Часть 3. Холодная война

к социализму в различных странах. Хрущев напомнил, что ле­нинский принцип «мирного сосуществования государств с раз­личным социальным строем» был и остается «генеральной лини­ей» советской внешней политики и что утверждение этих тезисов означает не отказ от идеологической борьбы против капиталисти­ческой системы, но увязывание надежд на «неизбежную победу социализма» с «коренным превосходством социалистической сис­темы». От этой предпосылки Хрущев подходил к ревизии марк­систско-ленинского принципа о неизбежности войны до тех пор, пока существует капитализм; устаревшего тезиса, отражавшего эпоху, в которую он был сформулирован, когда существовали только империалистические государства. На смену империали­стическим системам тем временем пришли новые силы (очевид­но, эта отсылка касалась движения неприсоединившихся стран), сильное ядро стран, «которое активно боролось против войны», и которое вместе с рабочим движением капиталистических стран позволяло утверждать, что если угроза войны еще могла исходить от авантюристического капитализма, война «уже не являлась бо­лее фатально неизбежной».

Радикальные изменения в международной обстановке откры­вали путь новым формам перехода к социализму в зависимости от разнообразия вклада, который каждая страна могла внести в строительство нового общества. Югославия в Европе и Китай в Азии были ярким примером таких позитивных различий. В це­лом, во всем мире рабочее движение совершило столь значитель­ные шаги вперед, что можно было предположить, что оно сможет завоевать власть мирным путем. Только в странах, где капита­лизм был все еще достаточно силен, переход к социализму дол­жен был произойти после «ожесточенной борьбы революционного класса».

Оптимистическое видение, наполнявшее хрущевские прогно­зы, основывалось на открытии новых пространств, где могла рас­пространиться активность Советского Союза, и на рассмотрении тенденций, становившихся заметными в результате победы анти­колониализма. Оно не учитывало ограничений, связанных с ситуа­цией внутри СССР и непривлекательностью превозносимой мо­дели. В самом деле, как можно было восхвалять эту модель в тот самый момент, когда явным и тайным образом проявлялись не­достатки сталинской системы, из которой вышел Советский Союз? В открытой речи Хрущев ограничился тем, что подчеркнул необходимость укрепления социалистической законности, необ­ходимость коллективного руководства и борьбы против «культа личности». Эта постановка вопроса, в совокупности с более или

Глава 9. Образование блоков и эволюция их взаимоотношений 835

менее непосредственным знанием секретного доклада 25 февра-ля, лишали оптимизм первого секретаря его сути, предлагая го­раздо более хрупкий образ «нового советского величия», чем тот, на который рассчитывал Хрущев.

Длинная, полемичная, драматичная и театральная секретная речь была посвящена критике культа личности Сталина, тому, как он мог распространиться и стать в определенный момент «источником целого ряда извращений, все более опасных и па-губных, партийных принципов, партийной демократии, револю­ционной законности». Напомнив о негативной оценке, которую Ленин неоднократно давал Сталину, и все же признав некоторые заслуги последнего, Хрущев рассмотрел отдельные главы своего обвинения покойному диктатору: массовые репрессии не только против врагов ленинизма, но также и против «многих честных коммунистов» или вовсе невиновных людей; нарушения револю-ционной законности; отказ от коллективного руководства; фабри-кация процессов против коммунистов на основе фальшивых обви-нений и осуждение обвиненных на основе признаний «вырванных под пытками» (из 139 членов и кандидатов в члены Центрального Комитета, избранных на XVII съезде, 98, то есть 70% были арес­тованы и расстреляны, преимущественно в 1937-1938 гг.); поли-тика массового террора, вследствие которой «многие тысячи» не-виновных и честных коммунистов погибли из-за сфабрикованных в их отношении чудовищных фальсификаций; ошибки в ведении войны против Германии по причине концентрации военных ре-шений в руках одного единственного человека. Заслуга победы принадлежала не Сталину, а всему советскому народу и его стой-кости. Во время и после войны имели место массовые депорта-ции целых народностей и ухудшение политической атмосферы: «Сталин стал еще более капризным, раздражительным и грубым и, в особенности, более подозрительным. Его мания преследова-ния достигла немыслимых масштабов. Многие соратники стали в его глазах врагами».

Хрущев продолжал, перечисляя ошибки, совершенные в связи с «постыдным» осуждением Югославии, и ошибки, совершенные в последние годы при соучастии Берия, например, так называе-мый заговор врачей. И поскольку практика руководства, которой придерживался Сталин в последние годы своей жизни, была се-рьезным препятствием для социального развития страны, Хрущев завершил свою обвинительную речь призывая к коллективному руководству и к последовательному восстановлению законности в советской жизни. Все, однако, должно было сохраняться в секре-те: « Этот вопрос мы не можем вынести за пределы партии, а тем

836