1. В тексте имеется в виду правраджья, или монашеское посвящение Шакьяшрибхадры.

2. Шатабхиша — Aquarii ( м.Б., Aquarius; прим пер.).

Тогда Топу-лоцава сам, сделав богатые подношения, изучил свои сновидения. Перед рассветом он увидел во сне ачарью с зубами, подобными раковине. Он спросил: «Кто это?» — и услышал в ответ: «Посмотри на буквы, начертанные на обратной стороне». Он увидел буквы, и прочитал имя Двибхашин. Потом ачарья дал ему лист дерева Бодхи, на котором он увидел изображение пандиты с птичьим лицом. На обратной стороне листа он прочитал имя Махамайтри. Еще ачарья дал ему зеркало, в котором он увидел отражение пандиты, подобного божеству, и надпись «Манджушри». Затем ему явился белый человек, который снаружи был сделан из грубой шерстяной ткани, а изнутри — из шелка, а на нем была надпись «МАНИ ПАДМЭ». Эти четыре предмета произвели на него сильное впечатление, и он решил хранить их в храме. Топу-лоцава было отнес их туда, но тут ачарья сказал: «Верни их! Я должен изменить последовательность». И добавил: «Пусть лев, сделанный из раковины, бежит во всех направлениях. Можешь оставить лист дерева Бодхи и зеркало, но возьми изображение человека из шелка. Потом возьми зеркало. Потом возьми и лист Бодхи».

Проснувшись, он не смог понять смысл своих сновидений, хотя и чувствовал, что они предвещали благо. В то время он не понял смысла четырех надписей. [26] Позже он понял, что лев, сделанный из раковины, символизировал самого лоцаву; белый человек — владыку Митру; пандита, который отражался в зеркале, — Буддхашри; а пандита, нарисованный на листе дерева Бодхи, — кашмирского пандиту. Следуя этим указаниям, он сначала отправился в Непал и страну, гра­ничащую с Индией. Затем пригласил в Тибет владыку Митру, после этого пригла­шен был махапандита Буддхашри. В седьмой день шестого месяца чу (mChu) года Дерева-Мыши (1204) согласно китайскому летосчислению лоцава выступил в путь, чтобы пригласить великого кашмирского пандиту Шакьяшрибхадру. По дороге он встретился с кальянамитрой по имени Гья, который учился непосред­ственно у ламы Шана, жившего в Гьянро Гунчуне. Так как он пребывал в затворничестве, то, услышав о приезде лоцавы, неожиданно прервал свое уеди­нение и вышел, чтобы встретить его. От него лоцава получил так называемый Цикл учений Шана.

Шан сказал: «Чтобы пригласить великого пандиту, нельзя вести себя робко и нерешительно. Будь шумным и напористым! Тогда, даже если солнце встанет на западе, ты без сомнения достигнешь своей цели».

Продвигаясь от города к городу, Топу-лоцава достиг Томо (Чумби). Жители Томо отнеслись к нему почтительно, и его запасы продовольствия пополнились. Намереваясь идти в индийский город Бэдур (Видура?), где была большая ярмарка, он сбился с дороги и блуждал по лесам, где было множество разбойников, ядовитых змей, диких зверей и духов аманушья. Тем не менее он остался невредим и достиг торгового города Бэдур. Он послал двух индийцев — младшего пандиту Джаяшри и пандиту из Варанаси — в сопровождении двух тибетцев: Чосэ Ньимы и Кампа Чантага как вестников, которые должны были доставить приглашение великому пандите в Джагаттару (Джагатталу) на Востоке. С ними он отправил письмо на санскрите, в котором говорилось: [За]

«Почтительно приветствую Будду Амогхасиддху! Того, кто родился как сын Шакья, в учении Шакья носит имя Шакья и, подобно короне, венчает головы тех, кто в совершенстве овладел пятью науками и твердо соблюдает обеты нравственной чистоты!»

