее.

Отец был доволен и сказал:

— Ладно, мы так и сделаем!

Мальчик остался у Лхачже, который вырастил его. Он получил имя Шераб-Тагпа, звали его также и уменьшительным именем Сурчун. Позднее он стал известен как Сурчун Шераб-Тагпа. Поскольку он занимался созерцанием на вершине Гьяво-гудуй, то стал известен как Сугата Гьявопа. Так Угпалунпа вос­питал юного послушника, передав тому свои знания, и знания его были велики. Хотя он был известен как знаток Учения, но не смог получить тантрийского посвящения из-за недостатка средств на копии книг. У Лхачже Угпалунпы была в Кан-оне (Бэн) богатая женщина-благодетельница Чжомо Юма, занимавшаяся практикой созерцания, как и ее дочь. Лхачже сказал Шераб-Тагпе:

• Женись на них: на матери и дочери!

• Я не стану заводить семью! — ответил Шераб-Тагпа.

— Не будь таким ограниченным! У тебя нет средств, а став [66] хозяином их собственности, ты сможешь получить тантрийские посвящения, заказать копии книг и завершить свое ученье. Это поможет этим двум заслужить добродетель, и твоя цель будет достигнута. Не лучше ль это? — сказал Учитель.

Он последовал совету Учителя и достиг осуществления своих желаний. Тогда Учитель сказал ему:

— Тебе не следует больше оставаться у них. Перенеси постепенно сюда свои вещи, включая книги и прочее и приходи сюда!

Ученик усомнился:

— Стоит ли так поступать? Эти двое были очень добры ко мне.

— Не будь ограниченным! Ты стал человеком, способным приносить благо живым существам. В это трудное время тебе следует трудиться на благо всех живых существ, проповедуя Учение Сугаты, и это будет достойным вознагражде­нием за их доброту. Если ты будешь заботиться только об этих двоих, ты не сможешь достичь своей цели и блага для других.

Он последовал совету Учителя. Без всяких усилий со своей стороны он мог получать желаемое, например, страдая от жары среди песков пустынной долины, он почувствовал жажду, и вино было предложено ему; или, поднимаясь на верши­ну горы в пустыне, он почувствовал голод, и еда была предложена ему; и т.д. Тогда он подумал: «Я буду иметь успех, если стану трудиться на благо живых существ».

Учитель сказал ему:

— Теперь ты должен проповедовать Учение!

Он проповедовал «mDo dGongs-'dus», и однажды 300 учащихся с учебниками собрались вокруг него. Будучи послушником, он обычно совершал обхождение ступы, расположенной у дверей жилища Угпалунпы. Лхачже увидел, как он обходит ступу на высоте примерно в локоть, не касаясь ногами земли, и подумал: «Ну, это, должно быть, воплощение, ставшее таким необычным человеком». И очень обрадовался.

Когда Лхачжева (Сурчун) занимался ежегодной практикой Яндага в скиту Сампа в Шане, Лхачже сказал ему:

— Вы, Четверо высших из народа, должны провести состязание в созерцании. Все четверо успокоили свои умы для созерцания, и концентрация [7а] умз этих

четырех стала недвижной и несотрясаемой, как гора. Сказано, что Сурчунва смог подняться в воздух на высоту одного тала (высоту пальмы). Тогда Учитель сказал своей служанке:

— Послушай, как далеко слышен звук, когда Сурчун читает Ру-лу (название мантры Чечога).

Служанка ответила:

— Когда я выхожу из его скита, то прислушиваюсь, но звук не слабеет. Когда я прохожу отрог холма, то снова прислушиваюсь, но звук не исчезает вдали.

Тогда Лхачже сказал:

— Хоть вы и равны, как братья, вы не должны опережать тень Сурчуна! Вообще этот Сугата хорошо постиг ум Лхачже Угпалунпы и обладал всей

мудростью, как сосуд, наполненный до краев. Он также обладал необычайным духовным мужеством в отношении Учения. Позднее, когда он учил в храме Еру-канти, то перепоручил монахов трем бесполезным людям и сказал:

— Вы поддерживайте занятия Учением! А я пойду заниматься созерцательной практикой.

