Линия преемственности настоятелей Пагмоду

Рассказ о главных учениках Пагмодупы будет дан позднее. Общее повествова­ние о них приведено выше.

Теперь — история настоятелей.

1. Это означало, что прежние знания Парпувы напоминали отпечаток лотоса, а учение Пагмодупы напоминало вкус сахара.

2. 1) Rnal-'byor, йога; 2) rnal-'byor chen-po, махайога; 3) shin-tu rnal-'byor, атийога; 4) rnal-'byor bla-med, ану гтарайога.

3 Учеников, вместе получивших посвящение, называют братьями.

Драгоценное изображение, найденное после его смерти в травяной хижине, было создано его учениками, замешавшими в глину лекарственные вещества, драгоценные камни, шелк, а также его пепел. Велико было его благословение. Несколько раз это изображение произносило слова. Когда мыши утащили немного глины с одного из углов постамента, статуя привлекла внимание алтарного слу­жителя, и тот устранил повреждение. Они сделали много маленьких изображений из глины, унесенной мышами. Эти изображения известны как мышиная глина. Много изображений было сделано также из остатков глины, и они стали известны как глиняные останки. Изображение, поставленное на сиденье проповедника, было создано человеком по имени Марпа Лханьин из Мангаргана. [73а] Когда работа была вчерне завершена, туда пришла монахиня, неизвестная в тех местах, и сказала: «Мой Учитель похож на это изображение! Не прикасайтесь к нему!»

Все удивились ее словам. Они поместили изображение на сиденье проповедника и оставили его там. После смерти Догёна лама Шан занял место во главе общины, но он просто читал благословения. С конца года Железа-Тигра (1170) до года Огня-Обезьяны (1176) в течение семи лет не было настоятеля. Три года, с года Огня-Курицы (1177) до года Земли-Свиньи (1179), настоятелем был Дхармасва­мин из Дихуна, но из-за его крайней бедности монахи, включая упадхьяю и других, мало верили ему и выказывали великую жадность.

Когда он помолился Догёну, тот появился перед ним и произнес предсказание:

— Там есть старый покров золотой парчи, отдай его им. Тебе самому следует отправиться на север, в У-ру.

Поэтому в полночь в сопровождении четырех слуг он покинул это место. Они попили чаю в доме Нэй-по Допы, который услужил им и преподнес Дхармасва­мину новую мантию. В год Земли-Свиньи (1179) он добрался до Дихуна через Санпу. Поэтому с конца Земли-Свиньи (1179) до года Огня-Зайчихи (1207) в Дэнса Тэле не было настоятеля. Когда Дхармасвамину из Таглуна было 57 лет, а Дхармасвамину из Дихуна — 56, в год Земли-Коня (1198).была построена великая вихара в Дэнса Тэле. Дихунпа сказал:

— Если вы построите вихару в Мангаргане, то монахи соберутся сюда со всех сторон, даже из Ваджрасаны.

Но Таглунпа ответил:

— Нехорошо оставлять изображение моего Учителя под открытым небом! Да­вайте построим вихару над травяной хижиной Пагмодупы.

Затем они взяли две скальных плиты и построили вихару. Туда поместили многочисленные изображения и книги (Дихун, или Дэнса Тэл, известен своим книжным собранием). Позднее, во время распри между двумя царями Амшо, крестьянки сказали: «Давайте разрушим монастырь и пусть место, где стоят наши ткацкие станки, будет покрыто кусками меди от разбитых изображений».

Дхармасвамин из Дихуна увез с собой большое богатство и хранил его отдельно для перестройки Самье. [736] Он также раздал богатство двум царям и сделал попытку рассудить спор, но не смог привести их к согласию. Благодаря ему 18 лет не было волнений. Кроме того, Дхармасвамин из Дихуна, взяв в помощники много монахов, перенес книги Дэнса Тэла в монастырь Гампо. Это вызвало недовольство мирян, а йог Чансэн из Тоса зло говорил, что Дхармасвамин разрушил монастырь Учителя. Дхармасвамин из Таглуна тоже был недоволен и сказал ему:

— Почему Вы не оставили книги в монастыре моего Учителя?

