Часть 3. Холодная война

В тот самый момент, когда маршал Булганин взял на себя власть, заменив Маленкова, он развернул широкую кампанию за мирное сосуществование. Реакция Запада была сначала осторож-ной, в особенности с американской стороны. Однако Даллес не исключал, что смена лидерства в Москве могла открыть путь к восстановлению «традиционной дружбы» между СССР и США. Дальнейшему улучшению ситуации способствовало решение Со-ветского Союза отделить австрийский вопрос от германского, что открыло путь к Государственному договору. Идеи возглавил сто-ронников нового международного совещания в верхах, которое породило бы, как в период после Первой мировой войны, новый «дух Женевы».

В этой обстановке в завершающие дни австрийских перегово-ров западная дипломатия выступила с предложением совещания в верхах глав государств и правительств четырех великих держав. В центре дискуссии должны были находиться германский вопрос и крупные проблемы, касающиеся вооружений. Начались раз­мышления о результатах гонки за ядерное превосходство, начатой в 1950-1953 гг. Запад стал серьезно задумываться над тем, какое влияние новый советский политический курс будет оказывать на мировое общественное мнение. Обе системы уже сложились, но если советская система находилась под строгим контролем ком-мунистических партий и вооруженных сил, то западная система страдала от тактических слабостей, типичных для открытых и плю-ралистических режимов, особенно очевидных в периоды, когда становились популярными нейтрализм и неприсоединение.

Местом встречи, назначенной на 18-23 июля (хотя первона-чальное предложение ограничивало встречу в верхах 21-м июля), была избрана Женева. Однако теперь речь шла о том, чтобы по-нять, будет ли совещание возможностью возобновить переговоры в стиле Второй мировой войны, изобилующие торгом и тщательно выверенными взаимными уступками, или же оно будет встречей в верхах, открытой для проявления общественных настроений, главной проблемой которой будет декларация в пропагандист-ском смысле относительно того, что холодная война закончена, и что у двух сторон нет больше причин бояться друг друга и проти-востоять друг другу, даже если в действительности они продолжали испытывать глубокое взаимное недоверие.

Намеченная повестка дня состояла из четырех пунктов: 1) объе-динение Германии; 2) европейская безопасность; 3) разоружение; 4) развитие отношений Восток–Запад. Дискуссия была очень дружественной и достаточно откровенной. Н. Булганин, Н. Хру-щев и В. Молотов представляли СССР; Дуайт Эйзенхауэр и Джон

Глава 9. Образование блоков и эволюция их взаимоотношений 827

Фостер Даллес - Соединенные Штаты; Эдгар Фор и Антуан Пине - Францию; Антони Идеи и Гарольд Макмиллан - Вели­кобританию.

При аналитическом подходе возможно излишне воспроизво­дить дискуссии тех дней. Большие ожидания оправдались лишь в одном: четверо участников остались полностью несогласными по всем пунктам дискуссии, но в то же время выражали это в циви­лизованной форме, заставляющей предположить, что отношения между державами действительно изменились. С другой стороны, хотя ни одна из проблем не создавала возможностей для сближе­ния позиций, были выдвинуты предложения, которые оставили свой след и дали свои плоды годы спустя. План, представленный Иденом по воссоединению Германии после свободных выборов, в совокупности с проектом трех взаимных гарантий, включающих также договор пяти, который должен был предотвратить опас­ность новой агрессии со стороны Германии, превратился с тех пор в один из двух подходов к германскому вопросу. Другой был представлен проектом советского происхождения (довольно зре­лым) по созданию демилитаризованной и нейтральной зоны в центре Европы как предпосылки для воссоединения Германии и вывода всех иностранных войск из Европы после подписания временного договора между двумя группировками. Таким же об­разом проект Эйзенхауэра по взаимному воздушному контролю, названный «Открытое небо», предвосхищал практику, которой впоследствии американцы будут следовать в одностороннем по­рядке, но также выдвигал идею системы контроля без регулярных инспекций, имевшую потенциал развития огромного значения (системы самолетов и спутников-шпионов). Наконец, предложение французского представителя Фора по созданию «Фонда разви­тия», связанное с проектом, предлагавшим сделать достоянием гласности уровни соответствующих вооруженных сил и соответ­ствующих военных бюджетов, хотя и отражало обостренную чув­ствительность, характерную в тот момент для Франции в отноше­нии колониального вопроса, предвосхищало одну из тем, которой суждено было доминировать в 60-е и 70-е годы.

В целом, хотя совещание завершилось фактически безрезуль­татно и в историографическом плане стало потом интерпретиро­ваться почти как пауза в ходе крупного столкновения, необходимо не игнорировать то, что происходило в ходе самого совещания. Между Эйзенхауэром и Хрущевым не установились такие тесные отношения, как те, что существовали между Сталиным и Руз­вельтом. Первый был слишком осторожный и вдумчивый, а дру­гой - слишком хитрый для того, чтобы могла сложиться дей-

828