3.2. Мари Воплощения. Новые миры

Во второй части своей книги Н.З. Дэвис реконструирует образ фанатичной католички Мари Гюайр, взявшей в монашестве имя Мари Воплощения, чьи воспоминания под названием «Жизнь достопочтенной игуменьи Мари Воплощения» были опубликованы сыном спустя 5 лет после смерти матери в 1677 г.

337

Она родилась в 1599 г. во французском городе Тур, где ещё была жива память о религиозных войнах XVI в., в семье пекаря. В 17 лет покорно вышла замуж за шелкодела Клода Мартена, после чего углубилась в чтение душеспасительной литературы и стала ежедневно посещать церковь. В 18 лет она родила сына Клода, а в 19 осталась вдовой. Её развитие в последующие 10 лет характеризуется словами «общение с Всевышним» и «умерщвление плоти» вплоть до самобичевания (стегала себя крапивой до крови, а потом, чтобы усилить боль, прикладывала к ранам власяницу). В течение всего этого времени её посещали чудесные видения. Наконец, оставив плачущего 11-летнего сына, она становится монахиней, поступив в находившийся в Туре монастырь урсулинок.

С первых же страниц своего повествования о Мари Н.З. Дэвис сопоставляет её с Гликль, отмечая черты их разделяющие и сближающие. В числе последних она подчёркивает, что обе они были сильные женщины ³, что в случае Мари ярко выразилось в её монашеской деятельности. Урсулинский монастырь, пишет она, был слишком мал для религиозного запала Мари Гюйар и для её поиска мученического венца. Поэтому в 1639 г. вместе с четырьмя другими монашенками-урсулинками она прибывает в Канаду, «страну неведомую и ужасную», где и развёртывается главное деяние её жизни - обращение индейских племён (ирокезов, гуронов и др.).

Н.З. Дэвис обстоятельно описывает успехи Мари на этом поприще: она выучила несколько индейских языков настолько, что могла не только разговаривать, но и писать на них, из-под её пера вышли на этих языках катехизисы, молитвы, словари, а также большая книга «по священной истории и всяким благочестивым предметам». Суть этой деятельности Дэвис обозначает понятием «учительство». Оно было «сутью её проповеднического труда: она называла его источником радости даже в периоды душевных мук, когда её изводило сознание собственной презренности» ¹. Добавим, что учительство Мари протекло в успешной конкурентной борьбе с миссионерами-иезуитами.

Н.З Дэвис специально выделяет это последнее обстоятельство, рассматривая его под гендерным углом зрения. Отмечая, что успехи Мари на поприще обращения америндов (американских индейцев) были более значительными и устойчивыми, чем у иезуитов, она указывает, что отчасти они вытекли из её женской природы.

338

Приведём один из многочисленных примеров, поясняющих это. Урсулинки и иезуиты создавали себе разное жизненное пространство. В индейских деревнях, пишет Дэвис, иезуиты как можно скорее устраивались в отдельных вигвамах (жилищах индейцев). Они перемещались из собственного мужского пространства для жилья и молитв в америндское пространство для проповедей и обратно. Такое челночное перемещение между двумя мирами создавало для иезуитов мысленную дистанцию, позволяло им участвовать в жизни индейской деревни, даже в её распрях, ни на минуту не забывая своего «стороннего» положения, своей, так сказать, душевной «вненаходимости» по отношению к туземному миру.

В мире Мари Воплощения, подчёркивает Н.З. Дэвис, было куда меньше двойственности. Всё происходило в одних и тех же стенах. Это была территория урсулинок - салон Мари, - и в то же время, благодаря вигвамам, огромным котлам с индейской едой и многочисленным языкам, это было скорее гибридное пространство, нежели перенесённый в Канаду чисто европейский уклад. Осведомлённость Мари об америндах вытекала из её непосредственных наблюдений за их жизнью и, особенно, из её многочасовых разговоров с индейскими женщинами и девочками, и это, заключает Дэвис, вполне могло создать у неё впечатление, что она беседует с женщинами, чей внутренний мир очень схож с её собственным ².

Однако, замечает исследовательница, «просто принадлежность к женскому полу не означала, что америнды непременно становились центром твоей духовной жизни - даже если ты принадлежала к "сильным женщинам". Ибо другие женщины сохраняли «куда большую дистанцию между собой и америндами» ¹. Она индивидуализирует образ Мари, раскрывает её женскую идентичность, несущую печать её личной индивидуальности, даже в определённом смысле уникальности её личной судьбы, озарённой не только католическим фанатизмом, но и своеобразным духовным (и душевным!) слиянием с америндами. Так рисуется образ женщины, создающей своё маргинальное пространство.

Этот образ насыщен многочисленными деталями, раскрывающими характер взаимоотношений Мари с америндами, интересовавшейся не различиями между ними и европейцами, а сходством, заключавшимся в самом для неё главном - способности к восприятию христианства.

339

Н.З Дэвис приводит многочисленные восторженные отзывы Мари об этой способности. И, наконец, последний штрих: когда Мари умирает, она окружает себя не соотечественницами, а крещёнными ею индианками. Так завершает свой земной путь женщина, проложившая собственную жизненную колею. Так проясняется заголовок посвященной ей второй части книги. «Новые миры» - это не только Новый Свет, где протекала проповедническая деятельность Мари, но и обретённый в процессе этой деятельности её новый внутренний мир. Его характеризует уже не только религиозный фанатизм, но и душевная гармония, имеющая выраженное женское начало и сообщавшая ей примирение с будущим, каким бы оно ни было.

В обретении этой гармонии Н.З. Дэвис отводит важную роль взаимоотношениям Мари со своим сыном. При этом она сравнивает её с Гликль, находя между ними черты и сходства, и различия. Обе они предназначали свои автобиографии детям, обе вели многочисленные диалоги, внутренние споры о своей родительской роли с той только разницей, что у Гликль они шли от неё самой, тогда как у Мари подогревались письмами сына. Обе они обращались к Богу, но если Гликль Он отвечал через библейские цитаты, то во втором случае Бог постоянно комментировал события от собственного лица. И там, и здесь трудные поиски душевного покоя и мира. Как и у Гликль с её детьми, главный источник душевных переживаний Мари — отношения с сыном. Сначала острые муки совести из-за брошенного перед уходом в монастырь ребёнка, взаимное отчуждение и, наконец, примирение. Произошёл обмен письмами матери с сыном, знаменовавший собою прощение: прощение Мари самой себя и Клодом - матери за то, что она его бросила. Н.З. Дэвис подчеркивает характерную деталь. Примирение произошло в 1641 г., когда Мари узнала об избрании сыном религиозной стези: он был принят в бенедиктинскую конгрегацию св. Мавра. «Навечно разлучённые, - пишет автор, - они желали друг другу большей святости, жизни во Христе и венца мученичества» ². О том, что последнее пожелание отнюдь не являлось обычной в то время фигурой речи, свидетельствует приводимая далее автором книги красноречивая цитата из материнского письма.

340

Рассказав о том, как её крёстного сожгли за приверженность к христианству, Мари продолжает: «Если бы я услышала подобное о тебе, мой дорогой сын, я бы несказанно обрадовалась».

Таким образом, Н.З. Дэвис никак не спрямляет сложный пугь обретения Мари нового духовного мира. Она оставалась католической фанатичкой, но мир её душевных переживаний стал более разнообразным, отразив в себе реалии XVII в., открывавшие для незаурядной женщины возможности вырваться из накатанной жизненной колеи. Эти возможности особенно рельефно проявились в деятельности Марии Сибиллы Мериан, образ которой венчает рассматриваемую книгу.