Говорят даже, что Дхармасвамин из Таглуна умер по этой причине от сердеч­ного приступа. На это Дхармасвамин из Дихуна, зная учение о зависимом проис­хождении, обычно отвечал:

— Действия, противоречащие действиям мирских людей, превосходны! Вообще же, хотя в этот период и Дихунпа, и Таглунпа приняли великое бремя

ведения этого монастыря, они не смогли остановить его упадок. Затем в год Земли-Дракона (1208), когда Дихунпе было 66 лет, Учитель Чен-а в 34 года был возведен на пост настоятеля. Однажды, разостлав дорогой ковер на высоком сиденье, Дхармасвамин заставил Учителя Чен-а сесть на него и, простершись перед ним, сказал:

— Лишь несколько дней назад ты был моим сыном (моим учеником). Теперь же ты будешь моим Учителем, моим Отцом.

И послал его в Пагмоду.

Теперь об Учителе Чен-а. Он принадлежал к семье Лан Лхасиг из местности }-[этут, из которой вышли местные старшины (дэпён) и сиддхи, включая Кампа Гочу, ученика Кенпо-бодхисаттвы, и Ами Жанчуб Дэкола, непосредственного ученика ачарьи Падмасамбхавы. Он родился в год Дерева-Овцы (1175). Отцом его б"_ьіл Кончен Гьялвакьяб, а матерью — Додогса Гьюгучам (т.е. госпожа из Додога). [74а] Это был шестой год после ухода Пагмодупы. В 13 лет Чен-а стал послуш­ником в Чинэ-гьогу в присутствии упадхьяи Дзонгопа и ачарьи Танпочева по имени Тонпа и получил имя Тагпа Чжуннэ. После посвящения он в течение трех дет получал некоторые толкования «Thun-'jog» (книга о созерцании) от ламы Епугпы, а также Lhan-cig skyes-sbyor и другие учения. В 15 лет он сказал отцу, что хочет пойти служить ламе Епугпе, и, взяв хорошую лошадь, осеДлал се и поскакал в Каршо. Учитель послал слугу на лошади, чтобы встретить его и доста­вить все, что было ему нужно на каждый день. Он присоединился к Рагши, который собирался совершить подношения, и они отправились в Дихун. Его кузен, упадхьяя Еше-лама, вышел встретить их и очень обрадовался его приезду. Вместе с ним он навестил Дихунпу, сидевшего на красном сиденье проповедника. Дхар­масвамин улыбнулся ему и, положив руку ему на голову, сказал:

— Ты — мудрый юноша! Велико твое накопление заслуг, а, судя по тому, как ты носишь маленькую шапку, когда-нибудь ты осмелишься стать аскетом.

Просто от того, что Дхармасвамин Дихунпа положил ему руку на голову, в его уме ясно проявилось сосредоточение, называемое сарва-дхарма-самата-випрапан-ча-самадхи-раджа^. Затем во время собрания он подарил Дхармасвамину лошадь, чем сильно его порадовал. После этого три года он и Пен Чан-вё вместе занимались созерцанием в хижине, подаренной им Дхармасвамином. В 17 лет он как слуга сопровождал Дхармасвамина в Дагпо. Когда Дхармасвамин жил в Санлуне, он возносил молитвы перед статуей Гампопы и увидел свет, появившийся в межбровье изображения и наполнивший всю долину Даг. Его здоровье было расстроено, и Дхармасвамин сказал:

— Среди детей Тибета он самый дорогой. Если он теперь не умрет, то позднее станет прибежищем школы дагпо-кагыо\

Сказав это, он совершил религиозный обряд римда. [746] Дхармасвамин сказал:

— Теперь в твоей жизни не будет несчастий. Главное для йога быть победо­носным.

