Лекция IX. Женские и гендерные исследования в российской историографии

Как и на Западе, женским исследованиям в России предшествовали, хотя и малочисленные, работы по истории женщин, спорадически появлявшиеся уже в дореволюционной историографии. Как правило, они принадлежали перу мужчин и посвящались знатным женщинам, прославившимся в политике и различных сферах культуры. Уже Н.М. Карамзин призывал создать «галерею портретов россиянок, знаменитых в истории или достойных сей участи» ¹. Событием для своего времени стала книга известного русского историка и археолога, почётного члена Петербургской Академии наук, автора трудов по истории быта допетровской Руси И.Е. Забелина, посвященная домашнему быту цариц ². В либеральной историографии в эпоху реформ 1860-1870-х гг. акцентировалась правовая защищённость женщины в средние века, её сравнительно широкое участие в политической жизни княжеств и земель, бурно обсуждалась проблема женской эмансипации. Выдающееся место заняла «женская тема» в великой русской литературе XIX в. Достаточно вспомнить произведения Л.Н. Толстого, И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского, Н.А. Некрасова, Н.Г. Чернышевского.

356

Пробудившийся в XIX в. интерес к «женскому вопросу» выразился также в издании беллетризированных женских биографий. Неоднократно переиздавались трехтомник «Замечательные исторические женщины на Руси» Д. Мордовцева и «Русская женщина XVIII столетия» В. Михневича. Наряду с этим во второй половине XIX в. появляются серьёзные этнографические исследования (А.П. Щапов и др.), открывшие особый статус русской женщины в крестьянской семье с чёткой дифференциацией прав и обязанностей. В числе авторов таких исследований особо отметим Александру Яковлевну Ефименко, первую женщину, ставшую почётным доктором русской истории (в Харьковском университете).

В разгар Первой российской революции, в 1906 г., был опубликован большой историко-публицистичсский очерк Л.Л. Иванова, освещавший борьбу женщин за эмансипацию. Разбитая на четыре отдела, посвященных выдающимся женщинам Античного мира, Средних веков, Реформации и века Людовика XIV, книга воссоздавала образы женщин, влиявших на ход известных событий вообще и на прогресс женской эмансипации в частности. Формулируя своё кредо, автор писал: «Проследив внимательно историю человечества, мы, несомненно, убедимся, что упорная борьба, если не за равноправие, - слово позднейшего изобретения, - то за свободу или преобладание, ведётся женщиной едва ли не с самого сотворения мира» ¹.

Так в отечественной историографии возникает тема женской освободительной борьбы, получившая новый поворот уже после I Мировой войны и Октябрьской революции. Далеко опережая своё время, Р.Ю. Виппер провозгласил женщин силой, способной наряду с интеллигенцией спасти «заблудшее и озверевшее человечество», усматривая в них «источник человечности, мира и социальной справедливости», призванный преодолеть век односторонней мужской культуры ².

Стимулирующее значение для подъема борьбы за женскую эмансипацию имело принятое в 1910 г. на 2-й Международной конференции социалисток в Копенгагене по предложению К. Цеткин решение о ежегодном праздновании Международного женского дня 8 Марта как дня международной солидарности женщин в борьбе за экономическое, социальное и политическое равноправие.

357

Хотя в России этот день впервые был отмечен только в 1913 г., на два года позже, чем в ряде европейских стран, именно здесь он стал особенно популярным, породив обильную литературу по «женскому вопросу». О её направленности даёт представление программная статья Инессы Арманд, указывавшая на важнейшую задачу партии втянуть женщину в общепролетарское движение, помочь ей «стать сознательнее и вести рука об руку с товарищами-мужчинами великую общепролетарскую борьбу за лучшее будущее» ³.

После победы революции возник другой стереотип: «Женщина - активный строитель социализма (коммунизма)». Не следует, однако, только к этому сводить женскую политику партии и Советского государства. На важный аспект этой политики указывает шведская исследовательница X. Карлбек, изучавшая советское семейное право в свете теории модернизации. Опираясь на внушительный массив зарубежной литературы, она констатирует «очевидную тенденцию к индивидуализации и достижению равенства полов, которая проявила себя в советском брачном и семейном законодательстве 1920-х гг.» ⁴. В её содержательной статье предпринимается сравнительный анализ реформирования сферы семейно-брачных отношений в Советской России, с одной стороны, и Северной Европе - с другой, под углом зрения общей для этих стран проблемы модернизации общества, отмечается сходство, в частности, черты преемственности в обоих случаях в реформаторских усилиях, уходящие своими корнями в XIX в., и в то же время акцентируется различие между ними. По убеждению автора, оно заключалось в том, что в новой России радикальным изменениям в семейном законодательстве способствовали политики, воодушевлённые идеей близкого торжества мировой революции. «Таким образом, - пишет X. Карлбек, - модернизация гендерной сферы при общей направленности (освобождение женщины и уравнение её в правах с мужчиной, секуляризация брака, защита прав ребёнка и т.д.) в России и в Северной Европе осуществлялась в двух различных вариантах: политическая реализация некоей идеи в российском случае и социальная практика, облекаемая в юридические формы - в североевропейском».

358

Тем не менее, заключает она, «при разных исходных посылках модернизация даёт подобные или, по крайней мере, сравнимые результаты» ¹.

Я так подробно остановился на этой статье, потому что она предупреждает об опасности недооценки значения совершавшейся в Советской России модернизации гендерных отношений, шедшей в общеевропейском русле, и в то же время указывает на её своеобразие, в полной мере отразившееся на общей направленности разработки «женской темы» в советской историографии, обусловив её идейно-политическую заданность.

В многочисленных книгах, статьях и диссертациях женщина выступала скорее не субъектом, а объектом исторического действия. Их цель состояла в описании усилий партии, комсомола, советских органов, направленных на политическое воспитание женщин, и воспевании их трудового энтузиазма. Не будем с позиции сегодняшнего дня высокомерно третировать эту литературу, которая способствовала росту женского самосознания, да и было бы несправедливо отрицать, несмотря на её очевидную политизированность и идеологизированность, всякое научное значение подобного рода исследований для изучения истории советского общества. Но признаем также, что они имели мало общего с теми женскими и, тем более, гендерными исследованиями, о которых речь шла в предыдущих лекциях.

Правда, в 1970-1980-х гг. появились исследования, выходящие за рамки жёстких идеологических стереотипов в изображении «женской темы» ². Специально подчеркнём публикацию первых работ, тематически близких к западным женским исследованиям ³. Но только в 1990-х гг. в России начинается подлинный бум женских и гендерных исследований, быстро выдвинувший её в число стран, идущих в авангарде современной гендеристики. Не претендуя даже на самый беглый обзор этих исследований ⁴, я постараюсь обозначить их главные, на мой взгляд, направления. Начну с характеристики творчества первооткрывательницы этой проблематики в российской науке Н.Л. Пушкарёвой.

359