
- •Вступление
- •Лекция I. Историографическая революция: общая характеристика
- •1. Понятие историографической революции
- •2. Периодизация: основные этапы историографической революции
- •Лекция II. Историографическая революция: метаморфозы «анналов» (1970-1980-е гг.) 1
- •1. Третье поколение «Анналов»: общая характеристика
- •2. «От подвала к чердаку»: традиции и новации
- •Лекция III. Жак ле гофф: «антропологический поворот» в изучении истории
- •1. Творческий путь 1
- •2. «Цивилизация средневекового Запада»
- •3. У истоков «новой исторической биографии»: «Людовик IX Святой»
- •Лекция IV. Эмманюэль ле руа ладюри: опыт тотального микроисторического исследования
- •1. Путь в науке 1
- •2. «Монтайю»: классика жанра»
- •3. Историческое место третьего поколения в трансформации школы «Анналов»
- •Лекция V. «новая научная история»: общий абрис
- •1. Становление «новой социальной истории»
- •2. История ментальностей
- •3. Психоистория
- •4. Клиометрия
- •5. Количественные исследования в отечественной историографии: и.Д. Ковальченко
- •Лекция VI. Поворот к субъективности. Четвёртое поколение «анналов»
- •1. Хейден Уайт о поэтике историописания
- •2. Четвёртое поколение «Анналов»: Программный манифест
- •3. Эволюция теоретико-методологических представлений четвёртого поколения «Анналов»
- •4. История и память. Пьер Нора
- •Лекция VII. Гендерные исследования в структуре историографической революции
- •1. У истоков гендерных исследований 1
- •2. Гендерная теория исторического анализа
- •Лекция VIII. Гендерные исследования: опыт натали земон дэвис
- •1. Жизненный и творческий путь 1
- •2. «Возвращение Мартена Герра»: гендерный детектив
- •3. «Дамы на обочине» (1995): историко-биографический жанр в гендерном исследовании
- •3.1. Гликль бас Иуда Лейб. В спорах с Богом
- •3.2. Мари Воплощения. Новые миры
- •3.3. Мария Сибилла Мериан. Метаморфозы
- •3.4. «Дамы на обочине»: возможности гендерного анализа
- •Лекция IX. Женские и гендерные исследования в российской историографии
- •1. Н.Л. Пушкарёва: теория и практика женских и гендерных исследований
- •2. Дальнейшее развитие женских и гендерных исследований в России. Л.П. Репина: гендерные отношения в перспективе «новой социальной истории»
- •3. И.Ю. Николаева: гендерный анализ в контексте методологического синтеза
- •Лекция х. Исторический синтез в перспективе «долгого времени»: новые подходы
- •1. Иммануил Валлерстайн: миросистемный анализ
- •2. Глобальная история в цивилизационном ракурсе
- •3. И.Н. Ионов: опыт реконструкции истории российской локальной цивилизации
- •Вступая в XXI век...
- •Источники и литература
3.2. Мари Воплощения. Новые миры
Во второй части своей книги Н.З. Дэвис реконструирует образ фанатичной католички Мари Гюайр, взявшей в монашестве имя Мари Воплощения, чьи воспоминания под названием «Жизнь достопочтенной игуменьи Мари Воплощения» были опубликованы сыном спустя 5 лет после смерти матери в 1677 г.
337
Она родилась в 1599 г. во французском городе Тур, где ещё была жива память о религиозных войнах XVI в., в семье пекаря. В 17 лет покорно вышла замуж за шелкодела Клода Мартена, после чего углубилась в чтение душеспасительной литературы и стала ежедневно посещать церковь. В 18 лет она родила сына Клода, а в 19 осталась вдовой. Её развитие в последующие 10 лет характеризуется словами «общение с Всевышним» и «умерщвление плоти» вплоть до самобичевания (стегала себя крапивой до крови, а потом, чтобы усилить боль, прикладывала к ранам власяницу). В течение всего этого времени её посещали чудесные видения. Наконец, оставив плачущего 11-летнего сына, она становится монахиней, поступив в находившийся в Туре монастырь урсулинок.
С первых же страниц своего повествования о Мари Н.З. Дэвис сопоставляет её с Гликль, отмечая черты их разделяющие и сближающие. В числе последних она подчёркивает, что обе они были сильные женщины 3, что в случае Мари ярко выразилось в её монашеской деятельности. Урсулинский монастырь, пишет она, был слишком мал для религиозного запала Мари Гюйар и для её поиска мученического венца. Поэтому в 1639 г. вместе с четырьмя другими монашенками-урсулинками она прибывает в Канаду, «страну неведомую и ужасную», где и развёртывается главное деяние её жизни - обращение индейских племён (ирокезов, гуронов и др.).
Н.З. Дэвис обстоятельно описывает успехи Мари на этом поприще: она выучила несколько индейских языков настолько, что могла не только разговаривать, но и писать на них, из-под её пера вышли на этих языках катехизисы, молитвы, словари, а также большая книга «по священной истории и всяким благочестивым предметам». Суть этой деятельности Дэвис обозначает понятием «учительство». Оно было «сутью её проповеднического труда: она называла его источником радости даже в периоды душевных мук, когда её изводило сознание собственной презренности» 1. Добавим, что учительство Мари протекло в успешной конкурентной борьбе с миссионерами-иезуитами.