Он отправился на гору Гьяво. Эта гора Гьяво была формой похожа на благо­словенного Пэлченпо (Чемчог Херука), окруженного восемью гаури-ма (от санскр. гаури — девушка, дева). Он сказал:

— Если заниматься созерцанием здесь, велико будет благословение, а духовная реализация станет ближе.

Эту гору стали называть Гья-гудуй (Собрание девяти скал Гьяво). Придя туда, он занялся созерцанием, и вначале демоны показали огромные волшебные силы. Все стороны света заполнились скорпионами, а один был величиной с ребенка. Однажды ночью он увидел во сне черного великана на вершине горы Гьяво, который схватил Сурчуна за ноги, перевернул, а потом забросил в центр большой равнины в нижней части Тага. Сказано, что проснувшись, тот обнаружил себя лежащим в центре этой равнины. Он снова поднялся на гору, поселился там и, не обращая никакого внимания на все подобные сверхъестественные явления, созер­цал. Сначала он созерцал и практиковал в Доржесэмпэ-канбу (в хижине Ваджра-саттвы) садхану Ваджрасаттвы, называющуюся «Метод дхьяны и мудры, происхо­дящий от систем Гухья и Майя»¹. У него было видение [76] Ваджрасаттвы, и всю долину Таг заполнил Ваджрасаттва. Получив видение критснаятана², он ясно понял, что все его видения имели природу Ваджрасаттвы. Это был признак роста силы правильного различения.

— Ничто неопределенно, — подумал он.

После этого он остался в своей келье для созерцания, углубившись в практику без усилий дзогчена (Великого Достижения)³, и испытал состояние созерцания, характеризующееся переживанием нераздельности дзогчена. Он мог беспрепятст­венно проходить сквозь любые скалы, камни и землю. В то время один кальяна­митра, сведущий в сутрах, по имени Ба Гэтон, прибыл в Таг, чтобы провести религиозное собрание^ Один из его монахов, ученый человек, завязал спор с Лхачже. Монах выдвинул как малый постулат (chos-can, дхармин) «сначала есть колонна» и прибавил:

— Колонна — это малый постулат.

Тиб. gSang-ba sGyu-'phrul-las byung-ba'i phyag-rgya bsam-gtan-gyi sgrub-pa. [Из Гухьягарбха-тант-входящей в общую систему Маяджала, или сокращенно Гьютул (sGyu-'phrul); — Прим. ред. ].

Тиб. snang-bzang-bar-gyi skye-mched, видение всех внешних объектов как обладающих одной фор-|, например, такой, как огонь, вода и пр.

Тиб. rDzogs-pa chen-po rtsol-bral-gyi ngang.

Лхачже Сурчун ответил:

— Капа чой-чэн, капа чой-чэн! Тебя, колонна, сопоставили с ошибочным тезисом о независимом бытии мира, ты, кажется, обладаешь независимым бытием! Согласно концепции нераздельности дзогчена, колонна не существует!

И, сказав так, он, говорят, беспрепятственно просунул руку сквозь колонну, чтобы продемонстрировать ее отсутствие. Тот монах, страшно удивившись, преис­полнился веры и замолк. Он стал учеником Лхачже и, говорят, был назван Мато Чанбар. Таким образом, Сурчун прожил на горе Гьяво полных 13 лет или 14 без нескольких месяцев. Говорят, что были две причины его ухода из этого монастыря. Первая: три «бесполезных человека» в поисках базы утратили направление. Так, Гочаца говорил:

— Когда практикуют упаямаргу, согласно «Гухьягарбхе» (gSang-ba snying-po), следует иметь базой материнские тантры (ma-rgyud).

Он пошел туда, где жил Гой Кугпа Лхэцэ, чтобы послушать изложение Цикла Хсваджры. По дороге встретил двух монахов, сказавших ему:

— Досточтимый монах! Там враги на дороге! Он ответил:

— Ма пути различения между субъективным и объективным разбойники нравственного осквернения действительно многочисленны. Они захватили дитя шраваков.

Тогда два монаха сказали:

— Кажется, вы, монах, возгордились и похваляетесь! А он ответил:

— С вершины Царской Колесницы скатился валун Царской Теории. Он разру­шит город шраваков! [8а]

Когда он пришел в школу Гоя, там был один человек по имени Мара Чосэ Мапча, очень почитаемый другими и сильно возгордившийся. Он ждал, что Гочаца почтит его, но тот, приветствуя его, смотрел в сторону. Гой заметил:

— Кальянамитра Гочаца! Тебе следует ревностно слушать Учение и приветст­вовать Учителя почтительно!