В придачу к письму он послал подарки: книгу «Праджняпарамита-хридая», написанную золотом, пять золотых санов, пару шелковых одеяний и балдахин лучшего шелка из Чжу. Когда через 34 дня гонцы достигли места, называемого Латуг, махапандита со свитой уже прибыл туда, так как его предупредили о приглашении тибетцев. Не обнаружив гонцов, они уже собирались в обратный путь и упаковывали вещи, когда наконец прибыли посланцы Топу-лоцавы и вручили великому пандите письмо и подарки.

Великий пандита сказал:

— Когда меня предупредили о том, что должно быть доставлено приглашение из Тибета, я прибыл сюда заранее, но, выяснив, что гонцов еще нет, мы собирались отправиться назад. Не говорил ли я вам, что нужно еще немного подождать, так как приглашение обязательно будет доставлено? Итак, вы дол­жны посоветовать нам, что делать, — сказал великий пандита, обращаясь к младшим пандитам.

Младшие пандиты ответили:

• Дхармасвамин должен решать сам. Как можем мы разобраться в этом деле? Тогда махапандита сказал:

• Есть некто, с кем я могу посоветоваться.

И пять дней оставался в уединении, беседуя с Тарой.

Многие великие стхавиры Восточной Индии явились к великому пандиту, умо­ляя его не ездить в Тибет. Они привезли с собой изображения Великого Состра­дательного (Махакаруники) и Тары, освященные ачарьей Нагарджуной, в качест­ве своих посредников и ходатаев.

Тибетцы подкупили одного кашмирца, которому были доверены священ­ные изображения, и он вытащил втулку из колеса колесницы, чтобы изобра­жения обратились в противоположную сторону. Это было истолковано как знак неблагоприятный для просителей, и, таким образом, очень помогло тибетцам.

Топу-лоцава, придя из Бэдура, встретился с Дхармасвамином в Ванешваре. Дхармасвамин сказал: «Я думал, что лоцава весьма учен, достиг преклонного возраста и наделен способностью сооружать большие статуи будд, но он молод. Скорее всего, он не сможет переводить Учение. После того, как я дарую ему ритуал зарождения бодхичитты и несколько садхан, не стоит ли нам, учителю и ученикам, вернуться назад?»

Пандита Джаяшри сказал лоцаве: «Пандита и его ученики презирают тебя, так как ты молод. Ты должен немедленно что-то предпринять, задай вопросы, касаю­щиеся Учения». [36]

По просьбе Джаяшри, великий пандита разрешил Топу-лоцаве задать несколь­ко вопросов. Тогда лоцава задал по два вопроса каждому из девяти младших пандитов из окружения великого пандиты, и они обсуждали эти вопросы весь веч,ер до полуночи. Дхармасвамин был доволен, хотя это и нарушило его обычную практику созерцания.

Он сказал: «Удивительно, что в Тибете есть люди, способные так рассуждать на темы Учения!»

Они двинулись в путь, но царь пограничной страны закрыл дорогу, а так как младшим ученым также понадобились доли (паланкины), это вызвало большие трудности.

По прибытии в Пагри они увидели огромные толпы монахов и мирян, собрав­шихся там со всего Тибета. Они старались всячески услужить махапандите и просили его наставлений, и он проповедовал им многие учения.

Он проповедовал Дхарму от Гьянро до Гурмо, и его состояние необычайно возросло. Вокруг великого пандиты собрались монахи от Цондуя до Чумига, и мирянам было трудно приблизиться к нему.

Монахи монастыря Топу прибыли, чтобы торжественно встретить его в Чумиге. В монастырь Топу собрались тысячи ученых монахов. Махапандита провел там свое летнее затворничество. Так как в затворничестве участвовало 800 монахов, махапандита проповедовал «Аштасахасрика-праджняпарамиту», «Пратимокша-сутру» и «Сутраламкару»¹.

После этого махапандита отправился в Лэмоче, что в Нартане. Там он коммен­тировал «Панчавимшата-сахасрика-праджняпарамиту». Когда он дошел до главы «Татхата-париччхеда», экземпляр его «Аштасахасрики» унесла Тара, которая со­вершила книге подношения и отправилась на восток².