Когда Дхармасвамин ушел в Пагмоду, он был его слугой, а когда Дхармасвамин ушел в Вён на встречу с Лхади Ганпой, он сказал ему:

• Тебе следует принять полное монашеское посвящение. Он ответил:

• Но мне еще только 18 лет! Тогда Дхармасвамин сказал:

— Я знаю Винаю! В этом возрасте ты можешь принять полное монашеское посвящение!

Поэтому он принял полное монашеское посвящение в 18 лет. Шан Сумтогпа был упадхьяей, Лха Диганпа — карма-ачарьей, а Драгоценный упадхьяя был тайным наставником². В Дихуне он был личным слугой Дхармасвамина и стал известен как Ченнава (Слуга). Когда Дхармасвамин проповедовал Учение, он обычно сидел справа от Дхармасвамина и слушал его проповедь. Закончив свою повседневную работу слуги, он в сумерках обычно повторял все, что слышал в течение дня. В полночь он занимался созерцанием. Дхармасвамин, приняв подно-

Самадхи, характеризующийся беспристрастием ко всем элементам феноменального бытия.

Согласно обычному правилу, но в особых случаях разрешается принять полные обеты в 18 лет и в м случае к возрасту послушника добавляются два года, называемые mnal-bshol; mnal — год, проведен-^в утробе матери, и bshol — дополнительные месяцы в лунных годах.

шения во время собрания, обычно уходил к себе и сидел в созерцании. В это время он выпивал немного чая. После этого он помогал Драгоценному упадхьяе, Чово Амшопе и другим, объясняя им слова Учителя, которые они не поняли. С 18 лет и до 34 он постоянно служил Учителю. Когда Дхармасвамин перенес книги из Пагмоду в Гампо, Таглунпа и Амшопа осудили его за это, сказав:

• Как мог он сделать такое с монастырем! Но Дхармасвамин Дихунпа ответил:

• Я улучшил мой монастырь в сто и даже в тысячу раз! Он послал Учителя Чен-а в Пагмоду.

— Первую часть общины, которую я поддерживаю, сын Ама, следует препод­носить Владыке Пагмодупе¹.

Хотя Учитель Чен-а из-за этого не мог посвящать свое время занятиям созер­цанием в уединенном месте, он ни на мгновенье не усомнился в том, что Дхар­масвамин — будда. [75а ] Однако он никогда не считал, что поскольку Дхарма­свамин — будда, то он ни в чем не нуждается, напротив, он всегда делал ему даже небольшие подношения того, в чем тот нуждался: еду, одежду, обувь и т.п. По этой причине он стал лучшим среди всех. Дхармасвамин, вручая подарки (шелк и чай) важным людям, таким как царь Амшо и Кугом, говорил:

— Учитель собирался отправиться на Кайласу, но я, ничтожный, послал его в этот монастырь. Он стал несравненным в этом мире и на небесах. Вам, уроженцам Амшо, следует склонить головы к его ногам!

Сразу же по прибытии в-монастырь Чен-а послал Дхармасвамину запечатанный свиток. Дхармасвамин распечатал его и прочел следующее: «У того, кого потрево­жили в созерцании внутреннего блаженства, тело, речь и мысль наполнены смя­тением, он не может благотворно воздействовать на умы других, поэтому моли­тесь, чтобы ваше ясное созерцание не было сброшено в воду».

Поэтому, хотя Чен-а и жил в монастыре, следуя примеру Дхармасвамина, он не нарушал заветов Винаи, прославленных Владыкой подвижников (Муниндрой, т.е. Буддой). Он проводил большую часть времени в уединении, уделяя лишь часть дня проповеди Учения, и никогда не занимался посторонними делами, например, не участвовал в диспутах. Он настаивал, чтобы монахи проводили время в созер­цании. Глядя на его возвышенные поступки, уроженцы Амшо говорили:

— Благодаря указаниям Дхармасвамина, монастырь стал лучше в сто, даже в тысячу раз. У нас такой Учитель!

И гордились им.