Н.З Дэвис специально выделяет это последнее обстоятельство, рассматривая его под гендерным углом зрения. Отмечая, что успехи Мари на поприще обращения америндов (американских индейцев) были более значительными и устойчивыми, чем у иезуитов, она указывает, что отчасти они вытекли из её женской природы.
338
Приведём один из многочисленных примеров, поясняющих это. Урсулинки и иезуиты создавали себе разное жизненное пространство. В индейских деревнях, пишет Дэвис, иезуиты как можно скорее устраивались в отдельных вигвамах (жилищах индейцев). Они перемещались из собственного мужского пространства для жилья и молитв в америндское пространство для проповедей и обратно. Такое челночное перемещение между двумя мирами создавало для иезуитов мысленную дистанцию, позволяло им участвовать в жизни индейской деревни, даже в её распрях, ни на минуту не забывая своего «стороннего» положения, своей, так сказать, душевной «вненаходимости» по отношению к туземному миру.
В мире Мари Воплощения, подчёркивает Н.З. Дэвис, было куда меньше двойственности. Всё происходило в одних и тех же стенах. Это была территория урсулинок - салон Мари, - и в то же время, благодаря вигвамам, огромным котлам с индейской едой и многочисленным языкам, это было скорее гибридное пространство, нежели перенесённый в Канаду чисто европейский уклад. Осведомлённость Мари об америндах вытекала из её непосредственных наблюдений за их жизнью и, особенно, из её многочасовых разговоров с индейскими женщинами и девочками, и это, заключает Дэвис, вполне могло создать у неё впечатление, что она беседует с женщинами, чей внутренний мир очень схож с её собственным 2.
Однако, замечает исследовательница, «просто принадлежность к женскому полу не означала, что америнды непременно становились центром твоей духовной жизни - даже если ты принадлежала к "сильным женщинам". Ибо другие женщины сохраняли «куда большую дистанцию между собой и америндами» 1. Она индивидуализирует образ Мари, раскрывает её женскую идентичность, несущую печать её личной индивидуальности, даже в определённом смысле уникальности её личной судьбы, озарённой не только католическим фанатизмом, но и своеобразным духовным (и душевным!) слиянием с америндами. Так рисуется образ женщины, создающей своё маргинальное пространство.
Этот образ насыщен многочисленными деталями, раскрывающими характер взаимоотношений Мари с америндами, интересовавшейся не различиями между ними и европейцами, а сходством, заключавшимся в самом для неё главном - способности к восприятию христианства.
339
Н.З Дэвис приводит многочисленные восторженные отзывы Мари об этой способности. И, наконец, последний штрих: когда Мари умирает, она окружает себя не соотечественницами, а крещёнными ею индианками. Так завершает свой земной путь женщина, проложившая собственную жизненную колею. Так проясняется заголовок посвященной ей второй части книги. «Новые миры» - это не только Новый Свет, где протекала проповедническая деятельность Мари, но и обретённый в процессе этой деятельности её новый внутренний мир. Его характеризует уже не только религиозный фанатизм, но и душевная гармония, имеющая выраженное женское начало и сообщавшая ей примирение с будущим, каким бы оно ни было.
В обретении этой гармонии Н.З. Дэвис отводит важную роль взаимоотношениям Мари со своим сыном. При этом она сравнивает её с Гликль, находя между ними черты и сходства, и различия. Обе они предназначали свои автобиографии детям, обе вели многочисленные диалоги, внутренние споры о своей родительской роли с той только разницей, что у Гликль они шли от неё самой, тогда как у Мари подогревались письмами сына. Обе они обращались к Богу, но если Гликль Он отвечал через библейские цитаты, то во втором случае Бог постоянно комментировал события от собственного лица. И там, и здесь трудные поиски душевного покоя и мира. Как и у Гликль с её детьми, главный источник душевных переживаний Мари — отношения с сыном. Сначала острые муки совести из-за брошенного перед уходом в монастырь ребёнка, взаимное отчуждение и, наконец, примирение. Произошёл обмен письмами матери с сыном, знаменовавший собою прощение: прощение Мари самой себя и Клодом - матери за то, что она его бросила. Н.З. Дэвис подчеркивает характерную деталь. Примирение произошло в 1641 г., когда Мари узнала об избрании сыном религиозной стези: он был принят в бенедиктинскую конгрегацию св. Мавра. «Навечно разлучённые, - пишет автор, - они желали друг другу большей святости, жизни во Христе и венца мученичества» 2. О том, что последнее пожелание отнюдь не являлось обычной в то время фигурой речи, свидетельствует приводимая далее автором книги красноречивая цитата из материнского письма.
340
Рассказав о том, как её крёстного сожгли за приверженность к христианству, Мари продолжает: «Если бы я услышала подобное о тебе, мой дорогой сын, я бы несказанно обрадовалась».
Таким образом, Н.З. Дэвис никак не спрямляет сложный пугь обретения Мари нового духовного мира. Она оставалась католической фанатичкой, но мир её душевных переживаний стал более разнообразным, отразив в себе реалии XVII в., открывавшие для незаурядной женщины возможности вырваться из накатанной жизненной колеи. Эти возможности особенно рельефно проявились в деятельности Марии Сибиллы Мериан, образ которой венчает рассматриваемую книгу.