Часть 3. Холодная война

целей. Как это происходило до установления Сталиным своего неоспоримого господства, и как с тех пор почти всегда происхо­дило в советской жизни, руководящая группа провела внутрен­нюю дискуссию, которая в других странах приняла бы форму плюралистического сопоставления взглядов существующих поли­тических течений. В общем, отдавая себе отчет, что это разделение упрощает гораздо более сложную и богатую личностными аспекта­ми реальность, можно сказать, что в новом советском руководстве существовало прежде всего сильнейшее личное соперничество, как, например, противостояние Маленкова Молотову, бывшему предполагаемому наследнику Сталина, принесенному в жертву по воле диктатора. Однако наиболее важными были расхождения по поводу выбора основных целей в сфере экономики и внешней политики Советского Союза. В сфере экономики группа техно­кратов и политиков во главе с Маленковым и Берия предлагала ревизию основных целей в ущерб накоплению ресурсов в области тяжелой промышленности и в пользу больших инвестиций в лег­кую промышленность и в сельское хозяйство. В международном плане это должно было привести к поиску диалога и, следова­тельно, к отказу от того, чтобы считать неизбежным столкнове­ние между социалистическим лагерем и капиталистическим.

Противоположную позицию, т.е. консервативный выбор пути, олицетворял Молотов, который был связан со сталинским опытом, ориентированным на то, чтобы оставить без изменения систему приоритетов в экономической политике и поэтому склонный к продолжению жесткого противостояния по отношению к Западу. Среднюю позицию, отдававшую предпочтение постепенному процессу приспособления с обновлением фасада: более мягкую по форме, но по существу такую же непримиримую в отношении Запада (она выступала за коллективное осуществление власти, но за сохранение преобладания тяжелой промышленности, хотя и с некоторыми решениями в пользу роста производительности сель­ского хозяйства) олицетворял Хрущев; его поддерживали воен­ные, с которыми он предусмотрительно объединился в целях ук­репления собственной власти.

Это столкновение-дискуссия продолжалось примерно полтора года, вплоть до конца 1954 г., и завершилось поражением Мален­кова. Однако короткий период эксперимента Маленкова был чрезвычайно важен в качестве модели или парадигмы для всякого последующего советского опыта, вплоть до эпохи Горбачева, по­скольку впервые конкретно и диалектически были поставлены проблемы, которые Сталин решал авторитарным и личностным методом. Таким образом характер советской политической жизни

Глава 9. Образование блоков и эволюция их взаимоотношений 813

утрачивал часть тех бесчеловечных аспектов, которые проявились в годы сталинского террора, хотя власть партии оказалась как ни-когда усиленной, гегемония без дискуссий и без терпимости в от-ношении согласия будет продолжаться в формах, часто не сильно отличающихся от сталинских, хотя и менее волюнтаристских и менее связанных с капризами дряхлого диктатора.

В чисто политическом плане первой жертвой столкновения стал Берия. 10 июля 1953 г. «Правда» сообщила о его аресте, за которым последовало несколько месяцев молчания, а затем, на-кануне Рождества того же года, - сообщение о приведении в ис­полнение приговора к смертной казни в отношении министра внутренних дел и шести его сотрудников. Берия являлся главой политической полиции с 1939 г. и в качестве такового нес глав-ную ответственность за создание вместе со Сталиным режима террора и поддержание порядка внутри страны в трудные после-военные годы. Об обстоятельствах его ареста в то время распро­странялось много версий. Главное обвинение, предъявленное ему, помимо типично сталинского обвинения в том, что он - агент на службе у иностранного капитала, состояло (и это было более правдоподобно) в подготовке государственного переворота.

Документы, опубликованные в последние годы, позволяют дать более правильное политическое объяснение. Берия, кото­рый, конечно, не был выдающимся либералом, считал, однако, необходимым, чтобы Советский Союз принял некоторые меры, предназначенные для смягчения недовольства в странах Восточ-ной Европы, из которых постоянно поступали тревожные сигна-лы. Возвращаясь отчасти к направлению, которого придерживал-ся Сталин, он ставил в центр германский вопрос и, хотя не очень отчетливо, оценивал деятельность Вальтера Ульбрихта по все бо-лее ускоренному социалистическому преобразованию Восточной Германии как ошибку. Она, по его мнению, порождала недоволь-ство, проявлявшееся в уходе восточных немцев на Запад. Эта по-литика препятствовала продолжению попыток Сталина избежать интеграции Федеративной Республики в западную оборонитель-ную систему, и побудить принять предложение о воссоединении в условиях «буржуазного» режима, нейтрального и нейтрализо-ванного (то есть открытого для советского давления).

В первые дни июня 1953 г. идеи Берия возобладали, и Совет-скому Союзу удалось убедить Ульбрихта издать постановления о замедлении насильственной коллективизации в сельском хозяй-стве и некоторой перестройке полицейского режима. Это был очень смелый политический расчет, как это сразу же стало оче-видно. В самом деле, едва правительство Восточного Берлина со-

814