Когда заболел сын 1Пива-вё, священнослужителя царского происхождения из Самье, из Лама пригласили Тушу Ригдзина. Он изучил его гороскоп и сказал:

• Гороскоп этого мальчика показывает беду для Вас, Владыка! Он умрет.

• Есть ли способ избежать этого? — спросил царь.

— Если Вашу мать послать вместо него, это может помочь. И они послали мать вместо него, и она умерла.

Когда мальчику исполнилось шесть лет, он снова заболел и царь вновь спросил у астролога:

• Что может помочь? Астролог ответил:

• В этом году ничего не поможет. Он умрет.

• Есть ли способ избежать этого? Астролог ответил:

— Если Вы пошлете вместо него величайшего в долине Амшо кальянамитру, это может помочь.

— Кто лучший кальянамитра? — поинтересовался царь.'

1 Это значит, что пищу следовало сначала подносить Владыке Пагмодупе в знак благодарности.

Все сошлись на том, что лучший — Чен-а. [756] Они сказали астрологу:

— Мы пригласим Ченнаву и перенесем несчастья, угрожающие маль­чику, на него.

Туша сказал:

— Он — знаток благоприятных ритуалов. Нам, должно быть, не удастся пере­нести на него несчастья, угрожающие Вашему сыну.

Они не прислушались к его словам и продолжали наставлять:

— Мы должны пригласить и перенести на него несчастья, угрожающие жизни мальчика.

И они послали Чен-а приглашение.

Все умоляли Учителя Ченнаву не ходить туда, но он сказал:

— Все в порядке! Как лев подчиняет всех четвероногих, так сын Ама, будучи йогом, победит всех.

И он пошел туда. Туша тем временем сделал разные приготовления. Сначала он заполнил водой желудок овцы и положил его при входе на мост. На этом желудке он начертил разные знаки, и он болтался на ветру. При входе на мост он положил фигурку волка, а на нее этот желудок. И на крыше дома он поместил разные фигурки. Под сиденье он положил два собачьих скелета, соединив их шеями, а в череп с оскаленными зубами он положил фигурку. Когда Учитель Чен-а приближался, Туша сказал:

— Если во главе процессии будет всадник на черной лошади, то несчастья нельзя будет перенести.

Ачарья Тисэва (слуга Ченнавы) ехал первым на черной лошади, и Туша заметил:

• Теперь несчастья нельзя перенести. Чен-а сказал ачарье Тамсэ:

• Подуй в медную трубу, которую ты захватил с собой. И тот, подув в трубу, издал громкий звук.

— Достаточно! — сказал Чен-а и, вместо того чтобы вести лошадь на мост, он пересек реку вброд.

Между тем фигурка волка, положенная на мост, упала, обратившись лицом к Туше. Учитель сказал своим слугам:

— Сначала вытряхните это сиденье для меня, а потом поставьте на него эту нищенскую чашу. Это сокрушит его магию.

Когда он поставил левую ногу на сиденье, оно издало звук цаг-цаг и опустилось. Они поставили сиденье лицом к востоку, но Учитель Чен-а сел на него лицом к югу. Туша был лишен силы. Его магия ударила по ним обратно. Он сказал: .

— Разве я не говорил вам раньше, что нам не удастся перенести на него несчастья, но вы не слушали меня! Теперь я умру, едва добравшись до родных мест, или даже раньше. А теперь Вы, Владыка, если собираетесь что-то сделать, то делайте, иначе Вы тоже умрете.

Туша умер через семь дней; царь, поддерживавший астролога, был убит одним человеком через три месяца. А с Учителем Чен-а и с сопровождавшими его ничего дурного не случилось. [76а]

Когда эту историю узнали в Дихуне, Дхармасвамин Дихуна сказал: «Если положить "Санчаю" (т.е. книгу "Праджняпарамита-санчая-гатху") на трон вме-- сто нищенской чаши, действие магии ыло бы лишено силы».

