Религия и псевдорелигия

Трем основаниям, на которых строилась прогрессистская модель, — материализму, позитивизму и эволюционизму — Успенский противопоставил концепцию «высшего знания». Его борьба с атеизмом шла по линии различения между подлинной религией и псевдорелигией. Религия, по Успенскому, — это один из четырех путей духовной жизни (три других — это искусство, философия и наука). Успенский делил эти пути на две группы: философия и наука — интеллектуальные, искусство и религия — интуитивные пути. «Истина находится в центре, где сливаются все четыре пути»3, — писал Успенский. Религия, для Успенского как православного человека, выросшего в традиционно религиозной семье, «основана на Откровении»4. Успенский пробовал пробиться к пониманию при

' P. D. Ouspensky. A New Model of the Universe, p. 4. 2 Ibid, p. 24. 3 Ibid, p. 32. 4 Ibid, p. 24.

роды этого Откровения в контексте нового понимания, открывшегося ему, видя связь этого Откровения с самыми высокими формами сознания. Свою идеальную модель Успенский строил на включении этого опыта, таящего в себе грани, недоступные и непонятные ординарному мышлению. Успенский писал: «Откровение... или то, что дано в Откровении, должно превосходить любое иное знание»1. Поэтому религия не может быть создана интеллектуальным путем: получится «не религия, но только плохая философия»2. Успенский проводил различие между «подлинной религией», «подлинным искусством», «подлинной наукой» и между их эрзацами, подменами и заменами, которые также зовутся религией, искусством и наукой, но должны называться псевдорелигией, псевдоискусством и псевдонаукой. Различие между религией и псевдорелигией, лежит, согласно Успенскому, не в сфере идей, но в людях, которые получают и воспроизводят эти идеи. Религиозные идеи могут восприниматься на различных уровнях человеческого развития, начиная с очень низких, чисто ритуали-стических или ханжеских интерпретаций и кончая самыми высокими уровнями творческого восприятия. «Это значит, — писал Успенский, — что, если допустить, что существует некая истина в изначальной инстанции (Успенский ссылается здесь на истину, содержащуюся в религиозном Откровении — А. Р.) и что существуют различные степени искажения этой истины, то можно увидеть, как, идя этим путем, истина постепенно сводилась к нашему уровню уже в совершенно неузнаваемой форме»3. Успенский был убежден, что «все религии в их церковной форме есть только псевдорелигии», каждая из которых не более чем «мертвое тело того, что однажды было или могло быть истинной религией»4. Интерпретация исторической религии и исторической церкви как неизбежных форм искажения первоначального духовного

P. D. Ouspensky. A New Model of the Universe, p. Ibid, p. 34. Ibid, p. 33.

импульса было характерной для Успенского как горячего приверженца «нового религиозного сознания». Он проводил это различие между «истинной религией» и «псевдорелигией» во всех своих работах, никогда их не смешивая, рассматривая современные религии как «псевдорелигии» и утверждая, что «ни религиозное учение, ни религиозная система (в смысле «псевдорелигии» — А. Р.) не могут сами по себе удовлетворить людей». Таким образом, Успенский противопоставлял не атеизм и религию, но «псевдорелигию» и «подлинную религию», разделяя с «прогрессивными» мыслителями неприятие того, что они называли «религией» и что он называл «псевдорелигией», однако в качестве альтернативы ей он выдвигал понятие «подлинной религии», основанной на Откровении, в которое он верил как в высшую истину. Подход Успенского к этой проблеме выявляет его позицию в споре двух противоборствующих культурных моделей. Его критика основных компонентов прогрессистской модели никогда не принимала форму простого воскрешения «старой» метафизической модели, отрицаемой прогрессистской критикой 1850-1870-х гг. Метод Успенского был методом двойного отрицания, как это видно в случае его отрицания псевдорелигии. Эту проблему он рассматривал с иной, новой точки зрения, опираясь на когнитивную систему, которую он обозначил как tertium organum (третий органон). Его разработка концепции «высших уровней сознания», равно как попытка выйти за пределы существующей дихотомии материализма и идеализма, осуществлялась через обращение к новому канону познания, «третьему органону».