В ответ он сказал:

— Ваш подчиненный Мара Чосэ Мапча ходит без штанов, но носит пояс. Он не позволяет никому сидеть выше, а мне не нравится оставаться ниже. Я ревностно слушаю Учение. Молю простить мое небрежное приветствие.

Мэгчун Вансэн, один из «бесполезных монахов», сказал:

— Когда задействуют мандалу в этом учении о Майе (sGyu-'phrul), нужна йога в поддержку.

Поэтому он пошел к Сумпа Ебару послушать наставления в йоге. Гочун Ван-э сказал:

— При изучении теории основы и пути в этом учении о Майе, нужно обеспечить сначала доказательства (прамана).

И он пошел слушать логику к Панка Дарчуну. Сказано, что подобным образом эти трое (бесполезные) не смогли защитить Учение. Сурчуну пришлось вернуться, чтобы защитить монахов. Из-за этого эти трое стали «бесполезными». Одна из причин: Лхачже Углунпа умер, не достроив храм. Он сказал Сурчуну:

— Ты завершишь этот мой труд букв, отпечаток моей руки)!

Получив завет учителя, он вернулся. У него было много учеников, таких как: Четыре столпа, Восемь балок, 16 стропил, 32 доски, Два аскета, один Хвастун, два Простака, Два достопочтенных и Три бесполезных. Четыре столпа: сначала один милостынедатель пригласил в Ньянро кальянамитру Кьюнпо, монаха калья­намитры Кьюнпо Тагсэ, весьма сведущего в сутрах. Лхачже Ченпо проводил религиозное собрание в той местности, и во время этого собрания [86] кальяна­митра Кьюн сказал:

— Пусть этот еретик Сурчун Шерабтаг будет поражен!

Отрядили четверых, и они предстали перед Лхачже. Сначала Кьотон ціакье спросил:

Лхачже Ченполэг! Вы высоко цените только метод созерцания школы

дзогчен?

Тот ответил:

Разве мой ум привязан к какому-то отдельному предмету?

Разве вы не концентрируете свой ум на дзогчене?

Лхачже Ченпо сказал:

Зачем мне беспокоиться?

Вопрошающий замолк, чувствуя себя обессиленным. После этого Лэнтон Шаксан спросил:

Разве вы не считаете, что все видимые предметы существуют в круге

(мандале) богов и богинь, как утверждается в системе Гухьягарбхи (gSang-ba sGyu-'phrul)?

Тогда Лхачже ответил:

Кто станет отрицать очевидность свидетельства непосредственного чувствен- ного восприятия видимых предметов как независимых материальных тел?

Ну, тогда вы не поддерживаете это? Кто будет возражать, раз это выведено

из многих учений, сутр и тантр, чтобы устранить вредные иллюзии у живых сушеств относительно независимого существования видимых вещей?

Это вновь осталось без ответа.

Так, эти четверо по очереди задавали ему вопросы, но он в ответ молчал. Тогда они сказали:

— Нигде не встречали мы такого кальянамитру, обладающего бесспорным пониманием учения махаяны, одаренного пониманием освобождения и науки! Если мы сразу станем его последователями, наш собственный учитель будет недоволен.

Поэтому они торжественно пообещали, что на следующий год они покинут своего учителя и будут почитать Сурчунву. На следующий год они пришли к Лхачже (Сурчуну) и стали Четырьмя столпами. Когда они вернулись и предстали перед своим прежним учителем, тот спросил их:

— Вы победили Сурчунву?

— Его нельзя победить, — ответили они. Учитель, помрачнев, сказал им:

— Сурчун Шераб-Тагпа — человек таких дурных взглядов, что если он, ведущий других по неверному пути, будет уничтожен, то убийца несомненно достигнет состояния будды! Поэтому Будда разрешил даже запрещенные дея­ния, если они полезны.

Эти слова услышали несколько учеников Лхачже и сообщили ему: [9а]

— Кальянамитра Кьюнпо сказал то-то и то-то.

Лхачже промолчал, но на следующее утро, усаживаясь на сиденье, чтобы прочесть проповедь, рассмеялся.

