3.Значение культуры Византии как хранителя и транслятора античных традиций на север ( Россия) и Восток.

Более пяти столетий Русь находилась в тесных отношениях с Византией. Само становление древнерусского государства происходило при самых многообразных контактах и столкновениях с византийцами. Византия всегда привлекала русских купцов. Чтобы добиться от Византии более высокого дипломатического признания и льгот на торговлю, на Константинополь ходили русская рать и военные корабли. Русские заключали с греками договоры и иногда помогали Византии войсками. Но если говорить о культурном взаимодействии и взаимовлиянии между Русью и Византией, то самым значительным результатом взаимоотношений между двумя государствами стало принятие Русью православия — одной из важнейших основ византийской культуры.

Византия была не только наследницей античной культуры и римской государственности. Сама обогатившись православной верой, Византия обогатила мир православной культурой. Благодаря Византии православная культура стала достоянием не только Древней Руси, но также Болгарии, Сербии, Албании и многих других стран. С начала второго тысячелетия христианской эры православная культура приобретает уже вселенское значение.

Вместе с православием русские приняли от Византии не только догматы^[2] и каноны^[3] православной веры. Греки научили наших далеких предков также тому, что догматы новой веры лучше всего могут быть выражены в красоте богослужения, в храмоздательстве, в церковном пении, в иконописи и в христианской подвижнической жизни. Именно эти аспекты православия более всего привлекали новокрещеную Русь и развивались с наибольшей активностью и самостоятельностью.

4.Христианство и его роль в становлении средневековой культуры.

Огромную роль в становлении средневековой культуры сыграло христианство, впитавшее в себя представления и традиции язычников. Выделение христианской культурой своей неповторимости, самоосознание эпохи шло через противопоставление и сравнение ее основных позиций с культурным наследием античности. Христианство, для того чтобы справиться с языческой культурой, вынуждено было ее освоить. В свою очередь, это освоение языческой традиции привело к «существенной внутренней перестройки латинской христианской культуры» (С. Аверинцев). Овладев античную традицию, средние века произвели как собственную традицию в отношении к миру и себя в нем, так и традицию отношения к традиционности целом.  В этой философско-этической способности христианства кроется его жизнеспособность, восприимчивость к другим системам и традициям мировосприятия. Церковь учла возможности восприятия христианства, поэтому многие религиозных церемоний, заклинаний, благословлинь, имевших обеспечить выживание и существование человека, по своему происхождению является чисто языческими. Таким образом ориентирована деятельность духовенства оказалась безошибочной, хотя и исходила из стремления не допустить общественно значимых рецидивов дохристианской веры.  В отношениях, которые установились между языческим наследством и христианством, прослеживаются две тенденции, актуализируются в зависимости от исторической конъюнктуры: запрещение использовать и даже читать древних авторов; разрешение широко обращаться к ним, в чем не видели греха. Святой Иероним отмечает компромиссе в отношениях с античностью: «Христианские авторы должны поступать с языческими подобно евреям в книге Второзакония, которые своим пленницам глыбы головы, стригли ногти, наряжали в новое платье, а потом брали в жены».  Особенности структуры миропонимания человека средних веков объясняются самим строем консервативного, преимущественно аграрного жизни. «Это, - как пишет Ле Гофф, - печать традиционного крестьянского общества, где истина и тайна передаются из поколения в поколение, завещаются« мудрецом »тому, кого он считает достойным ее подражать, и распространяется в большей степени не посредничеством писаных текстов, а с« уст в уста », теми идейными традициями, которые были ориентированы на миф и ритуал». Исходя из этого, можно говорить об ориентированности средневекового сознания не на развитие и изменения, а на воспроизводство клише, которые всякий раз повторяются, на переживание мира в категориях вечного возвращения. А поэтому общие места, понятийные клише господствуют в средневековой литературе, авторы которой и не стремились к своеобразию и к выработке собственных идей, поэтому и новаторство (литературное новаторство) особой ценности не имело. Как отмечает А. Я. Гуревич, характерной чертой средневековой богословской литературы была ориентация на традицию и авторитет Писания, а оригинальность, как критерий оценки качества литературного произведения, признается в последнюю очередь.  Основой самосознания средневекового человека было чувство неразрывной связи с ее общиной, состоянием и социальной функции. Вся жизнь человека от рождения до смерти была регламентирована. Она почти никогда не покидала место своего рождения. Ее жизненный мир был ограничен рамками общины и сословной принадлежности. Как бы ни складывались обстоятельства, дворянин всегда оставался дворянином, а ремесленник - ремесленником. Социальное положение для нее был так же органичным и естественным, как собственное тело. Каждому состоянию присуща своя система добродетелей, и каждый индивид должен знать свое место. «Становой» индивид не отделял себя от своей социальной принадлежности. Средневековый человек, выполняя множество традиционных ритуалов, видел в них свое истинное жизни.  Средневековая мысль не знала идеи развития собственной личности. Для нее «возрасты жизни» так же естественны и неизбежны, как и времена года. Детство в понимании средневекового человека не какой-то особый период «подготовки к жизни», а ее естественное состояние. Человек естественно вырастает, подобно дереву, все фазы роста и конечный результат которого определены заранее. Однозначно привязывая индивида к его семье и состояния, феодальное общество строго ограничивало рамки его «свободного самоопределения», ему не нужно было выбирать ни род занятий, ни мировоззрение, ни даже жену. Все это делали за него другие, старшие.  Для средневекового человека знать самого себя значило прежде всего "знать свое место», иерархия индивидуальных способностей и возможностей здесь совпадала с социальной иерархией.  Христианство лежало в основе культуры и всего духовной жизни, а средневековое мировоззрение определяется как преимущественно мировоззрение теологический.