Часть 3. Холодная война

займа СССР, а также всех других займов любой другой стране, не могла рассматриваться в отрыве от видения послевоенного уст-ройства, которое американцы уже разрабатывали. Это была кар­тина реинтеграции мировой системы в единый взаимозависимый комплекс, как точно отмечал, хотя и в другой ситуации, прароди-тель американских историков-ревизионистов Уильям А. Вильяме.

Результаты войны поставили Соединенные Штаты в центр системы, придав им роль регулирующего, хотя и не обязательно доминирующего, элемента. Это был основной пункт любого ана-лиза складывающейся тогда ситуации. Фактически, американское превосходство заставляло говорить об империалистическом капи-тализме. Но эта дефиниция представляется упрощенной, посколь-ку стремится определить проект реорганизации международной жизни, основанный на гибком подходе к международным отно-шениям, используя при этом термин, который получил негатив-ный оттенок в историко-политической лексике времен холодной войны. Подобный подход не следовало формулировать тем, кто мог извлечь из него наибольшую выгоду. Поскольку эта система постепенно превращалась в реальность, то нельзя не подчеркнуть ее открытый и гибкий характер, что создавало трудности для тех, кто, как Советский Союз, мог согласиться на интеграцию только в жестко регулируемую систему, потому что такова была полити-ко-экономическая организация СССР. В то время, когда обсуж-дались финансовые аспекты послевоенных проблем, у обоих субъектов, выигравших войну, возникли предсказуемые, но не неизбежные трудности в стремлении добиться системного сотруд-ничества именно в силу структурных различий, препятствовав-ших конвергенции.

Накануне конференции в Ялте, 3 января 1945 г., Молотов из-ложил Гарриману свою просьбу о предоставлении займа в 6 млрд долларов при ставке в 2,5%, благодаря которому Советский Союз смог бы разместить крупные заказы на американском рынке. По­вторяя тезис многих экономистов того времени, Молотов пола-гал, что такой заказ позволит экономике Соединенных Штатов более легко перейти от военного производства к мирному. Моло-тов представил свою просьбу как взаимовыгодное предложение, но не учел при этом новых аналитических данных, которые, между тем, значительно приглушили, если не полностью развеяли опасе-ния, что в американской экономике наступит спад в период пе-рехода к производству мирной продукции. Кроме того, он сделал свое предложение грубовато, в канун Ялтинской конференции.

Реакция Гарримана, а затем и Рузвельта, заключалась в том, чтобы отложить решение на время после завершения Крымской

Глава 8. Единая политика реконструкцией или несколько политик? 605

встречи в верхах, а пока приостановить рассмотрение предложе-ния как с политической, так и с технической точки зрения. Если жест Молотова, а также реплики Сталина, показывали, что Со-ветский Союз действительно заинтересован в получении кредита, то было еще не ясно, как и в какой форме американцы намерены подойти к рассмотрению этого вопроса. Моргентау продолжал проявлять благосклонность и предлагал увеличить сумму займа до 10 млрд с рассрочкой выплаты на 35 лет, чтобы содействовать закупке американских товаров. Идея предполагала полную ин­теграцию двух экономических систем, но она не встретила необ­ходимой поддержки. Такого рода заем требовал распутывания сложного политического узла, то есть выяснения, позволит ли Советский Союз вовлечь себя в рыночную экономику на запад-ных условиях. Иначе говоря, существовали технические аспекты, относящиеся к выявлению коэффициента окупаемости, когда столь солидные инвестиции осуществляются в СССР или в других странах при посредничестве правительства или непосредственно частными инвесторами. Политические аспекты заключались в том, как неоднократно подчеркивал Гарриман, чтобы определить возможность одновременного финансового и политического со­трудничества.

В Ялте Рузвельт в разговоре со Сталиным не касался этой особой темы, так как считалось возможным обсуждать только на-сущные вопросы: может быть, поэтому текущие проблемы в дис-куссии превалировали над стратегическими. Возможно, также и потому, что дискуссия о германских репарациях заставила заду-маться о сравнительных характеристиках ленд-лиза и репараци-онных платежей, возможно и потому, что Рузвельт почувствовал потенциальную связь между американским кредитом и реализа-цией соглашений о Восточной Европе, заключенных с Советами именно в Ялте.

В этих вопросах Гарриман сыграл решающую роль. Накануне смерти Рузвельта он подготовил краткую записку с изложением своих позиций, которая, конечно, сильно повлияла на Трумэна. Имелось также множество реальных доказательств того, что Со-веты всегда поступали, руководствуясь своими «эгоистическими интересами». СССР в конце войны располагал золотым запасом, который уступал лишь запасу Соединенных Штатов, хотя был значительно меньше, чем в США; у него было огромное количе-ство неиспользованных материалов, полученных по ленд-лизу; он постарался жестоко обобрать оккупированные территории и вы-вез «все, что можно было вывезти». СССР контролировал вне-шнюю торговлю оккупированных стран; он использовал предос-

606