Часть 3. Холодная война

необходимыми для мирного или военного использования атомной энергии. Однако в то время, исключая немцев, с одной стороны, только три государства на Западе уже добились существенных ус­пехов на пути создания своих атомных арсеналов, а с другой — только Советы энергично стремились ликвидировать разрыв в во­енных потенциалах. Создать авторитетный международный орган, где у Советов не было бы права вето, означало бы навязать им, и только им, обязательство показать всем, на какой стадии нахо­дятся их научные исследования и подчиняться правилам, уста­новленным этим авторитетным органом. Консультант Молотова по проблемам ядерной энергетики Дмитрий Скобельцын считал, что план Баруха делал невозможным развитие независимого про­изводства, поскольку «контроль над ресурсами» был бы поручен «международной организации», находящейся, вероятно, под кон­тролем американцев. Скобельцын утверждал: «Откажемся от это­го контроля и будем со всей решительностью продолжать наши научные исследования и работу по подготовке нашего полностью независимого атомного производства так же, как американцы по­ступили во время войны». Молотов разделял эту точку зрения.

Поэтому не вызывает никакого удивления, что выступления советского представителя в ООН Громыко были жесткими и не­гативными. Он обвинил американскую делегацию в намерении подорвать единство великих держав в Совете Безопасности, так как она представляет проекты, «несовместимые с интересами Организации Объединенных Наций» и предложил альтернативный план, согласно которому международная конвенция запрещала бы производство и применение атомного оружия и предусматри­вала уничтожение уже произведенного атомного вооружения. Что касается контроля, инспекции, санкций и отмены права вето — все это решительно исключалось. Ошибка Баруха предоставляла Громыко возможность показать, что Советы были действительно против атомного оружия, предлагая уничтожить все уже суще­ствующее оружие, что сделало бы излишними инструменты кон­троля, противоречащие суверенитету государств и нормам ООН. В действительности проект Ачесона-Лилиенталя поставил бы Громыко в затруднительное положение, потому что требовал от него более аргументированного обоснования принципиальной враждебности Советов всему, что мешало их планам военной и экономической реконструкции. В этих условиях дискуссия оста­лась безрезультатной. Создание авторитетного органа, гарантиро­вавшего только мирное использование ядерной энергии, оказалось невозможным. Реализм Сталина был обоснованным. Американцы утратили возможность избежать гонки вооружений, о которой

Глава 8. Единая политика реконструкцией или несколько политик? 613

с опасением говорил Трумэн. К этому времени все понимали тя­жесть предстоящего бремени и степень риска, вытекающие из создавшейся ситуации и осложняющие положение не будущее, уже чреватое конфликтами.

8.1.6. Нюрнбергский процесс

От всего того, что могло бы составить сущность «грандиозно-го плана» Рузвельта, почти ничего не сохранилось; остались лишь институциональные формы ООН; остался взаимный страх, что одни хотели бы доминировать над другими с использованием силы; осталось глубокое недоверие, отраженное в политической хронике.

Был только один вопрос, по которому державы-победитель-ницы пришли к символическому согласию: наказание главных военных преступников. 8 августа 1945 г. они подписали в Лондо-не соглашение об учреждении Международного военного трибу-нала в Нюрнберге, который начал свою работу 20 ноября, а за-вершил ее почти год спустя - 1 октября 1946 г. Приговор был вынесен 22 нацистским главарям, 12 из них были приговорены к смертной казни, 7 - к различным срокам тюремного заключения и 3 оправданы. Среди приговоренных к смертной казни были высшие нацистские деятели (такие, как Геринг, фон Риббентроп, фон Кейтель, Розенберг, Зейс-Инкварт и Мартин Борман, един-ственный кому удалось избежать наказания).

Решение победителей судить побежденных за зверства, со­вершенные нацистами, вызвало и тогда, и в последующем широ-кую дискуссию, потому что невозможно отрицать субъективность изложенной логической аргументации. Между тем, с более широ-кой исторической точки зрения процесс означал важный этап в развитии международного права, потому что был утвержден принцип, согласно которому даже во время войны существует предел, через который нельзя переступить; пренебрежение уста-новленными ограничителями означает совершение «военного преступления», преступления, которое в любом случае наказуемо. Была собрана огромная масса документов и свидетельств о звер-ствах, совершенных по повелению Гитлера и ведущих нацистских деятелей. Издание этой документации составляет более 40 огром-ных томов и дает исчерпывающую фактическую базу, характе-ризующую агрессивную гитлеровскую политику, а также наме­ренное истребление евреев и других национальных меньшинств. Впервые был провозглашен принцип, что индивид не должен подчиняться приказам своего государства, когда оно нарушает

614