Часть 3. Холодная война

более в печать. Именно поэтому мы докладываем его на закры-том заседании съезда. Надо знать меру, не питать врагов, не об­нажать перед ними наших язв».

Еще до того, как текст секретного доклада был опубликован в американской печати, критика культа личности вызвала в самом СССР и, более того, в некоторых странах-сателлитах горячую дискуссию. Эта тема доминировала в спорах внутри коммунисти-ческих партий всего мира, и в особенности Западной Европы, которые признавали сталинские злоупотребления, и которые в по-зициях, заявленных Хрущевым, находили аргументы для утвержде-ний о неизбежном демократическом приходе компартий к власти. Объявленный 17 апреля роспуск Коминформа (почти жест лю-безности по отношению к Тито) являлся символом намерений Хрущева придерживаться тезиса о законности различных путей к социализму.

Резонанс «секретного» доклада был, однако, огромным во всем коммунистическом мире. В Китае, где концепцию национальных путей к коммунизму приветствовали как легитимизацию специфи-ки китайского опыта, секретный доклад рассматривался также как первый симптом изменения в реформистском смысле. Это был мотив для расхождений, пока еще потенциальных, в котором мож-но обнаружить причины последующей острой конфронтации меж-ду Хрущевым и Мао Цзэдуном. Однако прежде всего вспыхнула Восточная Европа и, в особенности, Польша и Венгрия.

9.5.7. Кризис 1956 г. В Польше и Венгрии

В Польше неожиданно разгорелась и приобрела открытый ха-рактер шедшая уже в течение двух лет дискуссия, направленная против сталинской политики, которая трансформировалась в массовое движение, отстаивающее требования профсоюзов. Де-сталинизация не могла ограничиваться политической сферой, она должна была стать стимулом к формированию нового социально-го порядка. В противном случае она была бы лишь обновлением фасада и корректировкой методов.

28 июня 1956 г. 15 000 рабочих завода по производству локо-мотивов, железнодорожного и военного оборудования в Познани, в Польше, доведенных до отчаяния отказом удовлетворить их требования о повышении заработной платы и сокращении тем-пов работы, вышли на улицы города, дав толчок движению про-теста, которое в течение нескольких часов превратилось в самое настоящее восстание. Только на следующий день ценой нескольких десятков погибших и сотен раненых полиции удалось восстановить

Глава 9. Образование блоков и эволюция их взаимоотношений 837

контроль над ситуацией. С этого дня дискуссия по всей стране обострилась и затронула самые жгучие темы.

Гомулка встал во главе оппозиции, обвиняя правительство в том, что оно вышло за разумные рамки и само спровоцировало рабочее восстание. Таким образом Гомулка стал ориентиром для большинства поляков. Он был лояльным коммунистом, и в его намерения входило вернуть партии утраченный авторитет осуще-ствлением назревших реформ. Смерть Берута сразу же после воз­вращения с XX съезда КПСС открыла ему дорогу, поскольку Эд-вард Осубка, которого русские прочили на место нового лидера партии, назвал имя Гомулки в качестве наиболее подходящего в данных обстоятельствах преемника. Последний взял власть и до-бился реализации своей программы, хотя и ценой острейшего столкновения внутри самой партии между его сторонниками и сталинистами.

19 октября Хрущев счел необходимым отправиться в Варшаву в сопровождении большого числа советских руководителей, но решил встретиться с новым польским лидером только в аэропор-ту. Он должен был признать, что ситуация предоставляла только два пути выхода: кровавые репрессии против самого Гомулки, ре-шительно настроенного на продолжение своего курса, или ком-промисс с группой того же Гомулки, единственного, кто уже сумел мобилизовать массы, не призывая к антисоветской контррефор-ме, но пообещав поддерживать более тесный контакт с народом. Гомулка был кооптирован в Центральный комитет партии, из ко-торого, напротив, был исключен советский маршал Рокоссов­ский, являвшийся с 1949 г. польским министром обороны. Это было символичное решение, принятия которого польские ком-мунисты добились от правительства Москвы в обмен на обяза-тельство избегать того, чтобы движение приняло антисоветский характер. В этом смысле Гомулка был человеком очень подходя-щим для разрешения кризиса. Его лояльность по отношению к марксизму-ленинизму не могла подвергаться сомнению; его пре-данность Советскому Союзу также была бесспорной. Своей попу-лярностью он был обязан своему прошлому оппозиционера и своей репутации представителя антисталинского и реформист-ского течения.

Однако убедить русских в том, что замена политических кад-ров является благом, было нелегко. Хрущев долго колебался, прежде чем дать свое согласие, и напряженность возросла на-столько, что поставила переговоры на грань провала. Только 23 октября он послал Гомулке, поддержанному сотнями тысяч лю-дей, телеграмму, в которой поздравлял его с руководящей ролью,

838