Поскольку магия царя Самье не одолела Чен-а, он прославился как Владыка Всезнающий. Гьялва Янгёнпа написал стотру «Великий святой Ченнава, покори­тель демонов». Короче, этот Владыка Всезнающий, помимо того что обладал моральными заветами и следовал примеру старших, даже не отведал супа на бараньем жире. Тот монастырь пришел в упадок, некоторые члены монашеской общины стали распущенными. Он заставил их соблюдать моральные заветы и заниматься созерцанием. Своим сосредоточением, исполненным сострадания, он не только прекратил ссоры жителей Тэла, но привел к завершению все распри в %луне и других местах, вплоть до самого Ньела. Прекратился голод, и все повторяли моление о прибежище для Ченнавы. Так он провел в этом монастыре

26 лет. Затем отправился в Дихун принести соболезнования по поводу кончины Вен Ринпоче и совершить жертвенные ритуалы перед останками покойного. Через несколько дней Чун Ринпоче, Дихунлинпа, Гар Чойдинпа и Гомпа, посоветовав­шись между собой, попросили его остаться в Дихуне. 13 дней он не соглашался. Наконец, он решил воздержаться от ссор с таглунлинцами и другими монастырями кадампы и на 22 года остался в Драгоценном монастыре Дэнса.

На седьмой год, в году Железа-Мыши (1240), распространился слух, что мон­гольские войска достигли Дама. Когда монахи Дихун Тэла собрались бежать, он посоветовал им не бояться и оставаться на месте. Сначала пришел монгольский командующий Мэлик (Миличи). [766] Как только он взглянул в лицо ламы, в нем зародилась вера, и он почувствовал, что они двое подобны отцу и сыну. Он пообещал позднее сделать подношения. Не нанеся вреда ни людям, ни животным, монгольские войска ушли. Через 28 дней Дорта¹, назначенный командующим, прибыл туда. Когда он схватил за руку Гомпа Шакрина, с неба обрушился дождь камней. Дорта спросил:

— Что это? Они ответили:

— Ты схватил Гомпу, принадлежащего Сыну Ама, и Сын Ама недоволен. Недовольство Сына Ама вызвало недовольство небес, и поэтому упали камни.

Дорта поинтересовался:

— Что он, Амву, делает?

— Сын Ама не пашет землю. Другие дают подношения ему в руки, а он поддерживает монашескую общину.

Этот злой человек приумолк, и войска его тоже утихомирились и стали даже спокойней, чем караван торговцев. Поэтому убийства и поджоги храмов прекра­тились, и случались лишь небольшие проступки. Так он контролировал положение силой своего сосредоточения, а монастырь Дихун процветал и стал известен как монастырь 180 тысяч обитателей. Примерно в то время некоторые люди встали на сторону Чун Ринпоче, а ему не выказывали почтения, поэтому он сказал: «Тогда уйду!»

И разбил свою палатку на равнине ниже монастыря. Чун узнал об этом в месте своего уединения и понял, в чем дело. Он сразу же прервал свое уединение и умолял Чен-а Ринпоче остаться, но тот не соглашался. Тогда Чун принял обет: «Теперь, даже если люди станут говорить, что вы живете в Индии, я никогда не понюхаю трон настоятеля»².

Ченнава сказал: «Теперь я никогда не уеду, даже если меня изгонят девять судей».

Сказав так, он остался в Дихуне. Труды его охватили весь Тибет. Он построил две чайтьи из драгоценных камней в стиле гоман (один из восьми типов чайтьий) и порадовал Учением всех святых Индии и Тибета, таких как Лхадонва и другие. [77а] Он умер в 81 год, год Дерева-Зайчихи (1255), в 18-й день 11-го месяца. После кремации его останков из пепла достали множество реликвий. Дабы испол­нить его волю, ученики построили красивую чайтью типа гоман. С той поры страна жила счастливо.

Среди учеников его были Гьялва Ринпоче, Чуньипа, Чун Ринпоче, Гьялва Янгёнпа, Гьялсэ Тогхапа, Ринпоче Тагсо, Ринпоче Тергьялва, Чен-а Гоманпа, Ньсдо Всезнающий и многие другие.