— Что вас рассмешило? — спросили у него. И он ответил:

— В моей махаянской тантре действительно есть такое утверждение!¹ Я считал, что убеждение в том, что можно достичь состояния будды посредством убийства, принадлежит только системе Тантр, а не Сутр, но теперь такой великий ученый, как Кьюнпо Тагсэ, сказал, что убийством Сурчунвы можно достичь состояния будды. Поэтому в глубине души он следует моему учению, и я доволен!

Далее, Столп духовности Кьотон Шакье из Гунву, Столп сутр Янхэн-лама из Кьенлуна, Столп системы Майя Лэн Шакья Санпо из Чувара, Столп магии Атиг Чошак из Нагмори, вышеназванные и Мато Чанбар известны как Пять

опгм> ^{Тантрийские} тексты учат, что действие, даже запрещенное, но направленное на благую цель, в ределенных обстоятельствах может быть оправдано.

потомков. Восемь балок — Матогаа, Кьятон Чойсэн, Лэн Шакья Жанчуб, Цаг Шакрин, Нубтон Пагма, Уйпа Сатор, Сутон Датаг, Цэтом Чанпэл. Кроме того, некоторые включают в их число Ала Сичена, Нэлба Ньинпо и Рамтон Гьялву. Два аскета: Багом Дигма и Бёнгом Допа. Гордец: Шитон Согьял из Лэто. Два досточ­тимых: Шантон Агсэ и Кьюнпо Тачун Тагсэ. Имена тех, кто известны как Стропила: Доски и Жерди не упоминаются. Когда судьба благоприятствовала Лхачже Гьявопе и не было никого в собрании тибетских тантристов, кто занял бы место выше и не приветствовал его, Гой-лоцава сказал последователям сарма (новых тантр): «Нам нет причины почитать его или сидеть ниже его. Мы должны пересмотреть это правило».

Поэтому он установил новое правило. [96]

Однажды большой праздник проводился в Шане, и там собралось много тантристов. Гой-лоцава также пришел туда и приветствовал Сурчунву, который сидел во главе ряда. Тогда все приветствовали его. После окончания праздника все спросили:

— Ты установил правило не приветствовать Сурчунву. Как же так? Ты сам теперь приветствуешь его.

Гой сказал:

— Когда я встретил его, я подумал, что это, должно быть, сам благословенный Пэлченпо (Ваджракила), мне не показалось, что это человек.

Когда Лхачже Янкье еще учился, у него был очень маленький доход, и он нуждался. Однажды Лхачже Ченпо пришел в его келью с чашкой примерно на девять горстей и спросил Янкье:

• Я хочу пить, у тебя есть что-нибудь выпить?

• У меня есть немного еды и питья, — сказал Янкье.

• Ну, так давай! — сказал Лхачже Ченпо.

Янкье предложил ему немного еды и выпивки, что осталась у него с бонского праздника. Лхачже Ченпо выпил две чашки и спросил:

— А еще можно?

И выпил еще чашку.

Тогда Янкье спросил, что еще ему предложить, и Лхачже Ченпо сказал:

— Если есть, принеси немного вина!

Янкье предложил ему одну чашку, а Лхачже Ченпо снова'спросил:

• А еще можно? Тогда Янкье ответил:

• У меня еще есть целая мера.

— Ну, — сказал Лхачже Ченпо, —г столько я не выпью. Если бы я смог выпить всё это, твоя удача не смогла бы поместиться во всем Тибете. Как бы ни было, тебя ждет большая удача!

Дав ему три мешка ячменя, Лхачже Ченпо сказал:

— Пока живи этим. Потом помощь придет к тебе.

Было сказано, что после того, как он израсходует этот ячмень, к нему придет удача.

У Лхачже Сугаты Гьявопы было три сына и дочери, все одаренные многими достоинствами. Однажды у его бывшей супруги принцессы Дхармабодхи родились сын и дочь: Чоцюн Доржебар и Чосэма Шакья-чаммо. Мать преподобного Допугпы Ченпо — Чосэма Амо Цугторчам была сестрой Атиг Чошак. Перед тем, как он взял ее в жены, она училась религии в монастыре. Когда она стала его женой, все монахи были недовольны ее поведением и собрались изгнать ее из монастыря, но Кьотон Шакье сказал: [10а]

— Я видел сон, что на ее безымянном пальце был образ Мастера Учения и что она носит сына. Это даст нам благо! Поэтому оставьте ее!

И они оставили ее и не изгнали из монастыря. Лхачже Ченпо Допугпа родился в год Дерева-Тигра (1074 г.). Его отец сказал:

— Знаки, что видел во сне Кьотон Шакья, благоприятны! Мой сын принесет великое благо всем живым существам как Мастер Учения. Мы дадим ему имя Шакья Сэнгэ!

А мать добавила:

— Глаза его сияют. Они кажутся очень умнцми и похожими на глаза монгола (монг. hor-pa). Давай назовем его Хорпо.

Поэтому он стал известен как Сур Шакья Сэнгэ, или Аца Хорпо (Хорпо, племянник семьи А). Когда он родился, его отец отказался от всего своего состо­яния, и, когда у них ничего не осталось, его мать сказала:

— День назад ты знал, что родится мальчик. Ты не оставил даже немного масла, чтобы увлажнить нёбо ребенку, и мне нечего дать ему!

Отец ответил:

— Если ему благоприятствует судьба, удача придет, что бы я ни делал; если — нет, то оставь я даже немного масла, это не помогло бы ему.

И, сказав так, отец уселся на крыше дома.

Тогда пришла монахиня и предложила им груз ячменя с сотни ослов и сто мер масла. Ру сказал:

• Пришло масло, чтобы увлажнить нёбо! Они обрадовались и воскликнули:

• Он удачлив! Он принесет благо живым существам!

У Шакьи Сэнгэ были сын Чоцюн Доржетаг и дочь Дорже-чаммо. У Чоцюн Дорже-Тагпы было пять сыновей: Нэнчжор, Гьялцэ, Чан-э, Кьямма и Таггэ. У Лхачже Нэнчжора было два сына: Тэгца и Тоца. Сыном Гьялцаба был Чоцюн Кюнга Ньинпо. У Чан-э был сын Гьялца. Сыном Чоцюн Доржебара был Цаца Шакдор. Сыном последнего был Тагпа-лхунпо. Его сыном был Лхачже-лама.

Затем, в начале периода позднего распространения Учения \10б], родился махапуруша лоцава Ринчен Санпо. Когда ему было 57 лет, в год Дерева-Тигра (1014), родился Сурчунва. Сурчунва родился на третий год после рождения до­сточтимого Марпы, который родился в год Воды-Мыши (1012). В год Огня-Зайчихи (1027), первый год текущего счета лет, Марпе было 16 лет, а Сурчунве — 12. Когда Сурчунва достиг 29 лет, Марпе был 31 год. В год Воды-Коня (1042), когда лоцаве Ринчен Санпо шел 85 год, Атиша прибыл в Ари. Поэтому Сурчунва в большей степени современник Гой Кугпы Лхэцэ. Кён Кёнчог Гьялпо родился в год Дерева-Собаки (1034), когда Сурчунве был 21 год. Сурчунва умер от оспы в год Дерева-Тигра (1074) в 61 год, через 16 лет после рождения лоцавы Лодэн Шераба (родился в 1059 г.). На 13-м году после рождения Мачиг Шама, Сочунвы и Кор Нирупы. в год Воды-Тигра (здесь, очевидно, ошибка, нужно — Дерева-Тигра, 1074) умер Сурчунва и родился Добугпа.

Теперь — Лхачже Ченпо Добугпа. В детстве он воспитывался матерью и дядей и провел 15 лет в А-пу. Затем он отправился в Чувар, центр Лэна. Позднее Добугпа посетил Янкье в Кьенлуне и три года слушал изложение Учения. Когда ему ему исполнилось 19 лет, была совершена церемония по случаю его совершен­нолетия, и он получил большое состояние. Но у него не было времени продолжать учение. В поисках подходящего случая продолжить учение он на год отправился к Кьо в Конбу. Состояние его росло, но у него не было случая посетить другие места. Он пригласил к себе в дом знающих учителей, содержал их и так завершил свое учение. Под руководством Четырех столпов он изучал тантры систем До, Майя и Сэмчог (система Ума, sems-phyogs), их предписания, методы, ритуалы и получил полное посвящение. Он также изучал дзогчен по методу Кор с Лэн Шакья Жанчубом. С Лхачже Шанпа Нагпо он изучал тантру и предписания поздней линии дзогчена. [Па]

Таким образом, учась под руководством многих ученых, он, усердно занимаясь и размышляя, наверстал упущенное. Вообще говорили, что Лхачже Добугпа был воплощением Гухьяпати Ваджрапани¹. Он пришел в эти северные края, чтоб^ распространить учение Тантры и повернуть Колесо Закона для многочисленного собрания учеников. У него было около тысячи учеников, что стали кальянамитра ми, имевшими философские школы, держателями зонта и хоанителями Учония Они также широко распространили учение тантры и стали известны, как известны солнце и луна. Среди них двенадцать были его любимыми учениками, три раза по четыре. Четверо Me: Бёнтон Чагкью, Шабцасэрва, Чатон Доржетаг и Ютон. Чет­веро Нагов: Четон Гьянаг, Сурнаг Хорло, Ньюннаг Допо и Анаг Цугтор Ванчуг Четверо Тонов: Гьятон, Ябтон, Ньетон и Шантон. Как-то Лхачже сказал четырем Тонам:

— Вы должны принести все необходимое для обряда ганачакры. Я тоже принесу немного.

Получив наказ Учителя, четверо Тонов отправились и принесли с собой все необходимое. Учитель тоже пришел. Потом они пошли на вершину холма за Добуг, где совершили обряд ганачакры и разговаривали друг с другом Лхачже сказал:

— В мое отсутствие не печальтесь! Я уйду в обитель видьядхар, не оставляя своего физического тела, и это сделает вас, моих преемников, счастливыми и будет способствовать распространению вашей линии преемственности и Учения.

Произнеся это, он запел песню и, поднявшись в воздух, двигался. Затем снова запел песню и поднялся в воздух и летал. Так, после каждой песни он подни­мался все выше в воздух и, наконец, исчез в небе. Они не смогли выдержать это, плакали, громко кричали, раскачивались и звали его по имени. Тогда он вернулся и сказал им:

— Вы слабые! Вы не должны так поступать! Раньше, когда я высказал свою последнюю волю, вы не слушали. Теперь некоторые дурные предзнаменования грозят моим духовным наследникам. [116]

На следующий год он скончался. Умер он на 61-м году жизни в год Дерева-Тигра (1134). Во время погребальной церемонии какой-то молодой заклинатель, красиво одетый, пожертвовал хорошую светло-гнедую лошадь с красивым седлом, украшенным гаури. Никто не знал жертвователя, откуда он пришел и куда ушел, и что он был за человек. Говорят, что эту погребальную жертву, должно быть, принес какой-то бог. Кроме того, погребальные жертвоприношения совершили демоны, духи и наги. Рассказывают также о появлении во время совершения обрядов четырех видов украшений, неизвестных среди людей.

Когда Добугпе было 19 лет, в год Воды-Обезьяны (1092), родился Сачен Кюнь-ин (Кюнга Ньинпо). Согласно другому рассказу, монахиня Дэмо из Рончуцэна была ученицей Вималы. Ее учеником был Марпа Шераб-вё из Лхотаг Часэ. Его ученик — Лантон Дарма Сонам из Шан-лхапу. Его учеником был некто Лхачже Хорпо из Ньяры. Среди четырех Черных духовных учеников Лхачже Добугпы Великого самым замечательным был Лхачже Четон Гьянаг. Его дед Пан Чанцон уехал в Кам, а затем вернулся. Он построил вихару Кьинхар по образцу вихары Лонтан-донмэ. У Гьялсума, сына Ами Шсрцона, одного из трех братьев, было четыре сына и пять дочерей, всего девять. Четверо сыновей — это Ринчен, Ньипо, Гьялсан и Гьянаг. Ринчен и Ньипо были посланы учиться в философскую школу в Верхний Ньян. Лхачже Гьянаг обычно приносил им провизию и, таким образом, временами слушал изложение Учения и стал ученым. Когда он стал спрашивать своих старших братьев, они не понимали его, хотя учились уже три года.

— Как же так случилось, — спросил Лхачже Гьянаг, — что, прослушав учение один раз, я понимаю его?

Они ответили: